Читать книгу Хранить вечно - Владимир Юринов - Страница 8

От Клавдия Агриппе привет.

Дружище! Поздравляю с первенцем! Наследник – великое дело! Мой поклон и пожелания здоровья Кипре.

Твой отъезд из Ромы наделал много шума. Кредиторы твои просто взбеленились. Особенно Сенека. Этот пройдоха грозился до Кесаря дойти. С огромным трудом удалось с ним договориться. Отдали ему твой дом в Кампании вместе со всем имуществом и рабами в пользование, то есть оформили на него узуфрукт. За это он согласился не начислять тебе проценты по долгу и отсрочить выплату самого долга до твоего возвращения из Палестины. По-моему, Сенека сделкой остался доволен, хотя и кричит на каждом углу, что не видит никакого прока от этого своего нового владения, где ни пашни нет хорошей, ни луговины. Думаю, хитрит по своему обыкновению. Во всяком случае, управляющего своего он туда тут же направил. Остальным кредиторам достались деньги, вырученные от продажи твоего имущества из дома в Роме. Денег хватило в обрез, поскольку продавать всё пришлось спешно, а, сам знаешь, спешка в таком вопросе совсем не на пользу делу. Так что всё вроде бы уладилось, живи себе спокойно в своей Палестине, но возвращаться теперь тебе в Рому без денег нет никакого резона. На службе ты, конечно, денег таких никогда не заработаешь (знаю я твои дырявые руки!), но есть у меня по этому поводу одна интересная мысль. Впрочем, об этом после.

А сейчас новости!

Сразу предупреждаю: если стоишь, лучше сядь. Потому, что…

Моя сестрица Ливилла – любовница Сеяна! Каково?! И полгода ещё не прошло со дня смерти бедняги Друза, как говорится – пепел ещё не остыл, а эта волчица почти в открытую живёт со злейшим врагом своего (почившего, между прочим, при весьма странных обстоятельствах) мужа. Нет, кто бы что ни говорил, а я теперь знаю твёрдо: к смерти Друза наш досточтимый префект претория руку, определённо, приложил. И скорее всего, дело не обошлось без участия и «безутешной вдовы». Со своей Апикатой Сеян развёлся. А точнее, попросту сослал её в деревню. Говорят, он её бил и даже грозился убить. Впрочем, теперь много что говорят.

И ещё одна сногсшибательная новость. Мой безумный шурин в конце концов докатился до убийства. Клянусь небом, я не раз предупреждал Ургуланиллу, что до добра его вечные пьянки не доведут. Так оно и случилось. Этот урод в очередной раз напился до беспамятства и в припадке бешенства выкинул свою Апронию из окна. Что он там себе вообразил, какая дурная мысль пришла в его больную голову – никто теперь уже не узнает. Бедняжка Апрония отбила и переломала себе всё, что можно, и к утру, напоследок изрядно помучившись, скончалась. Марка, разумеется, арестовали. Бабка Ургулания (вот где кремень-старуха!), дабы не запятнать род судом бесчестья, прислала ему кинжал. Так этот недоделок даже заколоться подобающим образом не смог – истыкал только себя всего и всё вокруг перемазал кровью. Дежурил тогда при арестанте Паул Персик – брат его первой жены Нумантины. Он-то и доделал дело. Думаю, не без некоторого удовольствия. Всё это произошло как раз накануне Луперкалиев, так что, сам понимаешь, праздники для нас оказались безнадёжно испорченными.

Ну, что ещё? Если говорить о делах сенатских, то консулами на этот год избраны Сервий Корнелий Кетег и Лукий Висселий Варрон.

Начало года не обошлось без скандала. Наши бравые понтифексы в приступе безудержной лести, вознося молитвы о благополучии Кесаря, не нашли ничего лучше, как препоручить попечению тех же самых богов и Нерона с Друзом Третьим. Тиберия это, конечно, задело. Он и так-то в сторону детей Германика неровно дышит. А тут такое! Короче, на следующий день Кесарь выступил в Сенате с разгромной речью. Сказал, что, мол, негоже уравнивать неоперившихся юнцов с заслуженными и зрелыми людьми и предупредил сенаторов, чтобы впредь «никто возданием преждевременных почестей не распалял честолюбия в восприимчивых душах юношей». Вот так! Агриппина же, узнав об этой речи Кесаря, высказалась в его адрес столь непочтительно, что я её слов даже приводить здесь не буду. А Тиберий, кроме того, дабы ущипнуть побольнее провинившихся понтифексов, при распределении денег на сакральные нужды приказал квесторам выплатить из сумм, причитающихся жрецам, 2 000 000(!) сестертиев некой Корнелии, ставшей в этом году весталкой. Понтифексы зубами, конечно, поскрипели, но эту «фигу» от Кесаря проглотили. В общем, мой милый Агриппа, как видишь, у нас тут довольно весело.

Помнишь ли ты, мой друг, Кассия Севера? Помнишь, как мы, будучи ещё безбородыми юнцами, заслушивались его речами на Форуме? Пока его Кесарь Август за длинный язык на Крету не отправил. Так вот. Примерно в декабре месяце появилась в Роме рукопись, якобы принадлежащая перу неугомонного старика. Те, кто её читал, говорят, что неслабо в ней досталось богатеям, особенно некоторым из всаднического сословия. Наши толстосумы возмутились. Дело дошло до Сената. Действительно ли статью написал Север, разбираться никто, разумеется, не стал. Старику припомнили старые грехи, влепили конфискацию и, лишив «огня и воды», сослали на остров Сериф. Как остроумно заметил Косс Лентул: «туда, где даже лягушки немеют». Честно говоря, старика немного жаль. Оратором он, и в самом деле, был замечательным.

Ну что я ещё забыл из новостей? Да! О твоём «ненаглядном» Такфаринасе. Этот разбойник оказался живее всех живых. Где-то в конце октября он вновь потрепал наши войска в Нумидии. Выполз из песков, осадил какую-то нашу крепостёнку, взял с неё немалую дань и опять был таков. Долабелла примчался туда уже в пустой след. Зря Тиберий вывел из Африки Девятый «Испанский» легион! Теперь это совершенно всем ясно. Но никто ведь и не подумает сейчас сказать Кесарю по этому поводу хоть слово. Все засунули языки в задницы и сидят на них!

Ну вот, вроде с новостями всё.

Теперь по поводу обещанного дела.

Я тут недавно узнал весьма интересные цифры. Знаешь ли ты, мой друг, сколько дают в Хиеросолиме за наш золотой аурей? 3 серебряных сикля! Это получается примерно 8 наших денариев! А у нас, в Роме, за тот же самый аурей дают, как ты помнишь, 25 денариев! Идею улавливаешь? Если ты найдёшь возможность скупать у вас там, в Палестине, золото и найдёшь к тому же надёжный способ переправки его в Рому, то я здесь, пожалуй, смогу организовать его продажу и отправку вырученного от продажи серебра тебе обратно. Даже со всеми издержками на дорогу и прочее доходность предприятия не подлежит сомнению. Разумеется, если иметь дело с достаточно большими суммами. Если мы с тобой сможем наладить этот золото-серебряный круговорот, то тогда, считай, мы сможемрешить и все свои финансовые проблемы: ты наконец расплатишься со всеми своими кредиторами (да ты их, пожалуй, годика через 3 всех купить с потрохами сможешь!); я же избавлюсь от унизительной денежной зависимости от моего прижимистого дяди. Начальный капитал в размере порядка 100 000 денариев я, пожалуй, смогу здесь изыскать. Ну, как тебе такой план? Подумай, друг Агриппа. Крепко подумай! На мой взгляд, дело стоящее!

P.S. Занесло меня тут как-то на днях на Туфельную улицу, в книжную лавку Аттика. И что, ты думаешь, я там увидел на верхних стержнях, рядом с Овидием и твоим любимым Страбоном? Нашего пройдоху Сенеку! Представляешь?! Этот любитель ахайских вин и чужих денег ещё, оказывается, и книжонки пописывает! Совсем как его отец. Причём, обрати внимание, Сенека-старший пылится на нижних стержнях, куда, считай, никто и не заглядывает, а его ушлый сынок сияет на верхних, в компании с Овидием и Кальпурнием! Не иначе как проплатил владельцу магазина. И знаешь, как называется его «бессмертный» труд? «Письма о морали»! Каково?! Жучара-ростовщик и туда же, о морали рассуждать! Нет, воистину, мир сошёл с ума!

Не стал я там ничего покупать, а пошёл я на Этрусскую улицу… Нет, не туда, куда ты подумал, а в лавку Соссия. И купил я там для тебя 2 книги Патеркула и ещё одну – некоего Квинта Аскония Педиана. Это совсем молодой автор из Патавиума. Ты о нём не знаешь. Да я и сам узнал совсем недавно. Полюбопытствуй. На мой вкус – совсем даже недурно. Хороший слог, и мысли дельные.

P.P.S. Привет Кипре от Ургуланиллы.