Читать книгу Фундамент фундамента цивилизации - Владислав Георгиевич Дмитриев - Страница 4

О развитии событий и ситуаций вокруг организации и становления ВЭИ образно описано в статье К.А. Круга, которая в советский период не публиковалась (приводится без сокращений из архива ЦГАНХ). Это интереснейший документ, правдиво рассказывающий непосредственным участником, о событиях того периода. Документ был озаглавлен «К ДЕСЯТИЛЕТИЮ ВСЕСОЮЗНОГО ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА» и в нем К.А. Кругом было написано следующее:

«Основание Всесоюзного электротехнического института (ВЭИ) совпало с тем периодом, когда советская власть, отразив интервенцию иностранных держав и выйдя победительницей из гражданской войны, впервые приступила к планомерному восстановлению и реконструкции народного хозяйства страны.

Как известно, по указанию В.И. Ленина в основу плана восстановления и реконструкции народного хозяйства была положена как руководящее начало энергетическая база – электрификация страны. При разработке плана электрификации в комиссии ГОЭЛРО (Государственная комиссия по разработке плана электрификации России) выяснились и те трудности, которые стояли на пути его осуществления. Помимо общей разрухи, вызванной интервенцией, блокадой, контрреволюционными выступлениями и стихийными бедствиями (голодом), эти трудности заключались ещё и в том, что наша довоенная электротехническая промышленность технически была необычайно слаба. Существовавшие заводы являлись лишь филиалами заграничных концернов; на этих заводах изготовлялись по заграничным чертежам лишь громоздкие предметы, все же электротехнические изделия, требовавшие более высокой техники, у нас не производились, а импортировались.

А между тем проведение электрификации было для нас тогда делом совершенно новым, да и за границей электрификацию в широком размере стали проводить лишь после войны.

Кроме того, параллельно с производством энергии, её источников и её распределением стояла задача внедрения этой энергии, во-первых, во все отрасли народного хозяйства для расширения производства и повышения производительности труда, во-вторых – широкого применения электричества в деле благоустройства поселений и в домашнем быту для повышения культурной жизни трудящихся.

Учитывая слабое состояние нашей электротехнической промышленности, с одной стороны, и необходимость создания условий для самостоятельного развития своей электротехники, в целях освобождения её от иностранной зависимости, с другой, комиссия ГОЭЛРО выдвинула проект учреждения в Москве научно-исследовательского электротехнического института, в котором могли бы, во-первых, производиться научные исследования в области электричества и, во-вторых, пионерские работы по применению электрической энергии для практических целей. Хотя этот проект создания электротехнического института был выдвинут ещё в конце 1920 года, однако осуществление оттянулось до конца 1921 года, главным образом, потому что в начале не было ясно ещё, какому ведомству должен был быть подчинён проектируемый институт. С одной стороны, казалось, что наиболее целесообразным было бы связать этот институт с высшей школой, где имелась уже группа научно подготовленных работников, которая помимо того обладала, хотя и не большим, правда, все же некоторым оборудованием, с другой же – соответственно напрашивалась наиболее тесная связь с ВСНХ, в ведении которого уже тогда находилась вся наша промышленность.

Ввиду того, что Главнаука, ведавшая в то время всеми исследовательскими лабораториями при высших школах, не особенно шла навстречу в те времена созданию промышленных исследовательских институтов, тогда как НТО-ВСНХ был готов в значительной мере субсидировать проектируемый институт и вдобавок представлял большой простор инициативе тех лиц, которые взялись за создание института, решено было организовать этот научно-технический институт при ВСНХ.

НТО через президиум ВСНХ вышел тогда в Совет Труда и Обороны с ходатайством об основании института, и 5 октября 1921 года было принято соответствующее Постановление СТО, коим учреждался этот институт в Москве под названием Государственного Экспериментального Электротехнического института (ГЭЭИ).

11 октября было утверждено коллегией НТО первое положение об институте, а 30 ноября последовало утверждение президиума института в составе директора К.А. Круга и его помощников К.И. Шенфера и В.С. Кулебакина.

Однако первое время существование института протекало в необычайно трудных и неблагоприятных условиях. Институт не имел ни своего помещения, ни своего оборудования, ни достаточного количества сотрудников.

Так как лица, стоявшие во главе ГЭЭИ, являлись в то же время основными работниками электротехнического факультета МВТУ, К.А. Круг был деканом факультета, то институт приютился в и без того тесном помещении старой электротехнической лаборатории МВТУ, помещавшейся в первом этаже физического института на Коровьем Броду, на берегу Яузы.

Вследствие тесноты этой лаборатории первые работы ГЭЭИ пришлось проводить в подвале физического института, заливавшегося во время половодья водой. Оборудование электротехнической лаборатории, предназначавшееся для учебных целей, было мало приспособлено для научно-исследовательских работ.

Необычайно тяжёлые условия жизни в Москве (зима 1921/22 г.), обусловленные общим голодом и топливным кризисом, не способствовали успешному привлечению к научно-исследовательской работе тех немногочисленных научных электротехнических сил, которые имелись в то время в Москве.

Многие смотрели на организацию института как на начинание, не обещающее успеха, и отказывались участвовать в его организации, не веря в будущее института и возможность создания надлежащих условий работы. И требовался необычайный энтузиазм лиц, которые в условиях того периода решились взяться за создание института. Им за неимением аппарата приходилось самим выполнять все работы, вплоть до переписки и разноски пакетов. После долгих усилий и поисков удалось, наконец, получить очень небольшое помещение на углу Бауманской улицы и Бригадирского переулка, которое было занято до этого Керамическим институтом НТО.

Однако сейчас же после переезда в это помещение оказалось, что НТО предоставило то же помещение вновь народившемуся Химико-фармацевтическому институту. В результате долгих споров и пререканий удалось отстоять лишь две комнаты, которые были заняты организованной к тому времени канцелярией института и в которых были сделаны попытки начать исследовательскую работу. Но неприспособленность этих помещений к исследовательским работам, отсутствие энергии постоянного тока и, главным образом, отсутствие отопления делали работу в них совершенно невозможной. Ходатайство о предоставлении мало-мальски подходящего помещения и попытки получения хотя бы элементарного оборудования не имели никакого успеха, несмотря даже на принципиальное сочувствие всех инстанций, к которым обращались автор этих строк и В.С. Кулебакин.

В таком же печальном положении, как и ГЭЭИ, находился тогда и электротехнический факультет МВТУ, который в своём развитии также был стеснён отсутствием помещения. Отчаявшись добиться каких-либо результатов в своих хлопотах по обеспечению вновь созданного института хотя бы примитивными условиями существования, автор этих строк решил обратиться тогда непосредственно к председателю СНК В.И. Ленину, с которым ему приходилось иметь дело по работе в ГОЭЛРО. Владимир Ильич, в то время оправившийся от первого приступа болезни, находился тогда под Москвой, в Горках, и автор послал ему через Г.М. Кржижановского письмо, в котором он просил его содействия как ВЭИ, так и электротехническому факультету МВТУ в их бедственном положении. На это письмо последовала резолюция Владимира Ильича в Малый Совнарком, направленная управляющему делами СНК Н.П. Горбунову для исполнения.

Резолюция В.И. Ленина сразу подвинула вопрос об обеспечении помещением и оборудованием института. Комиссия по разгрузке Москвы стала разыскивать для него помещение, и НТО согласился отпустить на оборудование 100 тысяч золотом из намечавшегося у него неизрасходованного остатка золотого фонда. Однако предлагавшиеся комиссией по разгрузке помещения вроде, например, музея по здравоохранению на Новой Басманной улице не могли быть получены институтом, так как они были ещё заняты намеченными, правда, к закрытию или переводу в другие города учреждениями. По поводу этих учреждений заинтересованные ведомства опротестовывали решения комиссии, и дело, таким образом, оттягивалось дальше. Что же касается оборудования, то для его приобретения автор этих строк был командирован за границу. Ему было поручено заказать там (в Германии) оборудование для института как раз на 100 тысяч рублей, но, приехав в Берлин, он долгое время не мог приступить к реализации заказов из-за того, что в Берлинское торгпредство долго не переводились из Москвы деньги. Впрочем, на помощь институту пришёл здесь В.В. Старков, тогдашний заместитель Торгпредства Берлина. В.В. Старков был участником в работах ГОЭЛРО и потому очень сочувственно относился к идее создания в Союзе научно-исследовательского института. На основании удостоверения он разрешил до получения перевода произвести заказы, и, таким образом, в течение короткого времени удалось при его посредстве заключить договора с заграничными фирмами на поставку институту необходимых машин и приборов (намеченные к ассигнованию суммы в золотовалюте оказались, между прочим, не переведёнными по случаю их израсходования на другие цели, вплоть до конца 1923 года, когда Внешторг заменил их ассигнованными уже для НТО суммами). К этому времени институт оказался перед новой неприятностью. Комиссия по разгрузке постановила и его перевести в Ленинград, и автору, по возвращении из командировки, стоило больших трудов добиться аннулирования этого постановления. Но положение института в смысле помещения от этого нисколько не изменилось. Оно по-прежнему оставалось тяжёлым и печальным, и не оставалось ничего другого, как ходить по Москве и подыскивать другое более подходящее помещение, узнавая, кем, т.е. каким учреждением, оно было занято и нельзя ли его как-нибудь освободить от его обитателей. И вот таким именно образом удалось найти два дома на Гороховской улице, из которых один меньший представлял собой особняк, занятый тогда интернатом выздоравливающих бойцов, а другой – военный лазарет, хотя в отношении этих помещений был ряд других претендентов. И лишь благодаря помощи тогдашнего управделами Совнаркома Н.П. Горбунова, действующего по поручению В.И. Ленина, удалось, наконец, отвоевать эти два здания: одно для ГЭЭИ, а другое для электротехнического факультета МВТУ. Это было в июле 1922 года.

ГЭЭИ не имело тогда своего оборудования, поэтому большее помещение тогда было предоставлено МВТУ, меньшее же институту, но фактическая работа последнего началась с осени, так как до этого времени производился ремонт помещений. Приступив к работе, институт пользовался приборами главным образом МВТУ, ибо НТО из своего общего фонда приборов мог предоставить ему лишь крайне незначительное количество, на рынке же получить их также было невозможно. Насколько примитивно и убого было в то время оборудование ГЭЭИ, можно судить по одному тому, что лаборатория высоких напряжений имела в своём распоряжении лишь катушку румкорфа да рентгеновский трансформатор на 5 киловатт. С ним-то отдел и начал производить опыты по испытанию высоковольтных изоляторов.

Заграничное оборудование поступало очень медленно, к тому же значительная часть его погибла при аварии парохода на пути его следования из Германии в Ленинград. И для того, чтобы заводы вторично за счёт страховых сумм могли изготовить его, нужно было время. И, действительно, все заказанное в 1922 году оборудование за границей институт получил только в 1924 году, и то за исключением того, что было заказано за счет НТО.

От Главэлектро институт тогда получил два высоковольтных трансформатора на 300.000 вольт и 200 кВт, каждый взамен одного трансформатора 150.000 вольт и 100 кВт. Но так как эти трансформаторы не могли быть установлены в помещении института, то было заключено соглашение с МВТУ на аренду у него первых двух этажей Гороховского дома для устройства в них лаборатории высоких напряжений.

По договору институт обязывался предоставлять эту лабораторию для студенческих работ МВТУ. Получив помещение и основное оборудование, институт постепенно начал развёртывать свою деятельность, стараясь охватить все наиболее важные и необходимые для нашей промышленности и электрификации области электротехники.

К началу 1924 года он включал в себя следующие отделы:

Машинно-аппаратный проф. К.И.Шенфер.

Измерительный проф. В.С.Кулебакин.

Высоких напряжений проф. Л.И.Сиротинский.

Радио проф. М.В.Шулейкин.

Слабых токов       проф. В.И.Коваленков.

Технологии электроматериалов преп. Е.Ф.Комарков.

Впрочем, последний отдел как самостоятельный, вследствие отсутствия работников и недостаточного оборудования, пришлось временно закрыть, слив его с отделом высоких напряжений. Попутно с ростом института увеличивалось и число его сотрудников, дошедшее к январю 1924 года до 32 человек. Эти сотрудники подбирались главным образом из молодых преподавателей и из только что окончивших МВТУ инженеров и студентов. Так что первые годы существования института протекали под знаком подготовки сотрудников для работы в нем.

Казалось бы, что после этого институт достаточно окреп и мог уже приступить к разрешению стоящих перед электропромышленностью более крупных проблем, однако сделать этого он не мог, так как дальнейшее развитие его сильно тормозилось неполучением достаточных ассигнований со стороны НТО и сравнительно скудным вознаграждением сотрудников. Это обстоятельство было обусловлено, с одной стороны, существованием в Москве целого ряда родственных учреждений, между которыми дробились бюджетные средства НТО, а с другой – тем, что во многих из этих учреждений проводились те же работы, что и в ГЭЭИ. Отсюда вытекало осознание необходимости объединения всех этих учреждений в целях более планомерного проведения работ, конкретизации сил и сокращения общих и накладных расходов. Но как ни ясна была целесообразность такого объединения, она все же встречала резкое противодействие со стороны этих учреждений, и только, в конце концов, отчасти добровольно, а отчасти и под давлением внешних обстоятельств в ГЭЭИ влился целый ряд существовавших до того времени самостоятельно институтов и лабораторий, а именно:

1.Государственный физико-технический институт (ГОФТИ), возглавлявшийся проф. В.И.Романовым и имевший своё здание в Афанасьевском пер, д.2.

2.Рентгенотехническая лаборатория, возглавляемая Н.Е.Успенским, помещавшаяся в Плехановском институте.

3.Магнитно-метрическая лаборатория В.К.Аркадьева, помещавшаяся в Политехническом музее и переехавшая затем в Физическом институте Московского университета.

4.Акустическая лаборатория (Комзвук) во главе с А.И.Ширским и Н.Н.Андреевым, существовавшая до этого в виде междуведомственной лаборатории.

5.Лаборатория ультрафиолетовых лучей И.И.Яроцкого.

В результате такого слияния значительно увеличилось число отделов института, и к началу 1925 года он состоял из отделов:

1.Машинно-аппаратного К.И.Шенфер

2.Измерительного с подотделами:

а) светотехнический,

б) магнитный – В.С.Кулебакин.

3.Магнитно-метрического отдела в Московском университете -В.К.Аркадьев.

4.Высоких напряжений – Л.И.Сиротинский

5.Отдела материаловедения, который был выделен из отдела высоких напряжений и размещён в наёмном помещении

в бывшем магазине на Покровке – П.А.Флоренский

6. Вакуумтехнического отдела в Афанасьевском пер.– В.И.Романов

7.Рентгенотехнического отдела в Плехановском институте – Н.Е.Успенский

8.Отдела ультрафиолетовых лучей в Афанасьевском пер.– И.И.Яроцкий

9.Радиоотдел на Гороховской – М.В.Шулейкин, В.И.Баженов.

10.Акустического отдела – А.И.Ширский.

11.Отдела слабых токов – В.И.Коваленков,

М.Ю. Юрьев

12.Отдела промышленных испытаний – А.Н.Ларионов.

Институт, таким образом, вырос в крупное научно-исследовательское учреждение с числом сотрудников в 160 человек, работавших в самых разнообразных областях электротехники и соприкасавшихся с ней в области физики. В связи с вновь созданными отделами в институте получилось необычное уплотнение помещений, такое, что перед ним опять встал вопрос о новом, специально приспособленном для его нужд помещении. Ещё в 1924 году был разработан эскизный проект нового здания, причём предполагалось построить его по соседству с тогдашними главными помещениями ГЭЭИ на углу Гороховского и Демидовского переулков, где имелся тогда пустырь площадью около 1 гектара.

Однако по соображениям бюджетного характера тогда не были отпущены средства, и проект этот не получил осуществления. В 1925 году в связи с намеченной перестройкой работ Нижегородской радиолаборатории было принято постановление межведомственной комиссии о передаче этой лаборатории из ведения Наркомпочтеля в ведение НТО, последнее предусматривало тогда постройку в Москве Объединенного Всесоюзного электротехнического института (ВЭЭИ), в котором как раз и должно было быть отведено место для упомянутой радиолаборатории.

Для создания такого института была образована при НТО специальная комиссия под председательством Л.Д.Троцкого и его заместителя К.А.Круга. Комиссия энергично взялась за это дело. Был создан совет содействия из представителей ведомства и хозяйственных организаций.

При помощи московского совета в течение короткого времени был закреплён за будущим строительством большой участок земли размером в 18 гектаров, затем составлен общий план строительства, определивший состав и объем отдельных зданий. План этот был согласован со всеми ведомствами, и, наконец, были разработаны эскизные проекты всех зданий ВЭЭИ.

Для осуществления строительства была выделена тройка в составе К.А.Круга, А.В.Винтера и М.А.Бонч-Бруевича. Оно было поручено Шатурской станции, перешедшей к тому времени в МОГЭС, директором которой и являлся упомянутый А.В.Винтер. Однако строительство института с самого начала не могло быть развёрнуто по-настоящему, так как отпущенные Электробанком из ленинградского фонда 50 тысяч были явно недостаточной суммой, бюджетные ассигнования не выплачивались из-за неутверждения самого бюджета. На средства Электробанка ещё в 1925 году были доставлены на место постройки кирпич и лесоматериалы, но и весной следующего года, однако, не удалось приступить к строительным работам из-за того, что во время командировки автора этих строк за границу были сокращены средства НТО, отпущенные им на строительство новых институтов. НТО аннулировал тогда все ассигнования на строительство ВЭЭИ и направил их на строительство других институтов (ЦАГИ, Института минерального сырья, Химического института им. Карпова).

Пришлось, таким образом, добывать новые кредиты, и лишь весной 1927 года были, наконец, заложены корпуса отдела высоких напряжений и машинно-аппаратного отдела. Для этого пришлось создать собственную строительную организацию, так как в связи с уходом А.В.Винтера, директора МОГЭСа, на Днепрострой МОГЭС от участия в строительстве отказался, расторгнув с ВЭИ договор.

Ведение строительства затруднялось ещё и неопределённостью его положения. Стремление НТО концентрировать все строительство институтов в одном органе (Стройбюро) и многократный переход строительства из одной организации в другую были как раз причиной этой неопределённости, пока, наконец, строительство не сделалось самостоятельным. Начальником строительных работ был назначен И.С.Фридлянд. Здания строились по планам архитектора проф. Кузнецова и братьев Мовчан, под руководством автора этих строк и при участии заведующих отделами.

Если не считать пожара, несколько задержавшего строительство лабораторий высоких напряжений, строительство, в общем, шло весьма успешно. Осенью того же 1927 года был заложен Физико-технический институт и построены центральные мастерские. НТО было предложено приступить в том же году к закладке Радиоинститута. Однако недостаточность средств не позволила тогда приступить к постройке этого института, который, кстати, должен был вместить в себя упомянутую выше Нижегородскую радиолабораторию, а также и лабораторию проволочной связи. К сожалению, как в этом, так и в последующие годы не удалось осуществить постройку лаборатории связи, так как в то время был выдвинут проект строительства Института связи при Физико-техническом институте в Ленинграде. М.А.Бонч-Бруевич, с самого начала не соглашавшийся с объединением Нижегородской лаборатории с ВЭЭИ, был на стороне последнего проекта, и НТО, отменив своё прежнее распоряжение, перевело имевшиеся у него средства на постройку этого института. Одновременно со средствами на строительство были ассигнованы крупные средства, около 300 000 руб., на приобретение заграничного оборудования. Средства эти были отпущены на оборудование строившихся в первую очередь лабораторий отдела высокого напряжения и магнитно-аппаратного отдела. За счёт замены импортного оборудования, где только это было возможно, оборудованием, изготовлявшимся на наших заводах, удалось приобрести ещё и оборудование для других лабораторий института, в частности для лабораторий, входящих в состав Физико-технического института. Тогда же было приобретено оборудование для первой в Союзе (третьей в мире) лаборатории низких температур. Одновременно со строительством шло и расширение деятельности института. В 1927 году был создан отдел сельскохозяйственной электрификации в Дубровицах, близ города Подольска, Московской области и значительно увеличилось количество сотрудников.

Работы института печатались в виде «трудов», которые выходили отдельными выпусками и издавались НТО. В 1929 году институт приступил к изданию собственного журнала «Вестник теоретической и экспериментальной электротехники», в котором печатались работы и других институтов, заводских лабораторий и втузов, но, к сожалению, этот журнал просуществовал лишь два года, слившись затем в 1931 году с «Вестником электротехники» из-за отсутствия бумаги. В первые годы существования института темы его работ носили во многих случаях индивидуальный характер, и только впоследствии в эти работы стало вводиться плановое начало. В начале года составлялся план, который согласовывался НТО как с другими институтами, так и с заинтересованными ведомствами. Однако недостаточность отпускаемых по бюджету средств заставляла институт неоднократно отклоняться от этих планов и выполнять другие сверхплановые задания по поручению хозяйственных организаций. Подобные работы играли весьма существенную роль в бюджете института. На средства, полученные от них, содержались так называемые «нештатные» сотрудники, число которых к моменту перехода ВЭЭИ в ведение ВЭО превышало число штатных. Полная необеспеченность института средствами и несоответствие его бюджета задачам, стоявшим перед современной электротехникой, и, вдобавок, оторванность его от электропромышленности побудили дирекцию и общественные организации института искать поддержку непосредственно у электропромышленности, что привело к переходу института в ведение ВЭО в июне 1929 года. ВЭО, взяв институт в своё управление, дало возможность в тот же год построить административный корпус и увеличить число сотрудников, а также расширить масштаб работ, приведя его в соответствие с потребностью нашей электропромышленности. В том же 1929 году на представленные Главэлектро деньги при содействии Ю.И. Флаксерман были построены два жилых корпуса по 32 квартиры в каждом. К сожалению, не было осуществлено строительство запроектированных двух институтов связи и опытного завода.

История прошедшего десятилетия – это история возникновения, строительства и расширения института. Начав существование в очень скромных рамках и очень тяжёлых условиях, за истекшее десятилетие он вырос в огромный институт, который по масштабу является одним из первых в мире научно-исследовательских институтов в области электротехники.

Создание такого института оказалось возможным лишь благодаря общественному хозяйству нашего социалистического строя, при котором научно-исследовательская работа должна служить разрешению практических проблем и при котором на такую работу могут быть направлены крупные средства, не доступные частнокапиталистическому строю.

Следует отметить, что идея создания электротехнического института именно в Москве была выдвинута своевременно и правильно. Несмотря на все трудности, пассивное, а иногда и враждебное отношение со стороны отдельных лиц и учреждений удалось создать крупный научно-исследовательский центр как раз к моменту осуществления пятилетки и интенсивной индустриализации страны. Это оказалось возможным лишь благодаря тому, что работа по созданию и развитию института совпала с общими директивами партии и поддерживалась общественными организациями и энтузиазмом рабочих масс.

Проф. К.А.КРУГ 21/1-32г.».

Если посмотреть на дату написания документа 21 января 1932 года, может возникнуть вопрос, почему статья была написана не до, а после десятилетия института, которое было 5 октября 1931 года. Это своеобразный ответ К.А.Круга на большую статью в газете «Генератор» №30 от 13 декабря 1931 года «Десять лет института». В этой статье нет ни одного упоминания фамилий К.А.Круга, В.С.Кулебакина и других основателей ВЭИ. Об основателях было только написано: «Из маленькой группки в 17 человек, чувствовавших себя довольно беспомощно перед грандиозностью задач, институт вырос в мощный двухтысячный коллектив». Можно только догадываться о той мере обиды, которая была нанесена этим подчёркнутым забвением их имён, притом, что они оставались и работали в институте. В этой статье есть один момент, который, видимо, и закрыл её публикацию на долгие годы, – упоминание о роли Л.Д.Троцкого в деле строительства ВЭИ.

Стоит сразу заметить, что ВЭИ, глубоко интегрированный в научную, техническую и экономическую жизнь страны в силу как своего создания, так и деятельности, не избежал ни доблестных, ни трагических процессов, прошедших в стране за время его существования.

Но основатели института – элита дореволюционной научно-технической интеллигенции в силу своего образования и воспитания внесли в созданный ими научно-технический институт дух внутренней свободы творчества и истинной интеллигентности. Это были настоящие научные и моральные авторитеты, на которых могла равняться молодёжь и с которых она могла брать пример преданного отношения и к науке, и к жизни. Недаром, впоследствии именно пришедшие в институт в период 20-х годов молодые сотрудники стали выдающимися деятелями и в свою очередь такими же моральными авторитетами в науке и жизни. Именно этой связью поколений важна непрерывная цепь научного развития, где на первый план выходят эрудиция, трудолюбие, энтузиазм, порядочность и корректное отношение к фактам. Это все то, что и воспитывает настоящую научную элиту.