Читать книгу Вселенский Спасатель. Книга 1. Планеты ада - Владислав Александрович Костюков - Страница 34

Бедная муза

Квартира спасителя Вселенной не изменилась. Безденежье сжимало её глотку. Она зияла облезшими стенами, не отремонтированная комната с балконом, с железной кроватью, иконами, в красном углу, была бабушкиной. Большая комната Лекаря с женой и близнецами не была забита мебелью, два небольших раздвижных дивана и телевизор. Маленькой комнатой распоряжался сын жены от первого брака Артём. Центральное место здесь занимал компьютер и стол. Слава выключил чудо техники, от длительного сидения за ней сильно ломило поясницу.

«Какой дьявол придумал остеохондроз». «Раньше я хвастался: «остеохондроза у меня нет, перевалило за сорок». «Прошу любить и жаловать». «Хворь приключилась».

«От него не умрёшь, но намучаешься».

Лекарь подошёл к окну спальни.

«Мороз, не одушевлённое существо». «А какие причудливые узоры выписывает на стекле». «Зима пришла, как всегда нежданно-негаданно». «Не по календарному поздно». «Как там, у Пушкина»?

Слава попытался процитировать великого поэта вслух:

– Зимы ждала, ждала природа, снег выпал только в декабре.

«Воистину, когда составляли календарь, у Всевышнего забыли спросить разрешения». «А зима не у кого, не просясь, задержалась, и не на шутку разыгралась».

За окном бушевал буран. Снег сыпал, как в сказке, большие пушистые хлопья напоминали вату, казалось, что где-то на небесах трясли гигантскую перину, но, увы, она от дряхлости порвалась. Он не падал строго вниз, огромные, не похожие друг на друга, снежинки шедевр небесного зодчества, летели вверх, вниз и вообще, куда им заблагорассудиться. Замороженный туман призирал закон физики, снежинки парили, в недозволенные стороны, добавляли нереальности в набросанное природой полотно. Художник, изобразивший это чудо, сошёл с ума, зеленая листва, ещё производящая жизненные соки деревьям, была поражена белоснежной болезнью. Она опутывала листья, алебастровопушистым, нежным, смертельным саваном. Сюрреалистичная картина, за стеклом, по законам природы, должна исчезнуть.

Возвратиться золотисто-багряная осень.

«Увы, обратно дороги нет». «Фантазия называется зимой». «Лекарство от болезни одно – смена климата».

Лекарь смотрел, как ещё зелёный лист, снег, как паук, закручивает в кокон паутины.

«Смена климата бесплатно». «Дааааа». «Так же нереалистично, как то, что я сочиняю на компьютере собственное творение». «Хотя с большой оговоркой эти вирши можно назвать своими».

Лекарь, легко улетал в прошлое. Оно затягивало… мгновенно, возвращало назад. Мысль старалась связать логическую цепочку событий. Не получалось… Благодаря напряжённой работе мозга в голове Лекаря среди тумана склероза появился путеводный огонёк прозрения:

«Неведомый рассказчик навязал МНЕ, врачу по образованию, не написавшему ни строчки, кроме школьных сочинений, перо в руки». «Тогда я подумал, писанина – дополнительный хлеб». «Я не оправдал надежд, топчусь на месте».

«Таинственный голос преследует». «Не даёт покоя и сладкой жизни». «Повторяя «пиши, пиши». «Спасёшь мир»! «Таинственный шептун приходит в самое не подходящее время». «Напоминает о себе в постели с женой». «Зудит на ухо в общественном транспорте». «Голос как злая жена нудит на работе». «Даже у постели больного незваным приходит и начинает учить».

Лекарь кожей ощущал его присутствие, слышал навязчивый приказ писать.

«Ломался компьютер, стирая написанные строчки». «Неизвестный учитель заставлял писать на бумаге».

Лекарь на свою беду, не дружил с русским языком. Здесь таинственный голос проявил смекалку. Компьютер проверял за автора ошибки. Лекарь сопротивлялся, как мог, тому, что надо писать на бумаге, если умная машина ломалась. Голос, как садист, заставлял болеть. Организм стонал о ненаписанном произведении. Мозг разрывался о безвозвратно потерянной машиной страничке.

Лекарю мерещилось, даже во сне.

«Если я не буду сочинять, то умру».

Боль ни утихала не на работе, не во сне. Притуплялись страдания Славы, только за праздничным столом, с рюмкой водки в руках. Увы, утро начинается с похмелья. Лекаря не так мучила сухость во рту тошнота, тремор, тахикардия, а тем более одышка. Другое мучило его.

Боль! Боль разочарования от бездарно потраченного времени. Минуты, растраченные на всякую ерунду, а не на спасение человечества. Это ломало душу сильнее, чем похмелье. Мозг врачевателя рождал более бредовые мысли.

Например: «Как я мог жить и не писать».

Или

«Сорок лет жизни потрачено зря».

И даже более суицидальные думы:

«Не броситься ли с балкона, чтобы заглушить муки совести».

Лекарь будто потерял логику.

«Я не могу спрыгнуть с высоты, так как невероятно её боюсь».

До сих пор Слава Костин не мог понять, как люди не бояться летать на самолёте.

«Как можно писать всю жизнь». «Или сорок лет». «Как минимум десять лет из сорока, я был ребёнком». «Не факт, что любой ребёнок обладает гениальностью». «Пишет сразу, после десяти лет жизни».

Дикие и взбалмошные мысли душили Славу:

«Надо бежать к компьютеру». «Жизнь прошла зря». «Главное закончить произведение, даже если придётся: не есть, не пить, и не работать».

Лекарь, полный человек, физически не мог бежать к компьютеру. Он не мог бросить есть, не при каких, даже чрезвычайных обстоятельствах, каким например, является вселенский потоп. Бред и то, что эскулап мог бросить любимую работу на скорой помощи, конечно не только из-за любви к работе, но из-за денег. Славе работа единственный источник дохода, а деньги – жизнь, для Лекаря и его многочисленной семьи. Кроме работы на скорой помощи врачом, Слава ничего не умел делать.

«Принесут ли доход вирши». «Даже ради спасения вселенной». «Бабка надвое сказала».

Вечно сидеть за компьютером эскулап не мог, по природе неусидчивый он не мог посещать толком, даже среднюю школу, тогда он прикрывался спортом. Слава закончил медицинский колледж, потом институт, только благодаря огромной силе воле и желанию работать на «скорой медицинской помощи. Масса вопросов крутилось у писателя в голове:

«Как писать, чтобы читали»? «Как спасти человечество в будущем». «Нынешнее поколение, молодого, да и старого человечества, читать не любит»? «Кто выстраданное, мною, будет издавать»? «Ну, вот свершиться чудо и мою книгу издадут». «Вдруг моя мазня никого не заинтересует»? «Может, людям не будет интересно читать про спасение человечество тем более будущего»? «В наш-то век, когда у огромного большинства людей нет ни чего святого». «Видишь выкинутыми на помойку произведения маститых классиков». «Да»! «Это не чета, какому-то неизвестному врачу».

Тревога мешала Лекарю наслаждаться творчеством.

«Какая выгода этому соавтору, что ни кому неизвестный врач, спасающий людей от страха болезней, станет воплощать его идеи спасения Вселенной»?

Лекарь, подумав, ответил сам, казалось на риторический вопрос:

«Потому что кайф»! «Почему именно теперь, когда мне перевалило за сорок, я должен писать»?

Тут же Слава ответил:

«Потому, что возраст усиливает наслаждение».

Мысль Лекаря, насладившись сказанным, плавно перетекла к событиям настоящего дня:

«Интересно». «Какая зараза ломает компьютер»? «Паразит, стирает написанные страницы». «Отморозок – пасынок говорит, что какое-то материнское плато не совпадает с новым процессором».

«Думаю всё гораздо сложнее». «Я кому-то своими виршами надавил между ног или на лапы». «Одно ясно»! «Мешает уж явно не тот, кто заставляет писать».

Слава Костин сделал неутешительный вывод:

«Судя по всему, тут орудует целая шайка доброхотов»!

От вороха вопросов, без ответа, у Славы заболела голова. Муза, забыв дорогу в его дремучую голову, не приходила. Вдруг, Лекарю, остро захотелось покоя. Безделья.

«Созерцать через разукрашенное, морозным художником, окно, как снежинки – падающие в разные, только богу ведомые, стороны». «Рассматривать заснеженные дома». «Размышлять о судьбах неизвестно куда спешащих людей».

«Наблюдать, как город, разукрашивают фиолетовые сумерки». «Грустить».