Читать книгу Хроники Арли. Книга 1. Где я? - Владимир Валерьевич Комарьков - Страница 7

ЧАСТЬ 1
Глава 7

Оглавление

Моя первая ночь в этом мире под открытым небом. Спать у костра очень даже приятно, но временами хотелось, чтобы огонь горел с двух сторон – так теплее. Холод преследовал меня и здесь, несмотря на то, что температура ночью не слишком отличалась от дневной. Я лежал на боку, подложив под голову ладонь, и с тревогой вслушивался в недовольное ворчание живота. Тот, кто не позволил пареньку насыпать добавки в мою тарелку, прекрасно знал, что меня ожидает. Я и сам вспомнил, что таких, как я, поначалу отпаивают бульоном, а полная порция легко может отправить на тот свет не хуже любого яда.

В остальном все было прекрасно. Даже земля казалась сказочно мягкой и нежной. Ночной лес настолько же отличался от мрачной тишины каменной шахты, насколько ночная московская подземка отличается от дышащих жизнью и безудержным, неостановимым ритмом центральных улиц. Я и не думал, что негромкие голоса подлунных тварей могут оглушать, а мерный шелест листвы убаюкивает лучше монотонного голоса диктора новостей. Мир утонул в темноте, но это была совсем другая тьма. Не было звона в ушах, воздух дышал криками жизни, он искрился всполохами шорохов и волнами свежей прохлады.

Давным-давно затихли мои соседи по ночлегу. Ночную стражу несли двое парней, я слышал, как они перекрикивались время от времени голосом какой-то птицы. Но сами не показывались, схоронившись где-то на самом краю поляны.

Перед закатом Вордо что-то долго обсуждал с Храстом, затем они оба скрылись в палатке, а у моего костра постояльцев так и не появилось. Я, как был, так и остался один. Пацан, исполняющий обязанности официанта при нашем небольшом отряде, когда уже совсем стемнело, принес мне немного похлебки и флягу, отдаленно напоминающую грелку, только из кожи. Никогда не любил сухое вино, но тут организм всполошился, едва почувствовал, что вожделенный праздник легко может пройти мимо.

Не спалось. Вино оказалось несусветной кислятиной. Я едва осилил пару глотков и отдал флягу обратно под недоумевающие взгляды большинства лучников, которые собрались за соседним костром шагах в пятнадцати от меня. Ну и пусть, вино от меня никуда не денется, а помереть, едва выбравшись из подземного мрака, тот еще подарок судьбы.

Когда совсем стемнело, люди стали расползаться по лежкам. А мое сердце время от времени давало сбои: то отстукивало бешеный ритм, то замирало в страхе. Я до сих пор не мог отделаться от мысли, что пару часов назад мой путь вплотную приблизился к опасному краю. Жизнь висела на волоске. И только сейчас, в темноте, мне удалось осознать, насколько я оказался близок к гибели. Стоило чуть промедлить и вместо вина меня угостили бы сталью. Один из парней, которые столь одобрительно поглядывали на меня, когда я уплетал ужин, спокойно полоснул бы отточенной сталью по горлу, и все. Вордо точно не стал марать свои руки. Зачем? Едва ли он вспомнил обо мне уже через пятнадцать минут: проблема временно решена, чего к ней возвращаться.

Принято ли клясться в такие минуты? Что толку от бесполезных слов, если у тебя нет возможности выполнить обещание? Я мог бы сто раз дать слово, что со мной больше не случится ничего подобного, но только сейчас я осознал, что Вася провел превосходную комбинацию. Он лишил меня главного. Сколько раз мне приходилось повторять друзьям и знакомым: все в моих руках, все зависит только от меня. Мне нравилось думать, что ситуация под контролем. Следуя словам моего отца, любые шаги я выполнял с четким осознанием: в случае неудачи, не потерять независимость. Любой шаг чреват лишь местными потерями и не ведет к катастрофе.

Проблема в том, что есть факторы, которые мы не в состоянии учесть. Они находятся как бы вне плоскости нашего бытия. Как если бы ты готовился к приходу налогового инспектора, а вместо него в твой дом прилетел снаряд. Нельзя быть ко всему готовым. Но можно всегда подниматься, если ты понимаешь, что смертельный удар себе можешь нанести только ты сам.

Почему-то в шахтах, которые я все чаще называл пещерами, я не мог думать о будущем. Голова была пуста. Вы знаете, место очень часто определяет твою сущность. Трудно быть умным, когда ты находишься среди тех, кому не нужны твои размышления. В пещерах мысли забивались в отдаленные уголки и не хотели выползать на свет. Организм и наше «я» очень тонко чувствует окружение и его потребности. К чему думать, если это никому не нужно? Зачем быть умным, если можно набить живот и ничего не делать? Выскочек никто не любит? Брехня! У них не так много времени до превращения в стадо. Сколько бы я там протянул? Как быстро Александр Гроцин превратился бы в бледного червя, ворочающегося у стен и с вожделением наблюдающего, как по зеленому мху ползают аппетитные улитки – предел мечтаний любого существа в подземном царстве. Мне стало страшно, по-настоящему страшно. Два часа назад я мог просто умереть. День назад судьба готовила мне гораздо более страшную участь. Я поглубже загнал эту мысль, потому что додумывать ее не хотелось.

Не знаю, с какой целью меня забросило в это тело. Какому высшему разуму взбрело в голову сыграть со мной злую шутку. Вселенная, если ты слышишь меня, пусть этому Васе когда-нибудь тоже будет несладко! Пусть ему оторвет ноги и переедет трамвай! Даже если я об этом и не узнаю. Надеюсь, высшая справедливость все-таки существует. Что же касается моей дальнейшей судьбы, я только что отвоевал свое право на жизнь. Пусть даже это жизнь нищего.

Скажи мне кто еще месяц назад, что Александр Гроцин будет рад довольствоваться подаянием, я плюнул бы ему в морду и с удовольствием заехал в ухо. Но жизнь часто с иронией смотрит на наши планы, а обстоятельства могут переубедить любого, даже самого упрямого человека. У папы была любимая поговорка: всегда действуй из расчета, что ничего не получится, тогда все сюрпризы будут приятными.

Когда решалась моя судьба, я действительно представлял ход мыслей Вордо. Для таких, как он, люди делятся на несколько категорий: полезные связи, полезный товар и мусор. Как я мог остаться в живых? Вариант полезных связей я не рассматривал, какие у меня тут могут быть связи? Переместиться в категорию мусора было равнозначно могилке в кустах. Причем, скорее всего, в этом случае у меня не было бы даже холмика. Оставалось второе: стать для него полезным товаром. А какой из меня товар? Что я мог ему предложить, ни секунды не медля?

Привычка объективно смотреть на вещи у меня с детства. Да, возможно, мне известно несоизмеримо больше, потому что я продукт своего времени. Я помню теорему Пифагора и могу посчитать сложный процент. Даже без калькулятора. Только кому нужны все эти знания? Что толку от кучи информации, которую нельзя использовать? Мне нужно было предложить что-то такое, сиюминутное, понятное человеку этого времени. Мало того, я должен был все это продемонстрировать так, чтобы меня поняли даже без слов.

Итого у нас имелось уравнение, для которого пользуемся простыми вводными: в наличии один горбун, который должен приносить деньги, потому что больше ничего приносить он просто не в состоянии. Если его светлая голова и работающие мозги, не являются ни плюсом, ни минусом, остается только одно-единственное, чем он может воспользоваться в данной ситуации. Как ни странно это звучит, товаром в данном случае служит его внешний вид. В своей прошлой жизни мне ни разу не довелось увидеть людей, настолько отличающихся от нормы. Понятно, что они не разгуливают по городу направо и налево, им самим неприятно чувство, с которым общество реагирует на их недостатки. Но они есть. И в данном случае мой недостаток будет моим преимуществом. Людей без ног и рук общество генерирует с достаточной легкостью. Поводом для этого могут служить как банальные войны, так и болезни или несчастные случаи. Рискну предположить, что мой вариант сулит гораздо больше выгоды в плане зрелищности. А люди всегда готовы платить за зрелища.

Естественно, я не испытывал радости от этого варианта, но кто говорит об удовольствии, когда цель – выживание? До этого у меня не было времени и желания планировать свои дальнейшие шаги в этом мире, так почему бы не начать с сегодняшнего дня? Дальше мне оставалось лишь разыграть сценку, которая была бы понятна одному человеку. До всех остальных мне не было дела. Наградой стала одна настоящая монетка в деревянной тарелке. Вордо прекрасно понял, как мое представление, так и то, что я знаю, кто подарил мне дальнейшую жизнь. Так я заключил договор.


Лучше бы я умер в субботу. Бородатый анекдот лучше всего описывал моё состояние после пробуждения. Кто ж так делает? Я был похож на сочный бифштекс, который повар лопаткой пытался перевернуть с боку на бок. Проще говоря, я разваливался. Самой главной частью, от которой я бы сейчас с радостью отказался, были ноги. По-моему, их опять подменили, и теперь они отказывались мне служить. Пошатываясь и покрякивая, моё тело добрело до удобств в очередной раз за сутки, я мысленно «горячо» поблагодарил того умника, который передал мне вина, и пообещал себе, что первым делом обязательно изобрету туалетную бумагу. Не понимаю, как без нее обходились другие современники, отправившиеся навестить седую старину. Для меня это реальная проблема.

К моему возвращению у потухшего костра уже дымилась миска с кашей. Есть или не есть? С одной стороны, желудок рычал под рубахой, с другой – стонала не менее важная часть тела. Я нашел взглядом дородную тетку, которая отчитывала одного из парней, и благодарно кивнул, за что получил добрую улыбку в ответ. Будем считать, что мне пожелали приятного аппетита. Рискну все же! Жизнь-то налаживается! Теперь бы еще научиться говорить на языке аборигенов, что, кстати, было включено в мои ближайшие планы. Кое-какие мысли на сей счет у меня уже появились.

Покончив с завтраком, я отправился к руководству. Если кто и мог мне помочь, то это был Вордо. Мне он показался гораздо сообразительнее Храста, да и должность, по-видимому, обязывала. Ведь кем являлся мой бывший проводник? Я бы назвал его простым солдатом, может быть, даже ефрейтором, будем пользоваться армейской терминологией за неимением любой другой. Вордо же я с ходу записал в лейтенанты. Вот и проверю, во-первых, свою способность находить общий язык, а, во-вторых, возможно, немного поработаю над своим статусом. Жрущий в три горла раб – это одно, а возможность обучения мгновенно поднимает меня в его глазах на несколько ступенек вверх.

Искать никого не пришлось. Поляна жила в прежнем ритме. Двое отсутствовали, остальные в основном занимались своим оружием. Похвально, как для солдата, так и для разбойника: не подведет в бою и лишний раз дает тебе уверенности в своих силах. Вордо, как обычно, сопровождал Храст. Он что-то рассказывал человеку с мечом, изредка эмоционально жестикулируя. Интересно, он действительно является его помощником или только возомнил себя им?

Я остановился, встал за спиной Храста, выжидательно глядя на предводителя. Наконец меня заметили.

– Иан? – Вордо вопросительно поднял бровь. В нем не чувствовалось недовольства, лишь легкая аура заинтересованности, никаких необычных штучек над ним я не заметил. Похоже, вчера я произвел на него хорошее впечатление. Останавливаться на этом было бы глупо, нужно закреплять успех.

– Вордо, – мне пришлось изобразить почтительный поклон. Спина не переломится, а для моих планов полезно.

Мне срочно нужно было что-то решать с языковым барьером. Не исключаю, что в будущем, как только мы доберемся до цивилизации, язык станет камнем преткновения. Да этот вопрос уже изрядно попортил кровь! Решать его следовало сейчас. Хотя бы начать двигаться в том направлении – плохой английский лучше, чем никакого, так говорил один из моих знакомых, и он был определённо прав.

Как научиться языку, если нет учебников и учителей? Конечно же, методом тыка! В прямом смысле этого слова. Как его изучают в школе? Ты показываешь на предмет – тебе его называют, это если не вдаваться в подробности. В совершенстве не заговоришь, но определенную базу собрать можно. И когда придет время, останется лишь оттачивать навыки. К сожалению, при этом велик риск научиться неправильно: повторять-то приходится за обычным, рядовым обывателем, а кто знает, может, он картавит или не выговаривает буквы? Но это приемлемый риск. Я согласен был даже гундосить, лишь бы понимать, о чем говорят люди.

Я коснулся пальцами уха и произнёс:

– Ухо.

Каждое последующее слово сопровождалось касанием части тела.

– Нос, рука, плечо, глаз.

Храст недоумевающе переводил взгляд с меня на Вордо. Он так ничего и не понял. А его патрон меня не подвел. Как я и предполагал, Вордо практически сразу уловил смысл моих действий. Усмехнувшись, он повторил за мной все движения, сопровождая их словами на незнакомом мне языке. Все еще улыбаясь, он сделал это еще раз, только медленнее и слова проговаривал трижды. Мне оставалось лишь старательно произносить незнакомые звуки до тех пор, пока не получал удовлетворенный кивок от моего невольного учителя.

Что удивительно, я повторял за Вордо все лучше и лучше, пока, наконец, словно что-то во мне включили, и тогда мне оказалось достаточно услышать слово всего один раз. При этом я заметил вчерашнюю странность: непонятный навык позволял точь-в-точь копировать не только звуки и интонацию, но даже голос. Прямо живой микрофон. Но стоило мне попробовать воспроизвести сказанное своим голосом, как наваждение испарилось, а с ним заодно и способность запоминать слова. Чертовщина какая-то! Как такое возможно?

Пока я копался в себе, перехватил задумчивый взгляд этого опасного человека. Я моргнул: над головой у Вордо стремительно формировалось облако странного цвета, и я почувствовал, как его интерес разгорался с новой силой. Соображал он явно лучше и быстрее меня. И мне на секунду захотелось вытянуть из него эти мысли.

Постаравшись вернуть прежнее ощущение, я без труда переключился на режим микрофона. Словно некий тумблер сработал в моей голове, и – вуаля! – снова пошло-поехало. Информация впитывалась мгновенно, мне не требовалось повторять слово несколько раз. Незнакомый язык органично встраивался в мозг, как будто заполнялся словарь, и это, к моей радости, не требовало от меня практически никаких усилий. Спустя несколько минут Вордо надоело, и он жестом показал, что пора сделать передышку, а я получил запас из нескольких десятков слов. Следовало немедленно этим воспользоваться и продемонстрировать успехи.

– Ухо, нос, рот, глаз, голова, волосы, рука, палец, нога, меч, ремень, – я говорил и говорил, медленно расползаясь в улыбке. Вася, ты не оставил меня! Живи же ты вечно, козел! Ты впихнул меня в тело хромого горбуна и сделал апгрейд в виде абсолютной памяти. Извращенный мерзавец, что еще ты мне приготовил?!


К обеду в лагере по распоряжению Вордо прошел день сына полка. В роли блудного отпрыска пришлось выступать мне, а остальные взяли надо мной шефство.

К делу моего обучения с немалым рвением подключились все свободные члены отряда. Сам начальник благополучно сдал меня с рук на руки, дело командира – задать направление движения, а рутиной пусть занимаются рядовые. Началось же все с того, что меня вымыли и переодели.

Женщину, которая заправляла хозяйственной частью всего отряда, звали Кара. Имя не слишком подходило ее тучному телу, но размеры, к моему удивлению, ничуть не мешали ей исполнять свои обязанности, а тяжелой руки боялась добрая половина отряда. Когда меня перепоручили Моришу, который оказался одним из тех, кто всю прошлую ночь просидел в дозоре, Кара решительно взяла меня за руку и жестом велела снимать одежду. Признаться, поначалу я слегка перепугался, но, когда перед моими глазами покрутили обновками, я был готов простиь ей все что угодно.

Одежду сразу мне не отдали, криками и улюлюканьем голышом погнав в лес, впрочем, после недовольного возгласа Храста смех оборвался, и дальше меня провожали только ухмылками. Не слишком приятная прогулка нагишом завершилась еще более неприятными водными процедурами: меня загнали в ручей, воду из которого можно было пить исключительно маленькими глотками, и следующие десять минут я изображал из себя лебедя и вспоминал анекдот про поручика, который, как известно, к прекрасному стремился не сильно и вышеназванной птицей быть не хотел. После десяти минут в ледяной воде я полностью разделял его взгляды.

После непродолжительного бега и согревающего массажа в виде поощрительного похлопывания по спине мне наконец отдали одежду и на некоторое время оставили в покое. Мальчишка, которого все вокруг звали просто Жбан, принес мне вчерашней кислятины, по недоразумению называемой вином, и сегодня оно уже пришлось как нельзя кстати.

Я сидел у потухшего костра и наблюдал за лагерем, прикладываясь к чашке. То, что для меня не пожалели родник, говорило лишь об одном: то, ради чего они здесь, совсем близко. Возможно, лагерь доживает свои последние часы, а мне следует приготовиться. Хотя бы морально.

Я окинул взглядом свою новую одежду. Конечно, кожа полагалась только старшим, но и то, что мне досталось, оказалось пределом мечтаний. Смею надеяться, что всему виной непривычная задумчивость Вордо и открывшаяся способность к языкам, которой можно найти лучшее применение, чем держать такого красавца на паперти. Дальнейшее показало, что как минимум мои мысли имеют право на жизнь – Вордо всерьёз решил меня испытать, и моим обучением занялись все, свободные от дежурства.

Я с удовольствием потрогал полы рубашки: более плотная ткань не мешала движениям, а излишнюю длину тут же убрала вторая девушка, которую, как я выяснил у Мориша, звали Орен. Рубаху пожертвовал еще один из парней после того, как на него посмотрела Кара своим жутко кровожадным и мрачным взглядом. Надо признать, я бы тоже испугался, поэтому не удивительно, с какой скоростью у меня оказалась обновка.

Впрочем, полюбоваться собой я не успел, ибо меня тут же взяли в оборот. Снова пришлось импровизировать. Во мне, оказывается, до сих пор пропадал изрядный актерский талант. Какой смысл набирать одни названия вещей и предметов, если в запасе нет слов, которыми их можно связать? Не будешь же говорить «тарелка и ложка», когда хочешь есть? Тебе нужен глагол. Чтобы показать их правильно, требовалась нешуточная смекалка. Игра в отгадки затянула даже Храста, который азартно что-то выкрикивал из задних рядов, когда я пытался узнать, как звучит слово «пить».

Шум и крики опять приняли до того угрожающие размеры, что Вордо пришлось утихомиривать разошедшихся подручных. В заключение последнее слово оказалось за Карой, одним из достоинств которой был явно сержантский голос. Мы разбежались по углам, как тараканы, опасливо поглядывая на боевую женщину, подбоченившуюся в центре поляны.

Итогом первого дня стал запас из двухсот пятидесяти слов, которые моя память вобрала в себя с той же легкостью, как и первые пять из этих сотен. Я помнил все до последней буквы и самого невероятного звука. Кроме того, слова сохранились в нескольких вариантах, так что я мог повторить их голосами большинства присутствующих. Когда я проделывал этот трюк, парни толкали друг друга, со смехом указывая на меня пальцем, Вордо стоял у своей палатки и задумчиво за мной наблюдал. Взгляд у него был такой… оценивающий. Аура любопытства и заинтересованности вновь поменялась и теперь я чувствовал исходящие от мечника настороженность и угрозу.

Мне пришло в голову, что на самом деле не все так весело и прекрасно. Использование меня в качестве нищего давало определенную свободу действий. Их, естественно, контролировали, не оставляя без пригляда, но ничего особенного от них никто не ждал. Копеечка-другая и все. Я надеялся входить в жизнь этого мира постепенно, и, несмотря на множество недостатков, карьера на паперти лучше многих подходила для моих планов. Наличие у человека определенных качеств, которых не было у других при определенных обстоятельствах могло со скоростью пули подтолкнуть его продвижение.. Вот только это значило бы, что я буду абсолютно зависим от своего добродетеля. И буду совершенно не готов к этим шагам: кто же отпустит курицу, которая несет даже медные яйца? А значит, шанс столкнуться с хозяином лбами и потерять при этом голову вырастет несоизмеримо. Лишаться столь необходимой в моих планах части тела я не хотел.

Надо как-то тормозить с демонстрациями. Так наобум можно откопать нечто такое, что зароет меня со стопроцентной гарантией. Васек подсунул мне спецификацию с подковырками. Что еще я найду в своем списке возможностей?


Весь остаток дня Вордо поглядывал на меня, старательно пряча интерес за маской холодного безразличия. Но теплая покалывающая волна то и дело касалась меня, когда я ловил на себе его взгляды. Чую, нас ждет не слишком приятный для меня разговор. И теперь мне не отвертеться, прикрываясь незнанием языка. Он убедился, что для меня это не просто набор звуков. А с помощью двухсот слов можно о-го-го сколько всего узнать. Плохо еще и то, что в случае необходимости мой лексикон пополнят дополнительными понятиями. Вордо явно понял суть моего метода, поэтому рано или поздно научит меня словам вроде «замысел», «слежка», «дезинформация». Ну не похож он на обычного вора. И даже на атамана не слишком смахивает. Мне не бог весть сколько лет, но военного я узнаю хоть с саблей, хоть без нее – слишком много их крутилось рядом с моим отцом. Вордо точно как-то связан с силовыми структурами и, судя по манере себя вести, был далеко не из последних.

А потом всем стало не до меня. Сначала вернулся один из двух человек, которые отсутствовали все это время. Я заметил только тень, стремительно метнувшуюся из леса. Полы палатки яростно хлопнули, и на минуту все стихло. Затем на поляне поднялся страшный переполох. Люди разбирали оружие, лучники заранее прилаживали тетивы на место. Кара, возникшая из ниоткуда, раздавала колчаны и подзатыльники. Последнее у нее получалось особенно ловко. Вордо возник на пороге своей палатки при полном параде. Меч на боку, с которым он и не расставался, на плечах стеганая куртка с нашитыми металлическими пластинами. Я такой и не видел никогда. Он ни на кого не смотрел, но все видел.

Радоваться мне или печалиться? Разговор, похоже, откладывался на неопределенный срок. Я был бы не против, если он вообще не состоится. А заодно, чтобы все позабыли о моем существовании. К сожалению, это было возможно только в одном-единственном случае. А он предполагал высокую вероятность того, что я тоже его не переживу.

Сборы были недолгими. Вся мужская часть отряда бесследно растворилась в лесу, забрали даже мальчишку на побегушках. Сколько я ни вслушивался, ни одна ветка не треснула в той стороне. Парни умели ходить тихо, если того требовала ситуация. Не осталось даже дозорных, на всю поляну нас теперь было трое: две женщины и горбун.

Перед уходом костер было велено затушить, а палатку свернуть. Медленно тлеющие угли распространяли вокруг малиновые отблески света. Мои руки старались ухватить уходящие волны жара, совсем скоро капельки света потускнеют и жизнь утечет вместе с весело скачущими огоньками. Женщины сворачивали лагерь. Оказалось, в их маленьких руках таилась немалая сила. Я взглянул на Кару и хмыкнул, тут и руки были не такие уж маленькие. Она легко управлялась с палаткой, ловко скатывая плотный материал в рулон. Котелок был давно подготовлен к транспортировке, кое-какие вещи мы подтащили к центру поляны. Надо заметить, что основную работу женщины сделали сами, мне доверили только самое простое, вроде поди – подай – принеси.

Поляна быстро возвращала свой первозданный вид. Его портили только три проплешины от костров и небольшая горка вещей. Глядя, как я жмусь поближе к потухшему пепелищу, мне выдали короткий плащ, в который я немедленно завернулся. Почему-то сегодня к вечеру посвежело. И птицы переговаривались совсем по-другому. Мне стало тревожно.

Что за дело у Вордо? Кому предстояло стать добычей? Вордо – военный, теперь я в этом уверен. Остальные и не подозревают об этом, парни, в отличие от их атамана, обычные ребята с большой дороги. Похоже, их поманили большим кушем или легкими деньгами. Храст, хоть и строит из себя умного, одного с ними поля ягода, он просто больше всех и сильнее. Этот точно не гнушается зарабатывать разбоем и берет все, что плохо лежит. Что же им пообещали? Скоро узнаю. Только сдается мне, что цель вовсе не купеческий обоз. Сказал ли кто об этом обычным исполнителям? Сомневаюсь, что кому-то есть до них дело. Удел всех наемников идти и умирать.


Ненавижу ждать и догонять. Первое вообще не по мне, моя натура всегда требует действия. Второе противно мне, как лидеру. Мой удел быть впереди на лихом коне… Ладно, это было раньше, но что поделать с привычками, въевшимися в кровь? Их не вытравишь в одночасье. И пусть мне несладко жилось целый месяц, эти два дня подействовали на меня, как свежий воздух на людей, которые сутки сидели в лифте. Впрочем, кое-какие черты характера мне вытаскивать не хотелось, с другой стороны, где бы я сейчас находился, если бы не мой характер? Хм… Может, и дома бы, кстати, был. Кто его знает?

Сейчас я был вынужден заниматься самым нелюбимым делом на свете – я ждал. Если бы меня забросило во времена современных войн, ожидание, наверное, не было бы настолько тягостным. Звуки выстрелов разносятся далеко, боестолкновение было бы слышно из лагеря. А тут что? У обеих сторон стрелы, а ты сидишь и гадаешь, было ли вообще хоть что-нибудь. Кругом тишь и полная неизвестность. А ну как Вордо попадет в засаду?


У меня появилась особенность. Ночью стало легче думать, складывались картинки, которые еще днем выглядели мешаниной разрозненных фактов. Раньше, еще в бытность свою в столице, ночь для меня – это время веселой гульбы и развлечений. День для работы, а после заката дела можно отодвинуть в сторону. А глубокий и здоровый сон? Ну все же помнят, где мы все точно отоспимся?

Когда-то я слышал, что работа мозга сродни тяжелой тренировке – требует огромного количества калорий. Может, поэтому по ночам я всегда мерзну? Даже относительно теплый плащ не спасал. Я сидел, закутавшись в него, и размышлял. Для сна еще не пришло время.

Почему я решил, что Вордо военный? Сначала появились сомнения в том, что он обычный атаман лихой ватаги. Я присматривался к нему, подмечая, как он говорит, как ходит, как думает. Вроде бы ничего необычного, тем более удивительно, почему во мне крепла уверенность, что еще месяц назад прежний «я», наверное, не почувствовал бы ничего. А сегодня чувство просто кричало о несоответствии. Что-то зрело во мне, словно почка под воздействием солнца набухала в предвкушении весны и тепла. Откуда все эти волны и ауры? Только сейчас во мне пробудилась мысль, что фактически я чувствую чужие эмоции. Но не просто эмоции, а мысленный фон, направленный в мою сторону. Я могу читать мысли? Да вроде бы нет. А вот эмоции для меня становились открытой книгой. Очередная суперспособность? Только какой в ней прок, если я не могу за себя постоять.

Где-то завопила знакомая птица, я вскинулся, но все было тихо. Лес жил и скрывал свои тайны. Мне тоже нужно было позаботиться о своих. Чем меньше люди о тебе знают, тем меньше могут навредить. Информация – это меч, который обязательно будут использовать против тебя. Хотя бы для того, чтобы держать рядом, контролировать и пользоваться твоими талантами. Мне двадцать три года, но я видел столько, что может позавидовать любой человек. Ну или пожалеть, если этому человеку ты дорог. Жалость же нынче непозволительная роскошь. Вордо плевать на жалость, но он получил слишком большую власть надо мной. В ближайшие дни мне предстояло решить, хочу ли я остаться под его покровительством, а значит, еще больше укрепить его власть, или мне стоит дистанцироваться от него. И тут встает вопрос: как?

Возможно, в чем-то я преувеличиваю опасность, но лучше, как говорится, перебдеть, чем потом кусать локти. А были ли у него вообще намерения определять меня на работу нищим? Теперь меня грызли сомнения. Я, конечно, не сомневался, что у военного могут быть контакты среди обитателей городского дна, но так ли уж из-за денег? А что может быть полезнее денег? Услуга, долг, свой человек среди конкурентов, наконец. Может, именно за этим меня и взяли? Постукивать время от времени? Но что могут знать нищие? О! Судя по книгам, что мне приходилось читать, многое! Шепоток здесь, слово там, неосторожная фраза, брошенная в таверне под кружку пива. Да мало ли? Так зачем я ему? Будут ли меня использовать втемную? И пора бы подумать, чего хочу я сам.

Под эти мысли меня и сморило.

Хроники Арли. Книга 1. Где я?

Подняться наверх