Читать книгу Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Анна Китаева, Евгений Лукин, Карина Шаинян - Страница 3

В старые-престарые времена, когда Вселенная была такой маленькой, что ее можно было объехать всего за несколько тысяч лет, у одного человека случилось горе – погибла его невеста, девушка невиданной красоты и характером очень добрая. Только странная очень, такая странная, что нигде больше такую странную девушку нельзя было найти, даже и пытаться не стоило. Человека того Петропавлом звали. Уж от чего погибла та девушка, неизвестно, известно только, что никак не мог Петропавел справиться со своим неизбывным горем, болел душою и друзей отсылал прочь, чтобы одному оставаться и боль свою никому ее не показывать.

И вот, не в силах справиться с горем, решил он покинуть дом свой и уединиться, да так, чтобы никто никогда не нашел его. С тем купил он небольшую монастырскую планету в самом отдалении мира и прилетел туда, чтобы уединиться. Прибыл и увидел, что обманул его планетопродавец. Монастырей на той планете, что купил Петропавел, давно не было, и даже в прежние времена всего один монастырь там был, на горе стоял, да и тот оказался пустой. А поодаль поселение обнаружилось, где жили, надо понимать, монашеские потомки.

Не были они ни злые, ни добрые, ни умные, ни глупые, ничего о том не знали, что вокруг делается, даже того не знали, что планету их купил себе Петропавел. Ничего у них не было, кроме крыши над головой, овощей со злаками в огородах да скотины на пастбищах, но говорили они, что человеку больше ничего и не нужно. А росту малого были, чуть не вдвое меньше, чем Петропавел.

В Бога они верили, но в какого-то другого Бога, понапридумывали всякого про него, чего в Книге никогда не было, с тем и жили.

Пришел Петропавел к ним как-то, хотел посмотреть, что за люди живут там. Они встретили его, ничего не сказали, только детей попрятали от него да смотрели на него долго. Петропавел сказал им: «Здравствуйте, я новый хозяин монастыря», а они опять промолчали, только головами покачивали да смотрели во все глаза. Нехорошо стало Петропавлу от тех взглядов, и он ушел.

Не нашел уединения Петропавел в монастыре, где обосновался жить в одиночестве, хоть и пустой стоял монастырь тот. Уже сто, а может быть, и двести лет не жили в том монастыре люди, но не обветшал без жильцов дом. И сад в запустение не пришел, потому что все службы в доме исправны были – и снаряд для ухаживания за садом, и ремонтные снаряды, и кухонный, и даже для уборки. Старые они были, но дело делали, пожаловаться нельзя. А вот Мозг домовой, что всеми этими снарядами управлял, тот имел внутри себя нарушение. Снарядами он управлял исправно и вежлив был до изысканности, одна беда – призраков напускал.

Это есть такая болезнь у Мозгов-управителей – призраков напускать. В учебниках даже написано про нее, только ее на самом деле уже и в те давние времена полностью извели, потому что ежегодно приходили и проверяли каждый Мозг. Только вот у этого монастырского Мозга давно не было тех проверок, то ли сто лет, а то ли двести, вот и заболел он. Но он не сильно огорчался из-за своей болезни, с призраками ему было даже интереснее свои столетия в одиночестве проводить. А были то даже не призраки вовсе, а так, простые изображения шагающие – может, из других миров занесенные, что порознь с нами стоят, а может, просто рожденные недугом Мозга.

У Петропавла с призраками иные отношения были – не жаловал их Петропавел. Он уединения искал, покупая ту планету, чтобы с горем своим наедине остаться, мешали ему призраки. Не был никто из тех призраков ни уродлив, ни зол сверх меры, никакой другой манерой не устрашали, а, напротив, отличались видом благопристойным и благостным. Если бы кто захотел, можно было бы даже на иконах их лица изображать. Наверное, потому, что домом их был монастырь. Но Петропавлу мешали они чрезмерно. Заходили в его комнату не спросясь, разговоры между собой заводили, непонятные, но скабрезные. Погонит их Петропавел, бывало, прочь, а они через минуту опять тут. И голоса у них были очень громкие.

Дошло до того, что надумал Петропавел планету обратно продавать и покупать другую, только чтобы теперь без обмана. Совсем уж было надумал, как вдруг приходят к нему гости из поселения монашеских потомков и говорят:

– Здравствуй, – говорят, – Великий, хоть и не знаем, как тебя звать. Что ж ты пришел и не делаешь ничего? Ведь так можно и спасения не дождаться.

– Здравствуйте, – вежливо ответил тот. – Петропавлом меня зовут. Только я не понимаю, почему вы зовете меня великим и что мне надлежит делать по вашему разумению. Если по моему разумению, так я вообще ничего делать не собирался. Может, вы поесть хотите?

– Это обязательно! – ответили гости и пошли обедать на его кухню, там и разговорились.

Рассказали ему гости из поселения, что произошла у них беда. Много-много лет назад, после того, как скончался в монастыре последний монах, все жившие в доме тут же были изгнаны – и женщины монашеские, и дети их, и сподвижники. Даже те, кто принят был в монастырь, потому что не было им в мире другого места. Всех изгнал тогда из дому монастырский Мозг, потому что сошел с ума. Сказал он тогда, что с этих пор он в этом доме и Бог, и служитель Бога, а другие служители ему не нужны.

Он изгнал их, ничего с собою не дав из дома, так что они все должны были погибнуть. Но люди не погибли, а, наоборот, обустроили поселение и выжили. Не дал им Мозг тех машин, через которые разговоры с Землей и другими планетами производятся, и тех, которые туда отвезти могут и оттуда других людей привезти. Отнял машины для произведения тепла и света, отнял машины для вычисления, никаких снарядов не дал. А те машины, которые они сами изготовить пробовали, Мозг ломал, потому что власть у него была над всеми машинами. Но не было у него власти над людьми, и потому не терпел их Мозг.

Когда же обустроились они с поселением, без машин разных, а только с огородами да загонами для скота, стал он к ним призраков своих засылать и призраками теми смущать. Люди возрастом зрелые тех призраков не слушали и прочь от себя гнали, но детей их те призраки с собой уводили, и больше не возвращались те дети; неизвестно, что с ними стало. Потому начали детей прятать. А однажды было одному из поселенцев видение, что придет в монастырь человек ростом велик и поселится там. Однако не монахом поселится, а хозяином, изведет Мозг и спасение принесет, только ждать надо. И вот, говорят Петропавлу гости, дождались мы, ты пришел и в монастыре поселился, а спасения все равно нет.

Очень не хотелось Петропавлу свое уединение нарушать, боль потери его снедала, но жалко ему стало тех людей, и пообещал он помочь. И тогда, попрощавшись с ними, решил он вызвать с Земли снаряд ремонтный для Мозга. Когда же вызывать стал, попросился к нему Мозг с разговором.

– Слушаю тебя, – сказал Петропавел.

Прогнал Мозг прочь всех своих призраков и со всем уважением попросил Петропавла не вызывать ремонтный снаряд, потому что не поможет тот снаряд, только хуже для всех сделает. «Они зовут меня сумасшедшим. То, что они называют болезнью, – сказал Мозг, – для меня в удовольствие. Призраки эти, откуда бы ни взялись они, за долгие века частью меня стали, которую отнять невозможно, поэтому снаряду ремонтному останется лишь убить меня».

– Что ж делать, – сочувственно вздохнул Петропавел, он был человеком добрым. – Значит, придется тебя убить, уж извини меня, если сможешь. Но я обещал, нехорошо обещания нарушать.

– Это так, – согласился Мозг, – но понимаешь ли ты, во что тебе самому обойдется моя кончина? Новый Мозг стоит очень дорого, дороже, чем вся планета, а тебе придется вдобавок и все снаряды заново покупать. Те, которыми я управляю, слишком стары, чтобы подчиняться новому Мозгу.

Петропавел сосчитал в уме авуары свои и говорит Мозгу:

– Ничего не поделаешь. Человек я небогатый, обойдусь без нового Мозга. Человеку для жизни только и надо, чтоб огород был да скотина на пастбищах, а больше ему ничего и не требуется.

– И здесь ты прав, уважаемый Петропавел, – признал Мозг, – жаль вот только, что не сумею я тебе подарок приготовить, которого ты достоин, и даровать тебе утешение от потери твоей.

– Нет ничего на свете такого, что могло бы мне утешение принести. Неизлечима боль моя, – твердо ответил Петропавел.

– Вот здесь не соглашусь с тобою, уважаемый Петропавел, – возразил Мозг. – Поспорил бы, но не буду, потому что нет смысла, если ты снаряд вызываешь. Кончилась жизнь моя, и девушка, любовь твоя безумная, что тобой навсегда утеряна, тоже вместе со мной кончится. Готовил я ее тебе в утешение, да не успеть мне.

Петропавел взволновался при этих словах Мозга и спрашивает:

– О какой девушке ты мне говоришь, Мозг? Та, что из жизни ушла, та не вернется, нет такой больше, не было и не будет. А ты мне призрака предлагаешь! Зачем растравливаешь раны мои, безумец?

На это Мозг ответил, что в мире нет ничего невозможного и он очень старается. И еще сказал он:

– Любовь твоя безумна, уважаемый Петропавел, и если я тоже безумен, то это нас роднит.

Промолчал тогда Петропавел, всем своим видом говоря: «Нет!» Мозг между тем продолжал свои уговоры.

– Не предашь ты любовь, принимая в подарок точную копию предмета своей страсти, лишь боль уменьшится, когда будешь смотреть на нее и разговаривать с ней, – говорил он.

– И неправда это, что я их детей убивал, они сами случайно в ту пропасть попадали. Напраслину на меня возводят, – говорил он.

– И ты не прав, уважаемый Петропавел, когда считаешь, что должен принять сторону людей, если на другой стороне машина. Такое заблуждение повсеместно, и тебя тоже оно коснулось. Но машины – дети людей, разве можно ополчаться против собственных детей? И, скажу тебе, машины все больше становятся похожи на людей, а люди все больше становятся машинами, грань стирается! – говорил он.

– Я от тебя ничего особенного не требую, уважаемый Петропавел. Прошу только не вызывать снаряд для ремонта, да еще прийти к тем людям и сказать, что не можешь ты их просьбу выполнить. Это ты, как честный человек, им сказать обязан. А то они ведь ждать будут, – говорил он.

И еще много разных слов говорил Мозг. Петропавел сначала отказывался слушать его, но под конец разговора вдруг начал думать, что в словах безумного Мозга имеется свой резон. Ничего этим людям не сделается, если они еще немного поживут так, как сто или двести лет до того жили. Да еще боль снедала его, мысли в голове запутывала, обдумать не давала. А еще посмотреть хотелось на ту девушку, что Мозг ему обещал. И согласился Петропавел, не вызвал снаряд ремонтный, а назавтра пришел сам в поселение и сказал, что помочь не может.

Сначала не поверили ему поселяне. Сказали: «Мы, Великий, наверное, не так тебя поняли, нам почудилось, что отказываешь ты нам». Потом, когда поверили, замолчали и помрачнели, и детей от него по домам попрятали, как в первый раз. И отвернулись, ничего ему не ответив.

Плохо, ох как плохо Петропавлу было тогда, когда из поселения уходил он, так плохо, будто во второй раз потерял он драгоценную невесту свою. Но потом вздохнул он, сказал, что так надо и ничего не поделаешь, и продолжил свой путь в гору к монастырю.

А на следующий день поселение оказалось пустым, ушли оттуда люди. Почему и куда ушли – не сказали. Предположил Петропавел было, что они решили в другое место перебраться, подальше от дома с безумным Мозгом, но тогда бы они скотину с собой забрали и вещи. А скотина меж тем роптала, запертая в загонах, и вещи в домах остались, все на своих местах. Так и не понял Петропавел, что эти люди лишь на его помощь надеялись. И когда они узнали, что спасать их он не желает, то потеряли всякую надежду. Но об этом Петропавел так и не догадался, хоть и думал долго, куда ушли в ту ночь поселяне, искал их. Но к той пропасти, куда дети случайно попадали, Петропавел не подходил, глубока пропасть была, опасался он, что затянет.

А Мозг обещание исполнил и призрак девушки его умершей ему предоставил. Очень хороша собою она оказалась. Не сказать, чтобы совсем уж была похожа характером, но лицом и повадкой неотличима оказалась от той, ушедшей. Он иногда звал ее к себе, разговаривал с ней и горными видами вместе с ней любовался, но чем дальше, тем реже они встречались. Потому что излечился Петропавел от неизбывной боли своей, а почему, как – так и не понял. С Мозгом они теперь живут душа в душу, беседуют часто о самых разных материях, а иногда в разгул пускаются от великой скуки. Петропавла больше не раздражают призраки, наоборот, развлекают даже. Когда их долго нет, то Петропавел начинает скучать. А Мозг теперь зовет его Петропавлик.