Читать книгу Не верь, не бойся, не проси… - Владимир Юрьевич Харитонов - Страница 5
Глава 5. Этап и ивановский централ
ОглавлениеПавлов уже знал, что этапы на Иваново идут третьего, тринадцатого и двадцать третьего числа каждого месяца. «Значит через два дня», – подумал Артем. Утренний поезд отходит в шесть часов утра. Разбудили в два часа ночи.
– Павлов со всеми вещами на выход, – сказал конвойный или как их здесь зовут «попкарь».
Вещей было немного, уложились в один целлофановый пакет. Сокамерники все спали, попрощаться никто не поднялся. Провели длинными тюремными коридорами мимо спящих в своих «хатах» за крепкими дверями сидельцев. Долго сидел один в «боксике» следственного изолятора. Потом привычный обыск, на местном сленге – шмон, и на автозаке на вокзал. Попутчики «зэки» дремали, сидя на лавке, а несовершеннолетний Артем смотрел на «спящее царство» через круглый глазок металлического «стакана». К перрону подъехали где-то полчетвертого утра. Этапированных сидельцев набралось семь человек. Всех усадили в одно купе «столыпинского» вагона. Несовершеннолетнего Артема с взрослыми заключенными. Впрочем, никому до него не было никакого дела, каждый думал о своих проблемах. Арестованные не выспались. Сидели хмурые, неразговорчивые. Внешне спецвагон почти не отличался от обычных, пассажирских вагонов – только решетками на окнах. А вот внутри через тюрьму на колесах проходило металлическое ограждение, отделяющее все купе от прохода. Вход в каждое купе, а по-сути в клетку, был отдельный – двери из таких же толстых железных прутьев. А по проходу сновали конвойные в зеленой форме, с виду похожие на людей…
К ним обратился кто-то из зэков с просьбой.
– Сводите в туалет, три часа уже терпим.
– А вы друг другу в карман справляйте нужду, – с издевкой сказал конвоир.
Терпели все сидельцы, кто-то из последних сил. Через полчаса самый несдержанный еще раз обратился с той же просьбой.
– Пока поезд стоит, не положено! – сказал, как отрезал старший конвоя.
Наконец, застучали колеса. По одному арестанту стали выводить в туалет. Один из пожилых зэков не успел дойти, и по коридору разлилась лужа. Пара конвоиров взялась «лечить» недержание дубинками. А зэки назад бедолагу не пустили, конвою пришлось запереть его в соседнем купе. Ехали со всеми остановками… Ведь в других вагонах следовали обычные пассажиры, даже не подозревавшие о таких попутчиках. При подъезде к Иванову сидельцы дружно начали стучать по решетке руками и ногами, требуя еще раз вывезти в туалет. С другой стороны конвойные ударили резиновыми дубинками.
– Терпите до изолятора, – сказал кто-то из них.
После остановки поезда сидельцам пришлось ждать, пока не выйдут из вагонов обычные граждане и не разойдутся по своим делам. Автозак подъехал боком почти вплотную к особому вагону и арестантов конвоиры по одному стали выводить в спецкузов. В нем за решеткой оборудованы камеры для перевозки таких «пассажиров». Отдельные места, огороженные от них, предусмотрены для вооруженной короткими автоматами охраны. «Эти скорее убьют, чем позволят сбежать», – подумал Артем. Наконец все расселись по своим местам и машина тронулась. Впрочем, дорога оказалась короткой, но еще полчаса пришлось ждать, пока автозак запустят на территорию СИЗО.
…В ивановском изоляторе сотрудники оказались добрее и перед «шмоном» всех сводили в уборную. Обыск был проведен обычный, с полным раздеванием. Затем Артему выдали те же предметы, что и в кинешемском СИЗО и повели еще более длинными коридорами из одного корпуса в другой. У одной из камер конвойный скомандовал:
–Стоять, лицом к стене.
Открылась дверь. Вошел в камеру… Она оказалась значительно больше предыдущей в Кинешме, рассчитана на восемнадцать человек. Стены покрашены такой же зеленой краской, которая местами также облезла и была видна штукатурка. И давным-давно беленый потолок, успевший почернеть от времени. Причем стояли металлические двух ярусные кровати рядом друг с другом. Два места на верхнем ярусе были свободны, и Павлов занял одно из них, дальнее от туалета, находящегося справа от входа. Между кроватями стоял довольно длинный стол с лавками по обе стороны.
– Здравствуйте, – сказал вошедший и добавил, как научил его дорогой один арестант, – мир нашему дому.
– Мир, мир, – послышалось в ответ.
– Я Артем Павлов из Кинешмы, арестован за разбой, приехал на психиатрическую экспертизу.
– Психованный значит, – послышалось с верхней полки, – а кусаться не будешь?
Мальчишки засмеялись. Павлов знал, что на шутки при знакомстве с новыми сокамерниками огорчаться не стоит и ответил в таком же стиле:
– А я без повода не кусаюсь. Пацаны, а кто у нас старший по камере?
– Монгол тейковский…, но он сейчас отдыхает вон на «шконке» у окна за занавесочкой, проснется – подойдешь к нему, познакомишься. И не старший, а «смотрящий» за камерой.
– А зовут – то его как? – Спросил Павлов.
– Анатолий. А тебе-то зачем? Его все Монголом кличут. А у тебя самого-то кличка есть?
– Да нет… Ну, знакомые Темой зовут, так это вроде просто имя…
– В тюрьме без погоняла (кличка – прим. автора) нельзя. У каждого из нас оно есть… Ну, ладно Монгол проснется, что-нибудь придумаем.
Артем поглядел в ту сторону и сразу увидел закрытый серой тканью первый ярус тюремной кровати, расположенной возле окна. «Время еще два часа дня, а он отдыхает, видно ночь была беспокойная», – подумал новенький, но вслух ничего не сказал. Излишнее любопытство, как и наблюдательность в СИЗО не приветствуется. Нет, когда кто-то попадает под подозрение в «стукачестве», за ним наблюдают многие арестанты. Ну, те, которых «смотрящий» посвятил в свои подозрения… Ведь чтобы с негласным агентом поговорил оперативник, его надо вывести из камеры под каким-то предлогом…
Однако и уборная была оборудована занавесками, это приятно удивило Артема. Хоть какое-то место, где можно укрыться от глаз сокамерников. А больше всего его поразили «кабуры» – сплошные отверстия в толстых стенах, таких – же крашеных и облезлых, как и в Кинешме. Через них видны соседние камеры, и можно передать записки, продукты, одежду. Или просто поздороваться с соседями за руку… Сидельцы произносили слово «кабуры» с ударением на первом слоге. «Вот это да…»,– подумал Артем. Удивился он, конечно, не произношению, а наличию такого средства связи.
Режим в целом, не шел ни в какое сравнение с кинешемским изолятором. Спать можно было значительно дольше, на утренние проверки выходили не все сидельцы, а только самые дисциплинированные. «Шмоны» проходили настолько формально, что никого не напрягали. Да и пацаны все были на какой-то расслабухе, в нормальном настроении. Встретили сразу почти как родного… Из разговоров с ними пока спал «Монгол», и узнал про «ослабленный режим» на «централе». Правда, про статью по которой арестован Павлов выслушали внимательно, конечно, без подробностей. Ну, это святое для сидельцев. Нужно знать, с кем будешь проводить двадцать четыре часа в сутки. Между тем «Монгол» проснулся. Артем подождал, пока тот умоется холодной водой из-под крана и сам обратит внимание на новенького. Наконец, их глаза встретились – раскосый твердый взгляд азиата и спокойный крепкого русского парня. Павлов подошел к «смотрящему», тот уселся на лавочку возле стола для принятия пищи.
– Я Артем Павлов, из Кинешмы, арестован за разбой.
– Тебя кто-то знает по Кинешме из ивановских сидельцев? – спросил Анатолий.
– Я не знаю… Вряд ли. – Ответил новенький.
– Пусти прогон по «хатам», Васяй, – это «Монгол» обратился к «дорожнику»,– мол, ищет своих знакомых Артем Павлов из малолетки.
– Сделаю,– коротко ответил Василий и сразу же улегся отдыхать, несмотря на дневное время. Ему надо выспаться перед работой в «ночную смену», ведь «дороги» гоняют круглосуточно.
– Монгол, у новенького даже погонялки нет, – сказал кто-то с нижней «шконки».
– Ну, это мы сейчас исправим, – ответил «смотрящий», – какие будут мысли, пацаны?
– Может «Павлин». Раз фамилия Павлов? – Послышалось с верхней «шконки».
– Нет, Павлин не годится, – ответил Монгол, – Павлин это тот же петух, только сильно разукрашенный.
Пацаны засмеялись, кто-то буквально хватался за живот. Анатолий дождался, когда смех утихнет и произнес:
– «Темыч из Кинешмы»…по-моему, неплохо и не обидно. Ты как Артем, согласен?
– Согласен, Темычем меня и раньше иногда называли, – ответил Павлов.
– Ну, на том и договорились, – закрыл тему «смотрящий за хатой».
– Ты, надеюсь, не возражаешь против «прогона»? – Спросил Монгол.
– Да нет, мне скрывать нечего, – ответил Темыч, – за мной плохого ничего не водится.