Читать книгу Рассекречено. Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов - Страница 5

Часть первая
Острые мероприятия
Глава 2. Эпидемия случайностей: хлороформ для Фрунзе

Оглавление

Ранним утром – в 5 часов 30 минут – 31 октября 1925 года в Боткинскую больницу вдруг спешно примчался Сталин. Его сопровождала целая свора соратников: председатель СНК СССР Алексей Рыков, член РВС СССР и начальник Политуправления РККА Андрей Бубнов, заместитель председателя РВС и заместитель наркома по военным и морским делам СССР Иосиф Уншлихт, секретарь ЦИК СССР Авель Енукидзе, 1-й секретарь Северо-Кавказского крайкома партии Анастас Микоян. Повод для визита в больницу у товарищей был весьма серьезный: за 10 минут до их прибытия там скончался Михаил Фрунзе – кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б), председатель РВС СССР, народный комиссар по военным и морским делам.

Официальная версия гласила: у Фрунзе был язвенный процесс двенадцатиперстной кишки, без хирургии никак было не обойтись. Операция, начавшаяся 29 октября 1925 года в 12 часов 40 минут, продолжалась лишь 35 минут. Все остальное время кремлевские медики пытались реанимировать находившегося без сознания наркома, но тщетно: не приходя в сознание, вождь Красной армии скончался, как говорилось в официальном сообщении, «при явлениях паралича сердца».

Как писал 3 ноября 1925 года в «Правде» Михаил Кольцов, «можем ли мы упрекнуть бедное сердце за сдачу перед шестьюдесятью граммами хлороформа после того, как оно выдержало два года смертничества, веревку палача на шее, владимирскую каторгу, верхоленскую ссылку, три года гражданской войны?».

3 ноября 1925 года товарища проводили в последний путь, а другой товарищ, Сталин, произнес над гробом краткую и не особо проникновенную речь. Попутно и как бы мимоходом заметив: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто спускались в могилу». Тогда на эту реплику внимания не обратили. Как и на другую: «Этот год был для нас проклятием. Он вырвал из нашей среды целый ряд руководящих товарищей…».

Негорбящийся человек

Дальше все пошло своим чередом, и про усопшего постарались забыть. Пока в мае 1926 года про него не напомнил писатель Борис Пильняк, опубликовавший в журнале «Новый мир» свою «Повесть непогашенной луны». Жил-был, писал Пильняк, геройский командарм Гаврилов, «который командовал победами, смертью». И вот этого командарма, «который имел право и волю посылать людей убивать себе подобных и умирать», взял да и послал умирать на операционном столе «негорбящийся человек в доме номер первый» – «из той тройки, которая вершила». Черкая между делом секретные сводки Наркоминдела и ОГПУ, «негорбящийся человек» жестко выговорил легендарному командарму про жернова революции и приказал: «Сделать операцию», ибо «этого требует революция». Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: командарм Гаврилов – это Фрунзе, «тройка» – правивший тогда триумвират в составе Каменева, Зиновьева и Сталина, а «негорбящийся человек», отправивший героя на заклание, разумеется, Сталин.

Это был скандал! Чекисты тут же изъяли остаток тиража, но автора крамольной версии, правда, до поры не тронули. Горький тогда с завистью опытного доносчика ядовито заметил: «Пильняку прощается рассказ о смерти т. Фрунзе – рассказ, утверждающий, что операция была не нужна и сделали ее по настоянию ЦК». Тут «буревестник» слегка погорячился: «негорбящийся человек» никогда, никому и ничего никогда не прощал. 28 октября 1937 года, почти в 12-ю годовщину оперирования «командарма Гаврилова», пришли и за автором «Повести непогашенной луны». Еще спустя полгода Пильняка расстреляли – как японского шпиона, разумеется. Эта смерть тоже добавила свой пазл в мозаичную картину «Как Сталин Фрунзе убивал».

Собственно медицинско-политическая картина смерти Фрунзе блестяще исследована историком кремлевских смертей Виктором Тополянским, детально описавшим и сомнительную необходимость собственно операции, и как Сталин буквально вынудил Фрунзе лечь под нож, и как медики «перестарались» с анестезией, в ходе которой сердце наркома не выдержало явно избыточного количества хлороформа. «Однако какие письменные доказательства следовало бы искать в данной ситуации? – риторически вопросил исследователь. – Личный отчет врачей в инстанции: согласно Вашему указанию операция закончилась смертельным исходом? Или… инструкцию: повелеваем, чтобы оперируемый не проснулся после наркоза? Надо признать, что такие улики вожди обычно не оставляли, а в данной ситуации было лишь устное распоряжение: оперировать, дабы восстановить „казенное имущество“ в лице наркомвоенмора. И каждому исполнителю этого приказа, как солдату перед боем, разъясняли его конкретную воинскую задачу». Согласимся с безусловной аксиомой: вообще никакие вожди и ни в какие времена улики такого рода не оставляли и не оставляют. Иначе они не были бы вождями, а их свита – свитой.

«Тройка, которая вершила»

Спустя девять десятилетий вне контекста событий тех лет трудно понять, зачем тов. Сталину понадобилось устранять тов. Фрунзе – именно тогда и столь усложненно-иезуитски? Проще ответить на последний вопрос: иначе и нельзя было, поскольку возможности Сталина образца 1925 году были много жиже, чем десять лет спустя. До всемогущего «вождя народов» еще предстояло постепенно дорасти, вырвав власть из рук товарищей по той самой «тройке, которая вершила». И в этом поступательном движении «негорбящегося человека» к вершине полновластья ликвидация Фрунзе стала лишь одним из многих шагов. Но архиважным: он ведь не просто устранил смертельного оппонента, но и немедленно поставил на его место своего человека – Клима Ворошилова. Тем самым обретя мощнейший рычаг в борьбе за власть – контроль над Красной армией. А вот у его оппонентов после смерти Фрунзе уже ни сабель и ни штыков за спиной больше не было.

Пока за кресло наркома по военным и морским делам (и председателя РВС) держался Лев Троцкий, позиции противостоящих ему Каменева, Зиновьева и Сталина были так себе. В январе 1925 года ценой неимоверных усилий Троцкого «ушли». «Наконец, в начале марта – писал экс-помощник Сталина Борис Бажанов, – еще один пленум наносит новый удар по Троцкому: его заместитель Склянский, которого Сталин ненавидит, снят. Утвержден новый состав Реввоенсовета… В Реввоенсовет волной вошли враги Троцкого». Но ключевым, конечно, был вопрос, кто теперь станет во главе Красной армии: у Сталина имелись свои креатуры, у его подельников по триумвирату – свои. И фигура Фрунзе, по утверждению Бажанова, стала компромиссной: «Фрунзе Сталина не очень устраивал, но Зиновьев и Каменев были за него, и в результате длительных предварительных торгов на тройке Сталин согласился назначить Фрунзе на место Троцкого, то есть Наркомвоеном и председателем Реввоенсовета. Ворошилова решено было сделать его заместителем».

Кадровая политика Фрунзе восторга у Сталина точно не вызывала. Для начала в рамках военной реформы Фрунзе провел упразднение института политических комиссаров, заменив их помощниками командиров по политчасти, не имевшими права вмешиваться в командные решения. Попутно Фрунзе заменил ряд военачальников – командующих войсками ряда военных округов, командиров корпусов, дивизий, подобрав кадры, как подметил Бажанов, «по принципу их военной квалификации, а не по коммунистической преданности». Еще один сталинский помощник, Мехлис, комментируя новые назначения в Красной армии, обмолвился Бажанову о мнении «хозяина»: «Ничего хорошего. Посмотри на список: все эти Тухачевские, Корки, Уборевичи, Авксентьевские – какие это коммунисты? Все это хорошо для 18 брюмера (дата переворота Наполеона Бонапарта. – Авт.), а не для Красной армии».

У Сталина был и другие основания для, мягко скажем, настороженного отношения к Фрунзе. Советские биографы полководца старательно умалчивали, что Фрунзе был включен в антисталинскую интригу задолго до назначения наркомом: еще в конце июля 1923 года он принял участие в так называемом «пещерном совещании» в Кисловодске – конфиденциальных встречах Зиновьева с рядом видных партийных деятелей, недовольных чрезмерным сосредоточением власти у Сталина. Среди приглашенных в «пещеры» оказались и Фрунзе с Ворошиловым. Ворошилов, делавший вид, что колеблется, сразу же обстоятельно донес Сталину все подробности «заговора». А вот Фрунзе не только не поспешил со своим рапортом-доносом, но даже, как писал Каменеву Зиновьев, согласился с тем, что «нет никакой тройки, а есть диктатура Сталина»! «Пещерное совещание» Сталин однозначно расценил как прямое посягательство на его власть. К слову, и из его участников не выжил никто – кроме… Ворошилова.

Зиновьев действительно способствовал назначению Фрунзе, фактически продавив его кандидатуру, но тот вовсе не был его пешкой: двинув Фрунзе, Зиновьев лишь пытался заслониться им от Сталина. И это была фигура равновеликая: заслуги Сталина не шли ни в какое сравнение с блистательными (по партийным меркам) дореволюционными заслугами Фрунзе и заслугами времен гражданской войны. Не говоря уже о весьма высоком рейтинге Фрунзе за рубежом после успешного участия в ряде дипломатических акций.

Не стоит забывать еще и то, что огромная масса красноармейцев, бывших и действующих, включая даже военспецов – бывших офицеров и генералов старой армии, восторженно относились к Фрунзе как к своему вождю времен гражданской войны. Поскольку единственной альтернативой партийному аппарату мог быть лишь аппарат военный, то для Сталина предельно остро стал вопрос уже физического выживания: либо он, либо Фрунзе. Как осторожно заметил в своих мемуарах Анастас Микоян, Сталин, готовясь к большим потрясениям в ходе своей борьбы за власть, «хотел иметь Красную армию под надежным командованием верного ему человека, а не такого независимого и авторитетного политического деятеля, каким был Фрунзе».

При этом, весьма нелестно выражаясь о Фрунзе в кулуарах, внешне Сталин вел себя по отношению к нему очень дружелюбно, никогда публично не критикуя его предложений. «Загадка, – пояснял Бажанов, – разъяснилась только в октябре 1925 года, когда Фрунзе, перенеся обострение язвы желудка (от которой страдал еще с дореволюционных тюрем), вполне поправился. Сталин выразил чрезвычайную заботу о его здоровье… Политбюро чуть ли не силой заставило Фрунзе сделать операцию…». Сталин, блистательно переиграв Фрунзе на поле чуждой тому аппаратно-бюрократической игры, инициировал решение ЦК, вынудив наркома лечь под нож. Тот же Микоян, заметив, что «Сталин разыграл с нами спектакль „в своем духе“», как бы мимоходом заметил, что врачей он мог прямо и не вовлекать, ведь «достаточно было ГПУ „обработать“ анестезиолога». Что уж тут неясного, если даже осторожнейший Микоян такое написал, а уж многоопытный Анастас Иванович, коего одно время даже прочили в руководители НКВД, хорошо знал, что такое «обработать»! И, как справедливо впоследствии заметил Лев Троцкий, «во всяком случае, в конце 1925 года власть Сталина была уже такова, что он смело мог включать в свои административные расчеты покорный консилиум врачей и хлороформ, и нож хирурга».

Бюро Гриши

Что дело нечисто, Бажанов понял, «когда узнал, что операцию организует Каннер с врачом ЦК Погосянцем. Мои неясные подозрения оказались вполне правильными. Во время операции была хитроумно применена как раз та анестезия, которой Фрунзе не вынес».

Григория Каннера в сталинском окружении именовали «помощником по темным делам». Внешне «у Гриши Каннера функции неопределенно бытовые, – вспоминал Борис Бажанов. – Он занимается безопасностью, квартирами, автомобилями, отпусками, лечебной комиссией ЦК, ячейкой ЦК… Но это – лишь надводная часть его работы. О подводной же можно только догадываться». Сначала были догадки, потом появились факты. В частности, именно Каннер организовал для Сталина возможность прослушивания телефонов тогдашних кремлевских небожителей, прежде всего Троцкого, Зиновьева, Каменева, получив возможность всегда быть в курсе всего, что они затевают. А специалиста по телефонии – чехословацкого коммуниста, установившего эту систему, – по приказу Сталина расстреляли.

«Контора Гриши» занималась не только телефонами, но делами куда более деликатными. Был такой товарищ, Эфраим Склянский: зампредседателя РВС, считался правой рукой Троцкого, реально держал все реальные нити управления военным аппаратом с марта 1918 года. Потому, убирая Троцкого, «тройка» прежде всего выдернула из-под него эту опору: в марте 1924 года Склянского убрали из РВС. Весной 1925 года Сталин, ненавидевший Склянского еще со времен гражданской войны, к удивлению многих предложил назначить его председателем «Амторга» и послать в Америку. «Амторг» – ведомство весьма пикантное, на тот момент совмещавшее функции полпредства, торгпредства и, главное, резидентуры, сразу и военной разведки, и нелегального аппарата Коминтерна, и, слегка попутно, еще и ОГПУ. Для Склянского это была ссылка, пусть и почетная. Но толком поработать в Штатах на ниве военно-технического шпионажа он не успел. 27 августа 1925 года Склянский вместе с Хургиным (создатель «Амторга», возглавлявший его до Склянского) и неизвестным товарищем, предположительно из резидентуры ОГПУ, поехали кататься на каике по озеру Лонглейк (штат Нью-Йорк). Лодку потом обнаружили перевернутой, позже нашли два тела – Склянского и Хургина. Уехали втроем, а трупа – два… Работники секретариата Сталина сразу поняли, кто был истинным автором этого «несчастного случая»: «Мы с Мехлисом, – вспоминал Бажанов, – немедленно отправились к Каннеру и в один голос заявили: „Гриша, это ты утопил Склянского?!“ …На что Каннер ответил: „Ну, есть вещи, которые лучше не знать и секретарю Политбюро“. …Мы с Мехлисом были твердо уверены, что Склянский утоплен по приказу Сталина и что „несчастный случай“ был организован Каннером и Ягодой».

«Этот год был для нас проклятием. Он вырвал из нашей среды целый ряд руководящих товарищей»

По некоей «случайности» год 1925-й выдался на смерти особо богатым: высокопоставленные товарищи вдруг стали пачками умирать от непонятных болезней, выпадать из машин и попадать под них, а то и вовсе под паровозы, тонуть, разбиваться и сгорать в самолетах. Так, 19 марта 1925 года приступ стенокардии случился с Наримановым, одним из сопредседателей ЦИК СССР. И, хотя всего лишь в двух шагах была Кремлевская больница, его каким-то кружным путем на извозчике повезли домой – и возили, пока не привезли труп. Калинин по этому поводу меланхолично заметил: «Мы привыкли жертвовать товарищами». 22 марта для встречи с Троцким из Тифлиса в Сухум на самолете «Юнкерс» вылетела группа высокопоставленных товарищей: первый секретарь Закавказского крайкома РКП(б) Мясников, полпред ОГПУ в Закавказье Могилевский и заместитель наркома Рабоче-крестьянской инспекции Закавказья Атарбеков. Кстати, Могилевский и Атарбеков были в неплохих отношениях с Фрунзе. После взлета в пассажирском салоне самолета вдруг что-то вспыхнуло, «Юнкерс» рухнул и взорвался. Сам же Фрунзе, как оказывается, в июле 1925 года дважды попадал в автокатастрофы, выжив лишь чудом. 6 августа 1925 года меткую пулю в аорту получил командир 2-го кавалерийского корпуса Григорий Котовский, которому незадолго до того Фрунзе предложил должность своего зама. Потом была лодка Склянского и Хургина, а 28 августа 1925 под колесами паровоза погиб старый товарищ Фрунзе – председатель правления Авиатреста[6] В. Н. Павлов. «Вечерняя Москва», публикуя 31 августа 1925 года некролог Павлова, даже ехидно вопросила: «Не слишком ли много для нашей старой гвардии случайностей? Какая-то эпидемия случайностей». В начале сентября Фрунзе вновь попал в «автоисторию»: на полном ходу дверца его машины вдруг открылась и он выпал, но снова чудом уцелел. В начале же октября, когда Фрунзе ездил отдыхать в Крым, то на пути из Мухолатки в Симферополь порученец наркома, Карпович, передавая ружье Фрунзе, «нечаянно» нанес себе смертельное ранение в грудь. Череда «случайностей» на этом не оборвалась: 23 октября 1925 года в странной автокатастрофе погиб начальник Мосгубмилиции Фриц Цируль.

В общем-то, ничего из ряда вон выходящего не происходило, просто в рамках битвы кремлевских гигантов за власть шла прагматичная ликвидация явных и потенциальных сторонников, в данном случае, Фрунзе. А ушедших тут же сменяли уже кадры из сталинской обоймы. «Почему Сталин организовал убийство Фрунзе? – недоумевал Бажанов. – Только ли для того, чтобы заменить его своим человеком – Ворошиловым? …Ведь через год-два, придя к единоличной власти, Сталин мог без труда провести эту замену». Но ведь именно устранение Фрунзе и дало Сталину возможность захвата контроля над аппаратом Красной армии, став очередной ступенькой на пути к власти. Позже могло быть и поздно… Не убрав Фрунзе, Сталин не смог бы взять эту самую власть.

6

Авиатрест создан в январе 1925 года для производства боевых самолетов, его руководитель утверждался РВС СССР.

Рассекречено. Правда об острых эпизодах советской эпохи

Подняться наверх