Читать книгу Дозоры. От Ночного до Шестого (сборник) - Сергей Лукьяненко, Владимир Васильев - Страница 25

Жара. Я шел по Старому Арбату. Художники, рисующие шаблонные портреты, музыканты, играющие стереотипную музыку, торговцы, продающие однообразные сувениры, иностранцы со стандартным интересом в глазах, москвичи, с привычным раздражением пробегающие мимо матрешечной бутафории…

Вас – встряхнуть?

Показать маленькое представление?

Пожонглировать молниями? Поглотать настоящий огонь? Заставить брусчатку расступиться и выдать фонтан минеральной воды? Исцелить десяток нищих калек? Накормить шныряющих беспризорников сотворенными из воздуха пирожными?

А зачем?

Мне накидают пригоршню мелочи за файерболы, которыми надо бить нечисть. Минеральный фонтан окажется прорванным водопроводом. Эти нищие калеки и так поздоровее и побогаче большинства прохожих. Беспризорники разбегутся, потому что давно усвоили: бесплатных пирожных не бывает.

Да, я понимаю Гесера, понимаю всех Высших магов, что тысячи лет борются с Тьмой. Нельзя вечно жить с ощущением бессилия. Нельзя вечно сидеть в окопах: это убивает армию вернее, чем вражеские пули.

Но при чем тут я?

Разве обязательно шить знамя победы из моей любви?

А при чем тут эти люди?

Мир легко перевернуть и поставить на ноги, но кто поможет людям не упасть?

Неужели мы не способны ничему научиться?

Я знал, что собирается делать Гесер, точнее, что будет делать Светлана по его приказу. Понимал, чем это может обернуться, и даже представлял, через какие лазейки в Договоре будет оправдываться вмешательство в Книгу Судьбы. Располагал сведениями о времени акции. Единственное, чего я не представлял, – место и объект операции.

И вот это было фатальным.

В пору идти на поклон к Завулону.

А потом прямиком в сумрак.

Я дошел до середины Арбата, когда уловил – слегка, на пределе чувствительности – движение Силы. Совсем рядом со мной происходило магическое воздействие, несильное, но…

Тьма!

Что бы я ни думал о Гесере, как бы ни спорил, но я оставался солдатом Ночного Дозора.

Потянувшись одной рукой к амулету в кармане, я вызвал свою тень и шагнул в сумрак.

Ой, как все запущено!

Давно я не ходил по центру Москвы в сумраке.

Синий мох покрывал все сплошным ковром. Медленно шевелящиеся нити создавали иллюзию колеблющейся воды. От меня расходились круги – мох одновременно и пил мои эмоции, и старался отползти подальше. Но мелкие шалости сумрака меня сейчас не интересовали.

В сером пространстве под лишенным солнца небом я был не один.

Секунду я смотрел на девушку, стоявшую ко мне спиной. Смотрел, чувствуя, как злая улыбка наползает на лицо. Недостойная Светлого мага улыбка. Ничего себе «несильное воздействие»!

Магическое вмешательство третьего порядка?

Ой-ей-ей!

Это очень серьезно, девочка. Это настолько серьезно, что ты, наверное, сошла с ума. Третий уровень – вообще не по твоим силам, ты пользуешься чужим амулетом.

А я попробую разобраться своими силами.

Я подошел к ней, и она даже не услышала шагов по мягкому синему ковру. Смутные тени людей скользили вокруг, и она была слишком увлечена.

– Антон Городецкий, Ночной Дозор, – сказал я. – Алиса Донникова, вы арестованы.

Ведьмочка вскрикнула, развернулась. В руке у нее был амулет – хрустальная призма, через которую она только что обозревала прохожих. Первым инстинктивным жестом она попыталась спрятать амулет, следующим – посмотреть через призму на меня.

Перехватив руку, я заставил ее остановиться. Секунду мы стояли рядом, и я, медленно усиливая давление, выворачивал ведьме кисть. Подобная сцена между мужчиной и женщиной выглядела бы достаточно постыдной. У нас, Иных, истоки физической силы лежат не в половой принадлежности и даже не в накачанной мускулатуре. Сила вокруг – в сумраке, в окружающих нас людях. Неизвестно, сколько ее могла вытащить из окружающего мира Алиса, очень может быть, что больше меня.

Но я застал ее на месте преступления. И рядом могли быть другие дозорные. Сопротивление работнику другого Дозора, официально заявившему о задержании, – повод для уничтожения на месте.

– Не оказываю сопротивления, – сказала Алиса и разжала ладонь. Призма мягко упала в мох – и тот вскипел, забурлил, обволакивая хрустальный амулет.

– Призма Силы? – риторически спросил я. – Алиса Донникова, вы совершили магическое вмешательство третьего порядка.

– Четвертого, – быстро ответила она.

Я позволил себе пожать плечами.

– Третьего, четвертого – это даже не принципиально. Все равно Трибунал, Алиса. Ты влипла.

– Я ничего не совершала. – Ведьма тщетно пыталась выглядеть спокойной. – У меня есть персональное разрешение на ношение призмы. Я не пускала ее в ход.

– Алиса, любой Высший маг снимет с этой штуковины всю информацию.

Опустив руку, я заставил синий мох разойтись, а призму – прыгнуть мне в ладонь. Она была холодной, очень холодной.

– Даже я могу считать с нее историю, – сказал я. – Алиса Донникова, Иная, Темная, ведьма Дневного Дозора, четвертый уровень Силы, я предъявляю вам официальное обвинение в нарушении Договора. При попытке сопротивления я вынужден буду вас уничтожить. Руки за спину.

Она подчинилась. И заговорила, быстро, убедительно, вкладывая в голос все, чем владела:

– Антон, подожди, я прошу, выслушай меня. Да, я опробовала призму, но ты пойми, мне первый раз доверили амулет такой силы! Антон, я же не дурочка – посреди Москвы нападать на людей, да и зачем мне это? Антон, мы же оба – Иные! Давай уладим все это миром? Антон!

– Какой тут мир? – пряча призму в карман, спросил я. – Пошли.

– Антон, вмешательство четвертого, третьего уровня! Любое вмешательство третьего уровня, совершенное в интересах Света! Не моя глупая игра с призмой, а полноценное вмешательство!

Причину ее паники я мог понять. Дело пахло развоплощением. Работник Дневного Дозора, в личных целях высасывающий жизнь из людей, – это скандал такого масштаба! Алису сдадут без всяких колебаний.

– У тебя нет полномочий на подобные компромиссы. Руководство Темных дезавуирует твое обещание.

– Завулон подтвердит!

– Да? – Я растерялся от уверенности ее тона. Вероятно, она любовница Завулона? Все равно удивительно. – Алиса, однажды я заключал с тобой мировое соглашение…

– Конечно, и ведь я сама предложила простить твое вмешательство.

– И чем это обернулось? – Я улыбнулся. – Помнишь?

– Сейчас другая ситуация, закон преступила я. – Алиса опустила глаза. – У тебя будет право ответного удара. Тебе не нужно разрешение на Светлую магию третьего уровня? На любую Светлую магию? Ты сможешь реморализовать два десятка негодяев до праведников! Испепелить на месте десяток убийц! Предотвратить катастрофу, произвести локальную свертку времени! Антон, разве это не стоит моей глупой выходки? Посмотри, вокруг все живы! Я не успела ничего сделать, я только начала…

– Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя.

– Да знаю я, знаю!

У нее на глазах блестели слезы. И даже притворства, наверное, никакого в этом не было. Под своей сутью ведьмы она еще оставалась самой обычной девушкой. Симпатичной, перепуганной, оступившейся. Разве она виновата, что стала на путь Тьмы?

Я почувствовал, как прогибается мой эмоциональный щит, и покачал головой:

– Не стоит давить.

– Антон, я прошу, давай решим все миром! Нужно ли мне право на вмешательство третьей степени?

Ого-го, еще как нужно. Любой Светлый маг мечтает получить подобный карт-бланш! Хоть на миг почувствовать себя полноценным солдатом, а не вшивым окопником, уныло глядящим на белый флаг перемирия.

– У тебя нет прав на подобные предложения, – твердо сказал я.

– Будут! – Алиса мотнула головой, глубоко вдохнула: – Завулон!

Сжимая в руке маленький диск боевого амулета, я ждал.

– Завулон, взываю! – Ее голос перешел в визг. Я заметил, что человеческие тени вокруг стали двигаться чуть быстрее: люди ощущали непонятную тревогу и ускоряли шаги.

Сможет ли она вновь дозваться шефа Темных?

Как в тот раз, у ресторана «Магараджа», где Завулон едва не убил меня плетью Шааба?

А ведь не убил. Промахнулся.

Несмотря на то что ту провокацию готовил Гесер, Завулон вроде бы искренне считал меня виновным в убийствах Темных.

Значит, у него были еще какие-то планы на мой счет?

Или тайно, незаметно вмешивался Гесер, отводил от меня удары?

Не знаю. Как всегда – не хватает информации для анализа. Можно придумать тридцать три версии, и все будут противоречить одна другой.

Я даже хотел, чтобы Завулон не отозвался. Тогда я вытащил бы Алису из сумрака, вызвал шефа или кого-нибудь из оперативников, сдал дуру с рук на руки, получил бы премию в конце месяца. Да уж до премий ли мне теперь?

– Завулон! – В ее голосе была искренняя мольба. – Завулон!

Она уже плакала, не замечая того. У нее под глазами поплыла тушь.

– Бесполезно, – сказал я. – Пошли.

И в этот миг метрах в двух открылся Темный портал.

Вначале нас обдало холодом – до самых костей. Так, что царящая в человеческом мире жара вспомнилась с симпатией. Мох вспыхнул, выгорая вдоль всей улицы. Разумеется, Завулон не сжигал его намеренно, просто открытие портала выплеснуло столько Силы, что мох не успел ее переработать.

– Завулон, – прошептала Алиса.

Метрах в пяти из брусчатки ударил в небо фиолетовый луч. Вспышка резала глаза, я невольно зажмурился, а когда снова посмотрел в эту сторону – в сером тумане повис иссиня-черный пузырь. Из него медленно выбиралось что-то щетинистое, поросшее чешуей, смутно напоминающее человека. Завулон шел на зов через второй или третий слой сумрака, по сравнению с которым здешнее время было столь же медленным, как человеческое – для нас.

Я вдруг ощутил бессилие, с которым вроде бы давно успел примириться. Возможности, какими легко пользовались Завулон или Гесер, были не просто недостижимы, а даже и непостижимы для меня.

– Завулон! – По-прежнему держа руки за спиной, Алиса кинулась к чудовищному монстру. Приникла к нему, зарылась лицом в колючую чешую. – Помоги, помоги мне!

Разумеется, Завулон появился в демоническом облике не для того, чтобы произвести на меня впечатление. В человеческом он и минуты не выжил бы на глубоких слоях сумрака. А ему, наверное, пришлось идти несколько часов, а то и дней.

Монстр окинул меня взглядом узких глаз. Из пасти выскользнул длинный раздвоенный язык, скользнул по голове Алисы, оставляя на волосах капли белой слизи. Когтистая лапа взяла Алису за подбородок, бережно приподняла голову – их взгляды встретились. Обмен информацией был скоротечен.

– Дура! – проревел демон. Язык втянулся в пасть между клацнувшими, едва не прикусившими его клыками. – Жадная дура!

Да. Не видать мне права на вмешательство третьей степени.

Короткий хвост демона стегнул Алису по ногам, разрывая шелковое платье, сбивая на землю. Глаза монстра полыхнули – голубое сияние окутало ведьму, она окаменела.

Не видать Алисе помощи.

– Я могу уводить арестованную, Завулон? – спросил я.

Монстр стоял, чуть покачиваясь на кривых лапах. Когти на пальцах то втягивались, то выскальзывали обратно. Потом он сделал шаг, становясь между мной и неподвижной девушкой.

– Прошу подтвердить законность задержания, – сказал я. – Иначе я буду вынужден обратиться за помощью.

Демон начал трансформироваться. Пропорции тела менялись, чешуя рассасывалась, втянулся хвост, а пенис перестал напоминать утыканную гвоздями дубину. Потом на Завулоне возникла одежда.

– Подожди, Антон.

– Чего мне ждать?

Лицо Темного мага оставалось непроницаемым. Пожалуй, в облике демона он испытывал куда больше эмоций или же не считал необходимым их скрывать.

– Я подтверждаю обещание, сделанное Алисой.

– Что?!

– Если делу не будет дан официальный ход, Дневной Дозор смирится с любым твоим вмешательством – до третьей степени включительно.

Он казался абсолютно серьезным.

Я сглотнул. Получить такое обещание от главы Дневного Дозора…

– Темным не верь никогда.

– Любое вмешательство до второй степени включительно.

– Ты так не хочешь скандала? – спросил я. – Или она тебе зачем-то нужна?

По лицу Завулона прошла судорога:

– Нужна. Я люблю ее.

– Не верю.

– Как глава Дневного Дозора Москвы я прошу вас, дозорный Антон, решить дело примирением. Это возможно, ведь моя подопечная Алиса Донникова не успела нанести значительного вреда людям. В качестве компенсации за ее попытку, – Завулон особо выделил последнее слово, – совершить Темное магическое воздействие третьей степени Дневной Дозор смирится с любым Светлым воздействием до второй степени включительно, которое ты совершишь. Я не прошу о секретности данного соглашения. Я не ввожу никаких ограничений на твои действия. Я подчеркиваю, что за совершенный проступок дозорная Алиса понесет строгое наказание. Пусть Тьма будет свидетелем моих слов.

Тонкая-тонкая дрожь. Подземный гул, рев приближающегося урагана. В ладони Завулона возник и закружился крошечный черный шарик.

– Слово за тобой, – сказал Завулон.

Облизнув губы, я посмотрел на скованную заклятием Алису. Стерва, что ни говори. И личный счетец у меня к ней есть.

Может быть, потому мне и не хочется решать дело компромиссом? А вовсе не из-за опасности соглашения с Тьмой? Алиса пыталась, используя призму Силы, выпить часть жизненной энергии кого-то из людей. Это магия третьей или четвертой степени. Я же сумею совершить вмешательство второй степени. А это – много, очень много. Фактически – глобальное воздействие! Город, в котором сутки не будет совершено ни одного преступления. Гениальное и однозначно доброе изобретение. Сколько раз в истории Ночного Дозора нам было нужно право на вмешательство третьей-четвертой степени, а права не было, и приходилось поступать наобум, с ужасом ожидая ответного хода!

А тут – вмешательство второй степени, фактически – задаром.

– Пусть Свет будет свидетелем твоих слов, – сказал я. И протянул руку к Завулону.

Мне никогда не приходилось призывать изначальные силы в свидетели. Я лишь знал, что это не требует никаких специальных заклинаний. Впрочем, и гарантии, что Свет снизойдет до наших дел, было немного.

В моей руке вспыхнул лепесток белого огня.

Завулон поморщился, но руку не убрал. Когда мы скрепили договор рукопожатием, Тьма и Свет встретились между наших ладоней. Я почувствовал укол боли, будто тупой иглой пронзили плоть.

– Договор заключен, – сказал Темный маг.

Он тоже поморщился. И его коснулась боль.

– Ты надеешься получить выгоду и от этого? – спросил я.

– Конечно. Я всегда и из всего надеюсь получить выгоду. Обычно это удается.

Но по крайней мере явной радости по поводу заключенного соглашения Завулон не испытывал. На что бы там он ни рассчитывал в итоге нашего соглашения, но полной уверенности в успехе у него не было.

– Я узнал, что и зачем доставил в Москву курьер с Востока.

Завулон слегка улыбнулся:

– Прекрасно. Меня напрягает ситуация, и очень приятно узнать, что теперь беспокойство будет разделено с другими.

– Завулон! Было когда-нибудь такое, что Ночной и Дневной Дозор сотрудничали? По-настоящему, а не в поимке отступников и психопатов?

– Нет. Любое сотрудничество будет проигрышем для одной из сторон.

– Я учту.

– Учти.

Мы даже обменялись вежливыми поклонами. Будто не два мага противоборствующих сил, адепт Света и слуга Тьмы, а вполне миролюбиво относящиеся друг к другу знакомые.

Потом Завулон подошел к неподвижному телу Алисы, легко поднял его, перекинул через плечо. Я ожидал, что они выйдут из сумрака, но вместо этого, одарив меня снисходительной улыбкой, глава Темных вошел в портал. Еще миг тот держался, потом начал исчезать. Мне – в другую сторону.

Я только теперь понял, как устал. Сумрак любит, когда в него входят, а еще больше – когда при этом дергаются. Сумрак – ненасытная шлюха, которая рада всем.

Выбрав место, где людей было поменьше, я рывком выбрался из своей тени.

Глаза прохожих привычно метнулись в стороны. Сколько раз в день вы встречаете нас, люди… Светлых и Темных, магов и оборотней, ведьм и целительниц. Вы смотрите на нас – но не вправе увидеть. Пусть так будет и впредь.

Мы можем жить сотни и даже тысячи лет. Нас очень нелегко убить. И те проблемы, что составляют человеческую жизнь, для нас – что расстройство первоклассника от косо нарисованных в тетрадке палочек.

Но все имеет оборотную сторону. Я поменялся бы с вами, люди. Заберите умение видеть тень и входить в сумрак. Возьмите защиту Дозора и способность менять сознание окружающих.

Дайте мне тот покой, которого я навсегда лишен!

Меня пихнули, отстраняя с дороги. Крепкий бритоголовый парень, с мобильником на поясе и золотой цепью на шее, смерил меня презрительным взглядом, процедил что-то сквозь зубы и вразвалку двинулся по улице. Подружка, прилипшая к его руке, не слишком успешно сымитировала его взгляд, предназначенный мелкими бандитами для «сладких лохов».

Я от души расхохотался.

Да, наверное, и впрямь хорошо я выглядел!

Застывший посреди улицы, причем на первый взгляд таращась на стенд с какими-то убогими бронзовыми статуэтками, матрешками с лицами государственных деятелей и поддельной «хохломой».

В моем праве сейчас встряхнуть всю эту улицу. Провести глобальную реморализацию – и бритоголовый пойдет работать санитаром в больницу для душевнобольных, его подружка бросится на вокзал и уедет к успешно позабытой старенькой матери, прозябающей где-то в провинции.

Добро хочется творить – даже руки чешутся!

Потому и нельзя.

Пусть сердце будет чистым, руки горячими, но голова все равно должна быть холодной.

Я обычный, рядовой Иной. Во мне нет и не будет силы, данной Гесеру или Завулону. Может быть, потому у меня свой взгляд на происходящее. И даже нежданный подарок – право на Светлую магию – я не могу использовать. Это будет в рамках игры, что ведется над моей головой.

А мой шанс – выйти из игры.

И увести Светлану.

Да, сломать этим долго готовившуюся операцию Ночного Дозора! Да, перестать быть оперативником! Превратиться в рядового Светлого мага, пользующегося крохами своих сил. И это в лучшем случае, в худшем – меня ждет вечный сумрак.

Сегодня, сегодня в полночь.

Где? И кто? Чью Книгу Судьбы откроет волшебница? Как сказала Ольга, двенадцать лет готовили операцию. Двенадцать лет искали Великую волшебницу, способную взять в руку припасенный до поры мелок. Стоп!

Я завопил бы на весь Арбат, какой я дурак. Но мое лицо и так было достаточно красноречивым.

К чему уж озвучивать все, написанное на физиономии.

Высшие маги считают на много ходов вперед. В их играх нет случайностей. Есть ферзи, а есть пешки. Но только не лишние фигуры!

Егор!

Мальчик, едва не ставший жертвой нелицензионной охоты. Вошедший из-за этого в сумрак в таком состоянии души, которое толкнуло его на Темную сторону. Мальчик, чья судьба не определена, чья аура еще сохраняет все многоцветье младенца. Да, уникальный случай, я поразился, еще увидев его впервые.

Удивился – и забыл. Едва узнав, что потенциальные способности мальчика были искусственно завышены шефом: и чтобы отвлечь Темных, и чтобы Егор смог хоть чуть-чуть противостоять вампирам.

Так он и остался для меня – и личной неудачей, ведь я впервые определил в нем Иного, и хорошим, пока еще, человеком, и будущим противником в вечной битве Добра и Зла. Лишь где-то на самом донышке осталась память о его неопределенной судьбе.

Он еще может стать кем угодно. Расплывчатый потенциал будущего. Открытая книга. Книга Судьбы.

Вот кто станет перед Светланой, когда та возьмет в руки мелок. И встанет охотно – едва лишь Гесер рассудительно и серьезно объяснит ему происходящее. Он умеет объяснять, шеф Ночного Дозора, глава Светлых Москвы, Великий древний маг. Гесер скажет об исправлении ошибок. И это будет правдой. Гесер скажет о великом будущем, которое откроется перед Егором. И это, вот ведь в чем дело, тоже окажется правдой! Темные могут подать тысячу протестов – Инквизиция, несомненно, учтет тот факт, что вначале мальчик пострадал от их действий.

А Светлане наверняка будет рассказано, что неудача с Егором гнетет меня. Что во многом мальчик пострадал из-за того, что Дозор был занят ее, Светланы, спасением.

Она даже не станет колебаться.

Выслушает все, что должна сделать.

Коснется мелка, обычного мелка, которым можно рисовать классики на асфальте или писать «2+2=4» на школьной доске.

И начнет кроить судьбу, которая так еще и не определена.

Что из него собираются сделать?

Кого?

Лидера, вождя, предводителя новых партий и революций?

Пророка еще не придуманной религии?

Мыслителя, что создаст новое социальное учение? Музыканта, поэта, писателя, чье творчество изменит сознание миллионов?

На сколько еще лет в будущее тянется неторопливый план сил Света?

Да, сути, что дается Иному от природы, не изменишь. Егор будет очень-очень слабеньким магом. Благодаря вмешательству Дозора – все-таки Светлым магом.

Но для того, чтобы менять судьбы человеческого мира, быть Иным не обязательно. Это даже мешает. Гораздо лучше пользоваться поддержкой Дозора и вести, вести за собой человеческие толпы, что так нуждаются в придуманном нами счастье.

И он поведет. Не знаю как, не знаю куда, но поведет. Вот только ведь и Темные сделают свой ход. На каждого президента находится свой киллер. На каждого пророка – тысяча толкователей, что извратят суть религии, заменят светлый огонь жаром инквизиторских костров. Каждая книга когда-нибудь полетит в огонь, из симфонии сделают шлягер и станут играть по кабакам. Под любую гадость подведут прочный философский базис.

Да, мы ничему не научились. Наверное, не хотим.

Но по крайней мере у меня есть немного времени. И право сделать свой ход. Единственный.

Знать бы еще какой.

Призвать Светлану не соглашаться с Гесером, не приобщаться к высшей магии, не править чужую судьбу?

А почему, собственно? Ведь все правильно. Исправляются допущенные ошибки, творится счастливое будущее для отдельно взятого человечка и человечества в целом. С меня снимается груз допущенной ошибки. Со Светланы – сознание того, что ее удача оплачена чужой бедой. Она входит в ряды Великих волшебниц. Какова цена моих смутных сомнений? И что в них – искренняя забота, а что – маленькая личная корысть? Что Свет, что Тьма?

– Эй, друг!

Торговец, рядом с лотком которого я стоял, глядел на меня. Не слишком зло, но раздраженно.

– Берешь что-нибудь?

– Я на идиота похож? – осведомился я.

– Еще как. Или покупай, или отойди.

В чем-то он был прав. Но я сейчас был настроен огрызаться:

– Не понимаешь своего счастья. Я тебе толпу создаю, покупателей привлекаю.

Колоритный был торговец. Плотный, краснолицый, с толстенными ручищами, где равномерно перемешались жир и мышцы. Он окинул меня оценивающим взглядом, явно не обнаружил ничего угрожающего и собрался было что-то съязвить.

И вдруг улыбнулся.

– Ну, создавай. Только поактивнее тогда. Изобрази покупку. Можешь даже деньги мне понарошку заплатить.

Это было так странно, так неожиданно.

Я улыбнулся в ответ:

– Хочешь, правда куплю что-нибудь?

– Да тебе зачем, это для туристов хлам. – Продавец перестал улыбаться, но прежней напряженной агрессивности в лице все равно не осталось. – Жара чертова, на всех срываюсь. Хоть бы дождь пошел.

Глянув в небо, я пожал плечами. Кажется, что-то менялось. Что-то сдвинулось в прозрачной сини небесной духовки.

– Думаю, будет, – заявил я.

– Хорошо бы.

Мы кивнули друг другу, и я пошел, влился в поток людей.

Пусть я не знал, что делать, но уже знал, куда идти. И это немало.