Читать книгу Завтра будет ещё лучше! - Владимир Владимирович Нащёкин - Страница 5

«Всё кажется, что ещё много душевных ран вытерпишь,

а вдруг оглянешься и видишь, что на душе-то

уже места живого нет»

Алексей Иванов «Общага на крови»

Крупные, раздавленные ягоды лежали на полу, напоминая жуткие кровавые следы после сражения. Плетёная корзинка валялась рядом немым свидетелем беды. Надрывно залаяла соседская собака.

Раздался отчаянный крик женщины.

***

В саду царила удивительная гармония света, сочных красок растений и непередаваемого ощущения простого уюта, какой бывает только на участках тружеников старой закалки. Вот сейчас взмахнёшь рукой – и вся эта плодородная махина оживёт радостным гимном труду и преодолению. Покажет пример молодому поколению, властной рукой поднимет страну вместе с её хозяином – во всяком случае, так хотелось верить Бухарову.

Он докажет всем, чего можно добиться на огороде. Докажет и заставит гордиться простыми работягами, а не этими звездульками, поющими трусами и актёришками, не умеющими даже держать лопату. Вдохновенно, с толком и знанием дела – как умеет делать только он, Бухаров, король садовых джунглей и повелитель клубничных грядок.

Скромный труженик. Пример для подражания. Идеальный хозяин идеальной планеты садоводов.

Павел с довольным видом оглядел цветущий мир и счастливое сумасшествие: на ухоженных клумбах алели крупные розы, журчала вода из шланга, поливая помидоры, радостно пели птицы.

Что ещё надо для счастья? У соседей вон – абрикосы градом побило, так пусть теперь без урожая останутся, лентяи! Будут знать, как сериалы смотреть и заниматься ерундой. Хе-хе…

В его вспотевшей от дикой жары голове пустила корни чудесная мысль – есть только два мнения: его и неправильное, а поэтому все, кто не восторгаются достижениями Бухарова, обязаны понести чудовищное наказание за лень, неуважение к старшим и стремление к прогрессу.

Огород – это не заработок, а образ жизни. Тяжёлый, монотонный, часто убыточный, но больше ничего Павел не умел, поэтому искренне верил, что все еретики обязаны проваливать с его личной Планеты Садоводов. Не отравлять её атмосферу радостным смехом, обсуждениями каких-то абсолютно бездарных фильмов (Павел их, разумеется, не смотрел, но как тонкий специалист точно знает – они полная чушь, если не рассказывают про сад и таких как он, одарённых огородников).

Бухаров-старший осмотрел небольшой участок Седовых, заросший сорняками и ухмыльнулся. Лодыри! Только и знают – по кинотеатрам да по пляжам бегают! Разве нормальные люди летом будут гоняться за развлечениями? Разве станут ходить по клубам, играть в проклятые компуктерные игры, веселиться и принимать гостей, таких же тупых бездельников, когда деревья требуют ухода? Тьфу на них сто раз и растереть ботинком в навозе!

Павел присел на скамейку и задумался.

Может, он чего-то не понимает? Упустил какую-то важную нить и теперь застрял в собственном коконе из предрассудков и стереотипов, как его мать? Может, его соседи не такие идиоты, если научились радоваться жизни, заводить друзей и развиваться вместе с ними?

И почему опять такая жарища, кто ей разрешил так издеваться над его личным мирком? Почему не посоветовались с ним?!

***

В тот день стояла страшная духота, но Павлик уже второй час вёл неравный бой с огромным кустом крыжовника. Противник кусался острыми колючками, царапался и старался всячески навредить мальчику за каждую сорванную ягодку, за каждую поломанную ветку! У-у, вот вредный!

На лбу мальчика выступил пот, в глазах потемнело от усталости, но он продолжал героический бой – куст крыжовника напоминал раненого дракона. А каждая крыжовина – это отрубленная голова чудовища. Вот тебе! Получай, зеленомордный, получай! Нравится, вредина? Хочешь ещё, а?!

В ответ куст шелестел листьями, словно насмехаясь над стараниями Павлика. Ничего, сейчас получит! Главное успеть набрать это проклятое ведро побыстрее – а то мамка всыплет так, что все угрозы крыжовенных драконов покажутся бабушкиной сказкой.

Но вконец обнаглевшее чудище совершенно не хотело уважать подвиг Павлика: ведёрко не собиралось наполняться, а на месте каждой оторванной головы вырастали две новые.

И тут в самом центре куста показались чудесные ягоды. Не крыжовины, а целые ягодищи. Наверное, сорвёшь такую – и мир сразу изменится: колючки дракона вспыхнут, исчезая, соседские мальчишки тут же зауважают Павлика и перестанут кидаться в него камнями. Дядя Толя бросит пить и колотить жену, исчезнут длинные очереди и неприветливые, горластые тётки в магазинах. Вместо них появятся симпатичные, культурные девушки. Они будут встречать Павлика с улыбкой, упрашивая взять любые игрушки и товары бесплатно. Хочешь набор крутых солдатиков – пожалуйста! Три порции мороженого? Нет ничего проще! Берите, что хотите! И не забудьте навещать почаще, ведь вы первый, кто не испугался дракона и вырвал его злое, крыжовенное сердце!

Медаль вам, товарищ Павлик. Насчёт Ордена тоже решим, но попозже. Награда такому храбрецу – вопрос времени. За достижения в борьбе с Крыжовенным Драконом вы награждаетесь путёвкой. Станете первым мальчиком, который полетит с Гагариным на Марс. Заведёте дружбу с марсианами и научите их выращивать самую лучшую клубнику. А пока – держите ящик лучшего мороженого за отвагу.

Ура! Ур-ра-а-а! Ур-р-ра-а-а-а!

Ух! Он облизнул пересохшие губы, почувствовав волшебный вкус Советского «Пломбира», растекающийся внутри непередаваемым блаженством и щекотным холодком. Мм-м-м, вкуснотища! Даже духота немного отступила, испугавшись такого вкусного подвига.

Конечно, Павлик не жмот какой-нибудь, поэтому будет делиться со всеми: мамке подарит набор новых инструментов, чтобы она не бегала к соседу каждый раз чинить старую лопату – и не называла Пашку рукожопом. От её крика сердце в груди подскакивало, а в ушах закладывало как от воя сирены. Эх, может, ей новой лопаты не хватает для счастья?

Придётся добывать!

Заветные ягоды маячили в самой колючей чаще. Делать нечего, вспомнив про медаль и ящик мороженого, Павлик бесстрашно сунул руку в пасть дракона, представляя улыбчивых девушек-продавщиц в качестве группы поддержки.

Резкая боль обожгла кожу.

А-а-ай! Он отдёрнул руку, выронив ягоды. На запястье алели глубокие царапины. Чудовище укусило его. От неожиданности Павлик раздавил две крупные ягоды – из них вытекла зеленоватая слизь, похожая на кровь пришельцев из фантастических фильмов.

Уф-ф-ф!

От досады он едва не уронил ведёрко, но тут заметил несколько крупных ягод – они хитрыми полосатыми тигрятами закатились под куст.

Сейча-а-а-ас…

Расчёт был до гениальности прост: мамка увидит на верху самую крупную добычу и не будет ругать за то, что ведро не полное. Ну а вечером Павлик в торжественной обстановке расскажет ей о награде, улыбчивых девушках. И они вместе под музыку откроют ящик наградного мороженого. Угостят соседей, а те будут аплодировать ему громко, с чувством – будто Председателю Партии. Потом, конечно, попросят, чтобы Павлик ходил в магазин вместе с ними.

Он глубоко вздохнёт, почешет порез на руке. Задумчиво поглядит на поверженный куст крыжовника. И не откажет. Герои должны быть щедрыми и благородными как Гагарин.

Павлик сопел, облизывал пересохшие от духоты губы и продолжал рвать мерзкий крыжовник, чтобы выполнить Ответственное Задание.

Прошёл, наверное, целый миллион лет, когда здоровенное вёдро наконец-то наполнилось. Мальчик вздохнул и, зная характер матери, сорвал ещё пару пригоршней, до крови расцарапав правую руку.

Ну, теперь-то его точно отпустят погулять! Ура-а! А если на рынке удастся продать ягоду, то он наконец-то получит Заветную Игрушку – настоящий, самый лучший в мире набор солдатиков, которыми можно будет обмениваться с друзьями. Вот здорово!

В семь лет Павлик уже неплохо считал, поэтому живо представил, что даже если продать крыжовник на рынке по средней цене, то денег хватит на много всякой вкуснятины. Эх, только бы мамка так же решила…

***

Когда мальчик, сопя и обливаясь потом, вошёл в дом, Мария готовила на кухне. Павлик осторожными, крадущимися шагами вошёл и тихонько поставил ведро (вот увидит такую собранную громадину – сразу обрадуется!)

А узнает про награду – совсем подобреет. В последнее время мамка всё чаще вспоминала отца, крича и громыхая посудой.

Но теперь-то всё наладится. Павлик победил дракона, спас город от очередей и даже осчастливил продавщиц – это может подтвердить сам дракон, по совместительству Крыжовенное Чудище.

Только аплодисментов и праздничного фейерверка не случилось. Отряда восхищённых соседей, вдохновлённых героической битвой Павлика – тоже.

На столе лежала курица. Мария профессиональным взглядом оценила её размер и взяла здоровенный разделочный нож.

– И что ты так долго возился? – недовольным тоном спросила она, не поворачивая головы. – Ну? Хочешь сказать, уже всё собрал?

– Ведёрко… – упавшим голосом ответил Павлик, понимая, что с каждой секундой его шансы погулять таяли, как весенний снег. Мальчик поднял руки с исколотыми пальцами, чтобы показать маме, каким тяжким трудом ему далась каждая ягодка, каждая обобранная веточка, каждая пригоршня крыжовника. Между прочим, крыжовины ещё и кусались как настоящие морды дракона. А боль от укусов и героическое преодоление все чудовищных препятствий повышало самооценку. Тем более, его сам Гагарин обещал взять на Марс. Мамка оценит, конечно оценит – это она для вида ворчит. Просто ей жаль несчастную курицу. Кому понравится замахиваться таким жутким ножом на беззащитную птицу?

– Пока все кусты не оберёшь – не пойдёшь на улицу, – рявкнула Мария, не поворачивая головы. Начнёшь жалеть щенка – вырастет таким же козлом как папаша и бросит семью. Лучше сразу поставить на место, сломать его лень и волю, чтобы не смел даже слова поперёк вставить.

– Но мама-а! Можно… можно, я хотя бы клубнику буду собирать? – в глазах Павлика заблестели слёзы, как только он представил, сколько ещё будет мучиться с этими противными кустами. – Мы вместе с Гагариным полетим на Марс! Полетим обязательно, понимаешь? И выведем для марсиан самую вкусную клубнику! А мне за неё медаль дадут!

– Что ещё за чушь? Клубнику любой дурак соберёт. А ты сначала хоть несколько вёдер крыжовника собери, лентяй! Тоже мне – мужик! Ты сопля и раздолбай, а не мужчина! – Мария подняла руку и одним мощным ударом разрубила курицу пополам.

Павлик побелел так, словно это его полоснули ножом. Казалось, расчленённая курица с болью смотрела на него, будто пытаясь сказать что-то важное…

***

Он потёр виски и с явной неприязнью посмотрел на густой куст, который щетинился колючками, словно провоцируя садовника.

Надо будет вырубить его! Вырубить к чертям! Чтобы… место не занимал!

Павла вдруг бросило в пот, сердце гулко забилось. В ушах хрустел звук разрубаемой курицы.

Огород уже не выглядел уютной планетой, его личным островком безопасности. Каждая деталь раздражала и напоминала о чём-то.

Сорняки выглядели жестоким укором его лени – сколько не вкалывай, а трава всё равно остаётся! Как на зло из-за забора послышался беззаботный смех соседей – они праздновали очередной день рождения. Обсуждали какую-то чепуху. А вокруг носились дети, с самым наглым видом стреляя из водных пистолетов.

Павлу казалось, что они метились прямо в него. Собирались утопить в таком лёгком и недоступном ему счастье. Куда только смотрят родители? Чему они научат этих щенков?

Он бы взял их за шкирки и заставил пропалывать огород! А потом собирать ягоду до самого вечера, как делала его мать. Только болью, трудом и преодолением можно воспитать настоящего мужчину! А что смогут вырастить на огороде эти бездельники? Тьфу, да они даже картошку не посадили – устроили бассейн на участке!

Позорище!

Какая глупая трата времени и земли! Сколько всего можно было бы вырастить! Сколько всего окапывать на жаре, закатывать и запасать на зиму!

Подул ветер – и куст крыжовника зашелестел, насмехаясь над такими грубыми и прямолинейными мыслями Бухарова. Он глубоко вздохнул и вытер пот со лба.

– Дяденька, вам плохо? – спросила симпатичная девчушка, осторожно выглянув из-за забора.

– Мне? – удивился Павел. Странно, никто у него никогда это не спрашивал, даже мать.

– Вы же устали! Надо отдохнуть! – она с явным сочувствием посмотрела на побледневшего дядю. Такого огромного, сильного – и совсем беззащитного сейчас. Казалось, ещё немного, он просто упадёт от усталости на такой жаре.

– Отдыхать? Зачем? – фыркнул Павел. – Я же не лодырь как некоторые. Смотри, сколько всего надо сделать ещё: окопать все кусты ягоды, пролить яблоньки. Окучить картошку. Наверное, любишь картошечку, а? Ты ещё мелкая, не знаешь, какая дорогая сейчас картошка! – Бухаров ухмыльнулся и расправил плечи, найдя, наконец, способ, как смыть эту беззаботную улыбочку с мордашки девчонки. Сейчас он прочитает ей лекцию и научит ценить настоящий труд! Загрузит по полной смыслом преодоления, болью и потом. Вдруг Полинка с ней подружится и вырастет такой же смешливой, счастливой лентяйкой!

– Не-е-е, я чипсы обожаю, – засмеялась девочка. – Картошку у меня папка любит, он её покупает в магазе. Самую кру-у-упную. Отбористую. У вас мелкая как горох. Папка говорит, невыгодно и дорого сажать самим. Сорт у вас неподходящий. Лучше поддерживать этих… ответственных производителей! И не отбирать работу у хороших фермеров. А что значит «откапывать»? Вы там сокровище ищите или вход в Нарнию?

– Ага, в Свинарнию! – рявкнул Бухаров, раздосадованный, что такая сопля легко спустила его с трона колхозного короля одним практичным доводом. Да что они могут понимать? И кто дал ей право высказывать мнение? Ремня дать по жопе – и пусть грядки полет. Чипсы она любит! В магазе они купят! Может, ещё клубнику им с Марса лично Гагарин привозит, а?

– Смешной вы, дядь. Уста-а-а-алы-ы-ый! А внутри ядовитый как гадю-у-у-учка! Совсем закопались в своей Свинарнии, – засмеялась девочка. – Надо вас отмыть. Во-о-от! – Она ловко протянула водный пистолет через перегородку и пустила лёгкую, освежающую струю в лицо этого загорелого, грубоватого дядьки, похожего на кривую головешку из костра, плюющуюся искрами.

Бухаров хотел выругаться, но вместо этого высунул язык, чтобы поймать несколько капель со лба. И зачем он вспомнил Гагарина сейчас? С этой марсианской клубникой было связано что-то неуловимо-счастливое, болезненное и почему-то сладкое, как Советский пломбир.

Но на душе стало теплее. Он вдруг поймал себя на мысли, что сам с удовольствием взял бы водный пистолет и погонял с детворой вокруг бассейна под радостный хохот соседей. Кому они сдались, эти проклятые грядки в такую духоту?

Может, ребёнок с её детской смекалкой в чём-то немного прав?

О-о-х… в животе заворочался настоящий зоопарк, когда от соседей донёсся ни с чем не сравнимый, манящий запах шашлыка. Наверное, сейчас Павел готов был отдать половину урожая за один ломтик ароматного, прожаренного мяса. Да что там половину – весь урожай!

– Здравствуйте! Вас моя Аня-попрыганя не слишком умотала? – сосед улыбался Бухарову, поблёскивая стёклами очков. Интеллигентишка, сразу видно. От него так и веяло странной доброжелательностью – редкой для их пыльного райончика совсем как подарок в грязи.

– А? Ничего, мы тут с утра умотанные, – буркнул Павел, скосив глаза на два чудесных шампура с нанизанными аккуратными кусочками мяса. У этих чистоплюев даже куски выверенные как по нотам – нет, чтобы нанизать жирный кусманище, каким можно подавиться!

– Может быть, присоединитесь к нам? У нас тут небольшой праздник. Решили, понимаете ли, устроить в честь возвращения дочки из лагеря. А вы тут работаете. Мне даже стыдно немного праздновать, когда вы тут настоящую целину поднимаете, – с тёплой, совсем не обидной иронией добавил сосед. Тут же улыбнулся, словно извиняясь за все прочие шашлычные дни, их двухэтажный домик и даже бассейн, вместо которого можно было посадить чеснок.

– Кхм! Спасибо, конечно. Дел по горло, да. Картошку окучить надо, – фальшивым голосом ответил Бухаров, выпучив глаза на шашлык, чтоб он провалился вместе с соседом – нашёл повод издеваться, когда так кишки сводит!

– Поня-а-атно, – сосед поправил очки и вздохнул. У него была такая же смешная манера растягивать гласные, когда его что-то разочаровывало или вызывало отклик в душе. Или ему это всё показалось? Павел хмыкнул, не желая продолжать неловкий разговор. – Тогда не откажите, пожалуйста, отведайте немного и нашего скромного праздника. – К удивлению Бухарова, интеллигентишка протянул ему сразу два шампура – такое расточительство! Захотелось высказать ему всё про невоспитанную и слишком громко смеющуюся дочь, про эти легкомысленные поводы для праздников и особенно – про бассейн вместо зарослей лука. Но это непосредственно-искреннее «отведайте» против воли заставило Павла криво улыбнуться в ответ. В животе требовательно заурчало.

– Э-эм? Спасибо, конечно, – кивнул Бухаров. – Спасибочки. – Добавил он, принимая сочное, ароматное сокровище. Теперь эпизод про «Свинарнию» выглядел уморительно смешно.

Странный сосед исчез в радостном хохоте – вот только что два мирка встретились, обменялись впечатлениями, запахами, но тут же разошлись по своим делам.

Павел покосился на забор – не вынырнет ли из-за него Аня-попрыганя, не блеснёт ли стёклами очков странный сосед. Может, ему приснилась такая щедрость?

Нет, в ноздри ударил запах шашлыка. Бухаров усмехнулся ему как родному, не удержался и сорвал зубами аккуратный кусок. Очкарик знал толк в шашлыках. Хотя с виду даже на мужика на похож – ни характера, ни оглушительной дури, ничего такого впечатляющего нет.

Неужели подмазаться решил за что-то? Воровал по ночам его клубнику для дочери, а тут решил откупиться двумя несчастными шашлычками?

Павел подскочил от такой пронзительной и ясной мысли, подбежал с двумя шампурами к грядкам со стороны соседей, держа истекающие соком шампуры – нет, вся клубника, его гордость и марсианское сокровище на месте, ни одного листика не примято.

Вот и как их понять, этих очкариков? Откуда только такие берутся? Уязвлённый тем, что чистоплюи не позарились на его клубнику, Бухаров с глубокомысленным видом уничтожил оба шашлыка. Облизнул шампуры, ещё хранящие вкус и аромат мяса.

Жене с дочерью не за чем знать о том, что он размяк от соседской лести. Нужно ещё в магазин зайти. И придумать, как достойно ответить этому интеллигенту…

***

Татьяна освободилась с работы и с двумя тяжёлыми сумками, полными тетрадей, отправилась за дочкой в секцию танцев. Платный кружок Бухаровы не могли позволить, поэтому водили Полинку в обычную секцию, которая находилась в дурном районе, где могло случиться всякое.

В душе поднималось нехорошее предчувствие. Сумки оттягивали руки, поэтому Татьяна с тяжёлым вздохом присела на скамью. Работа учительницей младших классов выматывала её, заставляя находить подход, усмирять непредсказуемые драки, выступать парламентёром с родителями. Недавно одна такая маман с горящим взором великомученицы настойчиво уверяла, что их семья – самая культурная в районе.

А когда Бухарова из последних сил выслушала её истеричный рассказ, отвела драчливого сына за угол и потребовала, чтобы тот «не слушал эту тупую ботаничку, а лупил всех ссыкливых лохов».

Может, Татьяна что-то делала не так? Как объяснить твердолобым, порой до крайности упёртым на собственной правоте родителям, что насилие – не выход из конфликта? Унижая слабых, ты не становишься сильнее, а просто на время находишь грушу для битья, чтобы спрятать за ней собственные комплексы и страхи.

Какой подвиг в том, чтобы избить мелкого пацана и отобрать у него мелочь? Бухарова вздохнула, вспомнив, как директор потребовала всех педагогов оформить подписку на никому ненужные издания, лишь бы отчитаться перед чиновниками. А ещё скинуться на новый картридж и бумагу для принтера, хотя все средства вроде бы выделялись в полном объёме.

Такое ощущение, мир просто сходил с ума. Многие считали себя хозяевами личной гордой планеты: вот они сидят где-то на Марсе и смотрят со спутников на остальных как на суетливых, бесправных букашек. Надо же, какие странные насекомые! Чего они хотят? Уважения? Равенства и братства? Может, они ещё потребуют, чтобы их жалкие мнения выслушивали? Ха-ха, вот это шоу! Запасайтесь попкорном, скоро следующая серия!

Буквально сегодня Татьяну ошарашил улыбчивый, простовато одетый, с виду очень открытый отец одного из троечников. Попросил лупить сына указкой по голове, ведь в его время некоторые учителя так и делали. Сломали об его светлую головушку несколько указок – но сделали же настоящего человека, вы понимаете? Хотите, скинусь лично для вас на указку покрепче? За идею ничего не жалко!

Татьяна с трудом сдерживая смех отказалась от такого бесценного подарка и попробовала объяснить товарищу, что человеком он стал не благодаря синякам и сломанным об голову указкам, но потому что в какой-то момент взялся за ум. Перестал пить, устроился на работу – в общем, стал сам ковать подкову личного счастья.

Но отец не согласился и попросил почаще кричать на сына, желательно погромче, ведь тот частенько любит притворяться глухим. А указкой бить не по голове, но хотя бы по пальцам для профилактики – если тот будет глазеть в окно, пропускать мимо ушей слова учителя и не принимать важные аргументы. Ведь как ещё страна сможет породить новых жуковых, гагариных, пушкиных и добролюбовых, если не уважать учителей, тратить их время на ерунду и запрещать вдалбливать в головы мечты о светлом будущем указками?

Товарищ долго и крайне эмоционально рассказывал о себе, жене и детях, но Татьяна его слушала с трудом – ей представился отряд эдаких матёрых училок с фактурами шпалоукладчиц. Они с фанатизмом в глазах лупили конопатых, непоседливых первачков. Тут же взрывались фейерверки за школой, празднуя рождение очередного гения, а перевоспитанные хулиганы по щучьему велению превращались в улыбчивых гагариных, курчавящихся поэтичной даровитостью пушкиных и прочих. И вся эта орда с диким воплем летела на ракете прямо на Марс. Разумеется, выращивать гигантскую клубнику, как мечтал в детстве её муж.

– А я мама Оленьки! – тут же встряла полноватая мамаша, легко оттеснив фаната указок и заставив Татьяну вздрогнуть. – Мы раньше учились в гимназии для одарённых детей. Но нас оттуда совершенно несправедливо выперли. Понимаете, Оленька рисует. Гениально, да! И когда она рисует, то гораздо лучше усваивает любой материа-а-ал! Ей нужен художественный подход! – Заключила мамаша, взяв потрясающую по высоте ноту. Вероятно, она считала, что чем громче будет навязывать мнение, тем художественней будет подход к её чаду.

– И прям указкой его! Р-р-раз! По пальцам, понимаете? – взмахнул рукой отец, изображая то ли самурая, то ли дровосека. – Никаких поблажек. Как мы вырастим новых гагариных, если будем жалеть какие-то указки для детей? Не жалейте этого разболбая! Р-р-раз! Два! И талант придёт. Через указку, но придёт, я уверен!

– Просто не трогайте Оленьку-у-у-у! Пусть рисует и самовыражается в творчестве-е-е! – пропела не в меру идейная маман, напирая на Татьяну широкой грудью. – Работайте с ней индивидуально!

– Вам же виднее, вы у нас учитель со стажем. Но как у вас дочь выучится читать, писать и считать, если будет только рисовать на уроках, вместо выполнения заданий? Она до сих пор не прочитала ни одного рассказа, заданного на дом. Может, вам тогда её самой обучать? Индивидуально. Со всем художественным подходом, – мягко перебила Татьяна, понимая, что если не прекратит балаган родителей, решивших именно сегодня воплотить все личные комплексы в детей, то она не успеет встретить дочь.

– Вы же учите-е-ель! – пропела мамаша, скорчив такую презрительную физиономию, словно её заставили проглотить лимон. – И не можете обучить чтению, письму и математике через рисование? Это же современная методика, я о ней вчера прочитала в «Дзене» на Яндексе!

– Замечательно, – вздохнула Татьяна, но её выручила тётка с красным лицом. От неё за версту несло чудесным перегаром, поэтому оба идейных родителя тут же замолчали, уставившись на женщину. И как только её пропустили в школу?

– Э-эм… вы не подскажите, где находится… второй «Жэ»? – вполне деликатно осведомилась она, раскачиваясь перед изумлёнными родителями, словно в танце.

– Извините, у нас нет таких классов в школе, – мечтая провалиться сквозь землю, одними губами ответила Татьяна. – Давно уже нет классов выше «Д». так что вы немного перепутали, поэтому…

– А-а-а? – тётка смешно причмокнула, будто пытаясь поймать губами ощущение вечного праздника.

– Да нет у них «Жэ», что вы пристали к педагогу?! – возмутился идейный отец. – Тут родители о детях волнуются, за образование борются, а она прёт со своим «Жэ» как танк! Вот кого явно мало указкой воспитывали в детстве! Об меня четыре указки сломали – и я горжусь этим! Даже справку могу показать!

– А-а-а? Где второй «Жэ» у вас? – решительным тоном повторила тётка, покраснев ещё сильнее.

– Нету-у-у-у! – пропела фанатка художественного подхода. – У-у-уплыл аки атомная подло-о-одка! Сдиспери-и-ировался! И-и-испарился! О-о-отки-и-и-инул ласты! Так понятнее вам?!

– Ла-асты? – нахмурилась тётка, пытаясь уловить такую сложную мысль. – Это мой второй «Жэ»? А третий «Зэ» тогда где?

– Слушай, третья! Иди в «Жэ»! – рявкнул мужик, набычившись. – Тут люди о детях волнуются, а она про своих зэков бубнит! Ну что за народ, а? Ни культуры, ни образования! Мало вас указками воспитывали – их арматурой надо учить! Тогда воспитание попадёт в мозг!

– Подождите, потише, пожалуйста, – вмешалась Татьяна в этот взрывоопасный диспут о ценностях образования. – Вы, наверное, мама Коли Овсянникова? Он во втором «А» учится.

– А-а-а? – тётка покачнулась, напоминая корабль, который пытался выбрать верный курс во время шторма.

– Вы мама Коли? Вам сюда, вторая дверь направо, – показала Татьяна, провожая тётку. А на самом деле – спасительницу. Если бы не это чудо букваря, фанаты воспитательных методик разорвали друг друга на части ради светлого будущего и образования.

Что тут скажешь?

– Мама-а-а-а-а! – закричала Полинка, замахала рукой и побежала на встречу так, что над светлой головкой радостным мотыльком запрыгал новенький бантик.

– Мама-а! Ух! Наконец-то ты пришла! – девочка обняла маму и прижалась к её груди. – Я так перепугалась!

– Что случилось, малыш?

– Там старшеклассники, они… – Полинка судорожно сглотнула, подбирая слова. – Стали за домом караулить девочек и отбирать у них сумки, выворачивали всё на землю! А кто не отдавал – тех колотили… кричали, что это нужно для народа, поэтому всех лохов будут выворачивать наизнанку. Мама, а кто такие лохи?

– Летающие образовательные хомячки, – одними уголками губ улыбнулась Татьяна, чтобы спрятать от дочери страх. – Только больше не повторяй это слово. Ты у меня воспитанная девочка, самостоятельная и умная, поэтому закончишь школу сама без этих хомячков. Поняла?

– Ага! – бантики задорно подпрыгнули от кивка. – А зачем таким дылдам хомячки?

– Боятся, что их самих подкараулят. Вот ищут кого послабее, чтобы на них выместить злость и почувствовать себя крутыми.

– Хм… а как это – стать крутым из-за слабых, пушистых хомячков? Они же добрые, никому плохого не делают… – вздохнула Полинка, пытаясь понять всю серьёзность момента.

– Вот смотри, эти дылды плохо учатся в школе и считают, что во всех их бедах виноваты другие. От них ничего не зависит, даже книжку дочитать не хватает терпения. А в своих проблемах проще всего винить тех, кто слабее – поэтому ловят беззащитных малышей-хомячков и отбирают у них деньги. Так дылды чувствуют себя не такими жалкими, ведь деньги на время заполняют их пустоту и никчёмность. Вот мы какие – сделать что-то хорошее не можем, значит, надо разрушить внутренний мир у тех, кто рядом.

– Ого… – вздохнула Полинка и шмыгнула носом. – Я ни за что не хочу стать наглой дылдой! Потому что с хомячками лучше дружить, а не мучить.

– Ты у меня умница, – Татьяна обняла дочь и прижала к себе, чувствуя, как гулко стучит её сердечко. – А где же все взрослые были? Куда смотрели?

– Не зна-аю, – Полинка всхлипнула. – Один парень мимо проходил, увидел хулиганов и сразу свернул за угол.

– Эх… – ноги Татьяны стали ватными, когда перед глазами промелькнула эта картина: убегающего от старшеклассников здоровенного парня и её дочки, окружённой обнаглевшими переростками. – Тебе ничего не сделали? – в голосе женщины зазвенела сталь.

– Я как увидела, побежала со всех ног. А они стали смеяться и кидались вдогонку камнями…

– Не улица, а кошмар какой-то!

– Мам, а папа наш… он же сильный, да? Очень сильный. Тоже считает, что сила – это грубость, – на лице девочки отразилась невероятная борьба чувств, желание выразить такую важную и одновременно сложную мысль. – Папка наш никогда не обижал тебя?

– Что? Конечно… конечно нет, что за глупости! Пойдём, прогуляемся немного, – Татьяна поправила растрёпанные волосы Полинки и, крепко схватив её за руку, пошла в парк.

***

Когда Павел предложил молодой жене съездить на сад к матери, девушка сразу согласилась. Она уже была на четвёртом месяце, но решила не отпускать мужа одного: после посещения Марии Николаевны он всегда возвращался на взводе, кричал по любому поводу, словно общался с деспотом в юбке, а не c родной матерью.

Татьяна даже не предполагала, чем закончится этот визит.

Свекровь встретила их сначала довольно любезно:

– Ох, а я уж думала, вы не приедете, – расплылась она в улыбке и кинула хищный взгляд на девушку, которая неловко топталась около мужа и осторожно прикрывала животик, словно пытаясь спрятать малыша от любой возможной атаки. – Ну? На помощь пришла? За ягодкой? Умница, мне ничего не жаль, сколько соберёшь, милая – всё ваше.

Последнюю фразу свекровь произнесла с тонкой издёвкой, учитывая, что маленькая, хрупкая Танюша, да ещё в положении не сможет нанести значительный урон её бесценному урожаю.

Невестка только улыбнулась и тихо поблагодарила.

***

Через несколько часов Бухаровы присели отдохнуть в тени садового домика. Мария вышла к ним, с хозяйским прищуром оглядела девушку, а та аккуратно, со скромной улыбкой в уголках губ поставила у скамейки…

Два ведра чёрной смородины и целую кастрюлю отборной поздней клубники! Ну и нахалка! С виду беременная, немощная, а ручонками загребущими вон столько нахапала!

– Мда-а… неплохая ты работница, – протянула свекровь. – Малышу витаминчики… витаминчики малышу. Полезно, конечно, когда вот так – и на всё готовенькое. Сад не сажали, а вёдрами забирать будем… хороши витаминчики. Уморилась, небось? На жаре-то?

– Спасибо, Вам, – Танюша вытерла пот. – Я привычная к работе… просто душно слишком… – Она вздохнула, словно коря себя за лень. – А так бы я побольше собрала…

– Оно и видно, хе-хе! А я сама старая уже, спину ломит… отсыпите мне чуток? Куда вам целых два ведра-то?

– Конечно! Берите, сколько нужно, – тут же согласилась девушка.

Свекровь ухмыльнулась, подхватила оба ведра и, не смотря на жуткую ломоту в пояснице, весьма резво понеслась к домику. Танюша только рот открыла от удивления: ей, молодой девушке, и одно ведёрко тяжеловато нести!

Вернулась Мария Николаевна с полупустым ведром самой мелкой смородины.

– О вас же забочусь, – с ухмылочкой пояснила она невестке. – Тащить до остановки не так тяжко будет! Тебе беречь себя надо, милая, а ты вон сколько нагрузила, хе-хе. Ну, куда ты клубнику-то прячешь, а? Не хочешь старенькой, больной женщине немного оставить?

***

Возвращались из сада молча. До ближайшей остановки оставалось больше километра. У Танюши раскалывалась спина, да ещё от жары стала накатывать тошнота. Но больше всего было обидно за поведение свекрови. Вот она пришла такая простоватая, не хотела показаться лентяйкой, сидящей на шее у мужа – а на её старание смачно плюнули. Раздавили хамством как ничтожного жучка, дрыгающего лапками в месиве собственных внутренностей.

И за всё нужно низко поклониться, сказать лицемерное спасибо, стиснув зубы от слёз – как же здорово, что вы только полтора ведра забрали у беременной девушки. Поиздевались, потешились на старости лет – сначала с таким великодушием разрешили собрать наивной дурочке сколько влезет. Она же и пару кило не соберёт в положении, вот умора! Ха-ха-ха! А потом у неё же отобрали всё, быстренько позабыв про все обещания. Какие же благодетели вокруг – одна Танюша глупая, раз вляпалась в такое… У вас же дача всё лето под боком, собирайте хоть мешками! Зачем было ждать беременную Таню и устраивать такую дешёвую, хамскую показуху? Чтобы унизить её перед мужем?!

Наконец, она не выдержала:

– Паша, а ты почему промолчал, когда она почти всю ягоду забрала?

– Так. Не начинай – она моя мать, – стиснув зубы, грозно выдавил он, по-бычьи наклонив мощную шею.

– Но ты же слышал, что она пообещала! Слышал! А потом прикинулся глухим.

– Я… ничего не прикидывался. Лучше не начинай этот разговор – так безопасней будет. Помолчи, я сказал.

– Паша, ты в своём уме? Я, беременная, на такой жарище рвала эту чёртову ягоду! Ты разве не видишь, что она тебя задавливает и манипулирует людьми, как куклами! Так нельзя… это…

Закончить Танюше не удалось. Павел зарычал, отшвырнул корзинки и, бешено скрипнув зубами, толкнул плечом жену. Она вскрикнула от неожиданности, уронила ведро, поскользнулась и упала в кусты.

Резкая боль ударила в спину, сдавила живот. В голове пронеслась отчаянной вспышкой мысль: «Господи! Только бы с малышом ничего не случилось!»

***

– Мама, ты чего такая грустная сегодня? – спросила Полинка, весело болтая ногами, сидя на скамеечке. – Почему мороженку не ешь?

– Уже не хочется, – Татьяна вздохнула, пытаясь унять дикую боль внутри. Протянула вафельный стаканчик дочке и вдруг, повинуясь нахлынувшему порыву, погладила её по голове.

Полюшка, Полиночка не сидела бы рядом, если бы её мама упала не так удачно – отделалась парой синяков, а с Пашкой две недели не разговаривала. Но потом простила – она не могла на него долго сердиться.

– Я домой уже хочу, – призналось светловолосое чудо. – Папа, наверное, жуть как соскучился. Устал со своей клубникой, скоро марсиане за ним прилетят.

– Тогда пойдём, а то наш садовод улетит с Гагариным на Марс без нас, – срифмовала Татьяна и улыбнулась.

В груди тревожно заныло от нехорошего предчувствия.

***

Да что за напасть? Вроде и душ принял. И в магазин сходил, а внутри что-то скребёт когтями. Павел вспомнил утренний подарок от соседей и нахмурился, выходя из дома.

Ему никогда ничего не дарили от души. Мать заставляла вкалывать на огороде, чтобы отыграться за отца, бросившего их. Даже заработанные деньги он целиком отдавал ей до свадьбы, боясь попросить на новую одежду.

Танюшка изменила многое, терпеливо освобождая его от влияния деспотичной матери как из паутины властного чудовища.

Нет, неправильно говорить и думать так о ней – просто матери сильно досталось, жизнь её потрепала, время тяжёлое. Всё это отразилось на её характере…

Но почему она только использовала его? Вот стоит такой мордоворот, телёнок на цепи. Его можно заставить переть мешок с комбикормом несколько остановок (ну не оплачивать же машину, когда такой бугай-дармоед растёт. Мужики для того и нужны, чтобы на них ездить. А дашь слабину – сразу бросят, как и папаша этого слюнтяя Павлуши. Всё это Бухаров научился, заметно повзрослев, читать в глазах Марии). Можно использовать простоватого Павла, чтобы самоутвердиться перед соседями – у них-то дети давно разъехались, а Мария командовала им как личной собственностью.

Размышляя об этом, Бухаров со вздохом начал собирать клубнику. Крупная, сочная, каждая ягодка напоминала почему-то окровавленное сердце. Их нужно оборвать все, немедленно оборвать, наполнить проклятое ведро. И отнести соседу.

Тогда он увидит, чего добился Павел. Увидит и поймёт, что все эти бассейны, полные громкого счастливого детского смеха, дорогие дачи и машины ничто по сравнению с ним.

Сбор урожая понемногу успокаивал, заполнял пустоту внутри. Вот сколько у него клубники. Вот какое богатство. Мама была бы довольна. Может быть, она впервые в жизни похвалила бы его и даже прижала к себе?

Бухаров тяжело вздохнул. Ему вспомнился нож, разрубающий курицу – ко всем, кто не мог дать морального отпора, мать относилась с такой же бескомпромиссной решительностью.

Птица раскрыла клюв и посмотрела на Павла, прося помощи. Но что он мог сделать? Его самого заставили весь день собирать крыжовник, пока мальчишки гоняли в футбол.

А он несколько дней морщился, дуя на исколотые руки и пальцы. Это ощущение запомнил на всю жизнь.

Бухаров вздрогнул, сдавив крупную ягоду в кулаке. Курица исчезла, по пальцам потёк липкий сок, похожий на кровь. Привидится же такая дрянь! Он до боли закусил губу.

Это помогло. Боль всегда освежала его голову, помогая разорвать паутину прошлого с помощью злости. Никакой пощады к себе и другим. Никаких поблажек…

Через полчаса ведро клубники наполнилось, Павел отправился в дом, вымыл руки и решил нанести визит соседям. Ухоженная дача Никифоровых вызвала у Бухарова невольную зависть. Бассейн вблизи выглядел маленьким произведением искусства – так и захотелось выбросить все мысли, нырнув в тёплую воду.

Может, Таня была права, когда говорила, что нужно больше вкладывать деньги в ребёнка и дом? Их жилище выглядело кривобоким сараем по сравнению с уютной, современной двухэтажной дачей Никифоровых.

Зачем он столько корячился на этом огороде – чтобы заглушить внутри кричащий на него материнский голос? Хотел доказать ей или самому себе, что он единственный в мире король колхоза? Заставлял жену брать кредиты на парники и чудом не разорил семью, хотя Полинке давно требовался компьютер для учёбы.

Заразил всех садовой одержимостью, но по иронии судьбы у него получалось выращивать только клубнику и крыжовник. Да если подсчитать – он выкинул за эти годы миллионы, с фанатичной жестокостью требуя от семьи жертв на свою дешёвую блажь.

К самому горлу подкатил горький комок. Да и кто ему сказал, что он – садовод по призванию? Вот бабушка была огородником от Бога, она могла с любого участка добывать золото по крупинке, выйти в плюс, кормить огромную семью и ещё помогать всем соседям на улице.

А он собрал ведро клубники и уже чувствует себя героем.

– Что ещё за чушь? Клубнику любой дурак соберёт. А ты сначала хоть несколько вёдер крыжовника собери, лентяй! Тоже мне – мужик! Ты сопля и раздолбай, а не мужчина! – раздался сзади знакомый презрительный голос. И жуткий, с детства знакомый хруст разрубаемой курицы – словно его самого пронзили в спину.

Бухаров вздрогнул, едва не выронив ведро. Нашёл время себя жалеть! Взялся за дело – так доведи до конца, будь мужиком, а не слабовольным хлюпиком.

Павел стиснул кулаки, будто собираясь как следует врезать невидимому собеседнику. Но тут его встретила Аня, прыгая вокруг заводным бельчонком.

– Ого! Вы освободили вашу Свинарнию и забрали всю клубнику? – засмеялась она, довольная, что такой большой дядька навестил её, да ещё с таким трофеем.

– Это не простая клубника, а марсианская, – заговорщицким шёпотом произнёс Бухаров, сделав таинственное лицо.

– Марсианская-а? – выдохнула Аня.

– А ты как думала? Этот сорт мне привез с Марса лично Гагарин. Ни у кого в мире такого нет!

– Кру-у-уто! – выдохнула Аня, с восхищением глядя на Бухарова снизу-вверх как на гиганта с далёкой марсианской плантации, где выращивают волшебную клубнику. – Значит, вы как аватар? Тоже в синий костюм залезаете и можете кататься на динозаврах?

– Ещё бы. Особенно после клубники с молоком, – хмыкнул Павел. Наконец, он увидел Никифорова и передал ему ведро, не забыв прочитать лекцию о труде и преодолении – так Бухарову казался его шикарный дом поменьше, а бассейн не больше лужи с головастиками. Нашли моду хвастаться дачами!

Всё это время ему казалось, что мать стоит за спиной и кивает, ещё больше распаляя Бухарова – давай ещё, вставь как следует этим лодырям! Покажи, кто здесь мужик!

Никифоров переглянулся с дочерью, пожал плечами и с достоинством поблагодарил, забирая бесценный подарок. Павел скривился при виде холёных, почти женских рук соседа – да он мог бы сломать ему кисть одним нажатием. Разве это мужик? Тьфу, щенок. А ещё домом понтуется как мажор.

Вид красивого, ухоженного здания мозолил ему глаза, хотя Никифоров ни слова не сказал о том, каким трудом достался ему особняк. Как многие смеялись над парнем, когда он решил стать программистом, вызвав целый ураган едких шуточек от соседей старой закалки, признающих только грубый физический труд.

Павел сплюнул на изящный забор соседей, возвращаясь домой. Этот интеллигентишка принял его клубнику с каким-то спокойным, самодостаточным терпением в глазах – словно он, Бухаров, невыносимый самодур, а для Никифорова подобные ему застряли в прошлом веке вместе с очередями, спорами до хрипоты, драками за районы и прочими прелестями.

В голове всё время крутились злобным, разрушительным вихрем последние слова матери.

Зачем он только вспомнил про этот крыжовник?

Мать преследовала его, словно жестокий призрак, а он вновь и вновь чувствовал себя запуганным мальчишкой, который должен был собирать крыжовник весь день на жаре вместо того, чтобы играть с друзьями на улице или выбирать обещанную игрушку в магазине.

Детство – это мина замедленного действия. Иногда Павлу хотелось, чтобы она взорвалась поскорее.

***

Он походил по саду, мрачно оглядываясь на возвышающийся особняк Никифоровых – всё время казалось, что дом смотрел на него живым укором. Вот я какой вырос, здоровый, ухоженный, а чего добился ты, самодовольный индюк? Только нервы жене и дочери мотать можешь и радоваться, что благодаря ей вылез из-под юбки мамаши?

Хорош, герой. Люди двигаются вперёд, развиваются, а ты застрял в своих грядках, превратил детскую мечту о полёте на Марс в яд, отравляющий твою жизнь и всех близких!

Что, нравится сидеть на шее у жены и прикрываться садиком? На нормальную работу не собираешься устроиться или дальше будешь из неё кровь пить, упёртый придурок?

Мало тебя мамаша выжимала как тряпку – ты так и не научился уважать людей! Иди на огород полюбуйся, король колхозный! А ты в курсе, что у жены уже с сердцем проблемы из-за твоих припадков? Если она уйдёт из школы, кто будет кормить семью?

Подумай на досуге, если не все мозги потерял.

Павел выругался, пытаясь заглушить этот мерзкий, насмешливый голос. Набрал корзину клубники (его всегда охватывала непередаваемая гордость, когда у соседей ягода уже сходила, а у него только наливалась соком), как вернулась Татьяна с дочкой.

– А, вот и помощники явились! Хорошо погуляли? – мрачно поинтересовался мужчина. – Я тут на жаре вкалываю, а они блындают.

– Папа, я же в секции была и…

– Марш обедать. И – пулей в огород! Урожай пропадает! – рявкнул Бухаров.

– Паша, что случилось? – спросила Татьяна, когда перепуганная дочка убежала в дом.

– Ничего, – он нахмурился. В голосе жены ему чётко послышались интонации матери. Сейчас опять будет докапываться! Будет искать в нём недостатки и читать нотации! Будет показывать характер и попытается доказать ему что-то! Не выйдет! Ему ничего. Никто. Никогда. Не докажет.

– Ты какой-то странный в последнее время, – тихим голосом заметила жена. – Может, устал в саду? Пойди, отдохни. А я сама соберу эту клубнику…

– Клубнику любой дурак соберёт, – отчеканил Павел, на его широком лице вдруг заиграли желваки. – А ты сначала хоть несколько вёдер крыжовника собери!

Уже сеструха твоя ненаглядная звонила – сейчас припрётся с хахалем. На всём готовеньком – только насыпай им! Сами задницу не могут поднять! Лодыри! Я на них вкалывать должен? Этим, с особняком, набери! Тем набери! Всем набери!!! Раздолбаи и дармоеды кругом!!!

Татьяна внимательно посмотрела на мужа и вздохнула.

***

Не прошло полчаса, как приехала Светка. С ярким макияжем боевой потёртой амазонки, в дешёвом парике и с дорогой кожаной сумочкой. От этого сочетания Павел почувствовал тошноту – перед покупкой сумочки и айфона Светуля с ангельским артистизмом уверяла, что не может вернуть долг Бухаровым.

Почему у других всё в порядке, у Никифоровых бассейн, дом и никаких идиотских родственников, а он с каждой минутой всё сильнее чувствует себя дешёвкой? Тупой марионеткой, вынужденно подыгрывать в спектакле предприимчивых родственников.

Даму сопровождал длинный как жердь парень со взглядом пьяного телёнка и лицом героя американских боевиков, которым он пытался последние две недели укладывать асфальт. Идеальная пара. Более нелепую картину представить трудно.

Видимо, сойдёт за носильщика, решил Павел.

– Ой, а я как раз хотела вам помочь со сбором урожая, да мне на педикюр надо было, – медовым голоском пропела Светка, практичным взглядом осматривая кухню, где Бухаровы обычно хранили собранные ягоды. Но на этот раз Павел всё тщательно замаскировал и улыбался, предвкушая выражение лица Светочки.

– Не сомневаюсь. Рад, что вспомнила о нас. Как раз после педикюра, – усмехнулся Павел. Его глаза потемнели.

– Паша, ты же хотел нам рассказать, как там дела у Никифоровых? – Татьяна вздохнула, в очередной раз пытаясь сгладить ссору.

– Нормально дела. Оборотистый мужик – дачи строить не огород пахать! – стиснув зубы, выпалил Бухаров, сверля Светку взглядом. Хоть бы эта гоп-компания убралась поскорее!

– Паша, что с тобой?

– А со мной всё отлично! – на его лбу запульсировала вена. А в голове зазвучал дрелью материнский голос.

– Успокойся, пожалуйста…

– Ты чё меня успокаиваешь? Ты меня ещё будешь успокаивать?! Хочешь мне что-то доказать? Себя успокой! Себя и своих родственников!

Набив полные сумки гостинцами, родственники сразу стали прощаться. Но тут из комнаты выбежала Полинка.

– Здравствуй, тёть Свет! Почему так быстро уходишь опять? Я же соку-училась… а у вас клубника есть?

– Вот она мне нужна, – фыркнула дама. – Сажать ещё…

– А у нас вкуснющая такая! Ух, мы её лопаем со сметаной, – честно призналась девочка, не заметив, как перекосилось лицо отца.

– Ну, хоть бы угостили чуть-чуть, а то одного крыжовника напихали полные сумки…

– Ага! Я сейчас, – Полина шмыгнула на кухню, где предусмотрительный отец прикрыл корзину с ягодой полотенцем, чтобы гости не заметили.

– Ты… куда это? – Павел нахмурился, но девочка проскочила мимо и ухватилась за ручку корзины. – А ну поставь! Сначала сама вырасти, собери, потом раздавай этим лодырям! Поняла?

Обычно послушная Полина вдруг топнула ногой, в глазах заблестели слёзы.

– Не кричи на меня!

– Я сказал, поставь на место!

– Не кричи! Не кричи! Не кричи! Ты только и можешь кричать! Только и можешь кричать на нас с мамой!

– Я тебя выпорю! Так задницу надеру, что сидеть неделю не сможешь! – Павел рванул на себя ручку корзины.

Дальше случилось то, чего не ожидал никто.

Девочка вскрикнула, выпустила из рук тяжелую плетёнку, крупные ягоды посыпались на пол. Полина с широко раскрытыми глазами попятилась, увидев, как загорелись бешенством глаза отца, но потеряла равновесие, поскользнувшись на упавшей клубнике.

Полинка сделала странный взмах руками и, не удержавшись на ногах, со всего размаха налетела на кухонный шкаф, ударившись виском. Татьяна закричала и бросилась к дочери. Залаяла соседская собака, почуяв беду. Светлана побледнела, с ужасом глядя на Бухарова.

Павел охнул, глядя на дочь. Сейчас он готов был отдать ради неё все на свете. У него в голове прозвучала до боли знакомая фраза: «Клубнику любой дурак соберёт!»

А на полу алыми как кровь разводами блестела раздавленная, никому не нужная, мёртвая марсианская ягода.

Липецк 2013, 21-е января 2021-го