Читать книгу Письмо из Италии - Владимир Владмели - Страница 3

2.

Началась она весьма буднично. Из Австрии их привезли в дешёвый отель на окраине Рима, выдали русско-итальянский разговорник и предупредили, что за неделю они должны найти квартиру и освободить помещение. При ближайшем рассмотрении отель оказался публичным домом низкого пошиба. Поняв это, эмигранты без дополнительных напоминаний отправились в пригороды, где за полцены можно было снять простаивающие зимой дачи. Илья поехал в Травояники и начал там стучаться в каждый дом. Хозяина он приветствовал единственной итальянской фразой, которую успел к этому времени выучить: «Сниму квартиру».

Ему либо сразу отвечали отказом, либо начинали расспрашивать, а поскольку он не понимал ни одного слова, то чувствовал себя полным идиотом. Он не представлял себе, как другие ухитрялись снять квартиру, не зная языка. После нескольких неудачных попыток он решил изменить тактику. Он нарисовал на листке бумаги трёх человек, несколько огромных чемоданов, две кровати под прохудившейся крышей и поставил рядом знак вопроса. С этим шедевром изобразительного искусства он продолжал поиски до полудня. Устав, он присел за столик маленького кафе.

Была сиеста и вокруг всё вымерло.

Недалеко от кафе остановился открытый мерседес и из него вышел строго одетый мужчина средних лет. Его спутница, молодая, красивая женщина, осталась в машине. У Ильи сразу же возникла ассоциация с президентом небольшой фирмы и его секретаршей. Скорее всего, они приехали из Восточной Германии и не знали, что во время сиесты вся Италия отдыхает, готовясь к ночной жизни. Президент направился в магазин. Дверь была закрыта. Он постучал, подождал ответа, опять постучал и когда уже собирался уходить, перед ним неизвестно откуда появился молодой человек разбитного вида и предложил бутылку водки1. Президент отрицательно покачал головой.

– Попробуй, чудак, – сказал парень, поправляя бейсбольную кепочку, – ты здесь такого никогда и не пил. Я же о тебе думаю, образина ты старая, «Столичная» во всём цивильном мире известна, она very good2, настроение улучшает и для любви полезна. – Он дружелюбно улыбнулся. – Сам подумай, кто же на трезвую голову пойдёт с таким крокодилом, как ты? Да и тебе чтобы не опозориться одной бутылки не хватит. Тебе и тёлку свою угостить надо. Смотри, какая она знатная, ей же настоящего мужика хочется, а не такого старпёра как ты. Покажи ей хотя бы свою щедрость, Жлоб Горыныч.

– Как тебя зовут? – спросила женщина по-русски.

– Гена, – ответил парень, не моргнув глазом.

– Сколько ты за свою бутылку берёшь?

– Вообще-то я продаю её за 15 миль3, но с тебя возьму 10.

– Бери, – она протянула деньги.

Когда машина уехала, Илья сказал:

– Слушай, друг, помоги мне найти квартиру.

– Иди на базарную площадь, поговори с людьми.

На центральной площади Травояников живописным табором расположились русские эмигранты. Они продавали всё, что только можно: гжель, французскую парфюмерию, фарфор, столовые приборы, жостовские подносы, хрусталь, но особенно популярны были самовары и матрёшки. Илья поражался, как люди ухитрились найти всё это в стране непрекращающегося дефицита. Обойдя почти весь рынок, он опять столкнулся с Геной.

– Ну, что, устроился? – спросил тот.

– Нет.

– Поговори вот с Яшей.

Яша оказался 75 летним мужчиной, коренным Ленинградцем, персональным пенсионером и бывшим врачом, прошедшим во время войны пол Европы. Перед выездом его лишили всех привилегий, и теперь за подходящую цену он готов был продать свои боевые награды. Его мишпуха4 снимала здесь трёхкомнатную квартиру. Вначале он был уверен, что разрешение на въезд в Америку придёт ему со дня на день, но дни складывались в недели, недели в месяцы, а разрешения всё не было. Недавно его зять получил место профессора физики в Нью-Йоркском университете. У Якова Борисовича Рабина освободилась одна комната, и он готов был сдать её приличным людям. Сейчас в квартире жило пять человек: он со своей старухой и сын с женой и дочкой. Родственники, уже устроившиеся в Америке, советовали им наслаждаться Италией и ловить кайф. Но кайф не ловился, пособия с трудом хватало на жильё, а им, впервые попавшим за границу, хотелось поездить по стране и походить по музеям. Сам Рабин-старший, подрабатывал игрой в шахматы, а ордена и медали одевал только перед турниром. Там, если он попадал в трудное положение, то начинал стряхивать со своих наград несуществующие пылинки. Иногда это помогало. Во всяком случае, он зарабатывал не меньше, чем его сын, кандидат наук.

– Кем работает ваш сын? – спросил Илья.

– Он сколотил здесь бригаду по ремонту домов.

– Может он и меня к себе возьмёт?

– Нет, они принимают только с учёной степенью.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что внучка Якова Борисовича – Маша, учится в местной школе. Она в совершенстве выучила итальянский язык и теперь её знаниями пользуются все родственники и знакомые. Передались ей эти способности от матери, которая в России изучала древние цивилизации, а здесь работает экскурсоводом и совсем не торопится уезжать.

– Чего ты свою биографию рассказываешь, – перебил его Гена, – этот парень ведь квартиру ищет, а не интервью берёт. Ты комнату ему покажи и цену назови.

– Ладно, – согласился Рабин.

На следующий день Илья перевёз свою семью в Травояники. Оставив жену с сыном разбирать вещи, он отправился в Вечный Город за продуктами. Бывшие граждане Советского Союза были твёрдо уверены, что в Риме всё должно быть дешевле, чем в пригородах. Выйдя из метро, Илья Окунь стал смотреть по сторонам, пытаясь найти таблички с названиями улиц.

Их не было.

Он уже собрался идти наугад, но тут кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся.

– Ты на Круглый рынок? – спросил Гена.

– Да, а как ты определил, что это я?

– Вас, ленинградцев за километр видно.

– Я из Москвы.

– Это всё равно, пошли.

– А ты знаешь куда?

– Пошли, – повторил Гена, уверенно показывая дорогу.

На рынке по каким-то ему одному известным признакам он выбрал маленький магазинчик, ничем не отличавшийся от сотни других, и остановился около прилавка. Там были разложены разные сорта колбас, сыров и всевозможные виды готового мяса.

– Дай попробовать, амиго5, – сказал Гена хозяину.

Тот отрезал им по кусочку сыра. Гена начал жевать с видом профессионального дегустатора. Проглотив сыр, он скорчил недовольную физиономию:

– Что за пакость, такая, парень. Чем ты торгуешь?

Парню было около 60 лет, русского он не знал, но мимику понял правильно и, зло блеснув глазами, стал что-то быстро говорить.

– Ну, вот, ругаться начал. Я же тебе ничего плохого не сделал, просто я такой сорт не люблю, может другой мне понравится больше. Вон тот. – Гена ткнул пальцем в направлении верхней полки. Продавец взял огромный нож и, используя его, как указку, дотронулся до головки сыра.

– Нет, – сказал Гена.

Хозяин показал на соседнюю.

– Да нет же, балда бестолковая, во-о-н тот, – Гена перегнулся через прилавок и протянул руку, показывая на сыр, лежавший в самом дальнем углу верхней полки. «Парень» буркнул что-то себе под нос, достал сыр и отрезал от него два маленьких кусочка. Попробовав, Гена кивнул головой и начал торговаться. Ему удалось сбить цену почти в два раза, но когда продавец сделал решительный жест ножом и сказал «Баста», Гена развёл руками:

– Как хочешь, амиго, для меня это дорого, – и, взяв Илью за рукав, повёл его дальше.

– Ты же знал, что не будешь покупать, зачем было торговаться? – спросил Илья.

– Чтобы не потерять квалификацию.

Эта сцена повторялась несколько раз и когда Илья уже начал нервничать, Гена сказал:

– Пошли в сквер, покупки посмотрим.

– Какие к чёртовой матери покупки? Из-за тебя мы только время потеряли.

– Не горячись, Илюша, не горячись. Спешка нужна только при ловле блох, да и то в военное время.

Они сели на свободную скамейку, Гена положил на колени свою сумку и стал вынимать из неё куски сыра и батоны колбасы.

– Так ты?..

– Что?

– Ты, – Илья сделал паузу, не желая называть вещи своими именами, – ты…

– Я беру компенсацию за Крылья Советов.

– Какие Крылья Советов?

– Ты даже этого не знаешь, деревня, а ещё говоришь, что из Ленинграда.

– Из Москвы, – автоматически поправил Илья.

– Всё равно, одинаковые лопухи. Слушай сюда, как говорят у нас в Одессе. До начала русской эмиграции итальянцы выбрасывали куриные крылышки как отходы, но когда увидели, что мы их подбираем, стали их продавать. Сначала за бесценок, потом всё дороже и дороже. А теперь они просто оскорбляют мои патриотические чувства, когда кричат, что продаются Крылья Советов. Ты ведь и сам это слышал. Ну, скажи, слышал?

– Да.

– Так что бери свою долю и скажи спасибо.

– Свою долю возьму, а спасибо говорить не буду, да и в игры эти больше играть не хочу.

– Тогда тебе придётся сумку с продуктами сторожить, а то она мне работать мешает, – сказал Гена, – а пока, раз уж мы всё равно на скамейку сели, давай перекусим. Он достал перочинный нож, сделал сэндвичи, положил их на салфетку и протянул один Илье. Потом он посмотрел по сторонам и добавил, – не люблю я всухомятку есть, пойду сок возьму. Ты какой хочешь?

– Я обойдусь, – ответил Илья, прикидывая свои финансовые возможности.

– Не бойся, говори какой, я угощаю.

– Мне всё равно.

– Подожди.

Гена подошёл к автомату, засунул в отверстие для монет согнутую в виде крюка проволоку, легонько ударил по боковой стенке, выбил банку сока, повертел её в руках, потом таким же образом выбил ещё три банки и, вернувшись к скамейке, поставил их рядом с бутербродами. Получилось у него это так быстро, что никто, кроме Ильи ничего не заметил.

После обеда одессит пошёл на промысел, а Илья лёг на лавочку и положил сумку под голову.

…Разбудил его вопрос Гены:

– Эй, соня, где продукты?

Илья сунул руку под голову, но там были какие-то старые тряпки.