Читать книгу Греховное лето - Владимир Янсюкевич - Страница 3

КОМЕДИЯ В ДВУХ АКТАХ

Действующие лица:

Певчина – богатая вдова

Люба – прислуга в доме Певчиной

Валерик – дворник

Жаров – актёр

Рублевский – бизнесмен

Марчелло – итальянец

Марина – молодая девушка

Действие происходит в российском провинциальном городе.

АКТ ПЕРВЫЙ

1

Гостиная в богатом особняке на окраине губернского города

Несмотря на светлое время суток, здесь царит полумрак – в доме траур. На заднем плане два окна, занавешенные плотными шторами. Между окнами – живописный портрет покойного хозяина в образе Наполеона. Слева – дверь в зимний сад, сейчас она нараспашку и оттуда слышно, как бьётся о стекло какая-то птица. Справа – входная дверь, возле которой висит большое зеркало, затянутое чёрным крепом. Под зеркалом кушетка. Из мебели в гостиной: мягкий диван, кресло, стол. Ближе к окнам – рояль. За окном слышится звук скребущей лопаты по асфальту – дворник убирает снег.

Люба, прислуга в доме, занимается уборкой. Она пытается вытереть пыль с портрета, но портрет неожиданно падает, и она едва успевает подхватить его. За портретом обнаруживается тайник в стене. В это время с улицы доносится автомобильный гудок. Звук скребущей лопаты обрывается. И через какое-то время раздаётся пронзительный женский крик. Люба быстро водворяет портрет на место, бежит к окну.

В гостиную врывается хозяйка дома, Певчина. Она на ходу снимает с себя коротенькую шубку и бросает на рояль, затем дрожащими руками достаёт из сумочки сигареты.

Певчина. Дура! Дура! Клиническая дура!

Люба (в её речи проскакивает южный говор). Татьяна Евгеньевна, шо случилося?

Певчина. Ох, Люба!.. Не спрашивай… Хотела ведь на такси поехать… Знала ведь, не в форме сегодня… нет, чёрт меня дёрнул сесть за руль! (Никак не может закурить). Люба, я… я задавила человека!

Люба. Гля, до смерти?

Певчина. А как же ещё! Что за дурацкий вопрос!

Люба. Вот гадство!

Певчина. Нет, ну ты подумай! Подъезжаю к дому, поворачиваю, чтобы въехать в ворота… вижу, по тротуару какой-то мужик идёт… потрёпанный, при шляпе. Я посигналила… Он остановился… и ещё так махнул мне, мол, проезжай… (Наконец, закурила). Ну, я и поехала!

Люба. Ага!

Певчина. А он взял да и пошёл! Нет, ну ты подумай, что за идиот! Сам меня пропускал и… взял и пошёл! И прямо под колёса!

Люба. Тю, скаженный!

Певчина. Я – на тормоз, а он упал уже и… видно, головой сильно ударился… Что со мной будет, Люба?! Что будет?! Я убила человека! (Достаёт мобильник, смотрит на него, ничего не видя). Надо «Скорую» вызывать…

Люба. «Скорую»? Так вы ж говорите…

Певчина. Врач должен зафиксировать факт смерти… Ой, мне плохо…

Люба суетится вокруг Певчиной, помогает ей сесть на диван.

И, наверное, милицию, да?.. Нет, они сами вызовут. Что я наделала! Дура! Кретинка! Идиотка!

Люба. Вы ж не со зла.

Певчина. А что это меняет! Меня посадят, Люба!..

Валерик вносит тело пострадавшего.

(Вскакивает с дивана). Вале-ерик, зачем?! Зачем ты его сюда?!

Валерик. Ворота закрыть мешал.

Певчина. Что с ним?

Валерик. Готов.

Певчина. Ну вот… Теперь скажут, я виновата! Ты его убрал с места ДТП! Кто тебя просил!

Валерик. Куда его?

Певчина. Куда… куда… Клади вон на кушетку, что ли… Нет!.. Люба, раздвинь ширму, и кушетку – за ширму… чтоб я его не видела.

Люба раздвигает ширму и переносит кушетку.

Валерик кладёт пострадавшего на кушетку, а его шляпу вешает на ширму.

Певчина идёт к окну, раздвинув штору, выглядывает на улицу.

Люба. Ну ты поклал! Голова свесилася.

Валерик (из-за ширмы). Не вмещается. Длинный больно.

Люба. Невдобно же.

Валерик. А оно ему надо?

Певчина. Я даже не знаю, кто он! Валерик, посмотри в карманах… Ведь должны быть у него какие-то документы…

Валерик. Всего обшарил. Пусто.

Певчина (теребит мобильник, никак не может или не решается набрать номер). Нет, почему?! За что?! Он сам бросился под машину! Дворник видел!

Валерик (выходит из-за ширмы). Я?..

Певчина. Ты мне ворота открыл, Валерик. Ты же видел? Я посигналила… И он сначала пропускал меня…

Валерик. Было. Встал, шляпу вот так (показывает) натянул…

Певчина. А потом взял и пошёл!

Валерик. Ну да, а потом двинулся.

Певчина. А ты его сюда принёс! Как я теперь буду объясняться со следователем? Пойдёшь свидетелем!

Валерик. Куда?

Певчина. В суд, куда же!

Пауза.

Валерик. А может… сразу закопать?

Певчина (опешила). Как это… закопать?! Где?

Валерик. Да под забором. А весной на это место куст смородины впендюрить.

Певчина. Почему смородины?..

Валерик. Она типа сильно плодоносит на могилке.

Певчина. Вале-ерик! Ты соображаешь, что говоришь?!

Валерик. А чо, нормально. Мало ли сейчас людей пропадает.

Певчина. Вале-ерик…

Валерик. Вон дружок мой, Сергуня… ещё девчонку у меня увёл… С дискотеки шёл… нагруженный под завязку, как полагается. А там заброшенный колодец был… а крышку кто-то, видать, в металлолом сволок. Ну, он по тёмному в этот колодец и грохнулся.

Люба. Ой, мамочка!

Валерик. Так и не нашли. Три года прошло.

Певчина. Как не нашли?.. А откуда тебе известно, что он – в колодец?

Валерик. Народ болтал. И этот лох… типа сам нарвался. А чо… Любка будет молчать. Правда, Люб?

Люба раскрыв рот, беззвучно кивает головой.

Я тоже ничего не знаю, ничего не видел, в гараже копался.

Певчина. Вале-ерик…

Валерик. Не люблю судов, Татьяна Евгеньевна. И с вашим фейсом хлебать тюремную баланду…

Певчина. Баланду?..

Валерик. …не в кайф. Бабы на зоне хуже тигров. На свежачка бросаются, как дикие кошки. Сильно поцарапать могут. Или другое чего…

Певчина (испуганно). Чего… другое?

Валерик. Да мало ли. В тюряге чувства обостряются.

Певчина. Откуда ты знаешь?

Валерик. А по телику часто показывают. А то ещё инфекцию занесут. Всю жизнь будете лечиться. А оно вам надо? А так, и вам хорошо, и покойник пристроен. И смородины навалом.

Певчина. Ты что …серьёзно предлагаешь мне его закопать?..

Валерик. Зачем, закопаю я. У вас силёнок не хватит. Земля сейчас мёрзлая. А у меня опыт.

Певчина. Опыт?..

Валерик. Покойный хозяин… (искоса посмотрел на портрет) …как-то замочил одного киллера-неудачника…

Певчина. Мой муж?!

Валерик. Да вы не подумайте чего! Он типа оборонялся… кто-то из компаньонов подослал.

Певчина. Компаньон? Киллера?

Валерик. Ну да. Так он его упредил. Тот и на собачку нажать не успел.

Певчина. Кто?

Валерик. Ну, киллер. Хозяин чётко сработал. (Показывает). Раз! И звиздец. Как на диком западе.

Певчина. Да, Виктор всегда был при оружии…

Валерик. Ну! И сказал, чтоб я его закопал.

Певчина. И ты… закопал?

Валерик. Ну!

Певчина. Прямо так? Без гроба?

Валерик. Зачем, в тряпку завернул.

Люба (до отказа распахнула глаза, втянув голову в плечи). Ой, мамочка!..

Валерик. А чо? Хозяин хорошо заплатил. Когда хорошо платят, я готов зубами землю грызть.

Певчина (словно загипнотизированная). И где ты собираешься его… закапывать?

Валерик. Там, где и в прошлый раз, за домом. Рядом со смородиной. Ну что, иду за ломиком?

Певчина. Нет, я…

Валерик. Из уважения к вам, сработаю бесплатно.

Певчина. Не в этом дело…

Валерик. Да не переживайте, не жилец он был. От него за километр бомжой несёт.

Певчина (опомнилась). Валерик, кто бы он ни был, он человек, а не собака! Ты что, в самом деле, подумал, что я могу пойти на это?!

Валерик. А чо, нормально.

Певчина. Нормально?.. Я, конечно, не хочу в тюрьму… но так вот… анонимно закапывать!.. Додумался!

Люба. Можа, его укрыть чем, Татьяна Евгеньевна?

Певчина. Кого?

Люба. Покойника вашего. Простынкой, ли чем…

Певчина. Так накрой! Возьми вон в шкафу. Кошмар… Второй покойник в доме за неделю… (Проходит к роялю, что-то увидела на шубке).

Люба достаёт из шкафа простыню, у ширмы приостанавливается.

Ну, вот… ещё и шубку порвала…

Люба. То не страшно. Подкладка отошла. Я пристебаю. (Заходит за ширму и вдруг со страшным визгом выбегает обратно). Он…

Певчина. Что такое?

Люба. Он… он глядит!

Валерик. Нормально. С покойниками такое бывает.

Певчина. Какое такое?

Валерик. Ну что глаза открыты. Не успевают закрыть. От ужаса или неожиданности.

Люба. Ой, мамочка!

Валерик. В старое время покойнику на глаза пятаки клали.

Певчина. Зачем?

Валерик. Чтоб не видел дороги назад.

Певчина. Валерик, мне не до шуток.

Люба. А вдрух он скажа чего?..

Валерик. Пусть только попробует.

Певчина. Может, он жив?

Валерик. Навряд. Пульс, как у полена. А глаза… нет проблем, щас исправлю. (Идёт к ширме).

Певчина. У тебя есть старинные пятаки?

Валерик. Зачем, пальцами надавлю.

Люба. Ой!.. И простынкой заодно… (Подаёт Валерику простыню).

Валерик берёт простыню и скрывается за ширмой.

Певчина, шатаясь, бродит по комнате.

Певчина. Сколько же мне могут дать… за это?..

Валерик (из-за ширмы). Как дело повернуть.

Певчина. Пять? Десять?..

Валерик. Но на всякий случай готовьте бабки.

Певчина. Что? Бабки? Зачем?

Валерик. Чтоб и следаку глаза прикрыть. И тут пятаками не отделаетесь.

Певчина охнула, схватилась за голову.

Люба. Татьяна Евгеньевна, ну почём вы знаете, шо вас засудют! В суду разберутся, как надо.

Певчина. Это меня Бог покарал… (Неожиданно крестится). Так… звоню!.. (Жмёт на кнопки мобильника, слушает). «Недостаточно средств…» Говорила этому… Наполеону доморощенному… проведи городской телефон! «Зачем, когда мобильник в кармане!» Люба, сбегай… (Лезет в карман шубки). Вот сто рублей… больше нет наличных… в магазин… оплати… через автомат.

Люба. Поняла, Татьяна Евгеньевна.

Валерик выходит из-за ширмы.

Валерик. Порядок.

Люба. Гля, а наследил! Подотру, пока не расташшили. Я мигом. (Убегает).

Певчина. Валерик, а ты…

Валерик. Понял. Иду за ломиком.

Певчина. Нет-нет… Машину загони в гараж. А то у меня даже ноги трясутся.

Валерик. Без проблем. (Уходит).

Прибегает Люба с тряпкой.

Люба (вытирает пол). Во артапеды! Шо у слона.

Певчина. Который час?

Люба. Да полдень вже.

Певчина. Это я больше двух часов по «Ашану» шлялась… Надо же – «закопать»!..

Люба. А можа, правда…

Певчина. И ты туда же!

Люба. Молчу.

Певчина. Да, пока не забыла, продукты в багажнике… перетащишь потом.

Люба. Ага! До магазина сходю и тода вже… Обедать кода будете?

Певчина (идёт к роялю, приподымает крышку, ищет что-то внутри, не находит, с досады хлопает крышкой). Какой обед, Люба!

Люба. Ничо, получшеет, отобедаете.

Певчина. Лучше свари кофе.

Люба. Хорошо, Татьяна Евгеньевна. (Идёт к выходу).

Певчина. Люба! Ты когда убирала, ключа нигде не находила?

Люба. Ключа?..

Певчина. Такой… длинный, с двойной бородкой.

Люба. Не. А шо за ключ?

Певчина. Какая разница! Нужный ключ. И ещё… Кто бы ни пришёл, меня нет дома.

Люба. Хорошо, Татьяна Евгеньевна.

Певчина. И Валерика предупреди.

Люба. Та не беспокойтеся вы, за ради бога! Сделаю. (Уходит).

Певчина боязливо заглядывает за ширму, прислушивается, вздрагивает, как в ознобе. Затем идёт к портрету, заглядывает под него. Ещё раз шарит рукой под крышкой рояля.

Возвращается Люба с виноватым видом.

Люба. Татьяна Евгеньевна, не серчайте… тама…

Певчина. Что ещё?

Люба. Тама пришли до вас…

Певчина. Лю-юба! Я же просила…

Люба. Не поспела. Валерик допустил.

Певчина (мечется по комнате). Да кто там?! Никого не хочу видеть! Ты что, не понимаешь?! Нет меня! Сплю! Умерла!

Люба. Так и я им: она, то есть вы… наказалы не прымать. А воны: «Мене прымет».

Певчина. Кто они-то?

Люба. Господин Руб… Рублинский, чи как…

Певчина. А, Рублевский. Да, этот просто так не уйдёт. (Гасит сигарету). Ладно, впусти.

Люба выходит. Слышно, говорит гостю: «Заходьте, можно!»

2

Входит Рублевский, красующийся собой, импозантный мужчина под пятьдесят. В руках у него большая корзина с розами.

Рублевский. Танечка, ваша гастарбайтерша меня умиляет! Где вы откопали этакое чудо? (Ставит корзину перед Певчиной и церемонно кланяется).

Певчина (отходит подальше от ширмы). Здравствуйте, Рублевский.

Рублевский. Можно просто Матвей.

Певчина (показывая на корзину с цветами). Что это? Вы ничего не перепутали?

Рублевский. Танечка, запомните, я никогда ничего не путаю. У меня правило: мёртвым – заслуженная память, (кланяется в сторону портрета) живым – максимум внимания. (Целует Певчиной руку).

Певчина. Зря вы… не время… даже смотреть на них не могу…

Рублевский. Не вопрос, за ширму их! Чтоб глаза не мозолили. (Поднимает корзину).

Певчина (раскинула руки перед ширмой). Нет-нет! Нельзя же так… сразу. Я сказала, а вы уж готовы… Пусть стоят, раз принесли.

Рублевский. Ваш каприз для меня закон. (Ставит корзину).

Певчина. Извините, Матвей Ильич… я… мне… у меня…

Рублевский. Какие-то проблемы?

Певчина. Нет-нет! Просто… это нервы. Целая неделя прошла, а я… до сих пор не могу опомнится…

Рублевский (взглянул на портрет). Да, не повезло Витюше… Извините, Танечка, я ровно на две минуты. (Видит шляпу на ширме). Какая интересная шляпа! Ваша?

Певчина. Что? Шляпа? Ах, да… моя шляпа. (Хватает шляпу). Люблю шляпы! Особенно мужские. (Звонит в колокольчик).

Входит Люба.

Люба. Да, Татьяна Евгеньевна?

Певчина. Люба, кто мою шляпу повесил на ширму?

Люба. Шляпу?.. А… а… Валерик, поди.

Певчина. Почему Валерик! Зачем Валерик?.. Я тебя просила почистить её. Она у меня упала, когда я к машине выходила. А там Валерик зачем-то песком посыпал!..

Люба. Так склизко! (Берёт шляпу). Ага… Щас почистю. (Уходит).

Рублевский. Покладистая у вас прислуга.

Певчина. На то она и прислуга.

Рублевский. А где вы её покупали?

Певчина. Месяц назад наняла, через знакомых. Сказали, отличная кухарка.

Рублевский. Я, извините, про шляпу.

Певчина. Ах, шляпу! Не помню… Виктору когда-то подарила. Ему не понравилась.

Рублевский. Сейчас лучше носить что-нибудь меховое. На дворе-то натуральная зима. Вон даже Европу свели зимние судороги. Эти нефтесосы с БиПи загубили Атлантику. Животные мрут, Гольфстрим затерялся где-то на дне океана. Грядёт новый ледниковый период. Так, чего доброго, и нашему бизнесу придётся поменять профиль, а? К чёрту туфли! И да здравствуют валенки! Валенки на шпильках! А что?! Элегантно и не скользко! Итальяшки в валенках ни бум-бум. Заодно и компаньонов закопаем. Как вам моя идейка?..

Певчина (вздрогнула). Что… закопаем?..

Рублевский. Фигурально выражаясь, разумеется.

Певчина. Какой вы… говорливый, Матвей Ильич.

Рублевский. Танечка, влюблён в вас, как… пятнадцатилетний эфиоп, ей-богу! А сегодня вы особенно обворожительны.

Певчина. Не придумывайте. Я смотрелась в зеркало.

Рублевский. Это потому, несравненная, что зеркала в этом доме подёрнуты трауром. Я – ваше истинное зеркало, поверьте. Теперь о деле.

Певчина. Матвей Ильич, я сейчас… не расположена к деловым разговорам.

Рублевский. Понимаю. Но бизнес есть бизнес. (Поворачивается к портрету). Фирма обезглавлена…

Певчина. Дайте хотя бы неделю… в себя придти.

Рублевский. Неделя, конечно, не срок. Хотя…

Певчина. Пощадите!

Рублевский. …всё неожиданно может обернуться для вас нежелательным образом. Да, кстати, старина Карло приносит вам свои соболезнования. Сына прислал. И скорей всего, на разведку.

Певчина (неожиданно обрадовалась). Марчелло?

Рублевский. Ах, да, вы с ним знакомы… Полагаю, хитрит папаша. Хочет ознакомиться с делами фирмы из первых рук. Ничего, Марчелик мужик компанейский. Напою до потери соображения…

Певчина. Как на прошлогодней вечеринке?

Рублевский. Вы помните?

Певчина. Ну как же. Он пытался ухаживать за мной, а вы рьяно встали на защиту моего мужа.

Рублевский. А знаете, что между ними тогда было Не сочтите за сплетню. Он уговаривал Витюшу продать ему жену, то есть вас.

Певчина. Что значит, продать?! Вы в своём уме?

Рублевский. Да-да, так и было! И мне пришлось нейтрализовать «покупателя». Напоил беднягу до апокалипсического кружения в организме.

Певчина. Да уж…

Рублевский. А на следующий день он всё выпытывал у меня, не было ли в его поведении оскорбительных действий по отношению к вам. Я успокоил, сказал, действий не было, но направление мыслей вызвало кое у кого приступ жесточайшей ревности.

Певчина. Не сочиняйте, Матвей Ильич.

Рублевский. Понимаю, он лишь слегка задел Витюшино самолюбие. А взревновал-то я! Предупреждаю, будьте настороже с этим Аморэлли. Эти итальяшки прирождённые мафиози.

Певчина. Не знаю… Если бы не мама, бросила бы всё к чёрту и уехала. Говорят, итальянцы хорошие мужья.

Рублевский. И вы этому верите?

Стук в дверь.

Певчина. Кто там? Войдите!

Входит Валерик с ломиком в руках.

Валерик. Татьяна Евгеньевна, я ломик приготовил.

Певчина. Какой ломик? Зачем ломик?

Валерик. Вы же просили…

Певчина. Что я просила, что?.. Ах да! Лёд сколоть у калитки… Ну, так скалывай!

Валерик. Извините, машина господина (кивает на Рублевского) мешает.

Певчина. Господин Рублевский сейчас уедет.

Рублевский (Валерику). Вот тебе ключи, отгони, пока я разговариваю. (Передаёт Валерику ключи от машины). В бардачке две банки пива, они твои.

Валерик уходит.

Исполнительная у вас прислуга, Танечка. Завидую. Так вот, о деле…

Певчина. Матвей Ильич…

Рублевский. Я, как не самое последнее лицо в нашей фирме, хотел бы уточнить некоторые детали. Завещания нет, как я предполагаю. Или есть?..

Певчина. Пока ничего не знаю.

Рублевский. А вы в курсе, что покойный Витюша в большом долгу перед фирмой?

Певчина. В долгу?

Рублевский. Да, ваш муж брал заёмы. И довольно часто. Видимо, простите за щекотливую тему, любовницы из него тянули.

Певчина. Матвей Ильич, это неприлично.

Рублевский. В другое время не посмел бы, но… деньги любят счёт. И вот Витюши нет, а процентики, как тараканы, набегают. Долги, как вы понимаете, не туман и сами собой не рассеиваются.

Певчина. Вы хотите сказать, теперь всё это на мне?

Рублевский. Ну, зачем так! А вот всякого рода недвижимость, ему ранее принадлежавшая… и прочие ценности… под вопросом. Кстати, ваш замечательный особняк записан на ваше имя?

Певчина. А это так важно?

Рублевский. Разумеется, если речь идёт о возврате долгов.

Певчина. И много он остался должен?

Рублевский. Вот я и хотел обсудить с вами…

Певчина (умоляюще). Матвей Ильич…

Рублевский. Понимаю. Неделю. Семь дней. Включая выходные. Время пошло. Я, собственно, зачем пришёл… в кабинете вашего покойного мужа остались ключи.

Певчина. Ключи от дома?

Рублевский. И от дома тоже. Вручаю. (Отдаёт связку ключей).

Певчина. Спасибо. Он их вечно забывал на столе.

Рублевский. Ну что ж, не буду более обременять вас своим присутствием. (Идёт к выходу).

Певчина. Вы говорили – что-то ещё?

Рублевский. Я? Говорил? Ах, да! Ещё один ключ. (Достаёт из внутреннего кармана длинный ключ с двухсторонней бородкой).

Певчина (импульсивно делает резкое движение). Давайте.

Рублевский (не отдаёт). Весьма оригинальный ключ. (Прячет ключ в карман). Возможно, от вашего сердца, Танечка. Или в худшем случае, от какого-нибудь сейфа в нашем офисе.

Певчина. В вашем офисе может быть сейф, о котором вы не знаете?

Рублевский. Было бы странно. Но надо уточнить.

Певчина (холодно). Хорошо, уточняйте. А потом вернёте его мне. Договорились?

Рублевский. Ну вот, вы уже смотрите на меня, как на врага… (Достаёт из внутреннего кармана лист бумаги в размер открытки и авторучку). А у меня завтра юбилей. Поздравьте. Год, как отправил свою благоверную в отставку. И вот, прошу, умоляю приложиться… Черкните.

Певчина. Что?

Рублевский. Ваш автограф.

Певчина. Не понимаю… Зачем вам?

Рублевский. Положу перед собой на ночной столик. И буду сознавать, что ваша рука всегда рядом со мной.

Певчина. Что за причуды, Матвей Ильич?..

Рублевский. Маленькая прихоть страждущего сердца. Не отказывайте в такой малости, радость моя! Без этого не уйду.

Певчина. Ну хорошо, если хотите… пожалуйста! (Ставит свою подпись и возвращает листок Рублевскому).

Рублевский (целует руку Певчиной). Благодарю, Танечка! (Прячет листок в карман).

Певчина. Прощайте. Правда, Матвей Ильич, я неважно себя чувствую.

Рублевский. Конечно, конечно! (Идёт к выходу, но вдруг останавливается). Да, чуть не забыл… А что вы собираетесь делать… (кивает на ширму) с жертвой вашего неумелого вождения? Моя помощь не требуется?

Певчина. Как… вы…

Рублевский. Незадолго перед этим я припарковался напротив. Сожалею. У вас под боком шикарный цветочный магазин. Соблазнился сделать вам приятное. (Показывает на корзину с цветами).

Певчина. Честно говоря, собралась вызвать «скорую»…

Рублевский. Никого не надо вызывать, Танечка. Пустяки. С кем ни бывает. Искренне советую: закопайте его, пока никто не пронюхал. Как это сделал Витюша с одним оплошавшим наёмником.

Певчина. Вы… всё знаете?..

Рублевский. Как говорили древние, кто знает всё, тому место на кладбище. А пока я жив, ничего не бойтесь. (Целует Певчиной руку). До скорой встречи, моё сокровище! (Уходит).

Некоторое время Певчина стоит, склонив голову и облокотившись двумя руками о стол. Из зимнего сада доносится странный звук, словно птица бьётся о стекло.

3

Очнувшись, Певчина звонит в колокольчик.

Прибегает Люба.

Люба. Да, Татьяна Евгеньевна! Вам худо? Совсем с лица спали…

Певчина. Да… Нет… Ничего… Гроб готов?

Люба (хлопает глазами). Не поняла?..

Певчина (выпрямляется). А что непонятного! Я спросила, кофе готов?

Люба. Вы казали «гроб»…

Певчина. Гроб? Боже! Кофе, конечно!

Люба. Тольки воду поставила на огонь. В магазин бегала… не примает платёжка. Сломалася.

Певчина. Не человек, а экскаватор. За десять минут нагрузил так, что ноги не держат… Сваришь кофе и в магазин… не забыла?

Люба. Так я ж и говорю, автомат не фурычит. Надо куда-небудь ишо сбегать, Татьяна Евгеньевна!

Певчина. На Лесной улице есть, в Сбербанке, знаешь?

Люба. Ага! Кофий сварю по быстрому и сбегаю.

Певчина. А где Валерик?

Люба. Он вам треба?

Певчина (неопределённо). Нет… пока нет.

Стук в дверь. Заглядывает Валерик.

Валерик. Это я. Вот, ключи от машины. Не буду проходить. А то опять…

Певчина. Брось под зеркало.

Валерик. Татьяна Евгеньевна, я там, за домом, расчистил…

Певчина. Что расчистил?..

Валерик. Ну… для ямы.

Певчина. Что ты придумал?! Я же сказала…

Валерик. Да мне час работы…

Певчина. Нет-нет, погоди! Не уходи! Люба, не затягивай, мне нужен телефон!

Люба. А кофий?

Певчина. Потом, потом!

Люба. Бегу, Татьяна Евгеньевна!.. Тольки переоблачуся… Валерик, зараза, пропускай! Гля, встал в дверях, шо тебе памятник! (Выталкивает его двумя руками, Валерик шутливо сопротивляется).

В это время из-за ширмы раздаётся кашель. Все замирают. Вскоре показывается рука, ширма падает и на неё сваливается с кушетки растрёпанный «покойник».

Люба, увидев его, визжит пронзительно. «Покойник» тяжело встаёт, его качает из стороны в сторону.

Валерик. Во даёт!

Люба. Гля, ожил!..

Валерик. Натрескался, значит, до потери пульса.

Покойник. Здрасьте! Покойника заказывали?

Певчина (присмотревшись, узнаёт). Юрик?! Жаров!

Жаров. Кто? А! Я…

Певчина (подходит к Жарову и с размаху бьёт его по лицу). Урод!

Жаров падает на кушетку и лежит неподвижно.

Люба. Ой! Обратно помер.

Валерик. Ничо, теперь оклемается.

Певчина. Валерик, оттащи его в оранжерею. С глаз долой!

Валерик уносит Жарова в зимний сад.

Люба поднимает ширму, ставит кушетку на место.

Люба. Ну вот, Татьяна Евгеньевна! Жив он, жив! А вы убивалися!

Певчина (в прострации). Лучше б он умер…

Люба. Шо вы такое говорите!.. Так мне в магазин бежать, ай нет?

Певчина. В магазин? Зачем?

Люба. Так денех на телефон…

Певчина. А… Теперь не надо.

Люба. Ну вот и обошлося, а вы за тюрьму боялися.

Певчина. Да… да… обошлось. Люба, шторы… нет, я сама. (Подходит к окнам, раздёргивает шторы).

В гостиную врывается яркий дневной свет.

А ты сними черноту с зеркала. Видеть не могу! Живу, как на кладбище!

Люба. Ой! А не рано? Душа покойного по дому блукать станя…

Певчина. Я не верю в это, Люба.

Люба снимает креп.

Певчина вешает шубку в шкаф.

Из оранжереи выходит Валерик.

Валерик. На лавку положил. Пить захотел. Там кувшин с водой… я дал.

Люба. Так то ж для цветов! Она третьи сутки кисня.

Валерик. А ему сейчас без разницы. Хоть керосину подай – заглотит. Пойду снег убирать. За ночь навалило… (Уходит).

Певчина. Люба!

Люба. Да, Татьяна Евгеньевна?

Певчина. Кофе свари, наконец.

Люба. Бегу. Вода кипит, поди. (Уходит).

Певчина заметно приободрилась. Приведя себя в порядок перед зеркалом, идёт к роялю, поднимает крышку клавиатуры, садится и читает вполголоса отрывок из монолога Федры.

…Вразуми меня, дурную!

К шкуркам ланичьим ревную,

Устилающим пещеру.

Деревцо стояло, щедрой

Тенью путников поило.

Это я его спалила

Исступлением, тоскою…1

Затем неторопливо перебирая клавиши, так же, вполголоса, напевает старинный романс.

Вскоре появляется Люба с подносом, она застыла в дверях – слушает.

4

Певчина резко обрывает пение, звонит в колокольчик.

Люба. Туточки я, Татьяна Евгеньевна! И как то у вас получилося! Слухаю и прям… не могу!.. У меня аж груди подмышками взопрэли, ей бо! Сердце в меду, и карамель по ухам текёт!

Певчина. Какая ты, право, впечатлительная…

Люба. Так вы ж вон какая!..

Певчина. Какая?

Люба. И красивая, и добрая, и… певучая! Так бы… так бы и служила вам всю жизнь собачкой!

Певчина. Прекрати! Я что похожа на злобную барыньку?

Люба (с влюблённой покорностью). Нисколечко! Ваш кофий!

Певчина. Выпей со мной, за компанию.

Люба. У меня от кофия в животе бурчит. Я лучше чаю посля.

Певчина. Всё равно присядь, отдохни.

Люба садится на краешек стула.

(Садится, пьёт кофе). К себе, Люба, надо относиться… с достоинством. Ты человек. Женщина.

Люба (стыдливо). Нет ишо.

Певчина. Что?..

Люба. Боязно.

Певчина. Смешная!

Люба. А вдрух зараза какая?..

Певчина. Ничего. Лишь бы любила. Это лучше делать по любви, иначе… (закуривает) …сердце загубишь. А женщина без сердца – фурия.

Люба. Ой, так любить хотца! Аж трясёт внутрях. (Оглядываясь на дверь в зимний сад). Татьяна Евгеньевна, а он ваш знакомый оказался?

Певчина. Больше, Люба… больше, чем знакомый… (Пьёт кофе).

Люба. А вы его не признали сперва.

Певчина. Мы не виделись лет десять… и раньше он был молоденький, свеженький… (Вдруг засмеялась надрывно). Чуть не закопали беднягу!

Люба. Татьяна Евгеньевна, а почему вы на театре не выступаете?

Певчина (вздрагивает, как от стужи). Муж настоял.

Люба. Муж?

Певчина. Вынул меня оттуда, как рыбку из аквариума. В первый же день после свадьбы… (Поднялась, прошлась к окну, вытирая на ходу слёзы).

Люба (вскочила). Татьяна Евгеньевна, миленькая! Всё ж таки не вернёшь человека…

Певчина. Да что ты меня успокаиваешь. Я от радости, дурочка. Наконец-то освободилась.

Люба. Ой! Шо вы такое говорите…

Певчина. Ты не знаешь, Люба… Мой муж был… скупым рыцарем. Держал меня в сундуке.

Люба. Ой, мамочка!

Певчина. Да, да! Как рабыню. Разыгрывал восточного деспота.

Люба. Там же ж тёмно!

Певчина. Люба! Ну не буквально же. Лет пять-шесть я ото всего была надёжно ограждена. Общалась, в основном, с зеркалом… Татьяна Певчина в собственном соку! (Смотрит на портрет). Но, правда, одаривал по-царски. Возводил на мне могильный холм из драгоценностей…

Люба. Даже не верится. Такой видный мужчина был… любезный…

Певчина. Ты его застала другим. А поначалу ревновал безумно. Скрытых камер кругом понатыкал… Запрещал разговаривать по телефону… Даже к маме не отпускал – вдруг по дороге я ему изменю… Я, конечно, пыталась сопротивляться… Ну и нарывалась…

Люба. Тю! Неужли лупил?! Вас?!

Певчина. Я и ребёнка потеряла из-за этого…

Звонит мобильник.

Да! Алло! Говорите! Не слышно! Алло! (Складывает мобильник). Кто-то не может дозвониться. Уже третий раз за сегодня. И номер не определяется… А теперь я вылезла из сундука… И сама не рада. Всё кругом чужое… Через неделю мне сорок.

Люба. Но вы так свежо глядитися!

Певчина. Этого для актрисы мало, Люба. Талант надо иметь. А он убывает, если за ним не ухаживать. Затягивается, как болячка. Люба, посмотри, пожалуйста, как он там… (Кивает на дверь в зимний сад).

Люба (заглядывает за дверь). Гля, разлёхся, шо тебе на пляжу… одна рука на фикусе, другая на полу…

Певчина. Как бы фикус не уронил…

Люба. Пойтить убрать?

Певчина. Ладно, не тревожь, пусть проспится.

Слышно, как за окном скребёт лопата.

Люба. Татьяна Евгеньевна, а вам… Валерик нравится?

Певчина. Валерик?.. (Снова садится, берёт чашку). Теперь уж и не знаю… На вид обходительный…

Люба. Это он вас обходя! А меня приваживая. Вчера в город звал, в кафэшку…

Певчина (пьёт кофе). Он тебе приглянулся?

Люба (вздохнула громко). Та я не знаю… какой-то он… невклюжий… Нежности в нём нема. Целуется, шо кусает. Синячищи посля…

Певчина (с улыбкой). А как надо?

Люба. Не знаю… Я ещё ни с кем не целовалася. Тольки с им… А вчера вдрух в замуж позвал.

Певчина. А ты?

Люба. Та я не против, нехай. Мать у него в деревне. Тута, в области. Грозился свезти, показать. Так я пойду? Борщичок взялася варыть. Мясо в каструлю забросила.

Певчина (в своих мыслях). Борщичок… (Ставит чашку).

Люба. Ой! Кофий остынул, поди. Можа, подогреть?

Певчина. А?.. Не надо, я люблю холодный. Ладно, ступай к своим кастрюлям.

Люба уходит.

Певчина встаёт, идёт к зимнему саду, заглядывает в дверь.

Возвращается взволнованная Люба.

Люба. Татьяна Евгеньевна, миленькая, не серчайте!..

Певчина. Что ещё?..

Люба. Тута опять до вас пришли… и такие странные… Я им говорю, шо вас нету, а они: грация какая-то… И не слухают мене!..

Певчина. Впусти. Это Марчелло, итальянец.

Люба уходит.

5

Люба впускает Марчелло.

Марчелло. Saluti, моя мадонна! (Целует руку Певчиной). И мои соболезнования!

Певчина. Здравствуйте, Марчелло. Рада вас видеть.

Марчелло. Я долго звонить – никак.

Певчина. Так это вы… У меня что-то с мобильником… Люба, пожалуйста, чашку для господина Аморэлли. И кофе свари свежего.

Марчелло. Caffe? Si! Горьячий! У вас тут… freddo cane!2 Холодрига! (Извлекает из сумки бутылку красного вина). И пара boccale, prego!

Певчина. Да, Люба, и два бокала, пожалуйста.

Люба. Хорошо, Татьяна Евгеньевна. (Уходит).

Певчина. Присаживайтесь.

Марчелло садится в кресло.

А вы хитрец, Марчелло.

Марчелло. Каким образом?

Певчина. Вы же прекрасно говорите по-русски.

Марчелло. О, да! В особий слючай надо пользовацца… Если тебья понимать не слишком, всегда можно сговорицца, si?

Певчина. Я думала, наоборот…

Марчелло. Вы получать мои письма?

Певчина. Получала, Марчелло. Да…

Пауза.

Почему вы на меня так странно смотрите?

Марчелло. Хочу запоминать.

Певчина. Неужели вы до сих пор…

Марчелло. С той вечеринка, как увидеть вас… всегда!

Певчина. Кстати, хочу спросить… вы тогда, говорят… торговались с мужем… Будто хотели купить меня?

Марчелло. Купить? Вас?! (Вскакивает). Какой чушь! Кто говорят?

Певчина. Неважно. Я так и думала.

Марчелло. Покупают рабыня! (Садится, снова вскакивает). Кто говорят? Кто говорят?

Певчина. Успокойтесь, пожалуйста. Я вам верю.

Марчелло. Mamma mia! Я вас любить, а не купить! Купить товар! А вы… Кто говорят?

Певчина. Я поняла, Марчелло. Если бы вы приехали чуть пораньше… Вчера, например… кто знает…

Марчелло (с печалью). Я не к месту?

Певчина. Увы. Сегодня мне хотелось побыть одной.

Марчелло. Scusi me! Пожалюста!..

Певчина. Не извиняйтесь, я всегда вам рада. Просто сегодня…

Марчелло (встаёт). Я уходить. (Идёт к выходу, но тут же возвращается). Нет! Очен хотель видеть вас. Я вами соблазньённый.

Певчина. Марчелло! Что за фантазии!

Марчелло. Я неправильно сказаль, si?

Певчина. Да, неправильно.

Марчелло. Лючче так… я вами очарованный! Si?

Певчина. Вам видней.

Марчелло. Теперь я могу такое говорить. Я русский выучиль для вас, Танья. Вы ест bella donna! Очен крашеная!

Певчина (смеётся). А вот и нет!

Марчелло. Ай-яй! Красьивая! Но форма это… внешний вид, не только… Ест ещё что-то несказуемое, si?

Певчина. Невысказываемое? Неопределяемое словами?

Марчелло. Так! Вы моя солнце! Ваше лицо ест лицо мадонна! Вы кляссная натура для Боттичелли.

Певчина. Вы мне льстите.

Марчелло. Это нет комплимент. Это ест правда.

Певчина. На самом деле, я фурия.

Марчелло. А, фурия! Женщина-дьемон. Это мне нравится.

Певчина. Наверное, потому, что вы сами не ангел.

Марчелло. Beninteso.3 Я не Анжело, я Марчелло.

Певчина. Ах, не хитрите, пожалуйста! Вы прекрасно поняли, что я хотела сказать.

Появляется Люба с маленьким подносом, на котором два бокала.

Люба. Сейчас кофий поспеет. (Уходит).

Марчелло откупоривает бутылку и разливает вино.

Певчина. Что вас привело к нам? Насколько я знаю, вы не участвуете в бизнесе своего отца.

Марчелло. Я… apprendere^… изучиваю русский литература. Мне нравицца ваша поэзия. Пока бизнес меня занимает нисколько… si?

Певчина. Что значит: пока?

Марчелло. Пока отец… заправливает. Я приехаль за вами.

Певчина. За мной? Это шутка?

Марчелло. Шутка? Нет-нет, мой душа! «Я знаю, жребий мой измьерен, но чтоб продлилась жизн моя, я утром дольжен быть увьерен, что с вами днём увижусь я!» Пушькин, так?

Певчина. «Евгений Онегин». Увы, на любви к поэзии не проживёшь.

Марчелло. Я нуждацца ни в чём. (Поднимает бокал). Пью за вас!

Певчина. Спасибо. (Отпивает глоток).

Марчелло. В Риме для вас будет… силно хорошо.

Певчина. Вы думаете?

Марчелло. Для вас будет всьё, что вам хочецца.

Певчина. А вы знаете, что мне хочется?

Марчелло. Si. Ест… speranza^… надьежда.

Певчина. Но не раньше, чем узнаю я.

Марчелло. Вы не знаете, что вам хочецца?

Певчина. И да, и нет. Всю жизнь хотела быть безумно счастливой, но… к сожалению, счастье нельзя спланировать. Оно внезапно, как стихийное бедствие.

Марчелло. Felicita4… Что ест «внезапно»?

Певчина. Неожиданно. Вдруг. Как снег на голову.

Марчелло. О! Imrovvisamente! Di botto!5 Si. Согласен. Но calamita^… бедствие – нет. Шастье, когда не думаешь, шастльивый ты или нет.

Певчина. Пожалуй.

Марчелло (целует руку Певчиной и надевает ей на палец колечко). Примите…

Певчина. Что это?

Марчелло. Regalo. Презент. Маленький залог моя любовь.

Певчина. А вы настойчивы и нетерпеливы.

Марчелло. Для шастья можно строить условья. И я буду старацца.

Певчина. Марчелло, вы кружите мне голову. Ещё немного и последую за вами.

Марчелло. Это ест хорошо!

Слышно, как в зимнее саду что-то с грохотом падает.

Певчина (вздрагивает). Ох! Наверное, фикус упал.

Марчелло (вскакивает). Я помогать!

Певчина. Нет-нет, сидите! Люба потом всё поставит на место. Это не к спеху. (Вздыхает). Устала…

Марчелло. Вы устали от меня, si?

Певчина. Нет, Марчелло. Просто устала.

Марчелло (подымается). Через неделя я и вы ехать в Рим.

Певчина. Вы так уверенно говорите…

Марчелло. I ne assolutamente sicuro!6 Увьерен.

Певчина. Не знаю… К сожалению, ничего не могу обещать.

Марчелло. Я загадаль. Я хорошая партия для вас. А сейчас буду уходить. (Встаёт, откланивается). Addio!

Марчелло идёт к двери и сталкивается с Любой, у которой в руках поднос с чашками и кофейником.

Люба. Ой!

Певчина. Люба, проводи господина Аморелли.

Люба. А кофий?

Марчелло. Scusi, милый дьевушка! Grazie! (Уходит).

6

Дверь в зимний сад распахивается, на пороге Жаров, в пальто с поднятым воротником, взлохмаченный, с кувшином в руке. Он ещё не проспался.

Певчина. Ну что, пришёл в себя, наконец?

Жаров (оглядывается). Я… где?

Певчина. Считай, на небесах. Повезло тебе.

Жаров. Похоже… (оглядывается на дверь в зимний сад) …светло, зелень… небо… птичка летает…

Певчина. Это простая синица. Не знаю, как она туда попала. У меня в оранжерее поддерживается постоянная температура, окна не открываются. Хотела поймать, чтобы выпустить. Не даётся.

Жаров пытается двинуться с места, но тут же хватается за дверь, чтобы не упасть.

Тебе плохо, Юрик?

Жаров (всматривается в Певчину). Вы… кто?

Певчина. Твой ангел-хранитель.

Жаров. Вы на кого-то очень похожи… (Пьёт из кувшина, трясёт головой).

Певчина. Юрик, очнись, это я, Татьяна Певчина!

Жаров. Таньчик?.. (Закрыл глаза, снова открыл). Как ты здесь оказалась?..

Певчина. Интересный вопрос. Это мой дом. Я здесь живу.

Жаров. Живёшь?.. (Оглядывает гостиную).

Певчина. Да, живу.

Жаров. Так это ты на меня наехала?

Певчина. Ха! Я наехала! Ты сам полез под колёса!

Жаров (поднимает руки). Сдаюсь. Я не знал, что это ты.

Певчина. Какая разница, я не я! Напугал до смерти. До сих пор руки дрожат.

Жаров. Не знал… (Ретируется в зимний сад).

Певчина. Ты куда?

Жаров (он чем-то сильно озабочен). Мне нельзя…

Певчина. Что нельзя?

Жаров. Я должен был… (Показывает руками крест-накрест).

Певчина. Выпить что ли… Чтобы уж на одном языке общаться… Проходи, садись.

Жаров. Нет… не могу…

Певчина. Ходить не можешь? (Заботливо). Ничего нигде не сломал? Руки-ноги целы? С головой в порядке?

Жаров хватается за голову.

Да что с тобой?

Жаров. Ничего…

Певчина (подходит к Жарову, хочет погладить по его лицу). Юрик…

Жаров (отстраняется). Не трогай меня. У тебя руки, как лёд.

Певчина. Я тебя не сильно ударила?

Жаров. Когда?

Певчина. Понятно. Анестезия сработала. Алкаш, фу!

Жаров. Ты здесь одна?

Певчина. Одна. Кого-то ищешь?

Жаров. Наоборот…

Певчина. Наоборот? От кого-то бегаешь?

Жаров. Нет…

Певчина. Тогда расслабься и будь как дома. Ты мне не рад?

Жаров (сухо). Рад.

Певчина. Приглашаю на обед.

Жаров. Обед?.. Извини, я сегодня… (распахивает пальто) …без фрака.

Певчина. Ничего. Снимай пальто. Давай помогу…

Жаров. Нет, мне холодно. А кто будет?

Певчина. Всех отшила на сегодня. Ты да я, да мы с тобой. Садись. (Показывает на диван). Но с часок придётся потерпеть. Любаша щи варит.

Жаров. Любаша?

Певчина. Моя прислуга. Садись, а то хлопнешься в обморок. Зелёный весь.

Жаров проходит, неловко оступившись, бухается на диван в обнимку с кувшином.

Рассказывай, как живёшь… (Закуривает).

Жаров. А… (Делает рукой неопределённый жест). Как-то так… через раз… (О портрете на стене). А это… Бонапарт?

Певчина. Так себя позиционировал мой муж. Покойный, кстати.

Жаров. К которому ты тогда…

Певчина. Тот самый.

Жаров. Сам умер?

Певчина. Убили.

Жаров. Давно?

Певчина. Неделю назад.

Жаров. А заказчик – твой будущий муж?

Певчина. Юрик! По-твоему, женщина источник всех зол для мужчины?

Жаров. Смотря, какая женщина.

Певчина. И смотря, какой мужчина. Он сам себя угробил.

Жаров. А ты, значит, его неутешная Жозефина?

Певчина. О, нет. Я была для него непокорённой Москвой.

Жаров. Сгорела, но до сердца мужика не допустила.

Певчина. Примерно так.

Жаров. Чего это вдруг?

Под окном заскребла лопата.

Жаров вздрогнул, вскинул голову.

Певчина. Это дворник. Смотрю на тебя и думаю – что я в тебе любила?

Жаров. И что?

Певчина. Ты весь светился тогда… А теперь… (Проводит рукой по его щеке). Я даже не сразу узнала… Взяться что ли за тебя…

Жаров. Не советую.

Слышно, как за окном лопата скребёт.

Певчина (загасила сигарету, встала, подошла к окну). Жуткий звук. Как ногтями по сердцу. Скребёт и скребёт. Всё утро скребёт…

Жаров встаёт, ищет что-то. Подходит к другому окну, выглядывает.

Что потерял?

Жаров. Шляпу.

Певчина. Зачем тебе шляпа?

Жаров. Идти надо…

Певчина. Тебя кто-то ждёт?

Жаров. Ещё не знаю…

Певчина. Вот и сиди. Пообедаешь, тогда пойдёшь. (Снова закурила). Всё там же обитаешь?

Жаров. Нет. (Возвращается к дивану, садится).

Певчина. А чем занимаешься?

Жаров. Так… мелким ремонтом промышляю.

Певчина (села рядом с Жаровым). Разменял свой талант. Я это предвидела. А в городе как оказался?

Жаров. Показывался в драмтеатр.

Певчина. Не взяли, конечно.

Жаров. Сказали, придти через неделю. За результатом.

Певчина. Как в поликлинике при сдаче анализов. Да… Ты же был безумно талантливым!.. Некоторые твои однокурсники, между прочим, выбились…

Жаров. Знаю, слышал.

Певчина. А ты запил.

Жаров. А я запил.

Певчина. Женился?

Жаров. Зачем?..

Певчина. А где живёшь?

Жаров. У мамы. У неё однушка в центре.

Певчина. Однушка… Боже мой! Десять лет прошло! А что изменилось?..

Жаров пьёт из кувшина.

Да оставь этот кувшин в покое! Хочешь выпить?

Жаров (с готовностью). Выпить хочу.

Певчина звонит в колокольчик.

(Про колокольчик). О! Господская фишка! Смешно.

Певчина. А что же, каждый раз кричать?

Жаров. Можно? (Берёт колокольчик, трясёт им и по-детски улыбается).

За дверью слышится: «Иду, иду!»

Появляется Люба.

Люба. Звали, Татьяна Евгеньевна? (Видит Жарова). Ой! Здрасьте!

Жаров (приподымается). Очень… приятно! (Хочет поклониться, но вдруг начинает стремительно падать вперёд).

Люба (подхватывает Жарова). Ой, держитеся! А то ишо впадёте.

Жаров (лицом к лицу с Любой). А вы… Любаша?..

Люба (сконфузилась). Да..

Певчина (схватила Жарова за рукав и посадила на место). Люба, принеси нам, пожалуйста… (Жарову). Водки? Вина?

Жаров. И пива.

Певчина. Пива не держу. (Любе). Водки несостоявшемуся покойнику. И закусить.

Люба. Поняла, Татьяна Евгеньевна.

Певчина. И ещё… Он разбил горшок под фикусом… Освободишься, пересади, пожалуйста.

Люба. Хорошо, Татьяна Евгеньевна. (Уходит).

Жаров (встаёт). Пойду… помогу Любаше.

Певчина (резко тащит Жарова за рукав). Сидеть!

Жаров (снова падает на диван). Руки у неё… мягкие. И глаза… женские. Южанка?

Певчина. Беженка. (Передразнивая произношение Любы). «Чи с под Луганска чи с под Ростова». И у неё есть жених, между прочим.

Жаров. И что?

Певчина. Для сведения. Дворником у меня работает. И садовником по совместительству. Это он вытащил тебя из-под машины и внёс в дом. Думали, насмерть.

Жаров. Качок. Во мне восемьдесят кг вчера было. Да ещё в расслабухе…

Певчина. Вот именно.

Жаров. Отрезаешь пути?

Певчина. Просто забочусь о твоей безопасности.

Жаров. Свирепый мужик?

Певчина. Скорей, слишком хладнокровный.

Жаров. Может закопать?

Певчина. Может.

Жаров. Вот и хорошо. (Откидывается на спинку дивана, прикрывает глаза).

Певчина. Юрик… что с тобой происходит? Ты… нарочно бросился под машину? Да? Трясёт Жарова за плечо). Очнись, Юрик!

Жаров. Не называй меня Юриком…

Певчина. А как?

Жаров. Лучше – Шариком.

Певчина. Хорошо. Шарик, а помнишь, как ты меня назвал?

Жаров (открывает глаза). Когда?

Певчина. У тебя была премьера… В антракте я пришла в твою гримёрку… помнишь?

Жаров. И что?

Певчина. В самом деле, не помнишь? Мы стояли у окна… Ты был тогда в картонных латах и в свирепом гриме – играл какого-то богатыря в одной глупой сказке. Я сказала тебе: Шарик… Нет, тогда я сказала, Юрик… Юрик, прости, я выхожу замуж. Ты страшно побледнел, было видно даже сквозь грим. И спросил сдавленным голосом: за кого? Я ответила: не за тебя. Ты скрипнул зубами, и сказал почти беззвучно: гадина! И так проникновенно сказал, с чувством… И ударил меня по щеке. А потом плакал. Упал на колени, унижался… В результате опоздал на выход. Пришлось дать занавес. Вспомнил?

Жаров (вертит в руках кувшин). Зачем ты всё это говоришь?

Певчина (внимательно смотрит на Жарова, не сразу). Сама не знаю… Помнишь, «Федру» Цветаевой?

Жаров. «Гадина!» У Цветаевой помню. (О Любе). Что она так долго копается?..

Певчина. Юра, я хочу вернуться в театр.

Жаров. Возвращайся. (Хватает колокольчик, хочет позвонить).

Певчина (вырывает колокольчик). Не дури!

Жаров. Дай, позвонить!

Певчина. Ты меня слушаешь? Давай совместим усилия. И вместе ещё раз покажемся. Я – Федра. Ты – Ипполит. Новый главреж – мой однокурсник. Могу договориться. А?

Жаров. Я уже показался. И со стихами я не в ладу.

Певчина. Ничего, поднажмёшь – сладим.

Жаров. Я в эти игры больше не играю. (Встаёт, проходит к окну, выглядывает).

Певчина. Ты мне не нравишься, Юрик.

Жаров. Взаимно. Где моя шляпа?..

Певчина (подходит близко к Жарову, кладёт руки ему на плечи). Посмотри на меня.

Жаров. Отойди подальше, у меня крыша… ползёт.

Певчина. Неужели ты больше никого не любил?..

Жаров. Ты про что?

Певчина. А ведь я тебя тоже любила. Но я неисправимая максималистка, Юрик.

Жаров. Шарик.

Певчина. Я хотела, чтобы рядом со мной был стопроцентный мужик… по всем статьям…

Жаров. Как твой Бонапарт? Он-то, надеюсь, соответствовал?

Певчина. К чёрту моего Бонапарта! Он только себе соответствовал. И то не всегда.

Жаров. А-а!.. Где-то читал… кажется, индийская мудрость… Не влюбляйтесь в женщину, женщина презирает влюблённых…

Певчина. В тебе ни грамма честолюбия.

Жаров. Дай выпить.

Певчина. Потерпи. За себя надо бороться, Юра. А ты был катастрофически прекраснодушен. Все у тебя были хорошие. И ты всем уступал. Ты никогда не добивался ни ролей, ни квартиры, ни достойной зарплаты… Жрал, что дают.

Жаров. Да, я неприхотлив, как верблюд.

Певчина. А какой женщине хочется жить с верблюдом? Вот скажи, что ты мне мог предложить? Десятиметровую комнатушку в ободранном общежитии с видом на общественную помойку? Где ни помыться, ни стол накрыть, ни ребёнка вырастить…

Жаров (насторожился). Какого ребёнка?

Певчина. У нас мог быть ребёнок, Юра. Не дай, бог! На свою нищенскую зарплату ты не мог даже преподнести мне приличного букета. Дарил всё какие-то приусадебные обглодыши…

Жаров. Какого ребёнка?

Певчина. Я была на втором месяце… когда выходила замуж. Это был твой ребёнок. И я очень его хотела. Тем более от театра муж меня сразу отлучил.

Жаров (не сразу). И ты с моим ребёнком в животе полезла в постель к этому… Бонапарту?!

Певчина. Я думала о будущем нашего ребёнка.

Жаров. А!.. (Через паузу). Ну и где он теперь? Или она?

Певчина. Не напрягайся… Мы с мужем крупно поссорились однажды, и он… Короче, случился выкидыш.

Жаров. Он узнал, что ты беременна не от него, и вдохновился на бой без правил…

Певчина. Примерно так.

Жаров (неожиданно рассмеялся). Сегодня в автобусе две бабы разговаривали… Одна: день и ночь кручусь, как белка в колесе, кто бы пристрелил! Ну, а ты как живёшь? Другая: да как всегда – ветер в голове, ребёнок в пузе, муж на работе! А так, ничего. (Выпивает остатки воды из кувшина и ставит его на пол). Где моя шляпа? (Встаёт, рыскает по углам в поисках шляпы, шаг неуверенный, видно, что ему не по себе).

Певчина. Я тебя не отпущу… такого. Ну-ка, сядь!

Жаров хватается за голову, стонет, бессильно опускается на диван.

(Звонит в колокольчик и зовёт). Люба! Ты скоро?

Люба откликается: «Бегу, Татьяна Евгеньевна!»

Юра, скажи, я красивая женщина?

Жаров (формально). Ты красивая женщина.

Певчина. А красивая женщина, как и прекрасная роза, должна расти в центре клумбы, на главной площади и в большом городе. А не в убогом палисаднике под окнами беззубых старух…

Жаров. Помолчи… У меня голова раскалывается. (Хватается за голову).

Певчина. Алкаш.

Жаров. Ты мне пока не наливала.

Певчина (кричит). Люба!

Входит Люба с подносом, на котором графин с водкой, две рюмки, бутерброды и солёная закуска.

Люба. Вот она я! Кушайте на здоровье!

Певчина. Обед скоро?

Люба. Через полчасика.

Певчина. Хорошо. Иди.

Жаров вдруг вскакивает, обнимает Любу, целует.

Люба. Ой, шо вы… делаете!

Певчина (буквально отдирает Жарова от прислуги). Люба, ступай!

Люба, не сразу оправившись от неожиданности, убегает.

Жаров хватает графин, наливает себе, залпом выпивает и после этого трезвеет окончательно.

Певчина. Дикарь! А мне?

Жаров (разливает водку). И врёшь ты всё, красавица. И что любила, врёшь… И что ребёнка моего хотела… Врёшь!

Певчина. У тебя заниженная…

Жаров. А у тебя завышенная. Скажи прямо, что тебе сейчас-то от меня надо?

Певчина. Хочу выпить с тобой.

Жаров. Ладно. (Берёт рюмку). За что пьём?

Певчина. За любовь.

Жаров. Не актуально.

Певчина. За любовь всегда актуально.

Жаров. Тогда, не чокаясь. (Пьёт).

Некоторое время Певчина сидит, словно оцепеневшая, потом тоже выпивает.

(Бросает в рот оливку, встаёт). Спасибо этому дому… Где моя шляпа? (Направляется к выходу).

Певчина (вскакивает). Ты куда собрался?

Жаров (махнул рукой в неопределённую сторону). Туда…

Певчина (хватает Жарова за рукав, прижимает его к себе). Жаров! Юра! Не уходи! Прошу тебя!

Жаров (пытается вырваться). Отпусти! Отстань!

Певчина. Не отстану! Ты опять бросишься под машину! Я вижу по глазам! А я не хочу этого! Да, я гадина! Жуткая гадина! Ну, скажи, скажи мне в лицо, как тогда: «Гадина!» А хочешь, ударь. Только не уходи! Юра! Прости меня. Теперь всё будет по-другому.

Жаров. Да ничего больше не будет. Не придумывай. Пусти!

Певчина. Будет! Всё в наших руках! И я тебя обязательно реанимирую. Вот увидишь. И ты опять будешь светиться! (Целует Жарова в лицо). Юрочка!

Жаров. Ты что! Ты что! Спятила! Пусти!

Певчина. Не пущу! Ты мой! Мой! Мой!

Жаров перестаёт сопротивляться, и они замирают в судорожных объятьях. За окном скребёт лопата.

Конец первого акта

АКТ ВТОРОЙ

7

Та же гостиная через неделю. Посредине накрыт праздничный стол. Шесть часов вечера. Уже стемнело.

Певчина, празднично одетая, стоит у окна. Дверь в зимний сад отворена и слышно, как птица бьётся о стекло. Певчина, наконец, не выдерживает, и захлопывает дверь.

Звонит мобильник.

Певчина. Алло! Юра!.. Ах, Марчелло!.. Здравствуйте!.. Спасибо!.. Что?.. Да… да… Я поняла, сегодня вы улетаете… Что?.. Мы? Марчелло, я пока не готова… Нет-нет, и не воображайте, сейчас не смогу. Я желаю вам удачи и счастья!.. (Смеётся). Какой багаж! Я никуда не собираюсь!.. Марчелло… Ах, Марчелло… Вы неподражаемы! Признаюсь, вы мне глубоко симпатичны… Успокойтесь, пожалуйста! Ну конечно, конечно! Думаю, скоро увидимся… (оглядываясь на дверь) …да, в Риме, представьте себе. Я вам дам знать. Хорошо, хорошо!.. Счастливого пути! (Складывает мобильник).

Появляется Жаров. Щёлкает выключателем, вспыхивает большая люстра, и комната озаряется ярким светом. Жаров значительно посвежел, ухожен, одет опрятно и потому выглядит очень молодо. В руках у него небольшой букет красных роз.

Жаров. Кому пожелала счастливого пути?

Певчина. Марчелло. Я тебе про него говорила. Он славный.

Жаров. Хотел придти?

Певчина. Нет, он улетает сегодня, слава богу.

Жаров. Почему «слава богу»?

Певчина. Слишком приставучий.

Жаров. Приглашал с собой?

Певчина. Приглашал. (Обнимает Жарова). Почему так долго?

Жаров. К маме заезжал.

Певчина. Ты же вчера был у неё. Ты ко мне невнимателен.

Жаров. Таня, моя мама…

Певчина. Заставил ждать! В мой день рождения! Я целый день одна в этом… пустом доме.

Жаров. Что с тобой?

Певчина. Не знаю… За эту неделю я привыкла к тебе настолько, что…

Жаров. Что?..

Певчина. Что, кажется, этих десяти лет и не было. Ни разлуки с тобой… Ни моей беременности… Ни Бонапарта с его золотой клеткой… Ничего, ничего… И как будто мне только тридцать… И всё у нас впереди…

Жаров. Это иллюзия.

Певчина. Зато со мной ты. И это не иллюзия. (Про букет). Шикарные розы. (Окунает лицо в цветы).

Жаров. Не похожи на приусадебные обглодыши?

Певчина. Забудь. Я всегда была рада твоим цветам, как бы они ни выглядели. (Целует Жарова, ставит цветы в вазу на рояль). Ну, а что с театром? Почему молчишь?

Жаров. С театром…

Певчина. Не огорчайся.

Жаров. А я и не огорчаюсь.

Певчина. Пусть они сами копошатся в своём дурацком балагане. А мы с тобой отправимся в турне по Европе. Лондон, Париж, заглянем в Рим…

Жаров. Турне? На какие шиши?

Певчина. Положись на меня. Короче, будем импровизировать. Куда потянет, туда и направимся. Сменим обстановку… на месяц, на полгода, как получится, развеемся.

Жаров. Полгода? Ты так богата? Ты ведь говорила, что у твоего мужа огромные долги.

Певчина. У него, не у меня. Я во всём, наконец, разобралась. Ты в Альпах был?

Жаров. Я и до Магадана не доехал.

Певчина. Альпы гораздо ближе.

Жаров. Зато ехать дольше.

Певчина (смеётся). Это правда. Попутно станем репетировать «Федру», и там ещё посмотрим… кто на что способен. Снимайте шляпу, сэр. (Снимает с Жарова шляпу, кладёт на рояль). И пальто, сэр… (Помогает Жарову снять пальто). Прошу к столу.

Жаров. А где Любаша?

Певчина (с показной ревностью). Соскучился?

Жаров. Есть немного.

Певчина. Любашу Валерик отвёз в деревню, к матери на смотрины. Они объявили о своей свадьбе. Так что, облом, Юрочка!

Жаров. И в мыслях не было.

Певчина. А под мыслями?.. (Испытующе заглядывает Жарову в глаза).

Жаров. Согласен, под мыслями всякое бывает. И не всякий с этим справляется.

Певчина. А ты справляешься?

Жаров. Не всегда. Бывает, хочешь поступить так, а поступаешь иначе. И что тобой движет, понять порой нет никакой возможности.

Певчина. Это говорит о слабой воле. И об отсутствии аналитики.

Жаров. Может быть. Но иногда чувства берут верх. А ты?

Певчина. Что я?

Жаров. Справляешься?

Певчина. Я женщина. А женщина никогда не идёт в разрез своим желаниям.

Жаров. И каково твоё желание на сегодня?

Певчина. Чтобы ты не задавал мне подобных вопросов.

Жаров. Ах, вот как ты выходишь из положения!

Певчина (смеётся). Это мой стиль. Сегодня у нас самообслуживание. Твоя Люба с мягкими руками и женскими глазами всё приготовила. Осталось принести с кухни. Поможешь?

Жаров. Запросто. (Оглядывает стол). Кто-то придёт?

Певчина. Специально никого не приглашала. У мамы давление. Но, по-моему, это предлог.

Жаров. Предлог?

Певчина. С тех пор, как я вышла замуж, она сюда ни ногой.

Жаров. Почему?

Певчина. Говорит, ей в старой квартире привычней. Всё под рукой. А если откровенно, она не захотела жить под одной крышей с моим мужем. Хотя я её звала. Мама осталась советским человеком. Смешная – мне, говорит, глядя на этих новоявленных господ, выть хочется.

Жаров. Но теперь ситуация изменилась.

Певчина. Да, но с тех пор мы стали… как чужие. И хорошо, что не придёт. Её молчание невыносимо.

Жаров (оглядывает стол). А почему четыре прибора?

Певчина. Честно говоря, думала, ты Мишку приведёшь. Давно не виделись. А раз так… будем сегодня вдвоём, если не возражаешь. Хотя наверняка, заявится… господин Рублевский.

Жаров. Кто?

Певчина. Ты что?

Жаров. Что?

Певчина. Словно испугался.

Жаров. С чего ты взяла?

Певчина. Значит, показалось. Рублевский – компаньон моего покойного мужа…

Жаров. Что ему надо от тебя?

Певчина. Ну, во-первых, поздравить. Во-вторых, нам необходимо переговорить о делах фирмы. Я ведь ничего не понимаю в финансах. И меня легко обмануть. И наконец, он обещал принести одну важную вещицу…

Жаров. Что за вещицу?

Певчина. Секрет.

Жаров. Подозрительно туманно.

Певчина. Не грусти, мы его быстренько спровадим…

Из прихожей слышится звонок.

А вот и он. (Уходит).

Жаров заметно нервничает, пометавшись по гостиной, скрывается в зимнем саду.

Появляются Певчина, Рублевский и Марина, молодая особа в чрезвычайно коротком платье в обтяжку и почти с открытой грудью. На шее у неё висит плеер с наушниками. У Рублевского в руках огромная корзина красных роз.

Рублевский. С днём ангела, Танечка! Долгих лет и доброго здравия! А это приношу к вашим ногам!

Певчина. Опять! Балуете, Матвей Ильич.

Рублевский. Пустяки. Для вас, Танечка, я готов на всё. (Целует руку Певчиной).

Певчина. Спасибо. (О Марине). Познакомьте нас, Матвей Ильич.

Марина. Мотя всегда забывает обо мне, когда перед ним шикарная женщина. Меня зовут Марина.

Рублевский. Виноват. Если бы она не сделала, Танечка, этого комплимента, я бы её тут же отправил обратно. Заблудшая овечка. Опекаю, так сказать.

Певчина. Разрешите и я вас познакомлю… (Ищет взглядом Жарова). Да где же он? (Зовёт). Юра!

В дверях зимнего сада появляется Жаров.

Я тебя потеряла.

Жаров. Я тут… за птичкой наблюдал…

Певчина (Рублевскому). Знакомьтесь, мой давний друг, Юрий Жаров. Актёр.

Жаров подходит к Рублевскому.

Рублевский (подаёт руку). Весьма рад! Матвей Рублевский, бизнесмен.

Жмут руки друг другу.

Марина. И я рада! (Подаёт Жарову руку, жеманно). Марина. Проститутка.

Жаров. Здрасьте… (До этого сделал движение, чтобы поцеловать Марине руку, но передумал, просто пожал).

Рублевский (рассмеялся). Не смущайтесь, молодой человек. Это у неё юмор такой. Нынешняя молодёжь нарочито отвязна. Она думает, свобода нравов и есть истинная свобода.

Марина. А разве – нет?

Рублевский. Это тоже рабство, золотце. Каждый в плену у своего либидо, которое худо-бедно корректируется общественными установлениями. Старина Фрейд попал в яблочко. (Жарову). Не так ли, молодой человек?

Жаров. Я не силён в теории.

Марина (Рублевскому). А можно доступнее, Мотя?

Рублевский. Пожалуйста! Как ни пыжится человек соблюсти свою невинность, его обязательно изнасилуют. Физически или морально. Индивидуально или всем скопом. Частное лицо или государство. Сегодня или завтра. Без разницы. Главное, это непременно произойдёт. И самое любопытное, он потом будет убеждать себя, что сие было неизбежно и даже необходимо, дабы жизнь не в тягость казалась. И заметьте, так было всегда. При любом режиме.

Певчина. Это уж слишком доступно, Матвей Ильич.

Рублевский. Как просили.

Жаров. Ни счастья, ни свободы, ни покоя…

Рублевский. Именно так.

Жаров. И что же остаётся?

Рублевский. Остаётся одна неразменная монета на все века – любовь и ненависть. Две стороны одной медали. Как орёл и решка.

Марина. А что тогда «истинная свобода»?

Рублевский. Фантом, деточка. Игра слов. Философский мираж. Заблуждение праздного ума, если хотите. И кто понимает это, отчасти свободен. Но мы забыли про именинницу!

Марина. А! (Грозит пальчиком). Ты хочешь сказать, Мотя, свобода только для тебя? А остальные пусть выкручиваются, как хотят.

Рублевский. Умерь свой пыл, золотце, а то отправлю домой, к мамке. Пешком и без шубы, учти.

Марина. Да пожалуйста! Хоть голяком!

Рублевский. Смотри, пожалеешь! (Незаметно шлёпает Марину).

Марина (заливисто рассмеялась). Ой, щекотно!

Рублевский. Не безобразничай, детка. А то и в самом деле отправлю.

Певчина. Проходите к столу.

Рублевский. С удовольствием!

Марина. Мотя, а можно я рядом с ним сяду? (Показывает на Жарова).

Рублевский. Ну, это как хозяйка решит.

Певчина. Если не возражаете, Мариночка, рядом с ним сяду я. А вы рядом с Матвеем Ильичём. Заодно и поухаживаете за ним.

Марина (капризно). Тогда пусть он за мной поухаживает. Я всё-таки женщина.

Рублевский. Заноза ты, а не женщина! Садись, где сказали.

Рассаживаются.

Певчина. Юра, пожалуйста, откупорь «Шампанское».

Жаров пытается вскрыть бутылку, но у него не получается.

Марина. Ой, не может! (Заливисто смеётся). А я слышала, если мужчина не может открыть «шампанское», то он и ещё кое-чего не может…

Рублевский (Марине, строго). Не мели чепухи, детка. Лучше подай мне ветчинки.

Певчина (тихо). Юра, не нервничай. Спокойно.

Рублевский (продолжая выговаривать Марине). Золотце моё, то, что ты где-то слышала, оставь для своих прыщавых юнцов. Дайте-ка сюда, молодой человек. По всему видно, вы предпочитаете напитки покрепче. Я – тоже, кстати. Но начнём с «шампанского». (Лихо откручивает проволоку, встряхивает бутылку, и пробка с шумом вылетает). Только и всего.

Марина (хлопает в ладоши). Ура! Мотя, ты супер!

Рублевский. Простая тренировка.

Все встают с протянутыми бокалами, Рублевский разливает.

Танечка! Первый тост мой! И вот ведь незадача: что бы я ни сказал, каких бы высоких слов ни употребил в вашу честь, несравненная… всё тщетно. Ибо я бессилен выразить свои чувства… а также описать вашу божественную красоту…

Певчина. Матвей Ильич!..

Рублевский (шутливо пригрозил). Не перебивать! Поэтому буду краток. Наплюйте на возраст! Вы прекрасны, как раскрывшаяся роза. Уже не бутон, но и до увядания далеко. Вы в самом расцвете! Пользуйтесь этим! И дай вам бог неиссякаемого здоровья!

Певчина. Благодарю.

Чокаются, пьют.

Всё, что на столе… пожалуйста, угощайтесь.

Марина. Мотя, что тебе положить?

Рублевский. Сиди, я сам себя обслужу. (Накладывает себе). А где же ваша прислуга, Танечка, которая «наказывалы не прымать»?

Певчина. Люба? В отпуске.

Марина (трёт нос). У меня от «шампанского» всегда чешется в носу.

Рублевский (тихо).Только в носу?

Марина. И там тоже! (Заливисто хохочет).

Рублевский. Веди себя прилично, Марина. А то Танечка подумает, что ты отъявленная маргиналка. (Жарову). Так вы, молодой человек, артист?

Жаров. Актёр.

Рублевский. А есть разница?

Жаров. Есть. Артист – звание. Актёр – профессия.

Рублевский (жуя). А, вот оно что! Как просто. Не знал. Значит, сдюжил, получай звание. А не сдюжил, оставайся по гроб обычным актёришкой. Так?

Жаров. Примерно так.

Рублевский. А вы, стало быть, не сдюжили?

Жаров. Выходит, не сдюжил.

Певчина. Ему всего тридцать пять, Матвей Ильич. Ещё сдюжит.

Рублевский. Хо, всего! Сомневаюсь. Не дадут. Сейчас молодёжь слёту расхватывает все лакомые куски. У неё энергетика завоевателей. Соперников сметает голыми руками. Поколение без тормозов. Да вот возьмём хотя бы мою соседку по столу. Ты кем хочешь стать, Мариночка?

Марина. Проституткой! (Смеётся).

Рублевский. Это тебе общество предлагает. А сама ты в душе кем бы хотела быть?

Марина. Принцессой Дианой.

Рублевский. Хочешь умереть молодой, но в короне?

Марина. Ой, нет! Я хочу быть живой принцессой!

Рублевский. Ну что ж, дерзай. До принцессы тебе так же рукой подать, как мне до китайского императора. (Жарову). Да, ваше положение не завидное, молодой человек.

Жаров (напряжённо). Что вы имеете в виду?

Рублевский. Ну как же… профессия есть, а удовлетворения никакого. Ни вам, ни публике. Да и денег, наверное, не платят.

Певчина. Да уж!

Рублевский. А за что платить, позвольте? Только за то, что он имел несчастье избрать эту профессию? Я бы не выдержал такого унижения…

Певчина. Матвей Ильич, как по-вашему, жаркое следует подогреть? Или холодное подать?

Рублевский. Жаркое под водочку. И оно должно быть жарким. Или я не прав?

Марина. Прав, Мотя! Очень жарким! Жарким, как ночь любви! (Смеётся).

Рублевский (Певчиной). Тогда… не сочтите за труд…

Певчина. Хорошо, подогреем. Юра, справишься?

Жаров. Конечно. (Уходит).

Рублевский. Извините, Танечка. Задел его самолюбие?

Певчина. Что это вы на него набросились, Матвей Ильич?

Рублевский. Набросился? Мы просто разговаривали. (Берёт графин с водкой, Певчиной). Водочки?

Певчина. Нет, не хочу мешать.

Рублевский (наливает Певчиной и Марине «шампанского», себе водки). Ничего, это закаляет.

Певчина. Или убивает. Всё зависит от натуры.

Рублевский. И правильно, наверное. Естественный отбор. Как у животных.

Певчина. Мы не животные, Матвей Ильич.

Рублевский. Ошибаетесь. Впрочем, не буду спорить. Мнение хозяйки дома свято. (Берёт рюмку). Ваше здоровье. (Выпивает). Танечка, и я вас покину на некоторое время. Мне надо срочно переговорить по телефону. Где можно уединиться?

Певчина. Сразу за дверью, направо – гостевая.

Рублевский выходит.

Марина. Танечка… можно вас так называть? Или обязательно с отчеством?

Певчина. Что, старовата?

Марина. Ну что вы! Хотя нам, молодым, сорокалетние иногда кажутся старухами!

Певчина. И на том спасибо.

Марина (засмеялась заливисто). Я опять сморозила, да? Рублик говорит, что я глупая, но красавица. Вы согласны?

Певчина. Рублик это… Матвей Ильич?

Марина. Ага! Так смешней, правда! Я моложе его на тридцать лет, представляете? Но я не жалею. Он такой заводной, ужас! Я до этого с одним байкером спала, так мне не понравилось. Руки прям ледышки… и вообще, трясётся на мне, как на мотоцикле по ступенькам. А Рублик, словно котик, ласкается… и такой придумщик! И потом он… импозентный мужчина.

Певчина. Импозантный.

Марина. Ну да. И богатый. Миниолигарх. Так вы согласны?

Певчина. С чем?

Марина. Что я красавица?

Певчина. Да, милая, с вашими молодыми формами вы неотразимы.

Марина. Правда?

Певчина. Ещё бы головку поправить.

Марина. Я хотела сделать сегодня причёску! Но Рублик сказал, с распущенными волосами сексуальней. А можно я с вами посекретничаю?

Певчина. То были ещё не секреты?

Марина. А чего тут скрывать. Всё так естественно.

Певчина. Ну раз вам хочется…

Марина. Очень хочется. Вы мне сразу понравились! Только Рублику не говорите. А то он меня закопает. Обещаете?

Певчина. Обещаю.

Марина. За то что я с ним переспала, он подарил мне колечко с белым камушком. (Достаёт из выреза на груди кольцо с бриллиантом).

Певчина впивается в кольцо взглядом.

Правда, красивое? Сверкает, как бриллиант!

Певчина. Очень… (откашливается – вдруг перехватило горло) …красивое. Не хочу вас разочаровывать, но это и есть бриллиант.

Марина (словно не очень рада). Правда? А я думала, стёклышко такое, переливчатое. Так хотелось надеть его! Но Рублик насмерть запретил.

Певчина. И чем мотивировал?

Марина (не поняла). Что?

Певчина. Как он объяснил свой запрет?

Марина. А! Он сказал, что мы пойдём в гости к женщине богатой, но своенравной. То есть, к вам. Будто вы всегда одеваетесь просто. И будто вас оскорбляет, если кто-то демонстрирует свои драгоценности. Неужели, правда?

Певчина. Ну почему же… если драгоценности свои. А что он ещё про меня говорил?

Марина. Ой, сказать?

Певчина. А чем вы рискуете?

Марина. Наплевать. Я всё равно скоро выйду за него замуж. Хочу координально поменять свою жизнь.

Певчина. Кардинально.

Марина. Ну да.

Певчина. Вы его любите?

Марина. Да нет, наверное. У нас только секс. Секс удовольствие, а любовь радость. Правда?

Певчина. Трудно оспорить.

Марина. И потом мужа не обязательно любить. А ещё он сказал, что вы его любовница. Это правда?

Певчина (не сразу). И вас это не шокирует?

Марина. Ой, ну что вы! Пусть! А вы с ним часто встречаетесь?

Певчина. Как вам сказать… По необходимости.

Марина. И правильно. Лучше не надоедать. Я думаю, у настоящего мужчины должно быть сразу несколько женщин. Только одна главная. А мы с вами будем обе главные. Вы главная днём, а я – ночью. Согласны? На востоке так живут и ничего.

Певчина (включается в игру). Вы по будням, а я по выходным.

Марина. Нет, лучше вы по будням, а я по выходным.

Певчина. Почему?

Марина. По будням он злой какой-то. Вам легче с ним справиться, вы постарше. А я в субботу и воскресенье, на сладенькое. И будем, как сестрички! (Смёется). Вы мне очень нравитесь! (Проводит рукой по фигуре Певчиной). Вы, как магнитола!

Певчина. В каком смысле?

Марина. Страшно притягиваете к себе.

Обе смеются, каждая по своему поводу.

И вы совсем не старуха! Только вот грудь немного поднять… Вы не пробовали силиконом? Сейчас такое можно сделать с собой! Укачаешься!

Певчина. Предпочитаю естественные формы.

Марина. А я хочу губки раздуть. Тонковаты, правда?

Певчина. Зато они ваши.

Марина. Вы не обиделись?

Певчина (подыгрывает Марине, гладит её по плечу). Ни в коем случае! Ваши предложение… весьма заманчиво.

Марина. Правда?! (Неожиданно обнимает Певчину). Я так рада за нас!

Певчина. А если дети народятся?

Марина. У вас, наверное, уже не народятся. А я не хочу. После родов живот отвиснет. Тогда ко мне и не подойдёт никто. Будем просто жить и наслаждаться. Всё равно скоро конец света.

Певчина. Кто это вам сказал?

Марина. В интернете вычитала. Будто на землю падает огромный астедруид.

Певчина. Астероид.

Марина. Ну да. И когда он упадёт, вся жизнь на земле вымрет. Такое уже было. Когда динозавры вымерли. (Смеётся). Клёво, правда? А ещё Рублик сказал, что купит у вас этот дом.

Певчина. Он так сказал? Интересно…

Марина. Танечка, вы покажете мне его? Так хочется разглядеть будущее гнёздышко.

Певчина. А конец света вас не смущает?

Марина. А! По барабану. То ли будет, то ли нет. Многие сомневаются… Так покажете?

Певчина. Показать – покажу. С чего начнём?

Марина. Со спальни, если можно.

Певчина. Спальня наверху. Идёмте. Вход через зимний сад.

Марина. Ой, какая прелесть! Обожаю всякие растения в доме! Это так возбуждает! Теперь я понимаю, почему Адам и Ева согрешили! Мы будем ходить здесь совершенно голые!

Уходят через зимний сад на второй этаж.

8

Появляется Рублевский.

Тут же в гостиную входит Валерик.

Рублевский (складывает мобильник, он только что звонил кому-то). Я же сказал, связываемся по мобильнику!

Валерик. У моего батарейка ёкнулась.

Рублевский. Надо было подготовиться. (Заглядывает в зимний сад). Дело делаешь?

Валерик. Как договорились.

Рублевский. Никто не видел?

Валерик. Я свет на дворе вырубил.

Рублевский. А твоя гастарбайтерша не ляпнет лишнего?

Валерик. Она не в курсе. И я её к матери отправил.

Рублевский. А где живёт наша мать?

Валерик. В деревне.

Рублевский (похлопал Валерика по плечу). Соображаешь. Ступай.

Валерик. Я хотел…

Рублевский. Что? (Оглядывается на входную дверь). Ну что, что?

Валерик. Земля того… типа сильно мёрзлая.

Рублевский. Я тебе плачу за это. Ты чего такой вялый? Грибков переел?

Валерик. А вы мне давали?

Рублевский. Ладно, не заводись. Всё идёт по плану.

Валерик. Хорошо бы авансик…

Рублевский. Потом. Всё по факту.

Валерик. Потом – остальное. А половину сейчас.

Рублевский. Я с собой такой наличности не ношу.

Валерик (агрессивно). Тогда копайте сами!

Рублевский. Тихо, тихо… Хочешь одну истину?

Валерик. Я денег хочу!

Рублевский. Деньги надо заработать. А истина такова: все мы строим своё счастье на чужих могилках. Так издревле заведено.

Валерик. Кем заведено?

Рублевский (иронически). Тебе нужна фамилия? Так уж сложилось исторически. И ничего с этим не поделаешь. Стараемся обходиться без лишних жертв. Но… не всегда получается.

Валерик. Бабки давайте!

Рублевский. Ты на удивление исполнительный и честный малый. Твои услуги дорогого стоят, я помню. Завтра получишь сполна. А пройдёт всё гладко, премиальные накину. Построишь дом в деревне… Делай, что я сказал. И будь наготове.

Валерик (сопит недовольно). Ладно, подождём до завтра… (Уходит).

Рублевский ещё раз заглядывает в зимний сад, потом подходит к столу, достаёт из кармана пистолет, проверяет готовность, прячет. Затем наливает в рюмку водки, выпивает, закусывает.

Входит Жаров. У него в руках жаркое.

Рублевский. А, вот и вы, молодой человек! Не желаете объясниться?

Жаров. Сейчас? Здесь?

Рублевский. Именно сейчас и здесь, пока мы вдвоём. Вы поступили со мной по-свински. Осознаёте?

Жаров. Нет… Так получилось…

Рублевский. Напоминаю о нашем соглашении…

Жаров. Я всё помню.

Рублевский. Позвольте! Вы хотели покончить с собой, прыгнув с моста. Так или я ошибаюсь?

Жаров. Да я по пьянке.

Рублевский. Тонкости меня не интересуют. Я оказался в эту минуту поблизости… Я не хотел вам мешать. Я только сумел убедить вас, что умирать бесплатно глупо. Тем более, вашей маме требуется дорогостоящая операция. И я предложил вам за немалые, даже для меня, деньги избрать иной способ ухода в лучший из миров.

Жаров. Да…

Рублевский. Собственно, и умирать по-настоящему не было острой необходимости. Нужно было просто лечь под машину. Тут как в русской рулетке. Вы поклялись рискнуть. Мы сговорились. И вдруг вы воскресаете! Деловые люди так не поступают.

Жаров. Понимаете, у неё хорошая реакция…

Рублевский. Послушайте, мне наплевать, будете вы лежать в земле или жить дальше. Но вы всё мне испортили. Вы же актёр, чёрт возьми! Неужели у вас и на это не хватило таланта – на сутки притвориться мертвяком?

Жаров. Виноват, сильно надрался. А потом не сориентировался…

Рублевский. Вот-вот. Всё губит водка. А я уже перечислил на счёт вашей матушки обещанную сумму.

Жаров. Да, я проверил. Спасибо.

Рублевский (хмыкнул иронически). А вы при этом живёхоньки. И, по-видимому, окончательно раздумали умирать. Так я понимаю?

Жаров. Я всё верну, всё до копейки. Завтра же.

Рублевский. Само собой. Но назрела ещё проблемка…

Жаров. То есть?

Рублевский. Ваше вдруг проявившееся жизнелюбие грозит окончательно разрушить мои сугубо интимные планы.

Жаров. Не понимаю…

Рублевский. Вы пытаетесь отбить у меня любимую женщину. Если уже не отбили.

Жаров. Вашу хохотушку Марину? На фиг она мне сдалась! Она сама…

Рублевский. Хохотушка Марина здесь не при чем.

Жаров (дошло). Ах, вот оно что!..

Рублевский. Да-да! Как вам это удалось? Поделитесь опытом.

Жаров. Вы хотели заполучить её с помощью шантажа, да?

Рублевский. Вы, наверное, часто пялитесь в телевизор, молодой человек.

Жаров. Господин Рублевский, нашему роману одиннадцать лет. Хотя он и развивался с переменным успехом. И вот теперь, когда муж умер, она… вернулась ко мне.

Пауза.

Рублевский. Послушайте, дружище, хотите начистоту?

Жаров. Только так.

Рублевский. Танечка – женщина супер. Она… не про вас. Посмотрите на себя трезво.

Жаров. Не могу. Я уже выпил.

Рублевский. Вот видите… Так и быть, забудем про долг. Хотите отступного?

Жаров. В смысле?

Рублевский. Миллион!

Жаров. Что?! Вы хотите сказать…

Рублевский. Два!

Жаров. Вы что, торгуетесь?..

Рублевский. Три! И по рукам.

Жаров. Три миллиона… (Сглотнул слюну). За что?

Рублевский. За то, чтобы вы забыли о ней навсегда и уехали из города.

Жаров. Три миллиона это хорошо… Но боюсь, теперь… невозможно.

Рублевский. Вы наглец! А усиленно изображаете скромника.

Жаров. Когда она ушла от меня… тогда… Я был, как мертвец…

Рублевский (наливает себе и Жарову водки). Хорошо. Ваше предложение?

Жаров. Нет у меня к вам никаких предложений. Я люблю её.

Рублевский. К сожалению, для меня это не аргумент.

Жаров. Ничем не могу помочь.

Рублевский. Очень жаль. (Пьёт). В таком случае, возврат долга остаётся в силе.

Жаров. Я же сказал, завтра верну.

Рублевский. С процентами.

Жаров. С процентами?

Рублевский. Плюс моральный ущерб.

Жаров. Какой ещё… моральный ущерб?

Рублевский. Вы меня обманули. Порядочные люди так не поступают. Завтра я вам сообщу итоговую сумму долга.

Жаров. Но где я возьму… проценты и..?

Рублевский. Принимаете моё предложение?

Жаров (не сразу). Нет.

Рублевский. Хорошо. Не хотите добром…

Жаров. Угрожаете?

Рублевский. Кому, вам? Да помилуйте! Резон ли связываться с господами актёрами. Одни убытки.

Жаров. Если вы сделаете ей какую-нибудь пакость… я… я вас убью!

Рублевский громко рассмеялся.

9

Возвращаются Певчина и Марина.

Марина. Мотя, ты неприлично громко смеёшься.

Рублевский. За собой последи, золотце.

Марина осматривает гостиную, останавливается у портрета.

Певчина. Чем Юрик так рассмешил вас, Матвей Ильич?

Рублевский. Ваш Юрик отменный весельчак. Рассказал такой анекдот… (Опять смеётся).

Певчина. Анекдот? Интересно…

Рублевский. Я бы рад, но не могу себе позволить. Анекдотец не для дамских ушей.

Певчина. Юрик…

Жаров (поправляет). Шарик. (Садится за стол).

Певчина. Юра, не замечала за тобой пошлостей.

Жаров. Ориентируюсь на слушателя.

Рублевский. Да, Танечка, интересный малый ваш Юрик… А вы в своё время променяли его на Витюшу. Неосмотрительно.

Певчина. Матвей Ильич, ваша осведомлённость меня поражает.

Рублевский. Уметь надо, Танечка. (Берёт Певчину под руку). Позвольте на два слова.

Рассмотрев портрет, Марина садится за стол рядом с Жаровым. Певчина и Рублевский отходят в сторону. Певчина закуривает.

Марина. Ой, мясо! Так есть хочется! (Накладывает в тарелку). И налейте мне чего-нибудь.

Жаров. «Шампанского», водки?

Марина. Ой, давайте водки, пока Рублик не видит.

Жаров. Марина, а вы действительно та… кем представились?

Марина. Хотите меня?

Жаров (смутился). Я не поэтому спросил…

Марина. С вас дорого не возьму. Вы, главное, не стесняйтесь. Ведь это так естественно. А вы в нашем театре выступаете?

Жаров. Да… то есть…

Марина. Клёво! Обожаю театр! Приду как-нибудь посмотреть. Можно?

Жаров. Конечно… приходите.

Жаров и Марина чокаются и принимаются закусывать.

Рублевский. Так вот, Танечка… Приготовьтесь выслушать неприятное.

Певчина. Что?..

Рублевский. Только без паники, пожалуйста. Я же говорил, пока я жив, ничего не бойтесь.

Певчина. Что случилось?

Рублевский. Я изучил некоторые бумаги, оставшиеся от Витюши… и должен сообщить, что ваш дом оценен в десять миллионов долларов и… заложен.

Певчина. Как заложен? Почему? Кто это сделал?

Рублевский. Витюша.

Певчина. Какое он имел право?! Дом записан на меня! Я собственник! У меня есть бумаги.

Рублевский. И у меня есть бумага, в которой чёрным по белому написано, что дом передан в залог с вашего согласия. Для частичного погашения Витюшиных долгов.

Певчина. Но этого не может быть!

Рублевский (достаёт бумагу). Ваша подпись?

Певчина (разглядывает бумагу). Моя… но как? Когда?

Рублевский. Это уже детали.

Певчина. Я ничего такого не подписывала! Не помню!

Рублевский. Отчуждение состоится завтра, в двенадцать часов. Судебные приставы оповещены.

Певчина. Вы хотите сказать, этот дом..?

Рублевский. Внесёте в нашу кассу десять миллионов, завтра до двенадцати, и дом опять ваш.

Певчина. Но…

Рублевский. Не падайте духом. У меня есть для вас отличное предложение. А сейчас вернёмся к вашему дню рождения. (Идёт к столу).

Певчина, как привязанная, идёт следом.

Рублевский разливает «шампанское».

Марина (Жарову). А давайте потанцуем! Нельзя же всё время есть! Ну, пригласите! Пригласите! Не презирайте меня, это вам не идёт.

Жаров. А… музыка?..

Марина. Музыка всегда со мной! (Включает плеер, хватает Жарова за руку и вытаскивает из-за стола).

Жаров сопротивляется, но Марина настойчива. И вот они уже танцуют необычный танец. Марина, как заправская стриптизёрша, смело использует скованную фигуру Жарова вместо шеста.

Рублевский. А не присоединится ли нам к молодёжи?

Певчина (глядя на Марину). Я так не умею.

Рублевский. А мы по-своему, по-стариковски. Прошу! (Подаёт Певчиной руку).

Певчина отрешённо повинуется. Танцуют.

Вы сегодня дьявольски хороши!.. Как на той вечеринке…

Певчина. Что? А… спасибо.

Рублевский. Только чего-то не хватает… Да, тогда на вас было, кажется, бриллиантовое колье… и серьги в виде изящного сердечка… я не ошибаюсь?

Певчина (начинает приходить в себя). Не ошибаетесь. И кольцо с овальным бриллиантом. Помните? Оно украсит любую женщину. Даже такую простушку, как ваша Марина.

Рублевский (приостановился, бросил взгляд на Марину). Да, припоминаю…

Певчина. Я сегодня решила по-домашнему. Все свои. Да и повод не совсем весёлый. Женщине всегда лучше оставаться тридцатилетней.

Рублевский. Понимаю. Любое украшение к вам ничего не прибавляет.

Певчина. Кстати, Матвей Ильич, вы обещали выяснить насчёт того ключа… помните?

Рублевский. Как же, моя дорогая, отлично помню.

Певчина. Выяснили?

Рублевский. Разумеется. Ни к одному сейфу в нашем офисе он не подходит.

Певчина. Я же говорила.

Рублевский (достаёт из внутреннего кармана пиджака ключ). Вот он. Возвращаю с извинениями.

Певчина (берёт ключ). Спасибо.

Рублевский (улыбается). Не за что, Танечка.

Марина выключает плеер и сползает по Жарову почти на пол. Танцы прекращаются.

Марина. Брррр! Устала! Отнесите меня к столу, Юрик!

Жаров пытается приподнять Марину.

(Вскакивает). Ой, не надо! Шучу! Я сама! (Бежит к столу).

Певчина (Рублевскому). Жаркое на столе. Прошу.

Рублевский. Благодарю! Танечка, прошу прощения, если вы не возражаете, мы с Мариной уединимся в гостевой на пять минут.

Певчина. Не возражаю. На пять минут.

Рублевский (Марине). Пойдём, золотце. Поговорить надо.

Марина. Мотя, я ещё мяса не ела!

Рублевский (хватает Марину за руку). Я сказал, пойдём!

Марина (проходя мимо Певчиной, тихо). Время дневного секса. (Смеётся).

Рублевский и Марина выходят.

10

Певчина. Юра, быстро к двери. Как увидишь, возвращаются, дай знать.

Жаров занимает позицию у приоткрытой двери.

Певчина проходит к портрету, снимает его, вставляет в скважину ключ, переданный ей Рублевским, поворачивает, распахивает дверцу сейфа. Какое-то время стоит неподвижно, потом захлопывает дверцу, вешает портрет на место, тяжело возвращается к столу, садится с окаменевшим видом.

Слышно, как в зимнем саду бьётся синица о стекло.

Жаров тоже идёт к столу, садится.

Певчина. Сволочь! Мерзкая сволочь! Чтоб тебе в аду кувыркаться!..

Жаров. Что случилось?

Певчина. Всё пропало, Юра… я в панике…

Жаров. Ты можешь сказать, в чём дело?

Певчина. Налей. И себе.

Жаров наливает Певчиной.

Жаров. Я символически, у меня репетиция.

Певчина. Какая ещё репетиция? Тебя же не взяли.

Жаров. Худсовет был против, а Надеждин сказал… на испытательный срок.

Певчина. Чепуха! Ничего не значит.

Жаров наливает себе воды, тянет рюмку к Певчиной.

Не чокаясь.

Выпивают.

(На низах). Сейф пуст, Юра.

Жаров. А что в нём было?

Певчина. Всего ничего. Мои драгоценные украшения… на двадцать миллионов зелёных.

Жаров присвистнул.

Подношения Виктора за десять лет. Так что турне отменяется. И, кажется, не только турне…

Жаров. И куда всё это делось?

Певчина. Марина только что показывала мне кольцо, которое подарил ей Рублевский. Моё кольцо.

Жаров. Ты могла обознаться. Просто похожее.

Певчина. Не могла! (Сквозь зубы, нервно). Это индивидуальный заказ. Понимаешь?

Жаров. Понимаю.

Певчина. Ничего ты не понимаешь! Кольцо существует в единственном экземпляре. Чистый эксклюзив!

Жаров. Он что… украл?

Певчина. Из домашнего сейфа он украсть не мог. Он был здесь только один раз, когда Виктора хоронили. Я поняла, Виктор, сам отнёс драгоценности в офис. Потому и ключ прихватил. Он всегда лежал у меня под крышкой рояля.

Жаров. Зачем ему надо было?

Певчина. Чтобы погасить свои поганые долги. Или, что звучит более реально…

Жаров. Что?

Певчина. Незадолго до смерти он собрался разводиться со мной. Приглядел кого-то помоложе. А поскольку он увяз в долгах, если верить Рублевскому, то… Зачем раскошеливаться для новой жены, если можно отнять у прежней.

Жаров. Или кто-то другой воспользовался ключом уже после смерти твоего Бонапарта.

Певчина. Кто? Когда?

Жаров. А прислуга?

Певчина. Исключено. Твоя Люба предана мне. До смешного. И вообще она без претензий и ничего не понимает в этом. Охрану я уволила сразу после смерти мужа.

Жаров. И ключ был на месте?

Певчина. Не знаю. Я только в тот день хватилась… когда тебя сбила.

Жаров. А дворник?

Певчина. Этот дуролом деревенский? Нет. Он редко заходит в дом. И только при мне. И он не посмел бы.

Жаров. Ты уверена?

Певчина (раздражённо). И вообще… какая связь? Ключ был у Рублевского. Он мне его показывал неделю назад. А сегодня отдал. Значит, мои драгоценности в офисе. По твоей логике получается: Валерик ограбил меня и отнёс награбленное Рублевскому? Не смешно.

Жаров. Не расстраивайся.

Певчина (вспылила). Пошёл к чёрту! Только ты мог такое сказать! «Не расстраивайся!» У меня увели из-под носа двадцать миллионов, а он «не расстраивайся!» И дом теперь не мой. Он заложен за долги! Завтра меня выкинут на улицу, понимаешь?! У меня теперь ничего нет! Я всё потеряла! Я голая! Нищая!

Жаров. Ты можешь переехать к маме.

Певчина. Спасибо! Чтобы каждый день натыкаться на её злорадный взгляд? Зачем я не послушала Марчелло!..

Жаров. Мне обещали комнату в театральном общежитии. Если, конечно, я пройду испытательный срок…

Певчина (засмеялась утробно, потом стукнула по столу). Что ты несёшь! Какую комнату?! Я что, похожа на лимитчицу?! Ненавижу! Ну что ты на меня смотришь?!

Жаров. Таньчик…

Певчина. Замолчи! Не хочу слушать!

Появляются Рублевский и Марина.

Марина в шубке, у неё побитый вид, и она выглядит заплаканной.

Рублевский. Не помешали, Танечка?

Певчина (с трудом взяла себя в руки). Нет, нет, пожалуйста! Марина, а… почему в шубе?

Рублевский. Увы, непредвиденные обстоятельства.

Марина. Извините, мне надо уйти. Моего брата замели полицейские. Якобы за сбыт наркотиков.

Рублевский. Афишировать не обязательно.

Марина. Его оговорили, я знаю. Они давно следят за ним. Но он ни в чём не виноват. У меня знакомый полицейский… Попробую вытащить… Мне надо идти. Извините. (Убегает с плачем).

Рублевский. Вот семейка!

Певчина. Что, в самом деле?..

Рублевский. А вы как думаете! Отец в тюрьме. Мать алкоголичка. Брат наркоман. Хотел помочь девчонке… А то в проститутки намылилась, дурёха!

Жаров. Не даётся вам благотворительность, господин Рублевский.

Рублевский. Она у нас никому не даётся, господин актёр. Живём-то в стране дураков. Работать никто не хочет. Но при этом все хотят жить хорошо. И не просто хорошо… Танечка, вы бледны…

Певчина. Да, мне немного не по себе…

Рублевский. Я могу чем-то помочь?

Певчина. Не знаю…

Рублевский. Молодой человек, оставьте нас на пару минут.

Жаров. Оставить?..

Рублевский (настойчиво). Уйдите куда-нибудь! Хотя бы вон туда, в оранжерею. У нас важный разговор.

Жаров молча берёт свою шляпу с рояля, затем распахивает шкаф, берёт пальто.

Певчина. Юрик… Ты куда?

Жаров. Ты же слышала, меня ссылают в оранжерею.

Певчина. А пальто зачем?

Жаров. Холодно у вас.

Жаров заходит в зимний сад, оставив дверь слегка приотворённой.

Рублевский. Танечка, не успел проинформировать… Не хотел портить праздника… Сегодня утром я проводил ревизию в Витюшином кабинете и обнаружил в его сейфе все ваши замечательные драгоценности.

Певчина. Та-ак… А как они там оказались, простите?

Рублевский. К сожалению, спросить не у кого. Витюша…

Певчина. Но это моя собственность!

Рублевский. Уже нет. Сожалею. Оформлены на погашение долгов. И хочу вас заверить, что они вкупе с домом покрывают все Витюшины долги. Вчистую.

Певчина. Это вы так меня утешаете?..

Рублевский. Танечка, к счастью, всё поправимо. Солнце моё, мне больно на вас смотреть… Хотите, я верну ваши драгоценности?

Певчина (давится слезами, но держит себя в руках). Каким образом?

Рублевский. Выкуплю их у фирмы. То есть оплачу долги вашего покойного мужа.

Певчина. Оплатите долги?

Рублевский. Неужели вы думали, я позволю выгнать вас на улицу.

Певчина (с надеждой). Вы не шутите?

Рублевский. Да уж какие тут шутки!.. А я человек не бедный. Убеждён, Витюша одобрил бы мои действия.

Певчина. Но вы сделаете это не просто так?.. И я должна вас… как-то отблагодарить?

Рублевский. Пустяки… (Через паузу). Подарите мне одну ночь.

Певчина (иронически). Нормально!

Рублевский. Я предлагал вам руку и сердце. Вы отказали. И теперь я прошу всего одну ночь. А потом поступайте, как вам вздумается. Можете остаться в нашем бизнесе. Я не стану протестовать.

Пауза.

Вот видите, как я вас ценю, Танечка. Ну, подумайте, что такое одна ночь? Час наслаждений и море безмятежного сна в объятиях любимой женщины.

Певчина. Вы так в себе уверены?

Рублевский (уязвлён). Ваша ирония неуместна. Если для вас эта ночь станет пыткой, то и минута может показаться вечностью. Поэтому советую расслабиться и принять это, как взаимовыгодное деловое предложение. Без суеты и истерики. Жрицы любви относятся к своей работе спокойно и даже получают от этого удовольствие.

Певчина. Вы сравниваете меня с проституткой?

Рублевский. Помилуйте! С обычной проституткой вы ни в какое сравнение не идёте. Наутро у вас появится сумма астрономическая. И ни с кем делиться не надо. И я буду не в накладе – на всю оставшуюся жизнь обрету сладкое любовное воспоминание. Что дороже любых денег, поверьте. Соглашайтесь, радость моя. Неужели одна ваша ночь не стоит тридцати миллионов?..

Певчина. Вы… профессиональный искуситель, Рублевский.

Рублевский. Просто я влюблённый мужчина.

Певчина. А если я откажусь?

Рублевский молча и красноречиво разводит руками.

И у меня нет выбора?

Рублевский. Выбор всегда есть. Просто часто он не устраивает выбирающего.

Пауза. Слышно только, как отчаянно бьётся птица о стекло.

Певчина (прошла к роялю, вернулась, бросив взгляд на дверь в зимний сад). Хорошо. Я согласна.

Рублевский. Вот и славно. Итак, сегодняшняя ночь моя?

Певчина. Ваша. Только драгоценности вперёд.

Рублевский. Да, конечно… Сейчас же отправлюсь за ними. Вы действительно, решились?

Певчина. Вас что-то смущает?

Рублевский. Предупреждаю: никаких интриг. Иначе не только не получите своих драгоценностей, но потеряете ещё кое-что. Вернее, кое-кого.

Певчина. Что?..

Рублевский. Да-да, вы угадали. На этот раз я вашего неврастеника-актёришку непременно закопаю.

Певчина (через силу). Это жестоко.

Рублевский. Я не разбираюсь в моральных категориях.

Дверь в зимний сад с шумом распахивается, появляется Жаров с перекошенным лицом и пистолетом в вытянутой руке, который он наводит на Рублевского.

Жаров. Браво, господин искуситель!

Рублевский. О, ковбой на стрёме! А подслушивать нехорошо, молодой человек.

Жаров. Я тоже сегодня не разбираюсь в моральных категориях.

Рублевский (иронически аплодирует). Да вы настоящий артист. А прибеднялись. Но здесь не сцена, увы.

Жаров (делает шаг к Рублевскому). Неужели не боитесь?

Рублевский. Дорогой мой, даже если и боюсь, для меня всё будет кончено. А у вас могут быть серьёзные проблемы в дальнейшем. Стоит ли напрягаться?.. Или вы хотите таким способом увильнуть от долгов?

Певчина. Юра, где ты взял эту штуку?

Жаров (наводит пистолет на Певчину). Под фикусом.

Рублевский. Ай, да Витюша! Он и в могиле держит нас на мушке.

Певчина. Положи туда, где взял. Не надо. Это не про тебя.

Жаров. И это не про меня. А что про меня?

Рублевский. У вас болезненное самолюбие, молодой человек.

Жаров. Какое есть.

Певчина. Юра, ты не так всё понял…

Жаров. Да всё я понял. Любовь – иллюзия…

Рублевский. Не волнуйтесь, Танечка. Он, наверное, и в армии не служил. Вы же видите, он не умеет обращаться с оружием.

Жаров быстро снимает пистолет с предохранителя.

Смотрите-ка, умеет.

Певчина. Юра…

Рублевский. Даю бесплатный совет, молодой человек. Прежде, чем нажать на курок, хорошо бы определиться с целью.

Жаров. Вот я и определяюсь… (Переводит оружие то на Певчину, то на Рублевского).

Рублевский. Я вам помогу. (Прячется за Певчину и достаёт из внутреннего кармана пистолет).

Жаров вдруг подносит пистолет к своему виску.

Певчина. Юра! Не делай этого! Матвей Ильич, скажите ему!

Рублевский. Каждый человек, Танечка, свободен в своём выборе. (Жарову). Итак, цель выбрана. И последний совет, тоже бесплатный. Не стоит делать этого на глазах любимой женщины. Будьте мужчиной до конца.

Жаров опускает пистолет и медленно уходит в зимний сад.

Певчина (делает движение к Жарову). Юра!..

Рублевский (хватает Певчину за руку). Не мешайте ему, Танечка. (Прячет свой пистолет). Он давно пришёл к этому.

Повисает напряжённая тишина. Слышно только, как в зимнем саду отчаянно бьётся о стекло птица.

Раздаётся выстрел и вслед за этим – грохот разбитого стекла. Певчина вскрикивает и утыкается лицом в грудь Рублевскому.

Из зимнего сада потянуло холодом, и посыпалась снежная пороша. Появляется Жаров в пальто, в шляпе.

Жаров (Певчиной). Извини, птичку выпустил. Этого ты не предвидела, правда? А деньги я вам верну, господин Рублевский. (Идёт к выходу).

Рублевский. Шизофреник!

Певчина. Юра, постой!..

Жаров останавливается.

Рублевский. Не беспокойтесь, Танечка, сию минуту вызову стекольщика.

Певчина. Рублевский, про какие деньги он говорил?

Рублевский. Пустяки. У него мама серьёзно больна. Я одолжил. На лечение. Бог с ними, с деньгами. И давайте забудем про наш некорректный разговор…

Певчина. Какой разговор?

Рублевский. О цене ночи.

Певчина (улыбается сквозь слёзы). Вам стало жалко тридцати миллионов?

Рублевский. Простите меня, Танечка! Это была вспышка ревности. И что миллионы! Всё, что у меня есть, принадлежит вам. Вот вам моя рука. И вот моё сердце…

Слышен какой-то шум в прихожей. Вбегает Марчелло.

Марчелло. Татиана! Танья! Где вы?!

Рублевский. А этот римский кобель откуда? Он же улетел…

Марчелло (он задыхается от волнения). Танья! Я… я не мог сест в самольёт… Я взял бильет другой рейс… «Я знаю, жребий мой измьерен…».

Певчина (решительно идёт навстречу Марчелло). Не тратьте слов, Марчелло. Я согласна.

Марчелло. О, santo Maria! I fortunato!7 Bene fortunate!8 Делайте багаж! У нас ест полтора часов!

Рублевский. Танечка! Куда вы?! Я люблю вас! Страшно люблю!

Певчина (на ходу). Вы меня сами вынудили.

Рублевский. Постойте! Я вам всё верну! И без какой-либо компенсации! Танечка! Даже больше… я вам открою: с домом я сшельмовал!

Певчина (резко оборачивается). Что-о?!

Рублевский. Как на духу! Дом ваш. Помните, неделю назад я попросил у вас автограф? Я воспользовался вашей подписью и изготовил фальшивый документ. (Достаёт бумагу и рвёт её на клочки). Вот он. Мне хотелось… мне хотелось…

Певчина. Так, так…

Рублевский. Да, чёрт бы меня побрал!

Певчина. Не удивлюсь, если вы скажете, что и с долгами моего покойного мужа намудрили.

Рублевский. Был грех… Долги не настолько велики… Но когда я нашёл в его сейфе ваши драгоценности, у меня… возникло искушение… разыграть… (Достаёт пистолет). Возьмите, убейте меня!.. Я хотел… я желал вас… я не могу жить без вас!.. (Стонет, как побитый пёс).

Жаров (смеётся). Ну, всё… Мне пора на репетицию.

Певчина. Юра…

Жаров (приподымает шляпу). Прощай! (Уходит).

Певчина (кричит Жарову вслед). Юра!!! (Медленно подходит к Рублевскому, тычет пальцем в его грудь). Вы сыграли со мной злую шутку, Рублевский!.. Слишком злую.

Рублевский. Сознаю, виноват!..

Певчина. Я вам никогда не прощу этого. (Идёт к шкафу).

Рублевский. Танечка, от любви к вам… у меня… всё в голове перепуталось… я не мог работать… я думал только о вас… я не спал ночами… я сам себя ненавидел!.. (Размахивает пистолетом). А ты, Марчелло, вор! Какой дьявол тебя принёс! Почему ты не улетел? Грабитель!

Марчелло. Я?! Грабьитель? Зачем? Каким образом? Не понимаю!

Рублевский. Он не понимает! Римский Казанова! Мафиози! Развратник!

Марчелло. Я не ест Казанова! Я Аморэлли!

Рублевский. Не вижу разницы!

Марчелло (Певчиной). Mamma mia! Что он говорит?!

Певчина. Не слушайте его, Марчелло. Он не в себе. (Достаёт шубку, белую шерстяную шаль).

Рублевский. Танечка, счастье моё! Простите! Каюсь! Останьтесь! И распоряжайтесь нами! Всё ваше! И дом, и драгоценности!

Певчина. Надеюсь. (Надевает шубку).

Марчелло. Танья, делайте багаж. Я поймать такси! (Убегает).

Рублевский. Останьтесь, волшебница! Не покидайте нас!

Певчина (набрасывает на голову шаль). Забудьте, Рублевский. Решено. (Идёт к выходу).

Рублевский (на исходе сил). Танечка, хоть чем-то могу… искупить?..

Певчина (останавливается). Пожалуй, можете…

Рублевский. Приказывайте! Всё сделаю! Без промедления!

Певчина. Простите долг господину артисту. Будьте великодушны. Он это заслужил.

Рублевский. Уже простил, богиня!

Певчина. И вот примите.

Рублевский. Что это?

Певчина. Ключи от моего дома. Марина говорила, что вы собирались его купить. Или я ошибаюсь?

Рублевский. Марина?.. Так…

Певчина. Вы ведь не хотите потерять свой бизнес?

Рублевский. Как можно!

Певчина. Замечательно! Дом продаю за ту сумму, которую вы обозначили в своём фальшивом документе. Хотя он и не стоит того. Купчую оформите с моим адвокатом. Ну и всё остальное… (Бросает ключи на стол). Марина будет счастлива. Не обижайте её. Она девочка хорошая. С новосельем вас! И прощайте! Addio! (Уходит).

Рублевский (раздавлен). Танечка…

Через распахнутую дверь зимнего сада подул резкий порыв ветра со снегом. Рублевский достаёт пистолет, смотрит на него какое-то время и бросает на стол. Затем наливает полный бокал водки, выпивает, с размаху разбивает бокал об пол и садится закусывать.

11

Входит Валерик, вспотевший, взъерошенный, в рабочих перчатках.

Рублевский (злобно). Чего тебе?

Валерик молча проходит к столу, тоже наливает в бокал водки.

Валерик (охрипшим голосом). Готово.

Рублевский. Что, готово?..

Валерик (выпивает, утирает пот со лба). Могилка для артиста.

Рублевский (наливает себе водки в другой бокал). Всё отменяется.

Валерик. Почему?.. Я слышал выстрел…

Рублевский. Я сказал, отменяется!

Валерик. А бабки?

Рублевский. Разговор окончен! Всё!

Валерик. Как это всё?

Рублевский (вскочил, кричит). Пошёл вон, придурок! Это теперь мой дом! И я тебя увольняю!

Валерик спокойно берёт со стола пистолет и разряжает его в Рублевского. Рублевский падает.

Валерик (вкладывает пистолет в руку покойнику). Вот теперь всё. Извини, шеф, так уж… сложилось исторически… (Идёт к выходу, но тут же возвращается). Чо я… зря парился?.. (Хватает тело Рублевского за шиворот и тащит в прихожую с силой хлопнув дверью).

Вслед за этим, то ли от сотрясения дверной коробки, то ли по другой, возможно, мистической, причине, со стены срывается и падает на пол наполеоновский портрет покойного хозяина дома.

Воет ветер, через распахнутую дверь оранжереи в гостиную продолжает сыпаться снег.

Конец

Москва-Сафоново, 2011 год.