Читать книгу Странные сны Отто Шубдца - Владимир Тормышов, Владимир Станиславович Тормышов - Страница 2

© 2017 – Владимир Тормышов

All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or transmitted in any form or by any means electronic or mechanical, including photocopy, recording, or any information storage and retrieval system, without permission in writing from both the copyright owner and the publisher.

О книге. В сборник вошли произведения разных лет: повести новеллы, статьи и рассказы. Жанр самый разный, фантастика, фэнтези, гротеск, юмор, сатира, история, публицистика.

Странные сны Отто Шубдца

Повесть

В парке.

Был обычный летний день 1932 года. Стояла невыносимая жара, а жена Отто Шубдца как назло уехала со своей знакомой, лесбиянкой отдыхать куда-то на природу.

Но Отто Шубдц совсем не ревновал. Во первых – не видел смысла ревновать. Во вторых, у жены были месячные, и Отто в это время воздерживался от секса. Ну и в третьих он не ревновал лесбиянок вообще, не считая это изменой.

Однако было невыносимо скучно, и очень жарко. Делать было нечего. А Шубдц будучи по своей натуре довольно социальным животным, терпеть не мог отдыхать в одиночестве.

И потому он сначала обзвонил всех своих друзей с предложением отдохнуть в его компании. И получив от всех решительный отказ, решил поехать отдыхать с блядями.

Но все его знакомые женщины легкого поведения ему, как одна отказали. Это был просто заговор какой-то. У кого-то были дети, которые болели, у кого-то муж и дети были просто дома, кто-то ему просто не ответил по телефону. А некоторые барышни как самозабвенно врали, что Отто их было просто скучно слушать.

Намучавшись с телефоном добрых три часа Шубдц понял, что ему остается только отдых с проститутками.

– Tut mir Leid, Mama, Sohn der deutschen. – Напел Отто Шубдц сам себе для поднятия арийского духа. – Но делать нечего, решено, я иду к проституткам.

В такую жару заниматься сексом, да еще с проститутками Шубдц, конечно, не планировал. Он презирал пользоваться даже общественным транспортом. Но вариантов больше не оставалось.

Он взял телефон, и позвонил знакомой проститутке Юлии, худенькой, небольшого роста, черненькой безгрудой немке. И договорился, что он к ней заедет.

По дороге наш герой заехал в несколько магазинов в поисках холодного шампанского. Но шампанское как назло везде было теплым. Отто весь день отчаянно не везло. Но пить теплое шампанское было выше его сил. И он зашел в пивной ресторан, выпил одну кружку холодного темного пива, что, по мнению Шубдца, говорило обо всем трагизме его ситуации. Он сел в машину, и приехал к Юлии.

Юлия была явно не в духе, голова её была немыта, волосы клоками топорщились у ней на голове. Юля была немолода, ей было тридцать шесть, она была худа, как смерть, и вдобавок её руки покрывали веснушки по всей площади рук. По какой-то неведомой Отто причине, она была без макияжа, губы были не накрашены, и вообще больше барышня напоминала огородное пугало.

И тут Шубдц понял, что трахаться он с ней не хочет. Ни за деньги, ни просто так.

– Привет. – Сказала Юля.

– Hallo, zufriedenen! – Поприветствовал её Отто Шубдц.

– Трахаться пойдем? Поинтересовалась Юлия.

– Ни в коем случае, zufriedenen, – Ответил Отто Шубдц, быстро соображая на ходу, как бы поизворотливее мотивировать свой отказ. – Я жене не изменяю!

– Это что-то новенькое. – Удивилась проститутка. – А чего тогда приехал? Весь такой хороший, и недоступный, словно кайзер на параде.

– Чего приехал? Чего приехал? – Отто Шубдц и сам не знал чего он приехал. Нет, когда он уезжал из дома, он точно знал, зачем ехал. Но приехав, понял, что планы его изменились. Но сказать он так не мог. Как ни крути, но Шубдц был аристократом, и женщин не обижал. – Соскучился, вот и приехал.

Оба знали, что это ложь. Но оба промолчали. Зависла пауза. Пауза тянулась больше минуты, и стала какой-то уж слишком навязчивой.

– А пошли в парк погуляем? – Наконец выдавил Шубдц первое, что пришло ему в голову.

– А пошли. – Легко согласилась проститутка. – А то я просто так уже давно ни с кем не гуляла. Ты давай посиди в пивнице напротив, а я пока губки накрашу, оденусь, и вообще приведу себя в божеский вид.

– Gut, das Licht meiner Augen. – Ответил Отто. – буду ждать тебя.

И Отто Шубдц больше часа просидел в ближайшей пивнице, потягивая холодное пиво, слушая разговоры местных аборигенов о футболе, Гитлере и политике. Наконец, явилась Юля, вся воздушная и накрашенная.

– Пошли? – Спросила она.

– Ага, – ответил Отто Шубдц, – только пиво допью.

Отто допил пиво, расплатился, и они пошли гулять.

Стояла прекрасная июльская погода, какая часто бывала в Германии в это время года. Светило солнце, вокруг все было зеленое…

Ходили мимо них прохожие, сновали дети. Отто Шубдц шел, и просто отдыхал. Ему было просто хорошо. Хорошо не по какой-то там дурацкой причине. А просто хорошо, потому что он жив, а вокруг светло и хорошо. И делать ничего не надо. И он шел, и наслаждался счастьем.

Ведь счастье это просто отсутствие несчастья.

Наконец Отто Шубдц с подругой дошли до парка. Около бюста Густава Майера духовой оркестр играл бодрые вальсы и марши.

Играли очень даже прилично и самозабвенно. Было около пяти часов вечера, и танцующих особо не наблюдалось. Наконец один унтер, смертельно пьяный и веселый пригласил одну die ältere Dame танцевать.

Женщина была старше пятидесяти, весила добрых сто двадцать килограмм, при росте метр шестьдесят сантиметров. Пробивающуюся седину она закрашивал обильно хной, отчего волосы её были рыжеватыми.

Унтеру сколько лет было не понять. Малый явно страдал слабоумием, отчего рот его не закрывался в постоянной плотоядной полуулыбке. Бравый вояка был на полголовы ниже, и раза в три худее дамы, с какой он пытался танцевать. При всем этом, танцевать унтер явно не умел, да и никогда, видимо, и не пытался научиться.

Пара была довольно комичной – слабоумный унтер, худой, как смерть, и дородная дама, его партнерша по танцам.

Эти их нелепые перетаптывания, сначала смешили Отто, а потом как-то быстро и резко надоели.

– Пошли на летнюю эстраду, сегодня суббота, может там будет, что поинтереснее этих танцующих бегемотов. – Предложил Отто Шубдц проститутке.

– Хорошо. – Ответила Юля, вставая, и поправляя свое платье.

Летняя эстрада была недалеко, и оттуда слышалась какая-то музыка.

Отто Шубдц с Юлей прошлись по аллее, мимо фонтана с играющей ребятней. Как всегда кто-то кормил голубей, дети бегали как оглашенные и сновали около ног. Влюбленные парочки бродили с полубезумными глазами, взявшись за руки. Супружеские пары мерно гуляли, оставляя после себя шлейф благополучия и спокойствия. Парк жил своей жизнью.

Наконец, они пришли к эстраде. Выступал какой-то цыганский ансамбль. Все скамейки почти были заняты, и Отто со спутницей сели на предпоследний ряд на свободные места.

Шубдцу было грустно и невесело одному дома, потому он и поехал искать общества. Не его вина, что он оказался в парке с проституткой на выступлении цыган. Изначально Отто не искал ни цыган, ни блядей. Но вот так вышло, что и те и другие появились в его жизни. Отто Шубдц какое-то время размышлял о карме, и о превратностях судьбы, потом он таки переключился на эстраду.

На эстраде творилось что-то неописуемое. Такого он в своей жизни не видел никогда. Почти все цыгане были пьяные в лоскуты.

Те музыканты, что играли, привалились к стене эстрады, и время от времени по ней сползали вниз. К ним подходил, видимо, распорядитель концерта, здоровенный немец за сто килограмм, и приводил их в вертикальное положение. Так он ходил по сцене, и служил эдаким «поднимателем цыган».

На сцене открытой эстрады в произвольном порядке располагались цыганки одетые в длинные юбки, и один юноша, одетый в черные шаровары и серебристого цвета цыганскую рубаху.

Музыканты играли явно какие-то романсы, некоторые из которых, даже Отто знал наизусть. Но петь было некому. Вокалист отсутствовал.

Просто стояли цыганки, как статуи, и махали платьями, описывая ими восьмерки в воздухе. Юноша раскидывал руки в стороны, становясь похожим на крест. Музыканты, временами падали, как озимые на эстраду, а «подниматель цыган» поднимал и ставил их на ноги. Одна молодая цыганка, явно накануне перебравшая шнапса, стала заваливаться набок, не в силах стоять вертикально. Юноша в серебряной рубахе был начеку, и вероятно, был готов к сложившейся ситуации. Он поймал на лету падающую танцовщицу, обнял её, придерживая правой рукой, а левой рукой сделал то же самое привычное движение рукой в сторону.

Отто Шубдца все это стало забавлять, и он стал смеяться, не сдерживая эмоций. В этот момент стоящая на правом конце сцены цыганка пошатнулась, видимо, персонально для неё Земля сделала немыслимый кульбит. Цыганка пошатнулась, взмахнула юбками, привычно описывая восьмерку, но центр её тяжести сместился вправо, и её понесло прямо на стену, о которую танцовщица и стукнулась, издав характерный звук. Хорошо, что сама сцена было полукруглая, словно с трех сторон огорожена стенами, и это не дало цыганке вылететь со сцены. К ней подскочил бравый цыганский парнишка в серебряной рубахе, обнял падающую женщину левой рукой, прижав её к себе для устойчивости, правой рукой цыган сделал свое единственной движение рукой в сторону, которое, по его мысли, символизировало цыганский танец, мужскую партию.

Так концерт и шел своим чередом около пяти минут, Отто Шубдц смеялся вволю, видя, как несчастные актеры пытаются устоять на ногах. Музыканты играли песни, но никто не пел, и лишь симулировал танцы. Отто терялся в догадках, сколько же выпил вокалист, если он даже выйти не может на сцену. И ждал появление певца с большим интересом.

Вероятно, артистам заплатили за выступление до начала концерта. Ну, и цыгане напились до потери сознания, но как истинные профессионалы, они решили честно отработать полученные деньги, и вышли пьяные в дупель на эстраду.

Наконец вокалист появился на сцене с микрофоном в руках. Был он в совершенно расхристанном виде. Штаны его были расстёгнуты, ремень висел где-то на яйцах. Дополнял этот костюм расстёгнутая черно-белая полосатая рубаха.

Певец, пожилой, лысый цыган, с трудом мог стоять на ногах. Его заносило то вправо, то влево, и так он бродил минут пять по сцене, не в силах остановиться. Наконец замысловатая траектория движения певца привела его к краю сцены, и он чуть не свалился с неё вниз, но был вовремя подхвачен «поднимателем цыган». Цыганки стояли и махали крыльями своих юбок, описывая восьмерки, музыканты заиграли очередной романс.

Певец занял вертикальное положение, приосанился, поднес микрофон ко рту. И застыл с открытым ртом.

– Слова, видать, бедняга забыл. – Прошептала проститутка.

Музыканты проиграли 3 куплета и 3 припева, и каждый раз певец пытался начать петь, но слова из песни не шли ему на ум. Его качало и мотало по всей эстраде, как щепку в шторм. Цыган этот был не худенький, весом за сто килограмм или больше, и около него ходили, якобы в танце «подниматель цыган» и молодой парнишка-танцор в серебряной рубашоночке.

А когда музыка закончилась, «подниматель цыган» и молодой парнишка-танцор произвели тактическое перестроение цыганок, и те сели вокруг певца, наподобие забора, чтобы его не носило по сцене, и ему было некуда идти. Юноша стал слева от вокалиста, держа его правой рукой, а «подниматель цыган» стоял справа, от певца поддерживая незадачливого исполнителя цыганских песен левой рукой. При этом два этих добрых молодца еще и пытались обыграть такое положение дела время от времени отводя свободную руку в сторону, словно давая зрителям понять, что так и задумано, а они просто так танцуют.

Заиграла новая песня, певец поднес микрофон ко рту, раскрыл рот, и не произнес ни звука.

Цыганки сидели, оба держателя певца делали бессмысленные движения руками. А певец молчал, как молчаливая рыба, набравшая в рот воды.

Были сыграны уж 2 куплета, и 2 припева, певец пытался четыре раза вступить, но что у него не получалось.

«Подниматель цыган» наконец не выдержал, и дал коленом под зад молчаливому певцу.

– Ай, раз, два… – Прорезался голос у вокалиста.

Заиграл очередной припев, и «подниматель цыган» опять ударил коленом под зад толстого цыгана.

– Раз-два. – Сказал цыган.

Наконец нервы у «поднимателя цыган» не выдержали, и он отвесил смачную оплеуху певцу.

Отто Шубдц уже плашмя лежал под лавкой, и смеялся как умалишенный. Слезы душили его, и он не мог больше бороться со смехом. Проститутка села так, чтобы подолом своего платья закрыть Отто, от людей, которые стали оглядываться и шикать на Шубдца.

Тем временем пока народ отвлекся от сцены на Отто Шубдца, «подниматель цыган» свободной рукой ударил старого цыгана между ног со всей дури, и певец наконец запел, вступив совершенно не вовремя. Более того, он пел вокальную партию явно из другой песни. То есть музыканты играли одну песню, а певец явно пел другую.

Удар «поднимателя цыган» явно достиг своей цели, поразив тестикулы певца, певец пел согнувшись каким-то странно писклявым голосом, какой никак не вязался в дебелой фигурой исполнителя.

Отто Шубдца это добило в конец, он просто лежал на спине, и хохотал во всю мочь своих легких, эмоции переполняли его организм, и он еще умудрялся бить по очереди двумя ногами по земле.

Юля сидела сверху на лавке, распушив пелерину своего платья, делая все возможное, чтобы её спутника никто не увидел, мило улыбаясь, и стараясь всем своим видом показать, что ничего особенного не происходит.

Музыканты закончили играть песню, и, пытаясь подстроиться под певца, стали ему аккомпанировать. Старый цыган, решив, что это заиграла новая песня, а он не закончил петь предыдущую, ускорился, начав петь раза в два быстрее, за ним стали ускорять темп и музыканты. Тут певец еще ускорил свое пение, музыканты постарались его поддержать. И их совместное исполнение стало напоминать Отто охоту за зайцем, когда заяц в виде певца убегает, а собаки, в виде оркестра его пытаются догнать.

Наконец, вся эта вакханалия, видимо, совсем надоела «поднимателю цыган», тот вырвал у старого исполнителя микрофон, передал его цыганке, что-то ей сказал на ухо, а сам с танцором, стал уводить пьяного певца со сцены.

Цыганка поднялась на ноги, и запела гнусаво противным голосом явно не по-немецки. От её вокала уши Отто Шубдца попытались свернуться в трубочку, но не смогли этого сделать в силу своей не тренированности. От этого жуткого вокала мозг Отто Шубдц едва не взорвался на тысячи частей.

Он выполз из-под лавки, весь мокрый от слез, Юля подала ему платок, и Отто вытер им слезы.

– Поехали, я отвезу тебя домой, солнце. – Сказал Шубдц проститутке. – Я уже не могу больше смеяться, у меня уже живот болит.

– Поехали. – Согласилась девушка. – А то тут на нас все обращают внимание.

Отто Шубдц отвез девицу домой. Зашел в пивной ресторан и выпил пиво. День удался. Он отдохнул, и был счастлив.

А ночью ему снился странный сон.

Во сне ему снилось, что он белый медведь, и дрейфует на льдине. А за ним плывут голяком целый табор цыган, пытаясь его догнать и съесть, и орут свои дикие песни.

Пацифист Отто Шудбц.

Отто Шудбц не был идиотом. Он был интендантом вермахта. И еще Отто был аристократом.

И вот эти две ипостаси и заставляли его находить творческий подход во всем, что он делал на службе.

А делал он много.

Шел, однако, одна тысяча девятьсот сороковой год. И это накладывало на Шудбца немалые обязательства.

Шудбц был служака кость от кости. Он был в вермахте proviantmeister, то есть, переводя на русский – начальник продовольственного снабжения в чине капитана.

И этим он очень гордился. Шудбц жил в родовом поместье вместе с женой, и службой себя не утомлял.

От работы кони дохнут – справедливо считал Отто и был ох как прав.

Как-то он с друзьями долго засиделся в пивном ресторане. Уйти быстро из пивного ресторана Отто не мог. И вот почему. Германия вообще-то – страна с давними пивными традициями, а сами немцы входят в первую десятку наций по употреблению пива. Немец без пивного живота после сорока это не немец, а мигрант. Пиво у немцев – не просто любимый напиток, а образ жизни. И это многое объясняет.

В Германии не принято пить пиво в одиночестве или на ходу. В рейхе всегда предпочитают компанию друзей и неспешную беседу за кружкой пенного напитка, как правило, после рабочего дня. Если сильно припечет, то можно и во время работы.

Знаете ли вы о том, что разные сорта пива в Германии подаются в посуде различной формы и вместимости? Это традиция, ее не нарушают. Пшеничное пиво подается в высоком полулитровом бокале, ячменное пьют из бокалов в форме тюльпана или кружек объемом 0,3- 0,5л.

В Кельне пиво Кельш сервируют в тонком цилиндрическом стакане объемом 0,2л (он называется штанга). В Дюссельдорфе в пивных тоже приняты небольшие порции – 200мл, зато количество бокалов может быть неограниченным (число порций обозначается штрихами на подставке из картона, а к концу вечера суммируются).

Кроме того, в Германии в ходу кружки с крышками. Эта традиция имеет глубокие корни. В 1516г. герцог Вильгельм IV издал закон о чистоте пива. Благодаря этому и появились крышки, защищавшие пиво от насекомых, листьев и прочих воздействий внешней среды.

Компанию Отто составил его друг Obermusikmeister, старший военный дирижёр Юргенс. Позже к ним принесли oberveterinaer Biest.

Скотина oberveterinaer Biest был пьян как всегда в стельку.

– На хрена вы его приволокли? – Спросил интендант друзей.

Его друг летчик Staffelfuehrer major Дранкель, которого Шудбц знал со школы, был тоже навеселе, но стоял на ногах твердо, хотя и был без фуражки и в подштанниках ответил:

– Да понимаешь, Отто пошли в публичный дом, ну, выпили как всегда. – Произнес Дранкель, роняя Biest на пол.

– Тяжелый, скотина. – Показывая рукой на Biest, сказал major военной разведки Шранкель, давний друг Шудбца, с каким они вместе играли в футбольной команде.

– Ну и чего? – Не понял Шудбц.

– Чего пили? Да как тебе сказать, Отто… В основном мы были у баб… А пили что было. Надо ж как-то отдохнуть… – Пояснил Дранкель.

– Да я не о том. На хрена сюда принесли эту скотину Biest?

– На хрена, на хрена? В бордель пришло начальство Шранкеля. – Пояснил Дранкель. – А Шранкель в это время должен был быть на задании. Ну и нам пришлось линять. Вместе с этим Biest. Его ж там оставишь, он всех с похмелья сдаст.

– Все ясно, – сказал интендант, подзывая официанта. – Садитесь, мужики маленько выпьем. Сейчас схожу, звякну ординарцу Дранкеля, чтобы он штаны принес.

И они стали маленько пить.

Сначала было пиво. С закусью, конечно.

Пивной ресторан был неплохой, тут варилось более двадцати сортов пива. Было пивное шампанское, миксты, и вообще всё, чего пожелает уставшая душа немецкого вояки.

А душа хотела многого.

Когда пиво надоело, захотелось шнапса.

Когда шнапс уже перестал радовать, и рвался из всех щелей закаленных немецких организмов наружу, захотелось женщин.

Когда пришедших теток использовали по назначению, и не по одному разу, решили выпить коньячку…

Словом жизнь текла своим чередом, и ребята несколько засиделись в заведении.

Прошло уже три дня как они пили, и тут Шранкель неожиданно вспомнил, что ему было поручено доставить совершенно секретный оперативный план немецкого наступления на Западе.

Помог это сделать Шранкелю его ординарец, который соизволил принести через трое суток штаны майору.

– Пиздец, пацаны, меня расстреляют к ебеням сейчас. – Сказал расстроенный Шранкель.

– В чем дело, Фриц? – Спросил Юргенс. – Что случилось?

И Шранкель рассказал.

– Дело в том, что наши войска ждут приказа о наступлении, а этот приказ у меня.

– Фигня – война, подождут. Видишь, мы заняты. – Сказал Дранкель, и показал на стол, уставленный бутылками, кружками, закуской, пьяного ветеринара, и блядей, которые вповалку спали на полу.

– Войска, может, и подождут, а меня на хуй фюрер лично расстреляет. – Заплакал в голос пьяный Шранкель.

– Ты прав, друг. Гитлер тебя расстреляет, распиздяя, и будет прав. – Ответил Юргенс, беря химический карандаш, и старательно пиша на груди спящей проститутки: «Hitler ist Bock von eine Ziege».

– И наша задача не допустить твоего расстрела, Шранкель. – Сделал вывод Отто. – Но приказы нужно выполнять.

Шудбц взял кружку светлого пива, смешал с темным, и с удовольствием выпил получившуюся смесь.

– Кельнер! Вина пять бутылок и двенадцать кружек пива! – заорал Юргенс.

– На хрена вино, Юр? – Удивился Отто.

– Ты, блядь, ни хуя не понимаешь, друг. Проведем эксперимент.

– Какой?

– Такой. Молча смотри. Только не мешай.

Пришел кельнер и принес вино. Юргенс взял пивную кружку, стоявшую на столе, вылил остатки пива на штаны ветеринара Biest. Штаны вроде стали маленько почище.

Бравый музыкант налил в кружку до верха вина.

– Встать! Смирно! – Неожиданно заорал Юргенс.

Отто и те, кто мог встать, мгновенно вскочили. При этом интендант потерял равновесие, и рухнул под стол.

– Видишь, друг, что я тебе говорил про боеспособность армии. – Сказал Юргенс, помогая подняться интенданту.

– С этим надо что-то делать. – Сокрушенно сказал Шудбц.

– А то. – Согласился Юргенс, беря кружку с вином, и подходя к ординарцу.

– Пей! – Приказал дирижер.

– Слушаюсь! – Браво проорал солдат. И тут же выпил кружку вина.

– Так… – Сказал Отто. – Ты мне на хуя подчиненных спаиваешь?

– А что так? Почему вот именно «ТАК»? Ты просто не понял сути всего эксперимента до конца. – Начал разъяснять Юргенс, жуя сосиску, и запивая её пивом.

– Чуть что, так сразу: «ТАК». Давай проведем эксперимент, чтобы выяснить, как можно быстро выполнить приказ фюрера, с учетом того, что нужный поезд ушел, а следующий будет лишь через сутки. – Сказал Юргенс, поднимая кружку с пивом, которую кельнер только принес. – Давай же выпьем, друг.

И вся компания выпила пива. Не забыв солдата. Потом еще вина. Потом коньяка, и потом шнапса. Заполировали все коньяком.

Причем пили всего по одной пивной кружке, в которую всего-то входило пол-литра. Они же не алкоголики.

Кружка пива.

Кружка вина.

Кружка коньяка.

Кружка шнапса.

И еще кружка коньяка.

Последнюю кружку коньяка ординарец осилить не смог, и упал, как озимые, под стол.

– Тааак… – Сказал Отто.

– Ну, вот именно, что так. – Произнес музыкант закусывая.

– Наш эксперимент показал, что быстрее всего передвижение бывает в состоянии свободного падения. Согласен?

– Однозначно… – Согласился интендант.

– Значит, Шранкеля надо выкинуть на парашюте около штаба. И Дранкель его к штабу и доставит. Дранкель ты как? – Сделал вывод Юргенс.

– Дранкель, еб твою мать, руки в ноги, и бегом на аэродром, выручай своего друга Шранкеля! – Строго приказал Отто. – Бегом!

– Хайль Гитлер! – Заорал Дранкель. – Всегда готов!

Компания поймала такси, и через час была в аэропорту.

Дранкель со Шранкелем сели в самолет, поддерживаемые Отто и Юргенсом и полетели выполнять приказ фюрера.

Чтобы наверстать упущенное время, майор ВВС Дранкель конечно вызвался доставить своего друга, Шранкеля, в Кельн на небольшом самолете. Однако погода в эти утренние часы была такой плохой, что из-за недостаточной видимости машина сбилась с курса и, в конце концов, совершила вынужденную посадку в Бельгии, близ Мехельна.

То ли погода всему виной, то ли невменяемое состояние летчика Дранкеля и разведчика Шранкеля, но документы попали в руки бельгийской полиции.

Летчик с разведчиком попытались документы съесть, но пакет был слишком велик. Попробуй съешь пять килограмм бумаги! Да еще без пива и быстро.

Потом Шранкель попробовал его сжечь, но и это не вышло.

И бельгийцы все прочитали. Весь план будущей войны.

Но не поверили двум пьяным в дупель мудакам.

Гитлер сразу же заподозрил измену, и хотел отдать приказ о незамедлительном устранении обоих офицеров. Однако на допросах не удалось получить доказательств преднамеренной государственной измены.

Канарис, лично знавший Шранкеля, и будучи поклонником этого яркого центрфорварда, убеждал Гитлера:

– Шеф, ребяты были просто пьяны! С кем не бывает. С другой стороны, бельгийцы теперь думают, что это дезинформация, и что мы теперь не нападем на них.

– Вильгельм, ёб твою мать! Это же план войны! Как можно быть таким распиздяем? Расстрелять надо к ебеням твоего Шранкеля, да и Дранкеля в придачу.

– Мой фюрер, но, во-первых завтра матч между «Баварией» и «Дуйсбургом», а Шранкель, как вы помните, играет за «Баварию». А во вторых, расстреляв двух этих распиздяев, мы значительно ослабим мощь вермахта. И так к нам никто в армию служить не рвется. – Ответил Канарис, становясь по стойке смирно, и подобострастно смотря в глаза фюреру. – После расстрела к нам не то, что рекруты не пойдут, но и остальные на хуй разбегутся. С кем воевать будем?

Фюрер постоял, минуту глядя в окно, видимо, принимая решение.

– Ладно, хуй с ними, с этими пидорасами. Ты прав, Вилли, завтра футбол. Отпусти этих говнюков, и объяви им выговор. И еще: строгий выговор с занесением в трудовую книжку я объявляю Гиммлеру. Не хуй ворон ловить, и делать вид, что самый умный. Среди личного состава разведки раз в месяц проводить курсы по съеданию бумажных приказов с обязательным зачетом. А Манштейну я приказываю разработать новый план наступления.

Так Шудбц, сам того не зная, Европе подарил лишние два месяца мирной жизни.

Но Шудбц этого не знал, как и вся Европа не знала в лицо своих героев невидимого фронта.

Русские, медведи и шнапс

Отто Шубдц не был идиотом. Ну, то есть абсолютно. Он был интендантом вермахта. И еще Отто был аристократом. Он любил выпить, и пил при каждом удобном и неудобном случае с друзьями и без друзей.

И вот эти две ипостаси: служаки и пропойцы-аристократа и заставляли его находить творческий подход во всем, что он делал на службе.

А делал он много. Иногда, даже очень много, что впрочем, часто скрывал от начальства.

Шел, однако, одна тысяча девятьсот сорок первый год. Началась война с русскими. И это накладывало на Шубдца немалые обязательства.

Шубдц был служака кость от кости. Он был в вермахте proviantmeister, то есть, переводя на русский – начальник продовольственного снабжения в чине капитана.

И этим он очень гордился. Шубдц жил в родовом поместье вместе с женой, и службой себя не утомлял.

Шубдц был военным, но фронта старался избегать. Тем не менее, служба есть служба, и как-то, раз Отто послали на оккупированные территории Советского Союза заготавливать сало.

Кому и зачем нужно было сало в рейхе Отто не знал, и для него это была большая загадка. Немцы вообще не ели жир в чистом виде, и свиное сало в частности.

Представить арийца, который закусывает шнапс салом, было выше моральных и физических сил бравого интенданта. Его просто переворачивало от такой мысли. Это все равно, что представить кота, который есть брюкву, запивая это все бренди.

Кто мог издать такой дурацкий приказ Шубдц терялся в догадках, тем не менее, он собрал нехитрые пожитки, необходимые для командировки в суровую и холодную Россию: презервативы, шнапс, тёплые кальсоны и шубу на песце.

Жене Отто сказал:

– Уезжаю от тебя на фронт, буду храбро бить русских!

– Ух ты мой сладенький герой! – восхитилась жена, – Я тебя, верно, буду ждать, возвращайся скорее!

– Знаю, как ты меня будешь ждать, стерва. – Сказал Отто, потрепав ласково жену по щеке, и давая ей пачку презервативов.

Отто без приключений добрался до фронта. Вручил свои бумаги в штабе. В штабе на них поставили все необходимые печати и подписи. И Шубдц получил пропуск.

Первым делом Отто пошёл в местный кабак. Там заказал он себе местного пива, и закусон к пиву, который там был. Из закуски было: рябчики, варёные раки и как ни странно ананасы.

Откуда ананасы в такой глуши Шубдц не знал. Но ему показалось прикольным попробовать ананасы с пивом на фронте.

Шубдц по привычке начал потреблять пиво с раками.

Раки были выше всякой похвалы: свежие, большие и вкусные.

Когда Шубдц заканчивал с раками к нему присоединился его старый знакомый Генрих Штраузэн. Он появился, как чёрт из табакерки, совершенно неожиданно, как он всегда любил это делать в мюнхенской пивной, где они с Отто познакомились, когда Штраузэн в Мюнхене занимался арестами евреев, а Шубдц делал евреям поддельные документы, чтобы те могли выехать за рубеж.

Генрих по доброте душевной, и за некоторое количество дойчмарок, давал Отто списки тех, кого планировалось арестовывать, за несколько дней до их предполагаемого ареста.

В списке были фамилии, имена, адреса. Отто шёл по списку и предлагал евреям документы, чтобы они могли скрыться от властей, и уехать за границу.

Это был бизнес, который был выгоден и Штраузэну. и Шубдцу.

Оба поимели с евреев очень неплохие деньги. Заодно спасли много еврейских жизней. Они оба по натуре были пацифисты, и неплохие, в общем-то, ребята, особенно, когда им за это платили.

– Отто, дружище, как ты поживаешь? Какими ветрами тебя занесло к нам? – Спросил весело уже нетрезвый Штраузэн. На нём была форма майора вермахта, которая сидела на нем как влитая.

– Да вот по приказу командования приехал на фронт заготавливать сало. – Ответил интендант, чеша ухо вилкой.

– Кому на хуй в Берлине понадобилось сало? – Искренне удивился Генрих.

– Да хуй его знает. – Так же искренне ответил Шубдц. – Не знаешь, где его тут можно взять? Сало тут есть вообще?

– Знаю. Завтра дадим в местной газетке объявление о закупке сала. И будет тебе счастье. Кроме того, моя часть стоит неподалёку тут. Там какой-то местный колхоз выращивает свиней. Там этого сала до энтой матери. Завтра поедешь и всё сало заберёшь. Всё равно все местные жители разбежались.

– Дружище, Генрих, ты меня здорово выручил. – Сказал Шубдц, подозвал официанта и заказал всё, что было в меню, которое было, на двоих, и всю путёвую выпивку, которая была в заведении.

Старые друзья просидели в ресторане добрых три часа и были пьяные, как фюрер на Первомай.

Известно, что Германия строила социализм с человеческим лицом, и это лицо, было лицом фюрера. А фюрер был не дурак выпить.

И на первое мая однажды он так нажрался, что про это долго сплетничали все немцы.

Неожиданно, в ресторан пришёл ординарец Штраузэна, разбудил Генриха, который лежал мордой в «салате Оливье», и заорал, что было сил:

– Господин майор, мы поймали русского диверсанта. Его нужно допросить. В нашей дивизии только вы знаете русский язык, и вас срочно вызывают в штаб.

С трудом пополам Штраузэна еле-еле разбудили, собрали всё, что было съедобного на столе, взяли недопитое спиртное, и Шубдц помог ординарцу донести Генриха, до машины. Сам тот идти не мог, и лишь мычал какую-то странную песню, с какими-то странными повторяющимися русскими словами:

«На хуй! На хуй! Я уеду на хуй!»

Когда Шубдц с другом доехали до штаба, была глухая ночь. Пели соловьи, где-то неподалёку хрюкали свиньи, и нестерпимо чем-то воняло.

Шубдц помог ординарцу внести тело Штраузэна в штаб, и приказал ординарцу принести выпивку и закуску, которую они захватили с собой из ресторана.

– Mein Junge, я приказываю тебе сесть в машину, вернуться в город, там найдёшь отель «Советская», спросишь там тридцать второй номер. Вот тебе ключ, – и Отто отдал ординарцу ключ от номера, – Возьмёшь там шнапса три бутылки из моего чемодана, и доставишь сюда. Всё понял?

– Jawohl, mein Führer! – Бодро заорал ординарец, и бегом побежал исполнять приказ.

Когда Отто вошёл в штаб и прошёл в кабинет, где находился Генрих, он увидел там ещё капитана вермахта: худого светловолосого парня, который допрашивал русского.

Русский был здоровый стодвадцатикилограммовый детина с тупой мордой и с чёрно-седыми волосами. Капитану было около тридцати, русскому около пятидесяти. Капитан говорил только по-немецки, русский знал только свой язык.

Так они говорили каждый о своём минут десять, при этом Шраузэн, который должен переводить был в говно пьяный и спал.

– Капитан, да он же не знает немецкого языка! Давай лучше выпьем, – сказал Шубдц.

– А давай! – Быстро согласился капитан.

И они начали пить пиво, закусывая обильно, теми закусками, которые Отто привёз с собой.

Наконец приехал ординарец и привёз шнапс, который Шубдц привёз с собой из Берлина.

Как только они открыли шнапс, сразу же очнулся Штраузэн.

Он обладал редким даром просыпаться тогда, когда появлялся качественный и дорогой элитный алкоголь.

Они выпили, потом ещё выпили. Потом напоили русского. Чтобы напоить русского им потребовалось целое ведро местного самогона. Русский пил, не закусывая, при этом совершенно не хмелея. Генрих во время вливания в русского самогон провёл допрос.

Выяснилось, что русского зовут Вова, сам он местный тракторист, и ни какой не диверсант. Просто перед этим вечером он хорошо выпил, упал в канаву и уснул. В этой канаве его и нашли немцы, почему-то приняв его за диверсанта, который выкопал окоп и замаскировался там.

Вова рассказал им, что когда он выпьет, он часто ходит на охоту на медведя и убивает медведя ударом кулака в лоб.

– Да ну на хуй! – Удивился Шубдц. – Не верю!

То ли пиво виной тому, то ли шнапс с самогоном, но капитан, майор, интендант и русский обходились уже давно без переводчика. Русский говорил на своём языке, офицеры вермахта по-немецки, и все друг друга понимали.

– Я тебе отвечаю, братан! – Сказал русский амбал Вова, – Хочешь, пошли во двор, покажу.

– А что там есть медведи? – спросил Генрих ошалело.

– Конечно, есть – это же Россия! – Воскликнул русский тракторист, выходя на улицу.

Немцы последовали за ним. На улице медведей не оказалось.

– Ночь. Темно. Спят медведи, – пояснил русский мужик отсутствие медведей.

Компания двинулась по деревне громко горланя:

«Wenn die Soldaten durch die Stadt marschieren,

Öffnen die Mädchen die Fenster und die Türen.

Ei warum? Ei darum!

Ei warum? Ei darum!

Ei bloß wegen dem

Schingderassa, bumderassasa!

Ei bloß wegen dem

Schingderassa, bumderassasa!

Zweifarben Tücher, Schnauzbart und Sterne

Herzen und küssen die Mädchen so gerne».

Русский пел песню громче всего. Неожиданно им преградил дорогу большой колхозный бык. Бык шёл на них, опустив голову и глухо трубно мычал.

Капитан, увидев быка, заорал и куда-то побежал со страшной скоростью, которой позавидовал бы чернокожий олимпийский чемпион, спринтер Джесси Оуэнс.

С Шубдца и Штраузэна хмель, как рукой сняло. Русский Вова, подбежав к быку, стукнул скотине в лоб кулаком. Бык опал наземь, как озимый, глаза его закрылись, и он стал спокойный и сонный. Даже дышать перестал.

– Ну что я вам говорил, – Сказал русский, – Хуяк! И нет быка. С медведем примерно так же.

– А пошли, выпьем, друган! – Сказал Отто и компания пошла в штаб.

Там они выпили, закусили, послали ещё раз ординарца за самогоном и за шнапсом. А потом не заметили, как уснули.

Шубдцу снился странный сон. Он ходил по окопам, а вокруг него ходили медведи и рычали. Потом началась артиллерийская канонада, и русские пошли в атаку. У красной армии не было в руках оружия. Это были здоровые двухметровые амбалы с пудовыми кулаками. Они шли вперёд в атаку, по пути убивая всех медведей, которые им попадались ударом кулака в лоб, а солдаты вермахта бежали, позорно побросав свои окопы и оружия.

«Просмотр сна №398/3476 закончен. Можете открывать глаза и просыпаться». – Прозвучал голос в мозгу интенданта, и Отто открыл глаза.

Отто проснулся в холодном поту. Увидел мирно дремавшего Вову и успокоился.

«С русскими надо жить мирно!» – Подумал интендант.

Вова стонал и плакал во сне, вероятно, ему снилось что-то страшное…

«Я четко понял, что если русские спят и не пристают к кому-то или не бьют кого-то, то испытывают глубочайший стресс!» – Подумал Отто, гляди на русского богатыря.

Голова зверски болела. Шубдц взял бутылку пива и залпом выпил её. Стало хорошо…

Пообедав с Генрихом, он распорядился все сало, которое было в избытке в колхозе вывести в рейх.

Так закончилось первое свидание Отто с русским диверсантом.

P.s.: Немцы на самом деле заготавливали русское сало, хотя в Германии его никто не жрал.

Билеты в Рай, Тибет и не только.

Отто Шудбц не был идиотом. То есть были некоторые штабные крысы, которые так утверждали, но они были не правы. По крайней мере, так думал сам Отто.

Шудбц был интендантом вермахта. Очень неплохим снабженцем. Мог достать черта, и не только его, если надо было. И еще Отто был аристократом.

И вот эти две ипостаси и заставляли его находить творческий подход во всем, что он делал на службе. А как иначе? Это же война, а на войне все цели хороши, главное, чтобы не воевать, и чтобы в тебя не стреляли эти страшные странные русские.

Отто был знаком с одним русским Вовой, который мог кулаком убить быка, и после этого знакомства Шудбц для себя решил, что он лично воевать с русскими ни за что не будет.

Отто делал он много всего нужного в армии. Иногда, даже чересчур много. Впрочем, вероятно, именно так и должны были поступать настоящие немцы для достижения победы над противником. По крайней мере, именно так считал Отто.

Шел, однако, одна тысяча девятьсот сорок первый год. И это накладывало на Шудбца немалые обязательства.

Шудбц был служака кость от кости. Он был в вермахте proviantmeister, то есть, переводя на русский – начальник продовольственного снабжения в чине капитана. Хотя Отто занимался не только и не столько снабжением.

И этим он очень гордился, своей универсальностью и незаменимостью. Шудбц жил в родовом поместье некоторое время один, и службой себя не утомлял. Жену он не так давно выгнал из дома за то, что она не следила за аквариумом.

«От работы кони дохнут» – справедливо считал Отто и был ох как прав.

С началом войны с русскими начальство спускало ему директивы, и он эти директивы выполнял. И считал, что в этом и состоит его долг перед Германией и перед рейхом.

Накануне вечером Отто с ребятами пошел в пивной ресторан попить пивка. Ну и несколько перепил.

Это часто бывает, когда ты хочешь отдохнуть, а пиво уже не лезет. Но твои друзья добры, бодры, а в ресторане есть в ассортименте крепкие спиртные напитки.

Интендант помнил как он пил пиво, потом бренди, далее шел шнапс, потом коньяк, и потом поле зрения заполняла огромная грудь брюнетки с манящими глазами. Интенданта обильно вырвало на эту грудь…

Далее в памяти был провал…

Куда делась брюнетка, Отто не помнил. По крайней мере, её в ресторане не было.

Неожиданно к Шубдцу подошел его старый друг еврей и бывший раввин Изя Шульман. Шульман был известен тем, что в тридцатые торговал билетами в рай. Для полноты картины он повесил в синагоге карту рая, и расценки на места. Торговля шла бойко. И Шульман на эти деньги сначала отреставрировал синагогу, а потом и свой дом заодно. Купил себе шикарную машину, и вообще здорово приподнялся.

Но тут к власти пришел Гитлер, и если бы не Отто Шубдц, сидеть бы бравому и находчивому раввину в концлагере.

Но Отто всегда отличался острым умом и сообразительностью. И он предложил еврею стать… тибетцем.

Нужно сказать, что Шубдц тогда подрабатывал в одной государственной конторе начальником. Организация занималась выдачей разного рода документов. Работа была необременительной. Отто там появлялся: когда выдавали деньги, да еще когда дома было делать нечего. Пиво на работе было всегда. И это часто влекло бравого служаку на работу. Просто-таки манило со страшной силой.

Надо сказать, что в этой самой конторе, которой командовал Отто, до Второй мировой войны происходила также регистрация граждан захваченных стран с немецкими этническими корнями в фолькслисте. Это был специальный документ, выдававшимся властями Третьего рейха фольксдойче, которые прошли процесс натурализации, и игравшим одновременно роль паспорта и удостоверения о «чистоте происхождения» на всей территории рейха.

Как только 30 января 1933 года Гитлер был назначен рейхсканцлером, еврейская пропагандистская машина была запущена на полную мощь. Уже 24 марта 1933 года в средствах массовой информации появились следующие заголовки:

«Иудея объявляет войну Германии. Евреи из всех стран, объединяйтесь для бойкота немецких товаров и массовых демонстраций!!» – Заголовки в «Daily Express» от 24 марта 1933 года.

«Все израилиты по всему миру объявляют Германии экономическую и финансовую войну. Четырнадцать миллионов евреев объединяются вместе, как один человек, чтобы объявить Германии войну. Еврейский оптовик оставит свою фирму, банкир свою фондовую биржу, торговец свою торговлю, а нищий свой жалкий сарай для того, чтобы объединиться в священной войне против людей Гитлера.» Писала та же Daily Express, 24 марта 1933 года. И не только они…

И тогда Гитлер решил извести евреев под корень. Хамства фюрер не любил.

И именно тогда, когда евреев стали сажать в концлагеря, Шубдц и предложил стать Шульману тибетцем.

Собственно говоря, почему нет? Где Тибет, и где рейх? И кто будет проверять?

По документам, которые Отто Изе и выдал, Шульман значился тибетцем с немецкими корнями, родившемся в Лхасе. Не подкопаешься.

Конечно, Шульмана нацисты не тронули. И Изя щедро отблагодарил Шубдца.

Потом тибетцами, турками, курдами, латышами, литовцами и эстонцами стали еще несколько тысяч евреев с легкой руки Отто Шубдца.

И каждый еврей, то есть прибалтиец по документам хорошо и щедро платил Отто за спокойствие и за документы.

Предприятие Шубдца процветало, как и он сам. Отто даже был благодарен фюреру, за его нелюбовь к евреям.

Еще бы! Ведь если бы не Гитлер, Отто не смог бы так развернуться.

Совесть Шубдца не мучила. Более того, он чувствовал себя мессией, и чуть ли не спасителем евреев.

А деньги – это просто плата за риск. Хотя какой там особо риск? Контора никому не отчитывалась, и их никто особо не проверял.

Все это было здорово до поры до времени, но как-то раз друзья предупредили Отто, что кто-то его аферу раскрыл, и доложил КУДА НАДО о недозволенной законом предпринимательской деятельности. И оттуда должна была приехать проверка.

Но тут в конторе возглавляемой Шубдцем случился пожар. Он произнес пламенную обличительную речь, в которой клеймил евреев-поджигателей. И отправил всех своих клерков «за раздолбайство» в армию.

Ну и сам от греха подальше тоже пошел служить в вермахт.

В рейхе взятки брали много и со вкусом все. Но официальная линия партии была борьба с взяточничеством, и потому сажали тех, кто попадался…

Так вот, когда Отто открыл глаза, брюнетки не было…

Куда делась брюнетка, Отто не помнил. По крайней мере, её в ресторане не было.

Так вот в этот момент к Шубдцу и подошел его старый друг еврей и бывший раввин Изя Шульман, тибетец по документам.

– Что делаешь, друг? – Поинтересовался тибетец, недавно переставший быть раввином.

– Не видишь? Произвожу набор интендантов в вермахт! По приказу фюрера!

– Вах! – Изумился тибетец Изя Шульман. – Отто, миленький, прими меня в вермахт интендантом пожалуйста. Я в долгу не останусь.

И Изя сунул в руку Шубдцу скомканную пачку денег.

– Да легко! – Сказал Отто, пряча деньги.

– Друг, а хочешь, я тебе помогу навербовать интендантов? – Заговорщицки подмигнул Изя Шубдцу.

– Хочу. – Пробормотал Отто. – Но твои только пять процентов.

– Да без базара! – Обрадовался бывший раввин.

И за месяц они вдвоем навербовали в интендантскую службу вермахта около десятка тысяч прибалтов, турок, курдов и других достойных людей, которые естественно щедро и добровольно благодарили Шубдца наличными.

Предприятие бы и дальше процветало и приносило бы стабильный доход, но тут пришел приказ Отто отправляться на Восточный фронт.

Носки вместо перчаток.

Отто Шудбц не был идиотом. Ну, то есть не совсем идиотом, или даже совсем не идиотом. Хотя в штабе считали по-другому. Он был интендантом вермахта. И еще Отто был аристократом. В это как раз никто не сомневался.

И вот эти две ипостаси и заставляли его находить творческий подход во всем, что он делал на службе.

А делал он много. Иногда, даже чересчур много. Впрочем, вероятно, именно так и должны были поступать настоящие немцы для достижения победы над русскими. По крайней мере, именно так считал Отто.

Шел, однако, одна тысяча девятьсот сорок первый год. Стоял на дворе ноябрь месяц. И это накладывало на Шудбца немалые обязательства. Вермахт наступал, и нес большие потери. Армия замерзала на просторах громадного СССР. В СССР наступила почему-то очень-очень холодная зима. И что самое поразительное, но вермахт не был к этому готов. В смысле к зиме. И одета была армия в летнюю форму.

Почему-то в СССР было очень холодно. Зверски. Генералы, изучавшие опыт Наполеона не учли главные причины поражения Бонапарта – отсутствие зимнего обмундирования, и русские холода.

Фюрер как-то сказал:

«До холодов мы СССР победим!».

Шубдц недоумевал: фюрер вообще карту СССР видел? А с историей Наполеона знаком? И почему в армии нет зимней формы одежды для войны с СССР, если к войне готовились?

Но Шудбц был служака кость от кости. И не он руководил Германией. Он был в вермахте proviantmeister, то есть, переводя на русский – начальник продовольственного снабжения в чине капитана. Однако, в случае приказа, Отто мог найти для рейха что угодно. Хоть черта лысого. А если надо, то и лохматого черта, вероятно, нашел бы. Если бы был приказ.

И этим Отто очень гордился. Шудбц жил в родовом поместье некоторое время один, и службой себя не утомлял. Жену он не так давно выгнал из дома за то, что она не следила за аквариумом.

От работы кони дохнут – справедливо считал Отто, и был ох как прав.

С началом войны с русскими начальство спускало ему директивы, и он эти директивы выполнял. И считал, что в этом и состоит его долг перед Германией и перед рейхом. Последняя директива предписывала срочно поставить вермахту меховые перчатки и варежки, необходимые для ведения боевых действий в условиях холодной русской зимы.

Проблема была в том, что Шубдц уже 2 недели уже рыскал по всей Германии, и не мог найти ни меховых перчаток, ни этих странных варежек.

Зимы в Германии были относительно теплые, и из МЕХА перчаток не делали. Делали из чего угодно, но не из меха.

В директиве же четко указывалось, что перчатки должны быть меховыми, а также было указано количество необходимого товара.

Интендант, конечно, заключил договора с несколькими предприятиями на изготовление меховых перчаток и варежек нужного количества. Но проблема была в том, что перчатки варежки в нужном количестве изготовили бы только к маю. А армия мерзла сейчас. Просто тупо замерзала в этой большой и ледовой странной стране СССР.

А приказ, отданный Шубдцу, указывал, что исполнить директиву, и поставить вермахту варежки и перчатки нужно в течение 3 недель.

Где за неделю найти такую уйму нужной продукции Отто не знал.

Нет, ну он закупил все, что смог найти у финнов, скандинавов и оленеводов из Америки, но товар обещали поставить лишь к марту. А поскольку был только ноябрь, и в СССР были зверские холода, то нужно было предпринять сверх усилия, чтобы найти, чертовы перчатки в нужном количестве.

Вермахт замерзал в суровой далекой России, где местные мужики хорошо переносят зиму, потому, что пьют водку с медведями в обнимку, и ходят голышом и босиком по снегу зимой после бани. А если русские еще и хорошо выпьют, то вообще убивают медведей кулаком в лоб. Одним ударом.

Накануне вечером Отто с ребятами пошел в ресторан. Ну и несколько перепил.

Интенданту снился странный сон.

Во сне: он, почему-то полностью голый, шел в обнимку с медведем по снегу, и орал песни на русском языке. Медведь был шерстяной, и Шубдцу не было холодно. Медведь нежно обнимал интенданта, и ласково его целовал.

Русского языка Отто не знал, в отличие от медведя, поэтому у них выходило не очень стройно. Однако, достаточно громко.

Было зверски холодно, и интендант жутко мерз. Когда ему было особенно невмоготу, он прижимался к медведю, тот его обнимал, и по-отечески хлопал по спине. И это помогало Шубдцу согреться на какое-то время.

Медведь наливал Отто из самовара водку в большую железную кружку и рычал:

– Na, ebni slegonza, – sogreeshsya.

Интендант, ничего не понимал, но смело брал литровую кружку с водкой из лохматых лап зверя, и залпом выпивал.

Становилось сразу тепло и хорошо во всем теле.

Страшно мерзли лишь руки. Перчаток не было, чтобы как-то согреться Шубдц надел на руки носки.

Сразу стало хорошо…

Отто согрелся, лег к медведю под бок, и заснул голышом на снегу. Пьяный и счастливый.

Проснулся Шубдц дома от холода и головной боли. Отто был почему-то голый. На руках интенданта были носки, на члене презерватив. И больше одежды никакой на Отто не наблюдалось.

Было жутко холодно. На дворе был ноябрь, но камин в спальне не горел. Интендант лежал в обнимку с какой-то грудастой фрау, на которой из всей одежды была лишь медвежья шуба.

Голова болела после выпитого накануне. Отто разбудил денщика, и сказал:

– Что хочешь делай, но чтобы через час у меня был ящик водки для меня лично, и ящик шампанского для фрау. Откуда она, кстати, взялась тут?

– Будет сделано, мой генерал! – Заорал солдат, после чего получил в ухо.

– Не ори, дурак, голова болит. – И Шубдц показал выразительно рукой на голову.

– Тьфу, ты черт. – Произнес Отто, снимая с рук носки, и вспоминая свой сон. – Приснится же…

– Откуда тут эта женщина, я не знаю. – Подал голос солдат. – Я спал, когда вы пришли со службы. Но я думаю, что она пришла с вами, мой генерал.

И солдат выразительно показал на член, на котором еще висел презерватив.

– Молчать, скотина! – Заорал интендант. – Где мой халат? Почему по всей спальне раскиданы женская одежда и моя форма?

– Вероятно, это русские прислали диверсантов, и они и натворили все это безобразие. – Быстро произнес денщик, как бы оправдываясь.

– Цыц, скотина! Быстро дать мне халат, носки постирать, все тут убрать, и спиртное купить! – Шубдц крайне не любил, когда ему говорили глупости, особенно, когда он был с бодуна. – Вы сначала совершите все те глупости, что совершил я, а потом будете меня им учить.

– Бегом! – Заорал Отто.

– Есть, мой фюрер! – Ответил денщик, и мухой метнулся исполнять приказания.

Когда Шубдц умылся, похмелился, чем было, оделся, позавтракал, и выпроводил ко всем чертям грудастую Гретхен в медвежьей шубе, выяснилось, что денщик водки не купил.

– Почему, скотина, ты не купил водки? – Спросил интендант багровея. – Я ж тебе ПРИКАЗАЛ!

– Я, мой генерал, не смог её купить по причине её отсутствия. – Четко отрапортовал денщик.

– Ты идиот? – Проорал Шубдц, надвигаясь на солдата.

– Никак нет, мой фюрер. – Денщик вжался в стену. – Водки нет во всем городе.

Одно ухо его распухло, и было в два раза больше другого. Глаза округлились от страха. Волосы стали дыбом. И денщик стал похож на большого, испуганного лемура, одетого в форму вермахта.

– А носки я ваши постирал. В спальне убрал. Гретхен выпроводил. Сказал, что вы ей позже позвоните. Она оставила свой телефон. Вот он.

И денщик испуганно положил на стол бумажку с номером девицы.

– Номер отдашь Вальтеру. Ну, ты его знаешь красномордый такой толстяк, вечно бывает у меня в пятницу, тот, что любит пить пиво, и руки вытирать о мою скатерть под столом, думая, что я это не вижу.

Денщик кивнул.

– Это тот самый, что набирает девиц для передвижных борделей для солдат вермахта? – Уточнил солдат.

– Тот самый. – Подтвердил Отто. – Пусть призовет её на военную службу. А то эта идиотка за меня, видишь ли, замуж собралась. Утверждает, что я сделал ей предложение вчера.

– Мой фюрер, все будет в точности сделано, как вы приказали. – Денщик вытянулся по стойке смирно. – Однако, мой генерал, вы бы поаккуратнее с барышнями. В смысле не стоит каждую встречную и поперечную замуж звать, а то скоро бордели вермахта будут переполнены, а мы с вами останемся лишь в мужском обществе. И так в этом месяце уже тринадцать женщин по вашему приказу призваны в армию. А еще только середина ноября.

– А ты как всегда прав, мой друг. – Отто задумчиво почесал подбородок. – Но, честно, я ни фига не помню, что было вчера. Помню лишь, что приснилось мне, что я в СССР. Иду голый зимой с медведем в обнимку, и пью водку. Было холодно, и я без перчаток, ну и потом, чтобы согреться надел на руки носки. Выпил водку. И согрелся…

И вот тут в голову интенданта вермахта пришла гениальная мысль…

Перчатки, которые нужны вермахту будут в нужном количестве лишь в марте в лучшем случае.

Солдаты вермахта мерзли.

Что делали русские, чтобы согреться зимой?

Согласно вещему сну интенданта, русские, чтобы согреться пили водку, и если не было перчаток и странных «варежек» надевали носки на руки.

Решение было найдено. Вместо перчаток и варежек Шубдц закупил носки. Водки в нужном количестве также не оказалось в наличии.

Но один старый знакомый Отто, бывший еврей Зильберман, а сейчас тибетец Зильб, согласно состряпанных ему в свое время Шубдцем документам за очень ХОРОШИЕ деньги, подсказал выход из ситуации.

Этот тибетец владел несколькими виноградниками. Но поскольку шла война, и большинство мужчин были в армии, бизнес у винодела стоял. Вино брали мало.

И за хорошую взятку тибетец уговорил интенданта сделать военный заказ на красное вино, которого было у него в изобилии.

Так интендант Отто Шубдц закупил для вермахта вместо меховых перчаток и варежек красное вино и носки.

Но этим дело не ограничилось. Шубдц собственноручно написал инструкцию, КАК пользоваться носками, вместо перчаток и варежек.

И на фронт пошли носки и красное вино вместо перчаток и варежек.

Вот что позже написал об этом Ганс Бидерман в своей книге: «В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета»:

«Откуда-то ИЗ тыла до нас дошла инструкция о том, что при ночной температуре ниже нуля в качестве перчаток можно использовать армейские носки.

В ясно изложенной четким военным языком рекомендации говорилось, что солдатам на переднем крае надо прорезать в носке два отверстия ДЛЯ большого и указательного пальцев. Кто-то, вероятно, не знал, что наши сапоги вот-вот уже можно будет выбрасывать, а носки почти превратились в лохмотья, и в них было так много дыр, что нам было нетрудно найти отверстия для всех пяти пальцев»

Но Отто никогда не вдавался в детали. Приказ он выполнил, как смог.

И вечером того же дня он с ребятами по приглашению тибетца Зильба пошел к тому в гости на халявную выпивку и закуску.

По дороге ему приглянулась симпатичная белокурая бестия с «гросс обервайсе», которую он и захватил с собой в гости к тибетцу.

Ближе к утру, почти невменяемый Отто, сделал фрау Ольге предложение руки и сердца, и полез к ней в очередной попытке раздеть женщину.

Отчаянно отбивавшаяся Ольга до того момента, вдруг звонко взвизгнула. И впившись в интенданта страстным поцелуем, разрешила делать Отто все, что тому заблагорассудится…

Отто уснул, и ему снился огромный русский медведь в носках на всех четырех лапах, который играл на балалайке и пил красное вино тибетца Зильба.

Небольшое отступление.

Написав несколько глав о вермахте, я столкнулся со странным отношением к произведению. Русские мне не верили, что то, что я пишу, возможно, в принципе. Они говорили, что я ошельмовываю вермахт.

Немцы были солидарны в этой оценке. Кроме того, немцы утверждали, что в вермахте был идеальный порядок, и там не могло быть ничего такого. Типа, бардак если и был, то лишь в Красной армии.

Поддержали меня лишь историки, знавшие суть вопроса.

Если немцев еще как-то можно понять. То на что обижаются русские мне не совсем ясно. От себя отмечу лишь, что это, прежде всего литературное произведение, а не историческое. Кроме того это юмор.

На все доводы «против», я приведу высказывания непосредственно участников событий.

«На нашем фронте ограниченная видимость ежедневно устанавливалась только на несколько часов. До 9 часов утра окрестности обычно бывали, окутаны густым туманом. Постепенно пробивалось солнце, и только к 11 часам дня можно было кое-что увидеть. В 15 часов наступали сумерки, а через час опять становилось темно. В районе Малоярославца у нас аэродром, куда изредка прибывали транспортные самолеты из Смоленска, Орши и Варшавы. Они доставляли пополнения, но совершенно недостаточные для того, чтобы компенсировать ежедневные потери. Прибывавшие на самолетах солдаты были одеты в длинные брюки и ботинки со шнурками. Часто у них не было шинелей и одеял. Транспортные дивизии ожидали пополнения на аэродромах и сразу же перебрасывали их на фронт, где в них чувствовалась острейшая необходимость. Нередко они оказывались на фронте в ту же ночь. Таким образом, люди, всего два дня назад жившие в уютных казармах Варшавы, через 48 часов попадали на Московский фронт, который уже начал распадаться. Еще в конце лета, когда фельдмаршал фон Браухич понял, что война на Востоке продлится и зимой, он убеждал Гитлера вовремя приготовить для наших войск необходимое зимнее снаряжение. Гитлер отказался внять здравому совету, так как был твердо убежден, что русских удастся победить до наступления холодов. Теперь даже в ставке Гитлера вдруг поняли, что война в России, по сути дела, только начинается и что придется, как это ни ужасно, воевать почти без зимней одежды.