Читать книгу Любовное море - Владимир Владимирович Мухин - Страница 6

Весенний вечер спустился на Землю неожиданно быстро. И все деревья с их распускающимися, изумрудными почками стали вдруг темными и неприятными. Улицы превратились в мутные реки. Дома стали похожими на черные айсберги среди арктического моря. И только фонари пытались разрушить царство этой всеобщей ночи.

Макс как обычно сидел за компьютером. Он листал страницы всех пабликов, которые только попадались ему в ленте новостей.

В последнее время это стало его самым любимым занятием. Ни подготовка к ЕГЭ, ни походы к репетиторам, ни планы на будущее, а мемы, посты и видосы. Только мемы, посты и видосы – вот вам и весь смысл жизни.

И это действительно так. Ведь именно этот развлекательный и часто глупый контент дает нам иллюзию счастья, ничего не требуя взамен. Все что нам нужно, так это просто любой гаджет и более-менее стабильный интернет. Согласитесь, совсем не много для реалистичной симуляции эйфории.

Максим прекрасно чувствовал, что это его последняя весна, которая могла что-то изменить. Потом ему придется учиться. Скорее всего, придется учиться в институте, иначе родители сдерут с него живьем кожу.

И в этой бесконечной учебе у него уже не будет шанса окунуться в то море любви, о котором он так мечтал, но так и не мог достигнуть.

Макс видел, как его мечту исполняют другие. Он замечал, как даже самые не привлекательные парни и девушки из его и других классов находят себе пары. Они сбиваются в стайки и тихонько обсуждают свои романтические отношения на переменах.

А по вечерам, как настоящие молодожены, они ходят вдоль и поперек по их маленькому, никчемному городу-поселку. И с каждым шагом, они, кажется, втаптывают душу несчастного Максима в грязь этой недоделанной весны.

Думая обо всем этом, парень все дальше уходил в мир ненастоящей, к его большому сожалению, реальности. Он не был зависимым от компьютера, просто это реально помогало ему не свихнуться.

Через какое-то время он услышал, как дверь в его комнату открывается с характерным скрипом.

Какого черта кому-то понадобилось в его личном храме боли и страдания?

На пороге стояла его мать, которая вдруг почему-то решила нарушить покой Максима.

– Какого фига! Я уже две недели не хожу к репетитору по русскому. Похоже, сейчас она до смерти затрахает мой мозг, – подумал парень, предвкушая нечто зловещее.

Но тетя Люда пришла к своему сыну явно не за этим. И от этого было все только хуже.

– Максимка, ты извини, что я тебя прерываю, но мы должны с тобой поговорить, хорошо?

– Да. Хорошо, – Максим нехотя отвернулся от компьютера.

Можно было сказать, что он любил свою маму и ждал от нее поддержки и понимания. Но он, скорее ее ненавидел. Ему иногда искренне было странно, как такое жирное, кудахчущее существо вообще могло его породить.

Парень не понимал, как прожив почти полвека, ей удается быть такой правильной и до глупости наивной. Она вела себя так, как будто ее в жизни никогда не трахали. Такое чувство, что она исключительно «занималась любооовью» с его отцом, да и то пару раз в жизни.

Такое чувство, что она никогда не напивалась в усмерть в молодости и не падала о скрипучий пол носом, споткнувшись часа в три ночи об порог в хмельном угаре.

Такое чувство, что она никогда не терла себя «там» долгими подростковыми ночами, когда на нее накатывала волна внезапного, дьявольского возбуждения.

Максу казалось, что она вообще никогда не жила. А вылезла из старого, пыльного шкафа и сразу стала сорокалетней.

«Неужели мать заслужила такие мысли о ней?» – Спросят многие. Да. И сделала она это, совершив лишь одну ошибку. Ошибку, которая называется: «Я реально думаю, что если мой ребенок вылез из моей вагины, то он навечно останется грудным малышом».

– Максим, я понимаю, что с тобой происходит что-то не то. И мне важно знать это. Потому что скрывать что-то от своей мамы неправильно, – наигранно тонким голосом запела тетя Люда.

Макс почувствовал, как волна отвращения вперемежку с агрессией подкатывает к его горлу.

– Нет, мам. Все хорошо, – стараясь ответить, как можно более нормально, произнес он. Но от этого его голос прозвучал странно и фальшиво.

– Не надо мне врать. Я прожила жизнь. И знаю, о чем думают мальчики в твоем возрасте. Ты хочешь заниматься сексом, а не учиться, – причем слово «сексом» было сказано через «е». И это вдвойне бесило Макса. Он постарался ничего не отвечать, чтобы не накалять ситуацию.

– А это не правильно, мальчик мой. Ты должен учиться, трудиться и работать. А потом ты можешь уже думать о создании семьи. Вот если девочка рано ищет молодого человека, то это нормально. Как, например, сделала твоя сестра Лолита. А мальчику надо встать на ноги. У мальчика должны быть деньги, чтобы кормить детей.

– Черт, как же она меня бесит. Может садануть ее колонкой от компа? Она тяжелая. Я почти точно ее вырублю. Нет. Заткнись, псих. Дослушай до конца, и она сама свалит, – крутилось в голове у парня.

Но дослушать ему так и не удалось. Сам от себя, не ожидая, он заявил.

– Со мной все в порядке. Я нормальный человек. И не надо мне говорить о том, чего не существует!

– Существует, милый мой, существует! Я вижу, как ты все закрываешься от нас с папой. Я знаю, как ты разглядываешь здесь голых девочек. А это между прочим уже зависимость. Мы в твои годы такими не были.

– Я никого и ничего не разглядываю! Я делаю всё, что от меня требуется, – говоря это, Макс чувствовал сильное желание схватить клавиатуру и перейти врукопашную.

– Делает он, конечно!? Все говорят, что ты какой-то нелюдимый. И мы с папой это видим. Учиться не хочешь, думать о жизни не хочешь. Только сидишь и сидишь, и непонятно чем занимаешься. В наше время за это бы уже так отчихвостили, что мало не показалось. А сегодня подростки предоставлены сами себе. И творят, что попало.

– Что ты от меня хочешь!? – Едва сдерживаясь, заявил Макс. – Я сижу дома. Никого не трогаю. Я не беременею в шестнадцать, как Селиванова. И меня не таскают в полицию, как Зубова. А тебе вечно что-то не нравится, мам. Да что вы все от меня хотите!

– Мы хотим, чтобы ты общался с нами. Со мной, с папой. Мы хотим, чтобы ты ездил с нами к бабушке на выходные, как раньше и рассказывал, как дела на учебе по вечерам. А ты ведешь себя, как прости Боже, наркоман! И говоришь, что все нормально!

– А знаете, чего хочу я? – С натянутой улыбкой произнес парень. – Я хочу сдохнуть!

С этими словами он повернулся к компьютерному столу, и с силой ударился головой о столешницу. На данный момент это ему казалось самым лучшим уходом от неприятного разговора. И знаете.… Это действительно сработало.

С криком: «Ой, Боже, отец смотри, что наш остолоп вытворяет!» – Тетя люда выскочила из комнаты. И ее истошные крики были слышны еще какое-то время.

Макс чувствовал сильную боль и видел искры, которых на самом деле не было. Но его цель была достигнута. От него наконец-то отстали. А это было так важно для его и без того израненной и больной души.

Но это облегчение было совсем не долгим. На следующий день Максу снова надо было идти в школу, которую он ненавидел больше, чем свою мать и больше чем вообще кого-либо.

Школа бесила и доставала его. Она была для него тюрьмой, где он чувствовал себя тупым, никчемным неудачником. Но он подобно моряку на подводной лодке никуда не мог отсюда скрыться.

Радовало лишь одно, что скоро этот бред закончится. И начнется другой бред в виде института. Остается надеяться лишь на то, что этот бред будет менее бредовым предыдущего бреда.

Хотя, если судить логически, то все в нашей жизни является сплошным бредом. Смысл тому или иному событию мы придаем сами. И если человек лишен духовного удовлетворения, то придать смысл чему-либо он просто не в силах. А Максим, как раз и был полностью лишен такого удовлетворения. И путей решения своих проблем он просто не видел.

***

Когда Макс шел в школу утром после неприятного инцидента с матерью, то он увидел, что солнце сверкает необычно ярко. И его лучи, отражаясь на замерзших весенних лужах, пытаются ослепить всех и вся. И это даже как-то скрашивало довольно сильный холод апрельского рассвета.

Макс даже хотел улыбнуться, идя навстречу таким лучам. Но потом темные мысли поглотили его, и он уже ничего вокруг не видел.

Надо сказать, что этот знак природы не был таким уж глупым и бессмысленным. Ведь сегодня в школе произошло то, что парень не мог предположить даже краешком своего разгоряченного сознания.

Максим, как бывало довольно часто, опоздал на первый урок. Это был урок русского языка, который вела его классная руководительница.

Парень сидел за своей партой и тяжело дышал после небольшой пробежки до кабинета. Его дыхание походило на глухие выкрики или на чей-то шепот. Но вдруг в класс зашла учительница Татьяна Николаевна, и это заставило его умолкнуть, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Парню сразу бросилось в глаза то, что она была не одна. И это взбудоражило всех присутствующих. По классу прошел какой-то странный потусторонний гул.

Вместе с учительницей была девушка с белыми волосами, тонкой фигурой и яркими, стреляющими на поражение, глазами.

Татьяна Николаевна своим властным голосом бывшей коммунистки заявила, что это Лена Вятская. Ее родители по каким-то важным причинам вынуждены были приехать в их городок. И теперь она будет доучиваться оставшиеся месяцы с ними, и сдавать единый государственный экзамен соответственно.

После небольшой вступительной речи, Татьяна Николаевна заставила и без того стесняющуюся Лену подойти к каждому своему новому однокласснику и представиться. По мнению учителя, это должно было облегчить вход нового элемента в устоявшийся коллектив.

Судя по ее виду, сама новенькая так явно не считала. Но деваться было некуда. Поэтому она пошла вперед, будто по бутылочным осколкам.

Первой Лена подошла к Абасовой, которая сидела на первой парте и всегда доставала всех своей излишней разговорчивостью и дотошностью.

– Лена, – заявила новенькая, подавая свою маленькую ручку.

– Люба. Очень приятно. Если что, то можешь ко мне всегда обращаться, если тебе надо, – улыбнувшись во все свои пухлые щеки, заявила Абасова.

Потом новенькая подошла к Зубову, Стецкой, Николаевой. Когда очередь дошла до Коляна, то он немного приподнялся на стуле и заявил:

– Николай Анатольевич. Всегда к вашим услугам.

А местный весельчак Вершинин вообще сказал, что он Петя Камушкин, что вызвало мгновенный взрыв хохота во всем классе.

Глядя на этот странный ритуал, Макс чувствовал, что по его телу бегают непонятные электрические искры. Он видел, что эта девушка заметно отличается от тех, «колхозниц» и «доярок», с которыми он был вынужден учиться.

Она приехала из города. Не из их города, а из ГОРОДА, настоящего крупного населенного пункта. И этот факт доказывали ее манеры, образ разговора, стиль в одежде. Ведь даже деловой школьный костюм смотрелся на ней, не хуже вечернего платья.

Наблюдая за тем, как Лена ритуально обходит класс, Макс вдруг заметил в окне белое облако. Оно было таким ярким, как блузка Лены. И к нему хотелось поскорее прикоснуться.

Парень чувствовал, как это облако приближается к школе, и каким-то образом входит в класс. Оно было огромным и добрым. Оно навевало что-то простое и нежное. От его присутствия хотелось радоваться и улыбаться. Вдруг из самого центра облака выскочила чья-то белая ручка.

И звонкий голос: «Лена», – раздался откуда-то. Максим вздрогнул и, опомнившись, пожал руку девушки.

– Я Лена. А ты? – Уже не скрывая улыбку, повторила она.

– Максим. Я Максим, – ответил он, чувствуя, что его голос звучит так, будто он только что прикончил зомби.

– Не обращай внимание. Он у нас немного «странненький», – пропела вездесущая Абасова.

По классу пробежал легкий хохот.

– Все ровно, брат. Девушки не кусаются, за исключением Спицыной, – отчеканил со своего места Вершинин.

Класс взорвался хохотом. А Спицына, с которой шутнику довелось сидеть, попыталась ударить его книгой.

Макс чувствовал, что все смеются над ним. Он бы мог перевернуть все так, как будто все смеялись вместе с ним. Но сложно поставить на колеса трактор, если он уже валяется кабиной к низу.

Парень вдруг испытал резкое желание встать и выскочить куда подальше. Но сделать это ему не дал здравый смысл, который к счастью вовремя проснулся. Поэтому Макс остался терпеливо сидеть на своем месте, с болью внутри ожидая, пока все успокоятся.

И ждать пришлось довольно долго. Каждая секунда такого ожидания готова была разорвать его на части. Ему хотелось провалиться под землю, сгореть заживо или просто не существовать. И только после прохождения всех «кругов ада» чувство неловкости и стыда немного притупилось.

В дальнейшем день прошел спокойно и гладко, как и любой день увальней-выпускников, от которых требуется просто подготовиться к экзаменам, выучив то, что они и так учили более десятка лет.

Когда Макс пришел домой, то он сразу же взялся за страницу Лены в социальных сетях. Нельзя сказать, что он влюбился в нее с первого взгляда или она его покорила своей красотой. Нет.

Но тот ток, который носился по его телу во время знакомства Лены со всем классом, не давал ему покоя. И не думая ни о чем, парень принялся смотреть на виртуальный образ той, которая его так зацепила.

Видно было, что девушка была явно не бедная. Она любила путешествовать, и проявляла различную активность. Судя по ее фото, она даже работала летом в каком-то заведении, напоминающим собой кафе.

Но при этом у нее на странице не было фотографий, где она бы примеряла на себя «образ проститутки». А это для современного общественного уклада было большой редкостью.

Все это заставило Максима многократно усилить свой интерес. Ведь именно таких девушек он практически не встречал. Первый раз ему попалась настоящая красавица, которая не торгует своей красотой, а скорее выставляет ее, как дорогой экспонат в музее.

Макс хотел написать ей как можно скорее, но ее страница была закрыта «по всем фронтам».

А если он подаст заявку в друзья… Если он скажет ей, что он тот самый Макс, который смотрел на нее сегодня взглядом психа? Если он опять сделает что-то не то? То она не только пошлет его куда следует, но и расскажет всем, какой он идиот. А этого точно допустить нельзя!

Рассуждая, таким образом, Макс принял выжидающую позицию. Он ждал день. Потом ждал неделю. А потом и целый месяц.

И это муторное, непонятное, тяжелое и непреодолимое ожидание имело свои неприятные побочные действия.

Сам того не осознавая, он подобно строительной компании, строил в своем сознании многоэтажку под названием «Дом имени Лены». Этот дом становился все больше с каждым часом. И если говорить без строительной терминологии, то это и была та самая любовь.

Любовь, которая так легко убивает и созидает одновременно. Любовь, которую так хотят и так боятся.

И именно сейчас Макс понял, как сильно ему не хватает того Макса, каким он был всего пару лет назад. Ему чертовски хотелось, чтобы кто-то насильно признался Лене за него в любви, как сделал он тогда с Коляном.

Но видно, что ему такого легкого пути не светило. И надо было что-то предпринимать самостоятельно. А иначе, он упустит Лену, как свежепойманную рыбу, даже не попытавшись ее удержать.

Максим все время искал подходящего момента. Ему казалось, что с этой яркой и аристократичной девушкой, которая легко покорила весь класс, надо общаться наедине и вживую.

Она обязательно его поймет. И возможно (хотя и не совсем факт), но ответит ему взаимностью. Тогда он наконец-то испытает всю ту прелесть взаимной любви, о которой уже больше года мечтал, мучаясь бесконечными бессонными ночами.

И во всех его расчётах и планах, все складывалось, как нельзя лучше.

Правда, на деле все обстояло не так гладко. Как только парню хотелось сделать шаг вперед, какая-то страшная сила тащила его назад, заставляя опустить едва поднятую ногу на место.

В итоге, он сумел только пару раз перекинуться с Леной несколькими фразами, которые касались сугубо учебных дел.

Но при этом он постоянно ходил за девушкой, подобно маньяку, который хочет знать о своей жертве все.

Он шел за ней по коридору, когда она куда-то выходила. Он провожал ее (без ее ведома) до столовой. Он смотрел на нее на уроках. Он был частью ее, сливаясь с ней воедино. Только она об этом ничего не подозревала. Или же подозревала, но предпочитала тактику жёсткого игнора, которая так излюблена многими дамскими особами.

Неизвестно, сколько бы еще Макс преследовал свою «добычу», но один случай положил конец его мытарствам.

Однажды, в класс Максима не пришла учительница, создав так всеми любимое «окно» в учебном процессе. Во время этого самого окна учащиеся весело обсуждали все подряд. Они наслаждались весенним солнцем начала мая и тем, что скоро им предстоит пойти во взрослую жизнь. И многим наивным одиннадцатиклассникам этот факт почему-то казался радостным.

Макс ни с кем не разговаривал. Он был погружен в свой телефон, рассматривая в нем как обычно все, что не попадя. Но вдруг он отчетливо услышал свое имя. Возможно, кто-то хотел с ним поговорить? Нет. Его имя произносили еще для кое-какой цели.

Парень поднял голову. На него смотрела пухлая «мордочка» Абасовой и добрая половина класса.

– Максим, а Максим. Ну, скажи, ты Ленку нашу новенькую любишь? – Заявляла без всякого стеснения девушка. При этом ее лицо блестело так сильно, что казалось, будто из него вот-вот польется нежный медок. Это говорило о том, что ей безумно нравится быть в роли свахи.

– Что? – Спросил Макс и посмотрел по сторонам, как бы ища скрытые камеры, которые снимают его для программы «Розыгрыш».

– Да ладно, брат. Не стесняйся. Все путем. Когда свадьба? – Заявил с веселой интонацией Вершинин.

Максим бросил свой взгляд на Лену. Она смотрела на все это отрешенно. Казалось, что она наблюдает за цирком клоунов, и ей этот цирк особого удовольствия не доставляет.

Больше всего, Макс боялся, что она скажет что-то вроде: «Эээй, не сватайте меня за этого уродца! Я лучше засосу в сортире поросенка!»

Но нет. Она молчала. Ей было все равно. И это почему-то пугало.

А вот остальные одноклассники говорили, и отпускали шутки. Их было много, а он был один. Поэтому все это с каждым мгновением больше и больше перерастало в откровенную травлю. Бесчестную и грязную травлю несчастного влюбленного парня.

Макс слышал, как кто-то рассказывал, что видел, как он (Макс) провожал Лену до женского туалета. И этот бред слушали все, не забывая вставлять свои комментарии.

Кто-то заявил, что Максим ее караулит, чтобы потом съесть. Некоторые девушки вообще крутили пальцем у виска и говорили что-то уж очень нелицеприятное в адрес парня. Но во всеобщем шуме понять их было уже невозможно.

Он чувствовал, что мрак в комнате, несмотря на солнечный день, сгущается. Ему казалось, что его сейчас разорвут на части, как целлофановый пакет. Он не знал, что ответить, как отшутиться или как всех заткнуть.

Ведь, по сути, они все были правы. А он нет. И это отсутствие правды на его стороне буквально выбивало из-под его ног почву.

Надо было что-то делать. Срочно надо было как-то реагировать. А иначе, он умрет прямо здесь. И его смерть увидит Лена, которой это точно не понравится.

На этот раз голос здравого смысла спал как младенец. И парень, поддавшись собственным инстинктам, выскочил из класса и убежал прочь, не взяв с собой свои вещи, и не сказав в сою защиту ни слова.

Он бежал навстречу яркой весне. А в душе у него бушевал ноябрьский сумрак. И этот контраст выжигал все в его сердце, не оставляя шансов ничему живому.

***

Знаете, что самое обидное в любом позоре? То, что на следующий день о нем никто не вспоминает. Все ведут себя нормально. Точнее даже «нааармальна», «как бы, нааармальна». Делая вид, что все хорошо, но подло хихикая где-то за спиной.

Примерно то же самое произошло и с Максом. На следующий день ему никто ничего не говорил. Все смотрели в его сторону вполне нормально. Он чувствовал эту недоделанную нормальность, и ему хотелось убивать. Он прекрасно знал, что ни у кого не случилась амнезия.

Просто все затаились. Это они сейчас делают вид, что вчерашней травли и побега Макса домой не было. Но как только произойдёт что-то корявое и неординарное, они сразу выпустят свой яд, как последний козырь, чтобы показать свою правду и превосходство.

Понимая все это, парень затаился, приклеившись задницей к своему месту. Он больше не пытался подойти к Лене, ни с кем не разговаривал и даже не ходил в столовую, хотя поесть он любил. Но это было давно. Тогда, когда его душа еще была похожа на что-то живое.

Но, несмотря на все трудности и терзания, парень почему-то не желал так просто сдаваться.

Понимая, что его ситуация усугубилась еще больше, Максим решил дать самому себе последний шанс. Он подойдет к Лене, когда она будет идти домой и поговорит с ней так, как и должен говорить взрослый парень со взрослой девушкой. У него обязательно все получится, а если нет, то пусть все катится к чертовой матери. Ведь хуже уже явно не будет.

Несколько дней Макс внимательно следил за тем, как Лена по узкой зеленой улочке отправляется в сторону дома, где она проживала. И каждый раз девушка шла в сопровождении кого-то из девчонок.

Макс чувствовал, что ещё немного и его нервы не выдержат, и он забудет про такую затею.

Но вот в один из ярких дней мая парень увидел, что Лена после школы пошла домой в гордом одиночестве. Это был настоявший куш, похожий на выигрыш в лотерею. Надо было действовать как можно быстрее и настойчивее.

Он подождал какое-то время и отправился за ней, собравшись с духом.

Лена шла вдалеке, а Макс был у нее «на хвосте», как настоящий спец. агент. В таком порядке они миновали маленькую улочку, над которой склонились деревья с молодой листвой.

Дальше, они попали в переулок, где располагалось множество магазинов одежды.

Макс обратил внимание на манекен в черных очках. Эта пластмассовая статуя имела рельефное пластмассовое тело. И казалось, усмехалась, глядя на парня. Макс подумал о том, что не плохо бы было тоже быть таким мачо. Тогда вряд ли кто посмел бы над ним смеяться.

Но на деле, он явно проигрывал кукольному конкуренту. И сделать пока ничего не мог.

После этого «магазинного переулка», Лена вошла во двор большого дома. Это было довольно обширное и светлое пространство с парковкой и детской площадкой.

Максу вдруг показалось, что она может его заметить. Он сам от себя не ожидая, резко отстал и скрылся за большим деревом, которое росло тут же.

Лена тем временем перешла через этот просторный двор и шмыгнула в подъезд. Макс испытал некое облегчение от того, что девушка его все-таки не заметила.

И только тогда он вспомнил, что должен был не следить за ней, а признаться ей в своих чувствах, как планировал еще неделю назад.

Чувствуя неимоверную пустоту внутри, Макс медленно поплёлся к той двери, в которую ушла девушка. Он взошёл на крыльцо из четырех ступенек и погладил металл домофона.

Как бы хорошо иметь ключ от этой адской машины и знать при этом, где она живет точно, в какой квартире. Он бы обязательно пришел бы к ней. И тогда.… Тогда бы она просто не посмела его прогнать прочь.

А теперь ему не оставалось ничего, как стоять и смотреть в упор на тот ужасный портал, поглотивший его любимую.

Макс уже хотел идти домой, как дверь неожиданно распахнулась, чуть не ударив парня по носу. Он машинально отошёл назад и практически спрыгнул с крыльца, чуть не упав вниз головой.

На пороге подъезда стояла Лена. Лицо ее было красным, а глаза метали стальные молнии. Она крепко сжимала в руках свою сумку с учебниками, намекая на то, что этот предмет может стать холодным оружием.

– Ты думал, что я не вижу, как ты за мной идешь? Ты вечно ходишь за мной в школе! А теперь решил еще и дома доставать? – Резким тоном обратилась она к парню. Но Макс был настолько ошеломлен этим, что буквально потерял дар речи.

– Надо мной уже все в классе смеются. Я как дура! А ты все не отстаёшь! Ты хочешь, чтобы я родителям или учителям сказала? Или как вообще!?

Глядя на Лену, Максим понял, что ее злость больше вызвана страхом, чем агрессией. Похоже, что она наслушалась баек про его персону. И теперь на полном серьезе думает, что он местный маньяк.

– Прости меня, – чувствуя неизвестно откуда появившийся прилив сил, начал Макс. – Я не хотел тебя напугать. Но я хотел тебе сказать. Я давно тебе хотел сказать, что Абасова говорит правду. Я действительно люблю тебя. И это не шутка.

– Что? – На лице Лены выросла маска глубокого недоумения.

– Я понимаю, что мы не можем быть вместе. Твоя блузка сидит на тебе, как на манекене из магазина. А я выгляжу, как чертов бомж. Ты приехала из города. А я, наверное, сдохну в этом посёлке и ничего не увижу в жизни. Но, несмотря на это, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, как обычный парень с обычной девушкой. Я хочу, чтобы не над нами смеялись, а мы смеялись над всем миром. Я хочу, чтобы у нас сложилось все так, как в тех чертовых фильмах, что смотрит моя мама. Я не могу без тебя! И никогда не смогу в этой жизни. Если бы я мог сказать это раньше, то я сделал бы это. Но мне было страшно, что ты пошлешь меня сразу, и у меня не будет возможности даже просто за тобой ходить. А ведь после твоего появления у нас, эти «хождения» стали для меня смыслом жизни.

Высказав это, Макс почувствовал, как ему становится легче с каждой секундой. То страшное напряжение, которое он испытывал, наконец-то прошло. Ему вдруг стало настолько плевать на все, что даже если бы этот девятиэтажный дом, перед которым он стоял, свалился на него сейчас, он бы даже не попытался убежать или крикнуть.

– А теперь можешь орать на меня матом и рассказывать кому хочешь. Но от этого я не буду любить тебя меньше. Просто знай об этом и живи своей яркой жизнью, как раньше, – добавил он, закончив свою речь.

Лена хотела что-то сказать. У нее даже открылся рот на мгновение. Но она явно не ожидала, что местный дурачок в растрепанном, форменном пиджаке сможет так точно и так ясно признаться ей в чувствах.

На лице ее изобразилось изумление, переходящее в смятение. И не зная, как быть со всей этой ситуацией, девушка резко развернулась, бросившись в свой подъезд. На этот раз она действительно ушла домой, без какой-либо подоплеки.

Максим, не чувствуя ровным счетом ничего, тоже отправился домой. Он прошел через несколько улиц, то смотря себе под ноги, то на яркое солнце, которое нисколько его не слепило.

Находясь в таком шоке, он закончил этот несуразный день и пришел в школу на следующее утро, как обычно, без всякой задней мысли.

Лены на уроках не было. Можно было подумать, что она не пришла от переизбытка эмоций после его признания. Но все оказалось куда прозаичнее. У нее была температура. Об этом сказала одна из девушек, которая с ней общалась.

Для Макса это было вдвойне неприятно. Он чувствовал себя узником, которого вот-вот повесят, когда старый кладовщик наконец-то выдаст веревку.

Шок парня сошел на нет. И теперь ему было не совсем все равно. Он искренне боялся того, что Лена может всем рассказать, как он шел за ней до самого дома, а потом нес какой-то непонятный бред.

Если такое случится, то его посчитают психом не только в нашей, но и в соседней галактике. И тогда, даже после многих лет, ему будет сложно с кем-либо разговаривать. Ведь абсолютно каждый будет считать его именно тем придурком, которым он является сейчас.

Но к счастью, такого не произошло. Когда после одного мучительного дня отсутствия, девушка вернулась на занятия, то она все также безупречно выглядела, все также спокойно со всеми общалась. И все также не обращала внимания на Макса. А это было меньшее из зол. И Макс вполне мог порадоваться. Если слово «радость» было вообще уместно в такой ситуации.

Ведь в идеале, она должна была дать ему хоть какой-то шанс. Хотя бы одну малую искру надежды. Но, похоже, что она решила применить против него тактику жесткого игнорирования. И под гнетом такой тактики Максиму теперь предстояло жить, делая перед всеми вид, что ничего не случилось.

***

Через пару дней после своего пылкого признания Максим должен был идти к репетитору по русскому. Он ненавидел этого репетитора, роль которого выполняла сухая бабуля в очках, всеми нейронами мозга. Но родители настаивали, и он терпеливо посещал ее вот уже который месяц. Эта заслуженная пенсионерка на пенсии может и знала русский язык вдоль и поперек, но обожала «кудахтать» и ныть даже хуже Максимовой матери. И это не могло его не убивать.

Она постоянно говорила, что изучение языка – это величайшая наука в мире. И что со своим пассивным отношением Максим никогда не добьется высшего бала ЕГЭ, который и так был ему нужен не более чем собаке гладиолус.

Придя после очередного такого занятия, Макс с трудом стянул с себя мокрую от пота рубашку. Май еще не вступил в права полностью, но на улице пекло как из духовки.

Мысленно проклиная все на свете, парень отправился за компьютер, который был единственным существом на планете, которое его понимало.

Тетя Люда как обычно пыталась пристать к сыну с очередным, на ее взгляд, важным разговором. Но Макс умело смог парировать ее вероломное наступление.

Тем самым он обеспечил себе выход к компьютеру практически «без потерь боевой техники и личного состава».

Зайдя в Контакт, Макс увидел конвертик, который означал, что кто-то в кои-то веки о нем вспомнил. Это был Колян. Старый, добрый Колян, который не общался с ним после того случая с первым сексом и Иркой.

– Привет, что хотел? – Спокойно написал Макс.

– Слушай старик, извини, что я ничего не сделал. Мы с тобой раньше были… Сейчас есть в смысле. Мы с тобой друзья! И я зря не помог тебе с Ленкой. Я должен был помочь.

– Да? Когда ты ржал над шутками Вершинина про меня, я тоже так подумал.

– Нет, чувак, серьезно. Я могу помочь тебе с Ленкой, как ты мне тогда.

– Лерка не Ленка, – ответил Макс, с ностальгией вспомнив события, которые произошли той памятной весной.

– Блин, брат. Ты просто ото всех закрываешься. И это всё портит. Если ты был более открытым и общительным, то такого бы не было.

– Ага, мне написать на лбу «Я открытый и общительный»? А на груди сделать тату «Люблю Лену Вятскую»?

– Ты все воспринимаешь в штыки. Зачем ты так? Давай вместе подумаем и что-нибудь решим. У нас впереди еще есть лето до поступления в универ. Ленка вроде это время будет здесь. Это значит, что все не так хренова.

– Решай что хочешь. Мне по боку, – отрезал Макс.

Его бесило это неумелое сочувствие Коляна. Он громче всех смеялся над Максом в школе. А теперь под давлением зачатков совести вдруг решил написать. Написать тогда, когда это уже совсем не нужно. Написать тогда, когда все случилось так, как случилось.

Задумавшись на какое-то время, Максим посмотрел в окно. Солнце клонилось к закату. И майский вечер подбирал под себя город. В это время так хотелось спеть что-нибудь из Юрия Шатунова и вскрыть себе вены от боли и безысходности.

Максим представил себя с остро заточенным ножом и диском хитов «Ласкового мая», и криво улыбнулся. Его почему-то смешила такая страшная, но с другой стороны, нелепая картина.

Еще какое-то время парень наблюдал за падением в бездну очередного никчемного дня. В который раз он мысленно обругал себя за опрометчивые действия, нерешительность и глупость.

Потом он снова взглянул на компьютер. Монитор показывал новое сообщение в количестве одной штуки.

– Ну, этот кретин никак не уймется! – Подумал парень и открыл, чертов конвертик.

Вместо пафосной аватарки Коляна, здесь была фотография какой-то девушки. Неужели опять рекламный спам, которого в последнее время так много? Нет.… Не похоже…

Лена. Ему писала Лена! Та самая, которую он караулил, как зазевавшуюся курицу. Та самая, которой он пытался объяснить все и сразу. Тогда, около этого серого, огромного дома.

Сердце Макса упало ниже уровня пяток. Он с трепетом прочитал то, что она говорила. И ему казалось, что он вовсе не умеет читать. Так сложно это было сделать от нахлынувшего волнения.

– Прости. Мне раньше никто не говорил таких слов. Я думала, ты со странностями. Мне Юля и девчонки там, говорили, в общем, не важно. Но я какое-то время сама была странной в своей школе. Поэтому я все понимаю. И если ты хочешь, то можешь мне ответить, если конечно не обижаешься. Давай здесь пообщаемся… Только не в школе. Не хочу, чтобы опять было как в прошлый раз.

– На любимых не обижаются. Я готов выслушать все, что ты скажешь, – отчеканил по клавиатуре Максим, а лишь потом подумал, что именно, он написал.