Читать книгу Вселенский спасатель. Книга 1. Планеты Ада. Том 2 - Владислав Александрович Костюков - Страница 7

Чёрный Принц подошёл к озеру Судьбы. Рука демона с перстнем Сатаны на пальце погрузилось в желе заблестел голубой огонёк. Желе засветилось голубым огнём. Поверхность озера судьбы оживило картины детства Славика Костина.

– Бедненький несостоявшийся гений – тяжело заболел! Только, только, выучивший на «отлично» английский алфавит.

Чёрный Принц с удовольствием комментировал события на стекле Судьбы:

– Благодаря нашему виртуозу по части болезни и обжорству князю Бегемоту…

Люцифер, прервав поток сладких рассуждениях, обратился к герцогу:

– Помнишь сынок, Бегемота, моего лучшего друга. Какой у него чудесный голос. Какие пиры Бегемот закатывал в Аду – на той планете, что дала нам укрытие. Глаза демона затянулись занавеской слёз, он прошептал:

– Тогда мы были лишь неразумными ангелами, низвергнутыми из Эдема.

Глаза Люцифера вновь изменили цвет на красный, выражение на готовность убивать:

– Потом вновь появились… Воины Господа – Архангелы. Они разили нас беспощадными огненными мечами. Шкура горела на нас. Чёрная кожа превращала из ангелов в чёрных демонов.

Серафимы, Херувимы. Эти, «ближние к Богу», разрывали нас. Жуть…. Только благодаря нашему предводителю Деннице, мы нашли чудесную планету. Она спрятала нас.

Глаза демона в очередной раз изменили цвет на тёплый – жёлтый:

– Это и твоя Родина, дорогой Карро. Тысячи гигантских вулканов горят негасимым светом. Море нефти – полыхает миллионами костров.

Люцифер мечтательно-томно прикрыл глаза:

– Как там восхитительно жарко… Какой прекрасный воздух, сладко – горький от сжигаемой плоти. Как может холодная атмосфера завоёванных мною, Люцифером, миров, сравнима с воздухом Родины. А какие пиры закатывал нам, чтоб утешить, несравненный Бегемот в образе огромного Слона.

Люцифер замолчал. Демон, не имеющий жалости, грустил о Родине.

Он хотел туда, где голые, растресканные, глинистые плато, чередовались с действующими вулканами, каждые пять минут трясло… И пахло серой – родиной.

– Пора посмотреть на работу Мастера – Обжорства и болезней…

Демон глубже опустил правую руку в железистое содержимое. Озеро ожило. Серая гладь зеркала трансформировалось. Его поверхность показало плоские образы, как на киноплёнке. Зеркало выделило из вселенной и приблизило единственную планету Землю, быстро, как будто невидимый автор кинофильма, хотел найти нужный кадр, зеркало показало огромный самолёт, летевший на большой высоте и косяк птиц… Пролетели все оболочки атмосферы. Небо – пугало ураганами. Облака чёрные с проблесками огромных молний, сменили белоснежные облака с тысячью лиц, навеваемых образов… Приблизился полуразрушенный горный хребет. Горы начинались от полярных льдов посередине набирали высоту, как кошка выгибает спину. Только голова гигантской кошки несоразмерно телу маленькая. Горы нисходили к огромным степным просторам. Показалась излучина реки. Река узкой голубой лентой вплеталась в холмы и ущелья некогда могучих гор. Городок примостился между пригорков, как гнездо огромной птицы, разломленное на двое, перевязанное лентой реки. Образы, над озером – зеркалом, увеличивались. Они воспарили над поверхностью, разделились, обратились многомерными картинами натуральной величины. Образовалась комната.

Комната спала… Одно радио орало во всю глотку:

– Союз нерушимых, Республик свободных, навеки сплотила, Великая Русь…

Радио завывало. Оно звало за собой. В мир дня… Славик не хотел вылезать из-под тёплого, за ночь ставшего родным, одеяла.

«Ведь только что прогромыхал первый трамвай».

Слава схватился за лазейку дававшую повод ещё поспать.

«Сумасшедший трамвай, грохотал на стрелках, как будто хотел разбить рельсы».

Думы текли медленно. Мысль сбросить одеяло была Славе неприятна. Она вызывала сильную дрожь в охваченной лихорадкой теле…

«Страшно болит горло» … «Три дня побыл дома». «Опять в школу». «Горло то не прошло» … «Кто спросил, как я себя чувствую»? «Врач – говорит достаточно» … «Это врачу достаточно мне нет» … «А то, что это третий раз за месяц» … «И стрептоцид не помогает» …

Слава, сынок, вставай, – переходя от шёпота к высоким нотам пропела, бабушка. Нэра Дмитриевна Хохлова, в девичестве Карпова, бабушка Славы актриса Орского драматического театра имени Пушкина. Сейчас Славу звал её прекрасный драматический голос:

– Надо в школу идти.

– Слава, подчиняясь голосу бабушки, приподнялся в постели. Бабушка вошла в комнату включила свет, улыбнулась внуку светлой, нежной, радостной улыбкой, протянула чашку.

– «Конечно, это горячее молоко с мёдом, растопленным маслом».

Подумал Слава.

«Как я это ненавижу, особенно масло».

Слава не стал огорчать бабушку, молча выпил лекарство, зажевав противным горьким стрептоцидом.

– Я уже давно не сплю, бабуль, – Слава вяло встал с постели, поправил пижаму, с трудом попал в тапочки.

– Где будешь кушать на кухне или в комнате? – Пропела из кухне бабушка.

«Даже дома бабушка актриса». «Вон как поёт». «Опять в каком-то образе»

– Что ты приготовила? – Есть мальчику не хотелось, но обижать любимую маму– бабулю Слава не мог.

– Ты же знаешь я люблю есть в комнате вместе с тобой, – Слава надел костюм.

Он поспешил в бабушкину комнату. Комната встретила ребёнка теплом и уютом. На окнах ладно пристроились зелёные в мелкий цветочек занавески. Диван, аккуратно перелицованный, блистал, как новеньким, коричневым орнаментом. Кровать аккуратно заправленная белоснежно сияла чистотой, казалось, тронь пододеяльник и улетишь в мир благоухающей чистоты. Слава еле-еле очнулся от ностальгии по бабушкиной комнате. Сейчас он спал в своей огромной комнате с высокими потолками, не проходная, даже отделённой от комнат четырёх комнатной квартиры, коридором и небольшим коридорчиком. Конечно, комната была не без недостатков, например отсутствовал балкон, но главным недостатком было единственное большущее окно на проспект с гремящими о рельсы трамваями.

«Трамваи просыпались, когда человеку очень хотелось спать».

«А всё почему»? «Потому что отчим, Кожевников Анатолий Петрович, сказал: «Стыдно мальчику спать в одной комнате с бабушкой». «Сказал про зубы, которых его лишила бабуля». «Сказал» … «Да что там говорить»!

«Для мужчины это обидные слова».

Слава глядел с нежностью на бабушку маленькую красивую женщину, а она, не замечая внука, копошилась у столика с лампой под зелёным абажуром и старым приёмникам. Столик небольшой и очень современный. На его железный каркас прикручена лакированная светло-коричневая столешница, три ящика приютились под ней.

«Невыносимо болит горло». «Пылает огнём».

Через боль он прошептал:

– Мам! Ты что приготовила? Так вкусно пахнет.

– Твои любимые блинчики со сметаной, – сказала бабушка и отошла от стола, оставив чудо кулинарного искусства пирамиду пышущих жаром и сливочным маслом тонких блинчиков. Лампа под зелёным абажуром и прямоугольный красный приёмник сдвинуты в сторону. Пирамида, как ратуша занимает красную часть площади,

салатница, как лодочка с белоснежной сметаной причалила с западной стороны блинной пирамиды. Серебряная ложечка с россыпью камней на ручке погрузилась в белое озеро сметаны.

– Я с вечера купила пять литров молока, жирного, как ты любишь.

«Молоко стоит двадцать копеек». «Я постоянно покупаю его в магазине молоко в доме напротив». «Кроме этих блинчиков, мне нравятся и толстые блины на дрожжах, их бабушка, Анна Ивановна мать папы печёт». «Она смазывала блины гусиным пером обмакивая его в топлёное масло». «Одной рукой всё делает, вторую скомкал станок на работе».

Подумал Слава, но вслух не сказал, чтобы не ссорить бабушек. Несмотря на притягательный запах блинов и целый огромный стакан молока, есть не хотелось. Мальчик сел за стол, на радость бабушке, засунул в рот два блина, запив комок стаканом молока, сказал:

– Спасибо!

«Значок».

Его лихорадило. Ребёнок через силу подошёл к зеркалу. Внимательно осмотрел пиджак не хватало звёздочки.

«Чуть не забыл значок». «Хорошо посмотрел в зеркало». «Вот шуму было бы в школе» …

Поступив в первый класс, школьник, автоматически становился строителем Коммунизма…

Независимо от веры или атеизма. Почему именно Коммунизма? Потому, что Социализм уже построили без вмешательства Славы. О построенном Социализме поспешил отрапортовать миру лидер коммунистической партии Хрущёв. За что Хрущёва благополучно съели товарищи по партии. Продолжал строительство идеального будущего – Брежнев. Именно при Леониде Ильиче включился в грандиозную стройку юный Славик. Ребёнок достиг семилетнего возраста. Зачислен в первый класс средней школы № 2 города Орска. Он стал борцом – октябрёнком. Октябрята, юные помощники коммунистов, автоматически пополнялись первоклассниками любой школы. Даже на Кубе, где-то там в океане, далёком от Славы острове. А так же: Венгрии, Болгарии, Югославии, Германской Демократической Республики, Польши, Румынии, Албании, на огромной территории Союза Советских Социалистических Республик, раскинувшим свои просторы, по Молдавии, Эстонии, Латвии, Литвы на западе, до включительно Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, Азербайджана, Армении на юге. На востоке, СССР, достигал тихого океана. СССР Родина – юного Славы. В состав блока социалистических стран на востоке и юге, так же входили Северная Корея, Вьетнам, Китай. Октябрёнок обязан носить значок с портретом кудрявого мальчугана Володи Ульянова, обязан выучить песенку, звучащую, как гимн:

Мы весёлые ребята,

Мы ребята октябрята, так прозвали нас не зря, в честь победы Октября.

Маленький Володя Ульянов, даже не мог предположить без облачного детства, что станет примером для миллиона ребят. Что ребёнка накажут если на груди не будет значка с его изображением. Кудрявого малыша, Володю, не заставляли равняться на пионеров, комсомольцев и коммунистов. Над безмятежным детством будущего вождя пролетариата не висел дамоклов меч исключения – из октябрят, пионеров, комсомольцев, что в счастливые Социалистические времена, равносильно волчьему билету. Октябрятам внушали:

– Юный Володя Ульянов всегда уважал чужое мнение. Талантливый студент, закончил с отличием экстерном высшее учебное заведение.

Так, как же прелестный мальчуган Володя превратился в Ленина – беспощадного борца с чужим мнением. Сатрап это делал не только в устных спорах, письменных работах, но и при помощи физического уничтожения. Если царь, кого народ называл, батюшка, всего лишь ссылал непокорного студента, Ульянова, агитировавшего за смену власти путём убийства царя, то по приказу доброго Ильича – расстреливали тысячи невинных людей. Царь-батюшка не помнил обид, после покушения на царскую жизнь старшего брата Володи, Александра Ульянова, не преследовал семью бунтаря. Последователи Володеньки Ленина уничтожив взрослый род, детей заставляли отречься от родителей, изменив фамилию воспитывали в детских домах. Они не думали, что им больно! Социализм – человек отрёкшийся от комсомола и партии автоматически лишался возможности учиться в высшем учебном заведении. Ленину – непримиримому борцу с самодержавием путём вооружённого восстания, Ильичу – уничтожившему царя – помазанника Божии, царизм разрешает сдать экзамены, экстерном, за пропущенные курсы. Ссыльному – за юридический факультет. Стать юристом защитником самодержавия!

За доброту, соратники Ленина, казнят царя, царицу, принцесс, больного гемофилией юного принца!

Маленький строитель справедливости. Справедливость Социализм. Строитель справедливости должен обязательно стать октябрёнком, пионером, комсомольцем, одна радость коммунистическую партию пополняли достойными. Родственники Славы Костина, как ближайшие: отец с матерью, любимая бабушка, дядьки, тётки по матери и по отцу, в коммунистическую партию принятыми не были. Двоюродный брат матери, дядя Слава, сам отказался вступить в партию, хоть и занимал должность начальника ПТО Авто ремзавода. Что это обозначало Слава не знал. Одно ребёнок усвоил прочно все начальники коммунисты.

«А дядя Слава Никонов отказался вступить в партию». «Он сказал, что «я не достоин». «Бабушка Нэра, не смотря на передовое имя «Новая Эра», считала себя недостойной вступить в единственную партию СССР».

«Октябрёнок – всем ребятам пример».

Фраза крутилась в голове Славика.

«Опять посетует «классная», «историчка» Екатерина Петровна». «Съязвит «русичка» Финагенова: «Ты не достоин быть принятым в пионеры». «Отложат меня до ноября следующего года». «Весной принимают в пионеры отличников». «На день рождения Володи Ульянова». «А то, совсем не примут в пионеры».

Ребёнок ещё больше вспотел.

«Делать не чего». «Надо искать значок».

Славик ползал по полу, преодолевая слабость, терпя одышку, еле, еле выдерживая боль в горле, когда, даже маленький комочек слюны, преодоление. Он заглядывал во все потайные места огромной четырёх комнатной квартиры… Увы, поиски не дали желаемого результата.

«Надо спешить, осталось полчаса до начала уроков».

Славик пыхтел, шнурки на ботинках не поддавались.

«Какое это трудное дело завязывать шнурки».

Ребёнок с любовью вспомнил сестру Ларису. Она любила брата и с удовольствием помогала ему завязывать шнурки на ботинках. Слава вспотел, но не горячим, а холодным, похожим на смерть, потом. Шнурки скользили, как два червяка и не хотели завязываться.

«Трудно дышать». «Горло сжал стальной обруч». «Как будто пробежал на физкультуре стометровку». «Хочется упасть». «Как кружится голова».

Наконец, старание ребёнка вознаградились сполна, шнурки превратились в неплохой бант.

«Пальто надеть раз плюнуть только продеть руки в рукава».

Пальто, хорошее, осеннее, подарила Славе бабушка.

«Надо не забыть надеть кепку». «Столько фуражек не дожили до этого времени». «Столько я их потерял». «Может оставить кепку дома»?

Мальчик на секунду задумался.

«Нет». «На улице холодно». «Придётся надеть». «Да и бабушка говорит: «голову и ноги надо держать в тепле». «А то будет, как с мальчиком из последнего подъезда нашего дома». «Облила его, ледяной водой, зимой, бабушка соседка из окна». «Заболел парень менингитом». «Остался больным навсегда». «Над несчастным ребята смеются». «Как же можно радоваться чужому горю»?

В воздухе прозвучало:

– Это путь к смерти.

Мальчик испуганно посмотрел по сторонам, но никого не увидел.

«Может быть это домовой или тот, о ком мы рассказываем сидя на скамейки во дворе». «Чёрный человек»

– Чёрный человек поднимается по тёмной лестнице, – Слава эти слова прошептал, чтобы не слышала бабушка атеистка.

Над головой Славы зависло окно. Его не мог видеть никто из смертных, даже коты, которые видят всё потустороннее. В разорванном пространстве квартиры был виден Люцифер, Герцог Карро и частичка озера судьбы с кистью Чёрного принца.

– Слушай Карро не болтай своим визгливым голосом. Твои слова передало озеро судьбы.

Герцог Карро отпрянул от волшебной жидкости. Люцифер прошептал, погружая кулак с перстнем глубже в желе судьбы:

– А то спугнёшь птичку из железных лап Бегемота.

Слава не услышал слов демона. А если бы и услышал принял бы их за порыв ветра, влетевшего из подъезда.

Он вышел на хорошо освещённую, большую лестничную клетку.

«В школе положу фуражку в портфель».

Внезапно промелькнула мысль в голове, тревога за возможную потерю прошла.

Подъезд, в котором жила семья Лекаря элитный. Строили в доме именно этот подъезд для высшего руководства нефтеперерабатывающего завода «Орскнефтеоргсинтез». Шло время, квартиры в подъезде стали доступны простым гражданам. В пяти подъездном, четырёхэтажном доме, только во втором, слева на право, на этажах было по две квартиры. Четырёхкомнатные квартиры слева, как входишь в подъезд, трёхкомнатные справа. Первый этаж в подъезде занимал краеведческий музей. Двери музея выходили на проспект. Так что нижняя площадка встречала пустотой. В квартирах проживало по семье. Лишь на верхнем этаже одна из квартир была коммунальной, в комнате по семье.

Подъезд был детской. Дети здесь играли в жмурки.

«Ой»! «Чуть не забыл сменку». «Дежурные привяжутся». «Заставят вернуться домой».

Ребёнок пошатнулся.

«Эта слабость невыносима".

Он медленно развернулся и позвонил в квартиру. Открыла бабушка.

– Сынок, на тебе лица нет, – её рука нежно коснулась потного, бледного, лица внука, – как же ты, бедный, будешь учиться?

– Оставь, бабуль. Мне пропуска не простят. Сегодня английский. Даром, что ли, я учил алфавит.

Слава медленно спустился по просторной лестнице.

Еле, еле вышел из подъезда.

Погода на улице не радовала. Шёл дождик.

«На лужах мелкие кружки».

Всплыла в памяти примета.

«Дождь будет затяжной». «Может, перейдёт в снег». «Это будет здорово»! «Жалко, что снег растает». «Раннее утро». «Как отвратительно тускло горит фонарь на столбе». «Лужа, широкая, как море». «Кораблями, плавают опавшие листья». «Привет первое ноября». «Свет, от единственного фонаря, напомнил огонь бакенов на море». «Как у Жуль Верна, пятнадцатилетний капитан».

Море ребёнок видел только в кино.

«Бакены показывают кораблям, где расположены мели». Тяжело вздохнув, мальчик медленно побрёл в школу.