Читать книгу Смех без причины - Владимир Винокур - Страница 3

Во времена моей работы в Театре оперетты я познакомился с очаровательной балериной Тамарой Перваковой. Мы играли с ней в одном спектакле для детей, где я был Двоечником, а Тамара танцевала Куклу. Красивая, дерзкая, с выразительными глазами и выдающейся фигурой, она произвела на меня сильное впечатление. Плюс ко всему на Тамару совершенно не действовали мои отработанные приемы охмурения девушек. Я получал отказ за отказом.

Долго она отвергала мои наглые ухаживания, зная, что я знаком с половиной балета. Обращалась ко мне исключительно на «вы» вплоть до самой свадьбы, не говоря уже ни о чем другом. Держалась как Железный Феликс. Чего я только ни предпринимал, чтобы ее завоевать! А она в свои двадцать видела во мне, двадцатишестилетнем, взрослого мужика. По сравнению с балетными мальчиками, возможно, именно так я и выглядел.

Когда я сказал, что не всю жизнь собираюсь оставаться стажером театра, а буду очень известным и стану много зарабатывать, она ответила: «Я попробую вам поверить». До сих пор оправдываюсь.

Тамара у нас человек непростой, и судьба ей выпала тоже непростая. Она не взяла мою фамилию, так и осталась Первакова, но у балетных принято под своей фамилией жить и выступать. Настя, слава богу, носит фамилию Винокур. Теперь Тамара говорит, что она обслуживает звезд, Настю и меня, разрывается между дачей и нами. Приедет в Москву, обстирает, наготовит всего и опять на дачу. Там у нас собачка. Было две, а теперь одна осталась.

Тамара очень хорошая жена и мать, с Настей они подруги, хотя Настя и поздний ребенок. Когда родилась дочка, мне было тридцать семь, а Тамаре тридцать один. По европейским меркам это нормально.

Тамару друзья называют Мать Тереза за высокие человеческие качества. Не только потому, что она подбирает больных бродячих собак и отвозит в лечебницу, но и потому, что за многие годы не только сохранила отношения со всеми своими друзьями, но и помогает по мере сил всем, кому только может. И родственников своих поддерживает, и всех окружающих. Она находит способ очень ненавязчиво оказать человеку помощь, не унижая его достоинства.

Моя жена выросла в простой семье. Отец рано умер, и мама поднимала двух дочерей, Тамару и ее сестру Людмилу, работая на авиационном заводе в Лыткарине. Дошла до начальника цеха, закончила Тимирязевскую академию. Вообще Тамарина мама, Нина Михайловна, была очень интересная женщина. Такая Васса Железнова, жесткая по натуре, но справедливая и добрая. Она жила в Ленинграде, была блокадницей. Одна дочь пошла по ее стопам, получила образование химика, работала на заводе, а вторая, Тамарочка, рано, как говорится, ушла в люди.

Ездить каждый день из Лыткарина в Москву на учебу было сложно, поэтому она жила в интернате при училище Большого театра, а потом на квартире у бабушки. Тамара была по-настоящему хорошей балериной, из Театра оперетты перешла потом в Театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. Как она сама говорит, «не выдающаяся, но стабильная». В том, что она не до конца реализовалась в своей профессии, отчасти и моя вина.

Я всегда хотел, чтобы она домом занималась или совмещала две ипостаси. Моя мама, например, успевала и за нами, двумя пацанами, присмотреть, и за отцом, и тетради проверить. Она у меня учительница. Когда бы мы ни пришли домой, всегда было чистенько прибрано и на столе нас ждал горячий обед. В первый год нашей совместной жизни с Тамарой, пока мы работали в одном театре, нам тоже удавалось вместе завтракать, вместе ходить на работу, вместе ужинать, обсуждая какие-то общие дела, лежа вечером рядышком на диванчике перед телевизором, и спать ложиться в десять часов. Мы все время были вместе, и наша двадцатиметровая квартирка стала для нас на всю жизнь олицетворением семейной идиллии. Там мы были вдвоем, вместе, за руку день и ночь.

Но моя профессия артиста и моей жены, балерины, – это некий образ жизни, полностью подчиненный интересам зрителя и требующий полной самоотдачи. Я ушел из театра, стал много гастролировать. Тамара тоже часто со своим театром на гастроли уезжала. Я очень хотел, чтобы она больше времени уделяла семье, не понимал, что и время другое, и жизнь другая, что у жены творческий и в то же время каторжный труд. Конечно, Тамарочка всегда была очень талантливой. Она весь свет объездила с Театром Станиславского. Я с такой благодарностью говорю о жене, потому что редкий человек сможет на протяжении тридцати шести лет героически терпеть меня.

За то, что столько лет она остается мне женой и подругой, ей можно поставить памятник. И рядом еще один, за доброту и участие. Она, несмотря на то что доктором философских наук не является, иногда говорит удивительные вещи. Тамара отлично разбирается в людях и всегда поддерживает мои начинания. Самую мою крупную авантюру – уход из Театра оперетты в никуда – она поддержала, хотя жутко переживала. В ущерб, конечно, каким-то семейным женским радостям, она помогла мне стать сейчас тем, кем я стал, и я за это очень моей Тамарочке благодарен.

Она как ядро атома, которое всех нас объединяет. Маму мою она называет Анечкой и сумела построить с ней теплые отношения. Своей необыкновенной энергетикой Тамара оживляет все и душевным теплом согревает всех нас. Она всегда в великолепной форме. Это я большую часть жизни просидел за столом, потому что работа такая: до выступления есть не можешь, а после концерта банкет, да и проголодался.

Когда я сегодня на тренажерах прохожу несколько километров, то задаю себе вопрос: почему я раньше этого не делал? Почему я не слушал свою жену, которая всю жизнь говорила мне простые и правильные вещи? Не было бы никаких хондрозов и радикулитов. Тамара удивительная, и следующую книгу можно смело писать о ней, о Тамаре Перваковой.

Когда появилась Настя – подарок за все наши многочисленные мучения, Тамара ушла со сцены и полностью посвятила себя семье. Она отдала дочке частицу себя. Независимо от того, что Настя жила всегда дома и была окружена заботой и вниманием, девочка не превратилась в неженку. То, что у нас такая дочка замечательная, полностью Тамарина заслуга, ее воспитание. Именно Тамара развила в дочери нечеловеческую работоспособность. И в фигурное катание ее отдавала, и на гимнастику водила, и в театры вместе с ней ходила, и на балетную подготовку. И хотя она начинала учиться в спецшколе с углубленным изучением английского, но если мама живет балетом, то судьба ребенка по сути уже решена.

Тамара сама трудяга и Настю приучила не ждать подарков от судьбы, а всего добиваться самой. Впитав с малолетства любовь к балету, дочка показывала нам дома разные номера, входила в образ. Мы так смеялись ее трогательно-серьезному отношению к своему творчеству.

Теперь уже не смеемся, потому что она добилась своего и стала настоящей артисткой, хотя в училище Настя не была самой-самой. Пачечные балерины высокие, а Настя у нас очень миниатюрная. И при всей своей хрупкости она великолепная характерная артистка. Это я не как отец сейчас говорю, а как профессионал. Редкое сочетание, когда хорошая балерина обладает еще и актерским талантом. За время, истекшее со дня появления Настеньки, много чего произошло. Дочка закончила хореографическое училище и была принята в труппу Большого театра.

Девочка она замечательная. Я ею очень горжусь еще и потому, что у нее потрясающий характер.

– Понятно, что мне, как дочери известного человека, – говорит Настя, – нужно постоянно доказывать, что я не блатная. Больше всего мне бы хотелось, чтобы меня воспринимали не как Настю Винокур, дочь артиста Винокура, а как Анастасию Винокур, известную балерину.

Она делает все возможное и невозможное, чтобы это было именно так. Ее выступления удивительные и во Дворце съездов, и на вечерах Валентина Юдашкина, и в «России» говорят сами за себя. Совсем недавно увлеклась цирком Дю Солей. Полетела под купол, хулиганит без страховки, владеет и кольцом, и канатом. Мы переживаем, конечно. Но она очень волевой человек. Я ей пророчу, что она попадет в Книгу рекордов Гиннесса, потому что ни одна балерина не поднялась над землей на высоту более двух метров. А она это сделала.

Больной вопрос нашей семьи – это беспокойство бабушки о личной жизни любимой внучки. Я на это смотрю проще: всему свое время. Сейчас Настя занята работой, у нее много творческих проектов. А личную жизнь что толку планировать? Это ведь дело такое. Любовь не спрогнозируешь.

Настя по праву гордится, что прошла кастинг в огромный российско-французский танцевальный проект «Апокалипсис» (музыка – Лоран Гарнье, хореография – Анжелен Прельжокаж, сценография Субода Губта). Французы отбирали для участия в этом необычном проекте всего пять девочек и пять мальчиков и Настю приняли. Премьера блестяще прошла в сентябре две тысячи десятого года в Большом театре и вызвала серьезный резонанс. Ничего подобного раньше на этой сцене не ставили.

Дочь говорит мне:

– Французы тебя, папа, не знают, и ты за меня не станцуешь, так что это полностью моя заслуга!

Она счастлива, конечно. Но впереди у нее очень много дел. В перспективе один проект, предложенный Аллой Сигаловой. Это балет «Раймонда». Настя – Раймонда, страстный восточный красавец Абдерахман – Фарух Рузиматов, известнейший в мире танцовщик, и европейский герой – Меркурьев Андрюша. Настя загорелась этим проектом, работает взахлеб. К тому моменту, когда выйдет книга, уже будет все ясно с судьбой постановки «Раймонды». Предполагаю, что это может быть шлягер, тем более что состав удивительный. В мире балета многие мечтают оказаться на сцене в окружении стольких мировых звезд. Это мастера. Фаруху уже за сорок, но это значения не имеет, у него закалка, воля, фактура, дух, как и у Майи Плисецкой, которая до семидесяти на сцене танцевала.

В театре у Насти тоже много работ. Она настоящая артистка! Не пачечная, характерная. В кино пока не пробовала, но мой друг, известный продюсер Александр Достман, считает, что она могла бы сниматься в кино, все данные для этого у нее есть. Она закончила ГИТИС, но не хореографический, а продюсерский факультет, ведь женщине сложно всю жизнь работать в балете. Она в совершенстве владеет английским, французским, учит иврит. Когда я спросил, зачем ей иврит, она ответила, что в Израиле у нее много знакомых и друзей, с которыми она хочет говорить на родном для них языке. И это несмотря на то, что у них у всех второй язык английский. А ведь нагрузка серьезная: с утра в Большой театр на репетиции, оттуда на другую репетицию, потом заниматься ивритом, а после еще на английский, чтобы не забыть.

Она очень волевая, но коммуникабельная и добрая девочка, поэтому ей трудно пережить какие-то вещи. Был у нее недавно совершенно сумасшедший роман, но я, как отец, сразу увидел, что этот мужчина не ее герой. Тяжело было молчать. Она поняла все сама, но только эмоционально сильно пострадала. Потому что она человек ранимый, очень искренний, наивный даже в чем-то, верящий людям. Такой вот характер у моей дочки.

Что касается женихов, так тут она сама разберется. Правда, в желтой прессе всякое пишут. Но, отбросив шутки в сторону, как я мечтаю, чтобы пришел достойный молодой человек к Насте, чтобы дать ей счастье. По этому поводу я шучу, что нам сирота нужен. Не люблю детей олигархов, это очень накладно, потому что крайне редко бывают приятные исключения. Обычно это избалованные парни, которые ничего не хотят, кроме тусовок. Настя, слава богу, все понимает.