Читать книгу Беспокойство - Владимир Третьяков - Страница 2

Подполковник Камышев пододвинул ко мне через стол лист бумаги и, посидев несколько секунд в позе роденовского мыслителя, сказал озабочено:

– Это недельная сводка по области. Прочти очень внимательно и попробуй выделить из нее нечто из ряда вон выходящее. Посмотрим, совпадут ли твои наблюдения с моими.

Вот так всегда: в самый суровый жизненный момент, да еще и отягощенный трудностями самого тяжелого календарного дня – понедельника… На тебе, Вовочка, сладкий салат из ребуса с кроссвордом, обильно сдобренный другими загадками, а сверху политый рафинированной тайной. Кушай, не подавись!

Я осторожно, дабы начальство не заметило повышенного дрожания моих рук, взял упомянутый лист бумаги и попытался хоть что-то в нем разглядеть, но буквы, как тараканы, почуявшие опасность, бросились врассыпную. Да, празднование пятнадцатой годовщины со дня окончания школы, проведенное, буквально, накануне, с размахом, в обстановке граничащей с откровенным гусарством – это вам, как любит говаривать главный угадаец различных мелодий Валдис Пельш, совсем не хухры – мухры. Вчера, помимо всего съеденного было произнесено столько прекрасных тостов, под которые просто грешно было не выпить. Мы пили и за нашу первую учительницу, и за вторую, пришедшую ей на смену, пили за школу, которой отдали лучшие годы жизни. Затем уже пошла такая мелочь как парты, причем не все оптом, а каждая в отдельности, потому что не выпить за то место на «камчатке», где сидел наш технический гений Женька Сухоручко, означало, что я его не уважаю, а там и до кровной мести недалеко.

Но дело в том, что в моем распрекрасном классе, кроме Женьки, училось еще двадцать пять лбов, и все они заслуживали всяческого уважения. Напитков было так много, что в результате я допустил безусловный перебор, от последствий которого не может спасти ни одно народное средство. А в результате этого я сегодня имею меловую бледность лица, красные, как у моего сиамского кота глаза, и походку под названием «макароны отварные». Кроме этих, чисто внешних проявлений нездоровья, у меня ощущалась постоянная сухость во рту. Говоря проще, я постоянно хочу пить, словно готов вместить в себя весь наш городской водопровод.

Интересно, сумеет ли заметить все эти выдающиеся, как сопки Манчжурии, качества, мой командир, и если это случится, то как он на них отреагирует? Вообще-то, из человеколюбия, он мог бы посочувствовать своему подчиненному, находящемуся ныне в состоянии «между тут и там». Неужели в его жизни, длящейся гораздо больше моей, не было подобных ситуаций, когда столь остро ощущаешь не только мерзость дня сегодняшнего, но и отсутствие всяческого желания встретить день завтрашний? В такие моменты обычно вспоминаешь свое трудное, лишенное всяческих радостей детство с его деревянными игрушками, юность с ее незамысловатыми праздниками, которые, увы, с течением времени ничуть не изменились по своей сути. Именно тогда в голове из всех мудрых мыслей присутствует лишь один вопрос: а за каким таким дьяволом мы вообще живем? Но ответов нет, а есть лишь тупая, как давно неточенный кухонный нож, головная боль, от которой не спасает никакое лекарство.

Ну ладно, что это я, все о личном, да о личном. Я ведь, кстати говоря, государственный служащий, получающий зарплату не от частного лица, а, можно сказать, из карманов рядовых налогоплательщиков. И сегодня, надо отметить, отнюдь не выходной, а самый что ни на есть, рабочий день. В который вам, товарищ капитан, надлежит трудиться не покладая рук и не щадя живота сваво, дабы подтвердить и высоко нести, подобно знамени, гордое звание, этого самого, государственного служащего. Так сказать, всемерно радеющего и постоянно стоящего на страже основ… м-м-м… Ну, не важно, чего. Вчера основы были одни, сегодня они уже совсем другие, а на завтра придумают какие-нибудь третьи. Была бы только шея, эти самые основы поддерживать.

Кстати, мне ведь подполковник чего-то там приказал. Кажется, отделять зерна от плевел? Ну что же, тогда самое время пришло и мне приказывать. Эй вы, буквы-тараканы, в стройные шеренги становись! Равняйсь! Смирно! Сейчас я вас читать буду.

Так, что тут у нас? Все, Володя, напрягись и приступай. Это ведь не водка, на которую тебе сегодня смотреть тошно, а всего лишь сводка. Ну, сосредоточился? Молодец. У тебя неплохо получается, когда стараешься. Вот видишь, медленно, но получается. И что же тут у нас?

Ага, группа несовершеннолетних подростков, под покровом ночи, используя примитивный ломик, проникла на склад оптового магазина, в надежде вволю попить пивка, и по максимуму, то есть от пуза, нажраться импортного шоколада. Ох, сынки! Сладкой жизни захотелось? Теперь для вас вся сладость жизни будет заключена в ремнях отцов, которым, надо полагать, ущерб торговцам возместить придется. Но это только в том случае, если они у вас имеются, отцы- радетели. В другом же случае, деньги за ваши шалости, выкладывать станут мамаши. И мне их таки жаль, потому как торговцы нынче – народ ушлый, и под это дело они, ребятки, все свои недостачи на ваши детские и хрупкие плечи постараются возложить. И будет там и коньячок, который вы даже не нюхали, и икорка зернистая, которой вы даже не видели. Ой, и раскрутят вас купцы! И поделом, ибо сказано: «а ты не воруй!».

Ну, здесь я не вижу ничего из ряда вон выходящего, так что, пошли дальше. Три угона автомобилей? Нормально, то есть в пределах допуска. Возгорание на базе пиломатериалов из-за халатного обращения с огнем, в том смысле, что свои же рабочие поленились пойти на перекур в специально отведенное для этого место, что и явилось причиной…

Боже, какая рутина! Нет, так дальше дело не пойдет. Таким способом искать зерна, как ищу их я, можно до послезавтрашнего вечера. А силы, итак растраченные за последнее время весьма основательно, уходят. Надо бы применить другой метод, проверенный десятилетиями. Скажем, дедуктивный. Кто там его придумал, Василий Холмс, или Шерлок Ливанов?

Черт, бедная моя голова, ничего в ней сегодня не держится. Но правильное имя – это не столь важно. Важен сам метод. Раз уж Камышеву «понравилось» что-то в этой бумаге, то он непременно должен был оставить там свою метку. Во, точно, так и есть, слева на полях стоят три едва заметные карандашные точки. Товарищ подполковник, вы себя выдали с головой! Как же так, а еще сыскных дел мастером прозываетесь! Непростительно для такой фигуры. Но, с другой стороны, вы сейчас, сами того не ведая, избавили меня от необходимости читать всю лишнюю шелуху, написанную в канцелярско-казенном стиле, который я, как любой нормальный человек, терпеть не могу. Ну-с, и что же вы пометили?

В первом случае имела место банальная драка. Группа жителей села Каменный Брод, мужеского пола, в том же самом состоянии, в котором не далее как вчера изволил пребывать и я сам, устроили драку. Случилось это прискорбное событие 12 июля около 20 часов. Простите, а что же такого необычного? Ага, любители помахать кулаками избрали местом ристалища, пролегающую неподалеку автостраду. Не местный клуб, где так много удобной мебели, которую можно применить вспомогательным аргументом в споре с противником, и не площадь перед сельским магазинчиком, где так много места. Нет, участники боя не поленились отмахать целых пятьсот метров, выйти с непонятными нормальным людям намерениями на большую дорогу, и своими действиями создать помеху проезжающему автотранспорту. Хорошо хоть, что мужички каменнобродские учинили урон только себе, а не тем, кто проезжал мимо. Действительно – необычно, но я бы не сказал, что уж очень.

А вот и второй факт, героями которого стали опять же жители нашей доблестной деревни. На сей раз, правда, с другим названием – Октябрьское. И снова местные мужички, в том самом состоянии, до боли знакомом мне сейчас, исполнили все то же самое, что и их каменнобродские собратья по разуму. А именно, вооружившись разнообразным дрекольем, потопали на пролегающую рядом автостраду и устроили там… правильно, безобразную драку. Но вот что интересно: спустя примерно час славные труженики полей и свиноферм, как-то неожиданно пресытились избиением себе подобных и, очень мирно обнявшись, разошлись по домам. Случилось сие действо 12 июля сего года, а на часах в это время было около 20 часов.

Стоп, а вот тут я действительно ничего не понял. Ладно, если бы драка имела единичный характер, тогда бы ее можно было объяснить просто. Скажем, коллективным решением возобновить старинную народную забаву «стенка на стенку». Но здесь-то нечто совсем другое, весьма смахивающее на коллективный сговор. Типа, созвонились ребята между собой и договорились одновременно начать в разных местах две битвы, чтобы удивить народ и, в первую очередь, представителей органов правопорядка подурачить. А что бы они наверняка узнали о странных представлениях, специально вышли на дорогу: кто-нибудь из проезжающих обязательно доложит нам и тогда все случившееся обязательно попадет в сводку. Неплохая версия, но у нас еще не прочитан третий эпизод.

Как, опять его фигурантами являются борцы за гигантские урожаи и небывалое поголовье?! Нет, ребята, это уже явный перебор. Что же вы там в своих селах пьете, от чего вас, как по мановению волшебной палочки, так и тянет в драку? А, самое главное, чем закусываете?

Вновь, уже ставший для меня привычным сюжет: группа жителей села Кузьминки, ровно в 20 часов устроила на ближайшей автостраде шоу под названием «Гладиаторские бои». В течение часа проезд был перекрыт и водители разнообразных транспортных средств, вместо того, чтобы мчаться по своим делам, вынуждены были на время уподобиться толпе кровожадных римлян, азартно болеющих за своих бойцов и страстно желающих крови их соперникам. Но, когда отведенное для боя время кончилось, селяне мирно покинули арену сражения, спокойно разошлись по домам и дали то же самое сделать своим зрителям.

Над всем прочитанным можно было посмеяться. Мало ли как у нас на селе развлекаются люди, в особенности, если нет достойной альтернативы. Но что-то удержало меня даже от улыбки. Три одинаковых события, происшедших в разных местах, но в один и тот же день и час, способны заставить задуматься даже тогда, когда физическое состояние не позволяет этого делать. От осознания и неожиданного просветления мне почему-то стало не по себе и почудилось, как в воздухе вдруг запахло серой. В самом деле, отчего вдруг жители трех сел, отстоящих друг от друга на несколько десятков километров, начинают вдруг по непонятной причине заниматься какой-то фигней, вместо того чтобы нормально, в общепринятом смысле, отдыхать от посевной кампании, или, скажем там, сенокоса.

Я покусал губы, как бы в глубоком раздумье, затем взял со стола карандаш, и подчеркнул все три факта, уже отмеченные до этого Камышевым.

– Ну, и как тебе все это? – спросил Борис Васильевич, мельком глянув в сводку и убедившись, что я не допустил ошибки, наконец-то обратил внимание на мои воспаленные глаза.

– Наверное, я не буду особенно оригинальным, если скажу, что уловил направление вашей мысли, но не вполне уверен, что правильно ее понял, – сказал я.

Камышев помолчал, потом встал и начал неспешно прогуливаться взад-вперед. По всему чувствовалось, что и его, лежащая сейчас на столе сводка, взволновала. Наконец он, не останавливаясь, начал говорить:

– Ты знаешь, поначалу я отнесся ко всему происшедшему достаточно спокойно. Даже посмеялся забавному совпадению. А потом перестал смеяться и задумался. Слишком невероятное совпадение получилось. Во-первых, сразу три эпизода, во-вторых, одно и то же время и, в-третьих, район, где все это случилось, не разбросан – все села находятся относительно недалеко друг от друга.

– Алкоголь… – через силу выдавил я из себя это, столь ненавистное для меня сейчас слово.

– Да, именно, – поддакнул подполковник и еще раз внимательно посмотрел на меня. – Алкоголь. Во всех случаях драчуны вначале основательно приняли на грудь, а уж потом начали драться. Ну и, наконец… – он замолчал, явно затягивая паузу, как бы давая мне возможность постараться самому завершить начатую им фразу. Не дождался и подстегнул. – Ну, же?

– Непонятно, за каким таким нечистым все это им понадобилось делать, – догадался я, не ударив в грязь лицом.

– Именно так, – подтвердил Камышев. – Зачем?

– А может… – сказал я и изложил свою версию происшедшего, уже зародившуюся в моем воспаленном воображении, но потом подстраховался и добавил небрежно. – Ну, это, конечно же, все фуфло, так, мысли вслух и не более, так что не обращайте внимания.

– А ты знаешь, как рабочая версия, мне нравится, – задумчиво произнес Камышев. – На безрыбье – пойдет. Как ты говоришь, созвонились между собой, чтобы нас подурачить? Ну что же, очень возможно, что ты недалек от истины.

Он взял со стола пачку сигарет, закурил и жестом предложил мне. Преодолевая подкатившую к горлу тошноту, я отрицательно помотал головой. Камышев в очередной раз внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Что-то вид у тебя сегодня, Володя… немного не того. Что случилось, уж не подхватил ли ты намедни похмельный синдром?

– Ага, – подтвердил я, скрывая охватившее вдруг и совсем несвойственное мне смущение. – Еще как подхватил. Вчера юбилей окончания школы отмечали.

– А, ну это дело поправимое, – подполковник заметно оживился. – Могу продиктовать рецепт лекарства. Полтора килограмма пивка, а после этого триста минут интенсивной сонной терапии. Сразу же полегчает, и назавтра опять будешь, как огурец.

– Маринованный? – попробовал пошутить я. – Да мне в сторону спиртного сейчас смотреть тошно, а вы говорите – выпить.

– Рецепт проверенный. Выпьешь и, почувствуешь себя гораздо лучше. Только, смотри, не злоупотребляй, – сочувствие шефа, казалось, было беспредельным. – Но вернемся к нашим сельским жителям. Что-то не нравится мне вся эта история. Не могу пока объяснить чем, но не нравится определенно. А потому имею желание – все расставить по местам, как соответствующие книжные тома по своим полочкам. – Камышев наконец-то сел в кресло и продолжил. – Собственно, знаешь, для чего я тебя вызвал?

– Нет, – откровенно признался я. – Мне казалось, что вам нужен мой совет, но теперь я начинаю понимать, что это лишь часть моих возможностей и вы ждете от меня чего-то еще.

– Молодец, – похвалил меня подполковник. – Я действительно хочу использовать тебя не только, как личного советника, но и как рабочий инструмент.

– Не понял, – удивился я. – Инструмент? Это что же, как отвертку или разводной ключ?

– Да нет, – отмахнулся Камышев. – Не нужно понимать меня так уж буквально. Просто в скором будущем тебе надлежит начать объезд уже известных населенных пунктов. Дело в том, что по данным фактам не стали возбуждать уголовных дел, хотя основание для этого были. Но решили ограничиться штрафами. Так что сельчане наши уже сегодня заняты своим повседневным трудом и не имеют на своих челах позорного клейма уголовников. Но все что в этих селах произошло, повторяю, не дает мне покоя. Нужно проверить. Возможно, я и ошибаюсь, и тогда, слава Богу. Однако чую я, что дело это гораздо глубже и шире, чем простое совпадение. – Он чуть-чуть задумался и затем едва слышно пробормотал:

– Нет, пожалуй, это слишком невероятно, хотя… где, как ни в нашей глуши… Да, наверное, нужно проверить.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и замолвить хотя бы словечко про особое «чутье» подполковника Камышева, ибо оно, как мне кажется, превосходит у него обоняние, осязание и все остальные виды чувств, вместе взятые. Но на одном лишь чутье, или интуиции, если хотите, далеко не уедешь, помимо него нужны еще и другие качества, необходимые в оперативно – розыскной работе. И они у моего начальника имелись в несметном количестве, но все же, чутье у него было поразительное. Верить ему можно было примерно так же, как и предсказаниям знаменитой пророчицы Ванги. Уж если Камышев сказал, что «здесь что-то не так», то это однозначно может трактовать только так: в данном деле мы в самом начале пути, и переть нам до финиша, как до Монголии пешком. Наверное, Камышев иногда ошибался, но лично я этого за ним не замечал, Но даже если нечто подобное когда-то и бывало, мне думается, что в этих случаях присутствовала некая нестыковка, независящая от его интуиции: нехватка фактов, улик, которые в дальнейшем могли повлиять на конечный результат.

Ехать куда бы то ни было именно сегодня, мне решительно не хотелось, по уже известной причине, ибо я не был уверен, что до завтра сумею справиться со своей болезнью. Да и вообще, по жарище тащиться черт его знает сколько километров в сельскую местность, где искать, неизвестно что. И все только ради того, чтобы подтвердить гениальное предвидение моего шефа? И угораздило же его именно сегодня найти меня, как будто никого другого рядом не было. Кстати, мог бы и сам прогуляться в народ, а не посылать туда больного человека. Я так понимаю, что если есть желание убедиться в собственной правоте, то вот тебе в руки флаг, барабан на шею и можешь ехать, хоть на неделю. Вот так, и никак иначе.

Но высказать напрямую все, что у меня было в душе, я, конечно же, не мог, а потому задумчиво сидел, изредка кивая головой в знак полного согласия, стараясь делать это не очень резко.

Была еще одна причина, по которой ехать мне совершенно не хотелось. Заключалась она в том, что на завтра у меня с Юлькой намечался культпоход, после которого я надеялся на кое-что. Теперь же на данном мероприятии, равно как и на его продолжении, придется пока поставить косой крест похожий на букву «Х».

Была и третья причина моего нежелания ехать, и вполне весомая. В самом деле, сколько же можно эксплуатировать мой родной «Жигуль» в целях производственной необходимости?! Как куда-то сгонять, так это всегда, пожалуйста, а провести за счет нашей конторы моему железному коню хотя бы маломальский ремонт, так это накось – выкуси. Средств на это у них, видите ли, не предусмотрено. Спасибо, хоть горючим иногда бесплатно заливают.

Но Камышев, похоже, и на этот раз уловил все мои сомнения и нежелания.

– Значит, так. Сейчас ты топай домой, Володя, потому что работник из тебя сегодня, все равно, как из бутылки молоток. Прими все меры к тому, чтобы завтра – послезавтра быть готовым к выезду. Машину свою отгони на СТО – я сейчас позвоню туда и договорюсь с начальником. Они сделают профилактику, а если нужно, подремонтируют твою чуду – юду. Заправка – тоже за счет фирмы. В общем, делай все, чтобы на послезавтра ты был «конно, людно и оружно». О предстоящем вояже, понятное дело, как всегда, никому. Ни словом, ни даже намеком. А то вдруг я все же ошибаюсь, – Камышев в этом месте позволил себе улыбнуться, – так потом насмешек по этому поводу не оберешься. Да, и еще одно, – он вытянул ящик стола и достал из него книжечку удостоверение. – Тут мне один знакомый компьютерщик посодействовал. На, держи. Тебе ведь на месте нужно как-то себя рекомендовать, вот ты и будешь представляться журналистом газеты.

Я открыл «корочку» и, действительно, увидел там свою фотографию. Все остальные атрибуты – печать, подпись редактора, стояли на своих местах. Воистину, сегодня щедрость моего шефа не имела границ. Такую заботу о кадрах и понимание того, что они, как и прежде «решают все», может проявлять только очень дальновидный руководитель. Захотелось вскочить с места, выгнуть грудь колесом и во весь голос проорать нечто лирико – патриотическое. А потом немедленно схватить в свои усталые от непосильной сыскной работы руки запутанный клубок этого странного дела и, нащупав в нем путеводную нить, размотать его в рекордно короткие сроки.

– Ну, все, иди, – отпустил меня Камышев. – Готовься!

Я был настолько счастлив оттого, что неизбежную, как ночь после дня, профилактику моего «Жигуля» придется совершать не мне, а высококвалифицированным работникам и, вероятно, так спешил на СТО, что, зазевавшись, чуть не сшиб с ног, проходившего по коридору, майора Чухнова.

– Ты, никак в лотерее выиграл? – сказал он, потирая ушибленное плечо. – Что, спешишь в кассу получать денежки?

– Да нет, – ответил я. – Рвусь совершать трудовые подвиги после начальственного «втыка».

– За что же тебя так? – удивленно вскинул брови Чухнов. – Вроде ты всегда на особом счету у Камышева, доверяют тебе многое?

– Все так, но кому много доверяют, с того и спрашивают по высшей ставке. Не понравился ему мой внешний вид, видите ли.

– Да, видок у тебя сегодня еще тот, – констатировал майор, внимательно оглядывая меня. – Где это ты так?

– Да, – ответил я, неопределенно махнув рукой. – Лукуллов пир.

– Новый ресторан, что ли, открылся? – насторожился Чухнов, известный своим пристрастием к подобного рода новизне.

Майора у нас недолюбливали. По моим понятиям, он был мужиком недалеким, с чувством юмора в стадии зародыша, а я к таким людям всегда отношусь, как к иностранным шпионам, с подозрением. Еще одной его тяжелой, на мой взгляд, чертой характера, было то, что он всегда, даже когда его об этом не просили, старался влезть в любой разговор, и при этом всегда имел собственную точку зрения, о которой сообщал всем и всегда, даже тогда, когда это было не совсем уместно и необходимо. Несколько раз он в этой связи попадал в достаточно комичные ситуации, а когда его высмеивали, проявлял крайнюю обидчивость в сочетании со злопамятством. Одним словом, в каждой бочке – заглушка, но при этом, с левой резьбой.

Я не смог удержаться от подкола, ибо имел на Чухнова некоторый зубок.

– Да, ресторанчик и весьма неплохой. Рыбу там готовят – пальчики оближешь. Так что – рекомендую.

– А где это?

– На Строителей, – ответил я, не моргнув глазом. – Там, где раньше магазин «Филателия» был.

К слову сказать, в указанном мною месте я еще вчера мог наблюдать развернувшиеся полным ходом работы по ликвидации прорыва водопровода, так что грязи там хватает еще и сегодня. У нас за собой убирают не быстро.