Читать книгу Братство магов. Мертвый некромант - Владислав Жеребьёв - Страница 5

У сельского учителя была достаточно простая задача: научить фермеров читать, чтобы разбирали новые указы короля, которые развешивали на столбах, да научить считать, чтобы платили звонкую монету в казну Впрочем, были и некоторые плюсы в столь однобоком обучении. Быстро справившись с непослушными и упрямыми буквами, младший Бати, в отличие от отца, поглощенного земельными работами, все свободное от помощи в поле и со скотиной время посвящал книгам. В городе была целая библиотека, куда мог прийти любой и, заплатив серебряную монету, получить читательский билет, а вот в деревне с этим было сложно.

Первая книга попала в руки Фридриха из личной библиотеки маэстро Дули, преподававшего в школе. Данная под честное слово и обещание бережно хранить и обращаться крайне осторожно, она была «проглочена» за какие-то две недели. Садясь вечером у окна и зажигая огарок свечи или лучину, маленький Фридрих с трепетом вчитывался в древние тексты, с восхищением погружаясь в неизведанный мир приключений, гордых воинов и великих магов. Фридрих и сам порой представлял себя то королевским гвардейцем, вышедшим на неравный бой с вероломными разбойниками, то великим целителем, путешествующим по стране, лечащим бедных и за услуги свои не берущим ни медяка… Так Бати и рос, от урока до урока, от книги до книги, пока не закончилось обучение. Тогда учитель вручил ему последний томик из своей личной библиотеки.

– Учитель! – с благодарностью пробормотал Фридрих, принимая из рук Дули ветхий фолиант с потертыми и пожелтевшими от времени страницами. Ученик завернул его в тряпицу и бережно опустил на дно вещевого мешка. – Что же будет дальше?

– А дальше будет вот что. Сегодня я дал тебе в руки последнюю книгу из моей библиотеки. Ты прочтешь ее и вернешь мне.

– Нет, – смутился Фридрих, – вы не поняли, учитель. Я имею в виду, что дальше? Знания, которые вы нам дали, неоценимы, но, на мой взгляд, это лишь крохи от знаний мира. Я не хочу остаться в южных уделах и провести всю свою жизнь, выращивая кукурузу и кормя кур на скотном дворе. Книги, рассказывавшие об удивительных приключениях, вдохновляют меня на большее.

– Ты действительно смышленый малый. – Дули снял со своего длинного носа очки и принялся протирать их краем жилета. – Может, тебе и сны снятся цветные?

– Снятся, учитель, – доверчиво признался Фридрих. – Только по большей части странные, да и то тогда, когда накануне я сильно переволнуюсь.

– Интересно, – водрузив на нос очки, маэстро скрестил руки на груди и с новым интересом посмотрел на ученика. – И какие же эти сны?

– Странные. Бывает, будто стою я в поле, а в небе над головой странные линии. Толстые и тонкие, красные, белые, черные, как радуга, только не настоящая, неправильных цветов.

– Линии, говоришь? – насторожился учитель. – И часто ты их видишь?

– Да всегда, когда снятся цветные сны.

– Ясно. – Усевшись в свое кресло, маэстро закинул ногу на ногу и еще более внимательно посмотрел на Бати. – А знаешь, Фридрих, что мы сделаем?

– Нет, маэстро.

– Подожди, не перебивай… Это был риторический вопрос. Сегодня вечером ко мне зайдет мой давний знакомый, друг детства лекарь Сун.

– Настоящий маг?! – В глазах мальчишки засветилось восхищение.

– Самый настоящий, – добродушно согласился учитель. – Ну так вот, оставайся сегодня на обед, я тебя с ним познакомлю.

Выскочив из кабинета маэстро, Фридрих что есть духу помчался, не разбирая дороги. Нет, он не бежал, он буквально летел. Вот тот случай, которого он ждал всю жизнь, о подобном он читал в книгах, но даже надеяться не смел на что-либо подобное. Сегодня он увидит самого настоящего мага-лекаря и даже будет сидеть с ним за одним столом. Выбежав на задний двор, Фридрих прислонился к стене, пытаясь унять прыгающее в груди сердце.

* * *

На обещанном обеде, по старой южной традиции проходящем в шесть вечера, Фридрих не находил себе места. Быстро сбегав домой, он надел самый нарядный жилет и выходные туфли с малахитовыми пряжками, что разрешалось надевать только по большим праздникам. Далее тщательно вымыл шею, уши и руки и, под конец, прокравшись в спальню отца – тот с матерью давно уже ночевал по разным комнатам, – стащил с полки великую ценность, заморскую туалетную воду, которой иногда прыскался зажиточный фермер, и вылил на себя приличную порцию, в один миг превратившись из обычного южного замарашки в передвижную парфюмерную лавку.

Потянув носом воздух, он понял, что сделал глупость. От обилия цветочных запахов щипало в носу, чесалась и зудела кожа. Благоухание, распространявшееся от мальчишки, свалило бы с ног даже самую заядлую деревенскую модницу, но, слава случаю, таких на его пути не оказалось…

Встретив ученика на пороге дома, маэстро потянул носом и, ухмыльнувшись, кивнул.

– Проходи и снимай обувь, Фридрих.

– А маг? – осторожно поинтересовался Бати, бережно снимая драгоценные парадные туфли и ставя их в прихожей у вешалки. – Маг уже пришел?

– Лекарь задерживается, но скоро будет. Понимаю твое нетерпение, малыш, но придется подождать еще несколько минут. Мой руки, садись за стол, а я проверю, что творится на кухне, – и, кивнув Фридриху в сторону украшенной резьбой двери столовой, маэстро Дули удалился на кухню, где вовсю звенела посуда, а из приоткрытой двери доносился умопомрачительный запах жаркого и звонкий женский смех.

Помыв руки под большим, начищенным до зеркального блеска медным умывальником, Фридрих толкнул дверь в столовую и, войдя внутрь, невольно залюбовался картинами на стенах. Те самые образы, что всплывали у мальчика в голове, когда, закутавшись в плед, он, портя глаза от плохого неясного света, вчитывался в мелкий шрифт редких фолиантов, смотрели на него с холстов внимательными добрыми глазами. Вот стоит маг-воин, длинная седая борода почти до колен заткнута за широкий кольчужный пояс. В одной руке меч, в другой уже зарождается огненный смерч, готовый нести смерть и разрушение по велению своего хозяина. Вот и лекарь, склонившийся над смертельно раненым рыцарем. В общем, чего тут только не было. И легендарные огнедышащие создания с расправленными перепончатыми крыльями и острыми, как кинжалы, когтями, и смертоносные морские демоны, переламывающие пополам корабли неудачливых мореходов. Коварные русалки, заманивающие истосковавшихся по женской ласке моряков в свои сети, чтобы утащить на океанское дно. Раскрыв от удивления рот, Фридрих осторожно семенил по начищенному паркету столовой, завороженный, любуясь образами, перенесенными на холст чьей-то умелой рукой. Картины выглядели так реалистично, что казалось, маг или, хуже того, дракон вот-вот сойдет с полотна.

Возле последней картины молодой человек задержался. На старом, выцветшем от времени, но не потерявшем своей реалистичности холсте умелая рука неизвестного живописца изобразила троих мужчин. Первый, высокий молодой красавец с бриллиантовым орденом на груди, смотрел вперед уверенно и непоколебимо. На его гладко выбритом лице играла улыбка, а правая рука, кисть которой была забрана в кольчужную перчатку, придерживала полу ярко-синего плаща. Второй, одутловатый толстяк с добрыми глазами и шикарными усами, был облачен в дорогой парчовый камзол и, по-дружески обнимая за плечи своего приятеля, держал в руке небольшой томик в коричневом переплете. На плечах толстяка красовался плащ лекаря, черный с оранжевой каймой. Третьим же на этой картине, как ни удивительно, был маэстро Дули собственной персоной. Обычно ссутуленная спина его была выпрямлена, будто учитель проглотил пику, взгляд поражал ясностью и остротой, а на плечах красовался плащ, колер которого был известен каждому мальчишке. Цвет плаща был красный. После этого открытия челюсть у Фридриха отпала окончательно. Выпучив глаза, он стоял и смотрел на портрет трех мужчин, картину, по-видимому, описывающую дела давно минувших дней.

«Неужели маэстро – боевой маг? – как ураган, пронеслась мысль в мозгу мальчишки. – Рядом с ним лекарь, это я знаю точно, а тот статный господин с бриллиантовой звездой на груди наверняка из благородных. Но если так, то почему учитель, вместо того чтобы гордо носить магический плащ, преподает в сельской школе?»

– Любуешься?

Раздавшийся из-за спины голос заставил Фридриха ойкнуть и подпрыгнуть от неожиданности.

– Да, учитель Дули, – растерянно пробормотал он.

– Чертова сентиментальность, никак не сниму эту мазню, – печально улыбаясь, проговорил маэстро. Очевидно, он зашел в столовую и, осторожно подойдя к Бати, некоторое время молча стоял у него за спиной. – Мы были молоды, глупы и наивны. Сколько мне там лет? А сколько сейчас? Уйма времени прошла! Я уже забыл, как это – надевать плащ огня и разрушения, а затем, взойдя на крепостную стену, раз за разом, минута за минутой отражать магические атаки.

– Но почему, учитель?

– Потому, мой друг, – вдруг повеселев, ответил Дули, – что обстоятельства вынуждают делать то, что должно. Ты слышал что-нибудь о восстании магов?

– Нет, – Фридрих попытался припомнить, но, как ни силился, ничего похожего в голову не приходило.

– И не услышишь. Воспоминания о восстании стерты из памяти человеческой. Все хроники сожжены, и под страхом смертной казни запрещено вспоминать о тех событиях.

– Расскажите, учитель!

– А ты не проболтаешься?

– Что вы! Как можно. Если Фридриху Бати доверить тайну, то он могила!

– Ну ладно. – Дули улыбнулся и потрепал мальчишку по голове. – Я тебе верю. Время до прихода моего старого приятеля у нас есть, так что слушай и не вздумай перебивать.

Радостно кивнув, Фридрих залез на стул и, сложив руки на коленях, приготовился слушать.

– Тридцать лет назад, когда на престоле восседал великий и мудрый король Матеуш Третий, наша страна процветала. Но случилось несчастье, король тяжело заболел и вскоре скончался. Два его сына, ныне здравствующий Антуан Второй и его брат Корион, будучи близнецами, вцепились друг другу в глотки за обладание золотой короной. Вместе с ними и вся знать раскололась на два враждующих лагеря. Антуановцев и корионовцев объединяло одно – жажда власти, но во всем остальном они были различны. Взгляды на торговлю и внешнюю политику, реформы в системе образования и нововведения в сельском хозяйстве, выход к морю… Принц Антуан считал, что нечего ссориться с соседями из-за узкого перешейка, отделяющего Срединное королевство от большой воды, а Корион, прирожденный торговец и политик, был уверен, что выход к морю необходим стране как воздух… Дошло до сражения, на поле вышли верные принцам полки, и быть бы беде, если бы не вмешались маги. Встав строем между ощетинившимися железом армиями, они три дня и три ночи сдерживали их напор, не давая сойтись.

На великом поле брани вздымались огненные стены и ревели волшебные ураганы. Лекари не успевали латать своих собратьев, а некроманты – поднимать уже мертвых и снова ставить в строй. Только на третьи сутки бесплодных попыток устроить братоубийство принцы встретились и вместе с архимагом, светлейшим Артуром Барбассой, решили сесть за стол переговоров. Но коварный Марик Серолицый, настоящее имя которого давно забыто, решил воспользоваться ситуацией и занять пост своего учителя. Улучив момент среди всеобщей сумятицы, он отравил вино в кубке благородного принца Кориона, и, выпив яд, тот упал без признаков жизни. Вызванный некромант, также подкупленный Мариком, заставил труп принца плясать под свою дудку, и мертвец указал на магистра.

После этого собиравшийся убить своего брата, а теперь потерянный и удрученный горем Антуан удалился из лагеря для переговоров, не сказав ни слова, а вечером того же дня вставшая под одни знамена десятитысячная армия тяжелой пехоты, панцирная кавалерия и три роты королевских стрелков в едином порыве атаковали магов по всем фронтам. Многие полегли, не рассчитав своих сил, или сложили голову, спасая раненого товарища. Светлейшего магистра и еще десять сильных магов, его ближайших учеников, соратников и единомышленников, поддерживавших его во всех начинаниях, взяли в плен. Лишенные своих способностей особым ритуалом, они были умерщвлены путем отсечения головы. Других сослали на дальние рубежи, и всех их лишили силы и навыков, что было равносильно той же смерти от меча или топора.

– А вы там были, учитель?

– Где?

– На поле брани.

– Был. В первых рядах. Я, мой друг Виллус, некромант и звезда курса, а также лекарь Бари, добродушный и вечно улыбающийся крепыш.

– И что же с ними стало?

– Виллус погиб. Увидев, как под покровом темноты к лагерю подходят силы противника, он зазвонил в сигнальный колокол и получил стрелу в глаз. Королевские стрелки бьют точно в цель. Бари, попытавшийся его воскресить, подоспел слишком поздно и, унося тело погибшего товарища на руках, попал в окружение. Он был добряк и балагур, дрался из рук вон плохо, а вот вылечить мог кого угодно, если смерть не затаскивала своими цепкими когтями несчастного так далеко в бездну, что и думать о воскрешении не стоило. С небольшим пехотным мечом в руках он стоял над мертвым Виллусом и отражал атаки мастеров клинка и кинжала. Как и любой лекарь, он мог излечить всех, кроме себя. Я же находился у шатра магистра и после десятичасового боя, когда земля вокруг превратилась в одну сплошную черную запекшуюся корку, обильно политую кровью, был захвачен в плен вместе с остальными. Жизни меня не лишили, но способность творить магию я утратил навсегда. Старинные охранные амулеты сделаны на совесть. Потом я провел десять лет в темнице и был выпущен на свободу с условием, что никогда не попытаюсь вернуться в Мраморный Чертог. Все воспоминания о той войне под запретом. Вероломство и подлость завуалированы доброй волей, а заградительный кордон магов, чьи кости потом растащили шакалы, назван Восстанием магов. Все сведения о событиях тех лет переписаны, и если ты раскроешь хроники тридцатилетней давности, то не найдешь там ни одного упоминания о братьях, великом сражении и светлом магистре.

– А ваш друг? Ну, тот, что должен прийти?

– Мой друг лекарь Сун в ту пору был в восточных уделах королевства, на границе с кочевыми ханствами степняков, а когда вернулся в столицу, то поспел к шапочному разбору. Его, конечно, тут же арестовали и на всякий случай посадили в каменный мешок, но вышел он спустя два года и долгих восемь лет добивался освобождения опальных магов. Способностей его не лишили, да и лекарь он был преотличный… Многие из тех, что попали в каменные застенки, умерли от чахотки и туберкулеза, другие от голода и отчаяния закончили жизнь, перегрызая вены на руках. Я же не умер и не сошел с ума только чудом и искренне благодарен лекарю за свое освобождение. Да и потом, не мог же новый король казнить всех магов подчистую, оголив границы, ослабив медицину и розыскную службу, подорвав сельское хозяйство. Те немногие, что присягнули новому королю, были помилованы и приближены ко двору, но, к нашей магической чести, их было очень мало… С тех пор прошло тридцать лет. Друзей своих я оплакал, но не забыл о случившемся и, став школьным учителем в южном пределе, сидя перед камином с бокалом вина в руке, долгими зимними вечерами вспоминаю те памятные события, лица моих товарищей и кромешный ад последней битвы. Кто бы мог подумать, армия людей смогла одолеть подготовленную и хорошо обученную дружину боевых магов, лекарей и некромантов. Даже управляющие стихиями маги участвовали в битве, но от них было мало толку. Неконтролируемые смерчи и проливной дождь вредили не только противнику, но и нам, и, быстро одумавшись, эти маги встали в строй как обычные солдаты… Вот так, малыш, все и было… Но запомни главное, ни при каких обстоятельствах не болтай о делах тех дней. Сболтнешь лишнего, шпионы быстро донесут, и на следующий день ты лишишься головы.

Маэстро замолчал, и в комнате повисла тишина. Ее нарушали лишь тиканье часов да потрескивание поленьев в камине. А затем кто-то настойчиво постучал в дверь.

Учитель сидел молча, склонив голову и погруженный в себя, а ошалевший от услышанного Фридрих только открывал рот, но, лишенный дара речи от удивления, мог разве что бессвязно бормотать.

Стук в дверь участился и стал похож на барабанную дробь.

– Учитель, учитель, – Бати потянул прогруженного в мысли Дули за рукав. – В дверь стучат.

– Ох уж эта моя рассеянность! – стряхнув пелену задумчивости, маэстро вскочил со стула и рысью понесся в прихожую открывать дверь.

– Сун, дружище! – донеслось с порога. – А мы уж тебя ждем не дождемся.

– А дверь не открываете, – послышалось добродушное ворчание клирика. – Стучу, стучу. Думал, все ушли куда-то, а ты тут как тут. Ну, давай, веди обедать, а то есть хочу так, что жрать хочется.

– Сун, познакомься, – Дули толкнул дверь в столовую, и на пороге показался высокий длинноволосый уроженец степей с круглым, желтым лицом. Магического плаща на нем не было, вместо него лекарь носил кожаную куртку, высокие сапоги для верховой езды и мягкие холщовые брюки с зелеными лампасами. – Это тот самый мальчик, о котором я говорил.

– Значит, это ты, Фридрих, – гость уверенно прошел вперед и протянул замершему от восторга мальчугану сильную широкую ладонь. – Ну, будем знакомы. Сун Ари меня зовут. Сам я из степей, людей лечу.

– А я Фридрих, – расплывшись в глупой улыбке, протянул руку сын фермера, не сводя с гостя восторженного взгляда. – Вот только школу закончил. Сам с юга…

Маленькая ладонь Бати исчезла в широкой руке Суна, и тот, расхохотавшись, только покачал головой.

– А ты, смотрю, не робкого десятка. Я же маг… Если кто мне не понравится, в лягушку превращу.

– Как же так, – опешил Фридрих и на всякий случай попятился к выходу. – Вы же лекарь. Они лечат, а не превращают. Превратить может некромант, повелитель стихий, но не лекарь и не боевой маг.

– А ты откуда знаешь? – Сун уселся на стул и, закинув ногу на ногу, хитро прищурившись, посмотрел на Бати.

– Читал, – смущенно признался тот. – Маэстро Дули давал книги, а я их читал, потому знаю и про магов, и про королевство наше, от северных до южных пределов.

– Вот это да… Вот это парень, – лекарь восхищенно покачал головой, а затем вопросительно посмотрел на учителя. – В мальчике что-то есть, Дули. Клянусь своим плащом, он предрасположен, но вот так ли это, или это лишь призрак магического таланта, можно сказать только проверив.

– Так проверяй, – уверенно кивнул маэстро. – Я же сам не могу, и ты это отлично знаешь.

Сун пожал плечами и вновь обратился к притихшему Бати.

– Знаешь, Фридрих, что мы сейчас собираемся сделать?

– Могу только догадываться, – наивно пожал плечами тот.

– Мы с учителем, – Сун откашлялся в кулак, – хотим проверить тебя на предрасположенность к магии. Наличие ее, между прочим, совсем не означает, что ты когда-нибудь станешь магом и сможешь творить заклятия, создавая формулы и блоки. Многие живущие в королевстве могут быть предрасположены, как и ты, но постичь даже азы искусства им не суждено. Ну что, попробуем?

– А больно будет?

– Нет, что ты! – в притворном ужасе замахал руками степняк. – Я только положу тебе на голову руку после чего смогу прислушаться к твоему внутреннему «я». Все мы, предрасположенные к магии, способны отличить собрата, вот только многие не умеют этого делать. Лекари же этому обучаются в университете, и одной из задач, поставленных перед всеми королем, является поиск мальчиков и девочек с потенциалом, затем вручение им рекомендательных писем для поступления в Магический университет в столице.

– Поступление в университет, – от восторга Фридрих вновь затаил дыхание и, не веря своему счастью, уверенно затряс головой. – Тогда проверяйте.

– Осторожно, мальчик, – маг поднял указательный палец вверх. – Перед тем, как соприкоснуться с твоим внутренним «я», я обязан тебя предупредить. Войдя в ментальный контакт, я сразу узнаю все твои тайны, мысли и желания. Все, даже самые порочные и сокровенные. Готов ли ты довериться мне настолько?

Фридрих вдруг покраснел и исподлобья посмотрел на собравшихся в комнате мужчин.

– Учитель, – прошептал он. – Что же делать?

– У вас, значит, есть тайны? – Сун усмехнулся и вопросительно глянул на своего старого приятеля.

– Ты о том, о чем я тебе рассказывал, Фридрих? – задал прямой вопрос Дули.

– Это вы о чем?

– Я рассказал мальчишке о Восстании магов.

– Сдурел, старый пень! – маг вскочил из-за стола и, нахмурив брови, начал надвигаться на Дули с кулаками. – Совсем тебя на природе без темницы и крыс растащило? Хочешь мальчишку сгубить, а заодно и нас подвести под топор?

– Спокойно, дружище, – виновато улыбаясь, бывший боевой маг выставил перед собой руки и принялся отступать в сторону кухни. – Мальчишка не выдаст. Он из наших, думающих и идейных.

Лекарь вдруг остановился и, оглянувшись через плечо, впился взглядом во вдруг побледневшего Бати. Тот, последовав примеру учителя, попятился, но вдруг ощутил во рту странный металлический привкус и, охнув, уселся на стул. Ноги, в один миг став ватными, отказались слушаться хозяина.

– Ну, так что? – все еще грозно хмурясь, поинтересовался Сун.

– Клянусь здоровьем родителей, – пискнул Байк, сглатывая набежавшую слюну. – Не выдам ни при каких обстоятельствах.

– А все твои картины, не иначе. – Подойдя к висящей в самом углу работе неизвестного мастера, клирик остановился и окинул ее взглядом. – Снял бы ты ее от греха подальше. А если проверка из Мраморного Чертога заявится, взглянуть, как местный учитель тратит казенные денежки, и не ровен час наткнется на это художество?

– Не могу, – смущенно заламывая руки, признался бывший маг. – Это единственная память о них. Ты не представляешь, чего мне стоило найти человека, чтобы тот по памяти написал этот холст.

– Да. – Губы Суна сложились в одну узкую черту. – Давно это было, а все как наяву. Помнишь, как вы себя называли?

– Да кто такое забудет? Братство магов. Старый студенческий ритуал, и друзья на всю оставшуюся жизнь.

Отойдя от картины, лекарь уселся за стол рядом с Бати. Черты лица Суна вновь смягчились, из его голоса исчезли резкие холодные нотки:

– Ну так что, парень, будем тебя проверять?

– Будем, – немного отойдя от случившегося, произнес слабым голосом Фридрих. – Еще как будем!

– Ну, вот и славно, вот и хорошо, – узкие губы степняка изогнулись в приветливой улыбке. – А как закончим, так сразу и за обед. Запахи, что доносятся с кухни, сведут с ума любого гурмана, а голодного мага в особенности.