Читать книгу Ярополк - Владислав Бахревский - Страница 22

Матери Ярополк не знал. Она дала ему жизнь и оставила белый свет. Отца он теперь видел редко. Князь Святослав возвращался с одной охоты, устраивал пир и вдруг прямо из-за стола отправлялся на новую ловлю. Бабушка говорила:

– Искать ветра в поле.

Жил Ярополк с бабушкой.

Утром великая княгиня молилась в домашней церкви. Церковь устроили возле опочивальни, в чулане. Здесь не было окон, но и тьмы тоже никогда не было. Возле икон горели лампады, а во время службы множество свечей на серебряных круглых подсвечниках. Свечи из ярого воска, высокие. Благоуханный дымок кадила быстро наполнял церковку, дивное пение с обоих клиросов подхватывало душу, и отрок представлял себя на корабле, плывущем по сладкозвучным голосам к горнему жилищу бабушкиного Бога.

Ярополку позволяли смотреть, слушать, но ему нельзя было прикладываться к иконам, подходить к священнику, который кормил бабушку из золотой чаши золотой ложкою. В ложке вино и хлеб, но это была сокровенная пища. Вино – кровь Христа, а хлеб, чудесно превращенный молитвою, – тело Христа…

Ярополк смотрел на икону Спаса Нерукотворного и думал сразу обо всем. На этот раз отец поехал сразиться с огромным единорогом, таков был слух, а на самом-то деле в землю буртасов[31], высмотреть их силу, а главное, дороги. В тайну Ярополка посвятил его дядька – боярин Вышата. Вышата вот уже несколько дней строит снежную крепость. Ярополка во двор не пускали, неделю тому назад у него был жар. Бабушка тоже болеет. Голова у нее седая, как зима, – одни брови черные.

Когда бабушка болеет, у нее тревога за церкви, за иконы, за священников. Князь Святослав верует пращурам да мечу.

Мысли Ярополка кружат на одном месте. Он ненавидит хазар. Хазары убили Благомира и жрецов. Угнали в полон многие тысячи людей, и Баяна тоже. Отец поклялся на мече изничтожить хазар, а царство их превратить в пепел. Пусть ветры выдуют из степей само имя – Хазария…

Ярополку позволялось сидеть в храме. Он изнемог от горьких дум и прикорнул в уголке, на скамейке.

Ему так хотелось, чтобы кто-то приласкал его, как малого младенца. И едва подумал об этом, почувствовал на голове своей теплую руку. Теплый женский голос сказал ему:

– Радуйся!

Он открыл глаза. И увидел бабушку. Она стояла далеко от него, значит, не она возложила на его голову руку.

– Пошли ко мне! – сказала бабушка, и он пошел, храня в себе дивное тепло приснившихся руки и голоса.

Бабушкина опочивальня была продолжением храма. Стены сплошь покрыты иконами. Горит лампада. Немая, ласковая служанка Лария, топившая печь, радостно улыбнулась Ярополку. В опочивальне пахло лавандой, березовыми дровами.

– Лария, вода готова? – спросила княгиня.

Служанка поклонилась.

– Приведи отца Хрисогона и за Киндеем сходи! – Охнув, потирая спину, опустилась на скамеечку, поверх которой лежал лисий полог. – Уморилась, старая!

– Нет! – сердито не согласился Ярополк. – Не старая.

Княгиня Ольга улыбнулась, точь-в-точь как Лария.

– Я знаю, ты любишь меня… Остались считаные месяцы, когда твой батюшка взойдет на престол великого Киева. Боюсь: храмы снова запустеют, как это было при князе Олеге, при дедушке твоем, князе Игоре… На тебя уповаю. Сохрани имя Христа для Киева, сохрани крест. От креста, от икон, от храмов – благодать и благословение нашей земле… Я прошу тебя, внук мой драгоценный, совершить тайное деяние, о котором будут знать: я, ты, отец Хрисогон да немые слуги, Лария и Киндей. Хочу для тебя вечной жизни.

Пришел священник. Истый грек, черноволосый, с черными глазами, а лицом да руками белей белого.

Лария и Киндей внесли серебряную купель.

Княгиня подала внуку длинную посконную рубаху.

– Зайди за печь, облачись. Ноги же твои пусть будут босы.

Колотилось сердце у Ярополка. Тайна, к которой его приобщали, исходила от бабушки, от великой княгини Ольги, пред которой даже византийцы благоговеют.

Священник поставил Ярополка лицом к востоку, трижды дунул в лицо, трижды перекрестил чело, грудь и, возложа десницу на голову, прочитал длинную молитву. Тихим светом наполнилась душа Ярополка, когда услышал, как просил за него Бога добрый отец Хрисогон:

– «Отстави от него ветхую оную прелесть, и исполни его еже в Тя веры, и надежды, и любве: да уразумеет, яко Ты еси един Бог истинный, и Единородный Твой Сын, Господь наш Иисус Христос, и Святый Твой Дух…

«Уразумел! Уразумел!» – возликовало сердце Ярополка. Затая дыхание, слушал он, как отец Хрисогон запрещает злой власти владеть им.

– «Изыди, – приказал священник сатане, – и отступи от запечатаннаго, новоизбранного воина Христа Бога нашего».

– Я теперь воин Бога? – спросил Ярополк бабушку.

– Ты оглашенный. Ты приготовлен к святому крещению.

Священник повернул его лицом на запад, к той стране, где пребывает тьма и сатана. Спросил:

– Отрицавши ли ся сатаны, и всех дел его, и всех ангел его, и всего служения его, и всея гордыни его? – И шепнул: – Говори: «Отрицаюся».

– Отрицаюся, – повторил Ярополк.

Три раза вопрошал священник, и трижды отрекся от сатаны крещаемый.

– Отрекся ли еси сатаны? – спросил отец Хрисогон еще строже и прибавил: – Говори: «Отрекохся».

– Отрекохся! – весело выкрикнул отрок, и опять отречение было трикратное.

– И дуни и плюни на него! – приказал священник.

Ярополк засмеялся.

– И дуни и плюни! – без улыбки, но теплея глазами, повторил Хрисогон.

Ярополк и дунул и плюнул.

После молитв, трикратного погружения в освященную воду Ярополка облачили в блистающую ризу, в одежду нетления. Рубаха была обыкновенная, белая, но Ярополк почувствовал телом и душой, что белизна его новой одежды нерукотворная.

Отец Хрисогон помазал крестившегося миром[32], запечатал печатью дара Духа Святого и сказал:

– Иисус Христос пошел на Крест ради нас. Он содеял христиан царями и священниками Богу и Отцу Своему. Отныне ты, отрекшийся от идолов, есть царственный священник.

Восприемники, безмолвные Лария и Кандей, надели на юного христианина золотой крестик на золотой цепочке. Княгиня Ольга сама поднесла внуку короткий меч. На рукояти рубинами был выложен огненно сияющий крест.

– На теле тебе носить святыню нельзя, ибо крещение тайное, – сказала бабушка. – Пусть этот меч станет тебе крестом. Когда будет плохо, помолишься, и Господь тебя не оставит. Молитвам я тебя сама научу.