Читать книгу Моряк – не профессия, это образ жизни - Владимир Васильевич Самохин - Страница 3

На кушетке в процедурном кабинете судового доктора лежит пациент.

Судовой «док» в годах уже, седой интеллигентный мужчина держит в руках бинт:

– Ну вот, сейчас перевязку закончим и…. Ох, Володька, и повезло же тебе и аж в трех местах.

– А именно?

– На груди нет трещины и это при такой-то обширной гематоме – это раз.

– Есть такая техника приема удара. В момент его ожидания, ты должен резко подать корпус назад, тогда удар будет смягчен.

– Да? На самом деле? Интересно, интересно.

Док, продолжая бинтовать:

– Далее, если бы удар был чуть ниже, тогда бы пришлось удалять чашечку колена. Вооот так, придержи бинт. И это два. И самое главное – целы все шейные позвонки, на снимке видно только растяжение. И где бы мы здесь взяли рентген?

– Валерий Петрович, а Вы раньше где работали?

– Я военврач, всякое повидал…. Н-да, всякое…. И чудо тоже бывает. Бывает, иначе как? Ведь как оно там, капелька бороро- это жизнь, а две капельки бороро – смерть. Так то!

– Бороро, это что-то из мистики?

– Мистики…, да не из мистики. А эти отметины, где поставили?

– Эта в Сомали, а эта в Эфиопии.

– Не беспокоят?

– Уже нет.

– В основном нам привозили оттуда кубинцев.

– Наших отправляли прямиком в Ленинград.

– Ну, да…. Да, прямиком…. Завтра в это же время перевязка. Прямиком….

В своей каюте Владимир лежит на диване лицом вниз, с закрытыми глазами, прижав локти так, чтобы грудь не касалась сидения. Дверь в коридор открыта на штормовку.

Разговаривает с собой, не открывая глаз.

– Да они уже были мои! Так близко ствол нельзя подавать. Это же был мне подарок.

Ага, а дальше куда? К кубинцам? Вычислили бы! Ах, если б не столько народа в баре…. Хотя, в этом безвластии может никто и не стал бы разбираться. Теперь не знаю что лучше, лежать здесь или быть в бегах.

Стук в открытую дверь казанками пальцев.

Входит Женька.

– Спишь?

– Думаю.

– Тут тема такая…. В порт заводят Севастопольский научник с двумя шарами в надстройке.

– И что?

– Там сто пятьдесят голодных девок

– Кто напел про сто пятьдесят?

– Я ща с мостика сам видел в бинокль, они косяками ходят по палубам!

Глаза Владимира открылись. Ресницами хлоп-хлоп-хлоп.

– Пособи встать.

Да нет, Жень, голову держи. Она у меня не это, не держится сама.

Женя осторожно поднял его.

– Ну и рожа у тебя, Шарапов!

Владимир посмотрелся в зеркало, висящее на переборке.

– С таким фиником и опухшим фэйсом самое время по бабам.

– Шрамы мужика не портят, не ссы, я договорюсь!

– Да? Найдешь такую же с глазом забитым фанерой? Куда швартуют?

– Следующим корпусом по корме после китайца.

– Сам, на вахте?

– Да, еще часик и наше время.

– Второй в машине?

– Ага.

Владимир набирает номер в Центральный пост управления.

– Да слушай, хотел Женьку заслать к фармацевту на берег, там кой какие «колеса» надо.

В трубке отчетливо слышно:

– Да пусть там кого возьмет, не ездит один. Опять куда-нибудь попадете.

И кладет трубку.

– Жень, дело ответственное, давай дуй, мойся и при параде ко мне. Девчонки – это расписание не штатное, так что прикид должон быть на высоте. Я пока список набросаю, что нужно прикупить.

– Пудру на фингал не забудь.

– Барина прикрути, а то извиняться заставлю.

Пока Владимир писал список, Женя переоделся и вошел в каюту,готовый к выходу на берег.

– Поставили уже!! С нашего борта по причалу такиииие девахи ходят. Звиздеееец!

– Ты, как тот молодой бычок. Не суетись! Мы медленно спустимся с горы и возьмем все стадо. Вот три листа, а вот список. Давай, по нему разжую. Швейную машинку сними со стола, запчасти в тряпку и все под диван.

– Откуда столько бакинских рублей?

– И давай так, я максую, ты бежишь. Мы квиты! Никто никому ничего не должен. Нычку откопал, так скажем!

– Колись, где такие нычки живут?

– Выполни три условия и у тебя появится схрон.

– Нуу, какие?

– Первое – бережливость! Второе- бережная бережливость и третье – бережная бережливость к сбереженному.

Женя берет в руки триста долларов.

–Да, на триста можно пол Луанды купить.

– Все, хорош! Шлюхай меня внематочно. На проходной найдешь кубинца Санчо. Он один схватывает по-русски.

– Это….

– Да-да, это тот с которым на рейде гранаты бросали за борт. Он тебя и отвезет в лавку. За услугу всему наряду четыре бутылки рома. Но недорогого. Местные тугрики есть?

– Да, есть. Мы же тогда для бара поменяли, но не заплатили!

Потом ты мне вернул песеты и еще фантики отсыпал, сказал на пропой.

– Ром за тугрики купишь. Солдатам валютный вредно. Так…, как ехать по дороге на базар, вдоль косы в самом ее конце разворот и в обратку, справа будет супермаркет. Его видно, там навороченные тачки с разными посольскими номерами. Название …, не помню! И вот список. Прочти, может, что-то не ясно.

– А прокладки, что это такое.

– Девчонки вставляют в трусики, для гигиены.

– А, да, такие кругленькие, т.е. продолговатые.

– Жека, нам сегодня девчонок с круглыми прокладками не надо, сегодня пусть будут с обычными. На крайняк спроси, там продавщицы негритоски, за пять баксов, снимут свои трусы и покажут как ими пользоваться.

– Да, нууу?

– Дай сам прочту.

Вискарь бери самый дорогой в коробках или…, главное в упаковке. Вино тоже дорогое смотри там сам, но, обязательно, чтобы Chinzano и Martini пять-шесть бутылей разных и разной крепости. Сигареты Dunhill,

Моre по блоку и мне Camel до Аргентины – блок. Косметика, что увидишь, но чтобы цветастое, помады разных цветов там, тени, лаки для ногтей и обязательно духи, тоже дорогие. Трусики недельки, четыре упаковки. Так, так, это так. Ну, остальное тебе понятно. Я пока к доку на перевязку.

Женя не унимается:

– А трусики то для чего и эти прокладки, опять же?

– Не скажи! Интимный подарок стирает грань неприкосновенности. И, когда все это припудрено дорогими духами, налито в клюв хорошим винчиком, то создается эффект внезапности. Ты что, их приглашаешь в картишки переброситься? Так и они к нам придут не для замуж выйти. Так что грань надо стереть и как можно быстрее. А эти вещицы ускоряют процесс. Поэтому прокладки разные и много. Кстати, в том числе и кругленькие бери. К «киске» нужно относиться как к родной, она приносит только пользу!

Женя улыбаясь:

– Ну, ты?

– Поэтому то и возьми два комплекта хорошего нижнего белья. Поясняю публично, в комплект должны входить, вот, смотри, дописываю в листок. Итак: чулки, пояс для чулок с подтяжками, трусики и бюзик. Цвет: черный и белый.

Женя соглашаясь:

– Ааа… А что? Может даже быть.

– О, Жень! Чуть не забыл. Отдельный пакет шеф повару, бухла там, бутылки три-четыре и так по мелочи. Нам будет нужен праздничный ужин.

Владимир задумался.

– Нее, мало, вот возьми еще один лист с мертвым Джексоном. Если не хватит, добавь свои, но чтобы все по списку Жень! Одна прореха и мы в пролете. Шутка.

Женька пошел и уже стоит в дверях, как его окликнул Владимир:

– Стой! Жека, стой! Блин, чуть не лохонулся! Дай список, дописываю, и без этого не возвращайся! Красивая туалетная бумага, красивые столовые салфетки, красивые разовые полотенца. Жень именно красивые и не так лишь бы.

– Ну, это то еще зачем?

– Мой милый друг, девочки с вина часто писают, а чем киску промакивать? Газетой?

«Гальюн таймс» играет ту же роль, что и трусики. Вот теперь иди с миром.

Уже вдогонку кричит:

– Есть такая наука – эстетика!

Владимир ковыляет по коридору в свою каюту после перевязки. Ему навстречу идет довольный Женька.

– Победа братья! Склеил прямо на проходной. Девахи – ну очень приличные даже.

– Кто «голодный», они или ты, еще надо посмотреть.

– Короче, я их в курс дел ввел, ну, что тебя порихтовали.

В каюте сидят две соблазнительные девушки лет двадцати пяти, довольно симпатичные, обе в легких шортах и топиках. Открывается дверь, девушки встают, показывая свои изумительные фигурки с голыми загорелыми животиками. На столе распакованные покупки, на диване и на полу пустые и полные красивые пакеты.

– О-о-о, как Ваас! Боооже мой!

– Вот девчонки, и здесь приходится защищать честь Родины. Меня зовут Владимир.

– Ольга.

– Я Настя. Вы садитесь сюда, на диван.

Настя подошла ближе и принялась разглядывать травмы на лице.

– Смотрите сюда и следите за пальцем.

Она смотрит проницательным и умным взглядом.

– Думаю, небольшое сотрясение все же есть. На судне я операционная медсестра, а вообще – анестезиолог. Судовой док у вас есть?

– Конечно!

– Мне надо с ним встретиться и прямо сейчас.

Владимир снимает трубку аппарата, закрепленного на переборке.

– Валерий Петрович, у меня в каюте анестезиолог с научника, Вы не смогли бы уделить ей минуту времени? Хорошо, через пару минут будет.

– Жень, проводи, пожалуйста, Настю к доку.

Через десять минут входят Настя и Женя.

– Док у вас, ну оочень грамотный мужчина.

– Жить буду?

Настя парирует шутку.

– Хорошее питание, юг, покой, вот и весь рецепт. От себя добавлю не напрягаться, но и не лежать. Нужно время….

– Володь, я в жизни столько на таблетках не читал, о чем они там месили. Понял только одно слово – моторика!

– Доктор, пора нам уже причаститься «За знакомство». И, чтобы я не выглядел в ваших глазах Квазимодо, там, в штормовке посмотрите мои фотки с оригинальным экстерьером.

Настя смотрит фотки, смеется, слегка приоткрыв рот.

– А что, Вы почти не изменились.

И передает фотки Ольге.

– Я не медсестра, и мне жутко от того, как можно человека так покалечить.

– Жень, рули, усаживай гостей.

Настя застенчиво:

– А, можно я с Вами рядом.

– Настя, конечно…

С кивком головы Владимир вскрикнул, схватил подбородок левой рукой и медленно вернул голову вертикально. Тяжело и прерывисто дыша, правой начал вытирать с остекленевших глаз появившиеся слезы, сглотнул сухую слюну. Еще немного отдышался и продолжил не своим голосом.

– Тем более мне нужен сестринский уход.

– Сегодня я не найду ни хирурга, ни травматолога, а завтра принесу ворот, надо чтобы шея была неподвижна.

Каюта наполнена дымом сигарет, на столе после посиделок легкий бардак. На полу валяются упаковки от подарков.

На спинке кресла, прикрученного к палубе возле стола, наспех сложена Настина одежда.

Владимир лежит на спине в постели, закинув одну руку за голову. Настя с улыбкой гладит его ссадины, нежно прикасается к ним губами.

– Какой у нас здесь запах…. Кофе, дым сигарет, духи. Запах Chinzano…. Даже не слышала о таких винах.

– Настенька, запах твоего тела превосходит всё!

– Жаль, что мы не в Севастополе, ты бы у меня встал на ноги через неделю.

– Ключевое слово здесь «встал».

Настя, от догадки, стыдливо прикрывает лицо одной рукой, умиленно и счастливо смеется.

– У тебя каюта, как мастерская. Столько всяких инструментов. Картина на металле! Как можно такое сделать?

– Она еще не закончена. Будет время – расскажу.

– Меня моя подруга по институту сюда притащила, это мой первый рейс и последний, просто тогда замены не было.

– А где подруга?

– Дома. Ой, т.е. в каюте! Наверное, беспокоится. У нас каюта на двоих. Володь, аааам….

Тихо и вкрадчиво продолжает.

– Володь, а можно она сюда придет?

– Настя, милая девочка, друзей в беде бросать – последнее дело. Сейчас позвоним Женьке, и вы вместе с ним за ней сходите. Уже темнеет и одной по причалам шастать опасно. Хорошо? А мы с Ольгой пока здесь наведем марафет.

В уже прибранную каюту входит Женька, Настя и ее подруга, черноволосая девица, лет двадцати пяти с правильными чертами лица, улыбчивая, роста выше среднего и изумительной фигурой. Горбинка носа выдает, но не портит, греческое происхождение. Одета в легкий облегающий сарафан чуть выше колен с тонкими бретельками. До жути загорелая.

– Привет! Меня зовут Лида.

– Это Владимир, а с Женей вы уже знакомы.

За бортом ночная невыносимая тропическая духота, а в каюте третьего механика веселое застолье. На столе напитки разного содержания, чашки с кофе, две пепельницы, наполненные окурками дорогих сигарет и разные сладости. В раковине посуда после ужина сложенная стопкой. На переборке закреплен небольшой двухкассетник Sharp с открытыми затворами для кассет. Компания с пониманием относится к шуму и привлечению внимания, смеются и разговаривают в полголоса. Девушки раскрепостились, не чувствуют неловкости, от того шутки и беседа непринужденные. Владимир держит гитару и наполняет дружескую обстановку.

Поет тихо:

 Был день осенний, и листья грустно опадали.

 В последних астрах печаль хрустальная жила.

 Грусти тогда с тобою мы не знали.

 Ведь мы любили, и для нас весна цвела.

– Да, Женька, сегодня, о паразииит… на проходной.

Владимир продолжает петь:

 Ах, эти черные глаза!

 Меня погубят.

 Их позабыть нигде нельзя —

 Они горят передо мной.

 Ах, эти черные глаза!

 Кто вас полюбит,

 Тот потеряет навсегда

 И сердце, и покой.

Одна черноглазая Лида приблизилась к Владимиру, улыбается, стараясь не мешать, подпевает мычанием.

Лида обернулась:

– Насть, так, что там?

– Девчонки, говорят, во второй половине дня ипритные мухи жарят. В город надо выходить, когда солнце припекает, тогда их нет.

– И что вы повелись?

– Попросил помочь донести пакеты по их трапу, ну так вот мы и здесь!

Это вызвало всеобщий смех.

Довольный Женя:

– Ложь во имя….

Владимир незаметно перешел к пению другой песни.

С первыми аккордами девчонки подхватили знакомую и родную для каждого севастопольца песню. Нежные правильные голоса и настолько слаженно, как будто они уже репетировали.

 Севастопольский вальс,

 Золотые деньки;

 Мне светили в пути не раз

 Ваших глаз огоньки.

Но с первыми словами:

«Мы вернулись домой в Севастополь родной»,

Ольга закрыла ладонями лицо. От нахлынувших воспоминаний мелко замотала головой. Затем опустила ладони до губ, глаза ее, наполненные слезами, и стали похожи на саму скорбь. Девчонки начали ее успокаивать:

–Оль, ну что ты!

–Ольга, да будет тебе, ну что с тобой?

Она убрала ладони с лица и, пытаясь совладать с собой, несвойственным ей голосом произнесла, показывая в сторону борта.

–Там у меня сын!

Владимир отложил гитару:

–Это я своим пением на грех навел! По большому счету, ребят, мы здесь все на одном седоле. Надо….

Его перебила Лида.

–Предлагается тост «За наших близких»!

Владимир оживился.

– И по полной!

После тоста, стараясь сменить тему и вернуть компанию в старое русло, Настя спросила:

– Володь, у тебя больничный?

– Да, я забююлююттенил!

– Он ПОСРАдавший!

Продолжительный смех разрядил обстановку.

Женя засуетился.

– Во-во, а мне утром на вахту.

Настя и Лида встали.

– Мы носик припудрим.

–А мы с Ольгой уже отчалим, завтра будет день, куда гнать лошадей?

– Тих-тих-тих… А на посошок? Девчонки, не знаю, а я так возьму с вами.

Когда за Женей закрылась дверь, Владимир достал из рундука дорогое нижнее белье в двух красивых пакетах.

– Девчонки, это для вас! Пойдите, прикиньте заодно с припудриванием.

Настя взяла пакеты.

– А что там?

– Сами посмотрите.

И открыл дамам дверь в душевую.

Он стоит у двери в душевую, держа подбородок левой рукой. За ней девушки о чем то переговариваются. Наконец шум воды в душе затих.

– Насть, Лида. Ну что померили? Все в пору?

Из душевой послышался голос Лиды:

– Иди и посмотри сам!

Владимир открыл дверь в душевую и поймал ступор от неожиданности увиденного. Только выпавшая из душа мокрая Настя, подняв руки, обтирает голову, а Лида стоит в новом красивом белом бюстгальтере, еще не успев надеть трусики, чулки и пояс.

Встав к нему лицом и положив руки на бедра, произнесла игривым тоном:

– Ну как, мне к лицу?

Пораженный, он не сразу взял себя в руки.

– Это расстрельная статья. Девчонки, я уже погиб! Мне моя жизнь приснилась!

Лида подошла к нему вплотную с улыбкой и, глядя в глаза, прошептала:

– Вместе умирать не страшно….

И добавила, обернувшись к Насте:

– Насть, поддержи пациенту подбородок…