Читать книгу Я, конечно, вернусь… - Владимир Высоцкий - Страница 9

Дамы, господа! Других не вижу здесь.

Блеск, изы́ск и общество – прелестно!

Сотвори Господь хоть пятьдесят Одесс —

Все равно в Одессе будет тесно.

Говорят, что здесь бывала

Королева из Непала

И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,

И отсюда много ближе

До Берлина и Парижа,

Чем из даже самогó Санкт-Петербурга.

Вот приехал в город меценат и крез —

Весь в деньгах, с задатками повесы, —

Если был он с гонором, так будет – без,

Шаг ступив по улицам Одессы.

Из подробностей пикантных —

Две: мужчин столь элегантных

В целом свете вряд ли встретить бы смогли вы,

Ну а женщины Одессы —

Все скромны, все – поэтессы,

Все умны, а в крайнем случае – красивы.

Грузчики в порту, которым равных нет,

Отдыхают с баснями Крылова.

Если вы чуть-чуть художник и поэт —

Вас поймут в Одессе с полуслова.

Нет прохода здесь, клянусь вам,

От любителей искусства,

И об этом много раз писали в прессе.

Если в Англии и в Штатах

Недостаток в меценатах —

Пусть приедут, позаимствуют в Одессе.

Дамы, господа! Я восхищен и смят.

Мадам, месьё! Я счастлив, что таиться!

Леди, джентльмены! Я готов стократ

Умереть и снова здесь родиться.

Всё в Одессе – море, песни,

Порт, бульвар и много лестниц,

Крабы, устрицы, акации, мезон шанте, —

Да, наш город процветает,

Но в Одессе не хватает

Самой малости – театра-варьете!

Камнем грусть висит на мне, в омут меня тянет, —

Отчего любое слово больно нынче ранит?

Просто где-то рядом встали табором цыгане

И тревожат душу вечерами.

И, как струны, поют тополя.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

И звенит, как гитара, земля.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Утоплю тоску в реке, украду хоть ночь я, —

Там в степи костры горят и пламя меня манит.

Душу и рубаху – эх! – растерзаю в клочья, —

Только пособите мне, цыгане!

Я сегодня пропьюсь до рубля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Пусть поет мне цыганка, шаля.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Всё уснувшее во мне – струны вновь разбудят,

Всё поросшее быльем – да расцветет цветами!

Люди добрые простят, а злые – пусть осудят, —

Я, цыгане, жить останусь с вами!

Ты меня не дождешься, петля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Лейся, песня, как дождь на поля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

В томленье одиноком

В тени – не на виду —

Под неусыпным оком

Цвела она в саду.

Мамá – всегда с друзьями,

Папá от них сбежал,

Зато Каштан ветвями

От взглядов укрывал.

Высоко ль или низко

Каштан над головой, —

Но Роза-гимназистка

Увидела – его.

Нарцисс – цветок воспетый,

Отец его – магнат,

И многих Роз до этой

Вдыхал он аромат.

Он вовсе был не хамом —

Изысканных манер.

Мамá его – гран-дама,

Папá – миллионер.

Он в детстве был опрыскан —

Не запах, а дурман, —

И Роза-гимназистка

Вступила с ним в роман.

И вот, исчадье ада,

Нарцисс тот, ловелас,

«Иди ко мне из сада!» —

Сказал ей как-то раз.

Когда еще так пелось?!

И Роза, в чем была,

Сказала: «Ах!», зарделась —

И вещи собрала.

И всеми лепестками

Вмиг завладел нахал.

Мамá была с друзьями,

Каштан уже опал.

Искала Роза счастья

И не видала, как

Сох от любви и страсти

Почти что зрелый Мак.

Но думала едва ли,

Как душен пошлый цвет, —

Все лепестки опали —

И Розы больше нет.

И в черном чреве Мака

Был траурный покой.

Каштан ужасно плакал,

Когда расцвел весной.

Было так – я любил и страдал.

Было так – я о ней лишь мечтал.

Я ее видел тайно во сне

Амазонкой на белом коне.

Что мне была вся мудрость скучных книг,

Когда к следам ее губами мог припасть я!

Что с вами было, королева грез моих?

Что с вами стало, мое призрачное счастье?

Наши души купались в весне,

Плыли головы наши в огне.

И печаль, с ней и боль – далеки,

И казалось – не будет тоски.

Ну а теперь – хоть саван ей готовь, —

Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.

Вам вечным холодом и льдом сковало кровь

От страха жить и от предчувствия кончины.

Понял я – больше песен не петь,

Понял я – больше снов не смотреть.

Дни тянулись с ней нитями лжи,

С нею были одни миражи.

Я жгу остатки праздничных одежд,

Я струны рву, освобождаясь от дурмана, —

Мне не служить рабом у призрачных надежд,

Не поклоняться больше идолам обмана!