Читать книгу Секс дыбом - Владислав Картавцев - Страница 3

Как сказано в анкете, наш дом расположен в дачном (коттеджном) поселке «Переделкино». Поселок вполне приличный, соседи – культурные, образованные и интеллигентные люди (некоторые даже с писательским прошлым – хотя таких мало). Часто по вечерам соседи устраивают коллективное чтение русской классики, я и тайком от хозяина (заругает!) пробираюсь послушать.

Мне нравятся:

– Чехов;

– Гоголь;

– Толстой.

Мне не нравятся:

– Островский;

– Чернышевский;

– Гончаров.

Пока не определился с:

– Достоевским;

– Куприным;

– Тургеневым.

Только прошу – не стоит презрительно шипеть в мою сторону – дескать: «Смотрите, какой невежда! Ему, видите ли, не нравятся вот эти трое – величайший русский драматург, революционер и литературный папа Обломова! Да гнать его взашей метлой – и близко не подпускать к высокой литературе!»

Хулителям меня отвечу:

Во-первых, всё сразу нравиться не может – иначе, ты не вдумчивый читатель или слушатель, ты дурак набитый три раза!

Во-вторых, я имею полное право на предпочтения – как свободное мыслящее существо! И не вам – ценителям чего-то там – меня упрекать!

В-третьих, слог, господа и дамы, слог! Он либо легкий, либо такой, как у Чернышевского – вязнет на зубах, и его невозможно заглотить! Нет, конечно, умом я понимаю, что то да сё – Чернышевский – наше всё, но увольте! Пусть его слушают почитатели его творчества, а мне и Чехова вполне достаточно!

В-четвертых, как будто специально, на Островского, Чернышевского и Гончарова подбираются такие чтецы, что уже через пять минут весь поселок мирно дремлет под их занудные голоса! Невозможно выдержать, невозможно воспринимать – зато отличное снотворное, после которого просыпаешься бодрым и полным сил!

Всё, устал приводить аргументы – четырех достаточно! Пора спрыгнуть с забора, лишив литературные посиделки своего аристократического присутствия, и познакомить вас с участком и коттеджем.

* * *

Земли при доме – двенадцать соток. Неплохо, учитывая ее местоположение и ценность!

Земля вся благоустроена – частично заасфальтирована, частично засажена деревьями и кустарниками, частично пересекается парковыми, выложенными камнем тропинками. У нас есть даже фонтан с бассейном – размером три на три. Иногда хозяин выпускает в него живых карпов – поохотиться! И что тут начинается!

Конечно, главный в семье охотник – это я! Хозяин так – иногда со спиннингом ездит на ближайшее озеро, платит деньги и сидит с утра до вечера на берегу, пьет пиво, делая вид, что что-то ловит, иногда – чистит ружье и отправляется на юг на недельку – пострелять бекасов и жирных фазанов. Но прибытка от него – ноль! Ни разу я не видел, чтобы он вернулся домой с рыбой или птицей – хозяин съедает трофеи (если они есть) прямо по месту добычи!

Совсем другое дело, когда в нашем бассейне плещутся серебристые тельца с плавниками – да, они считают себя рыбой, но я-то знаю, что вскоре «рыба» превратится в отдельные безголовые тушки. В безголовые потому, что голову я им отъем обязательно!

Летом, примерное один раз в две недели, по Переделкино ездит трактор с бочкой, и тракторист громко оповещает собственников и арендаторов домов, что он приехал и привез живую рыбу. Хозяин останавливает тракториста, закупает килограммов двадцать карпа (шесть-семь штук), и они с трактористом вдвоём выпускают карпов в бассейн. А здесь уже я собственной персоной – готов когтями и зубами доказать, что отношусь к смертельно опасной хищной породе!

Карпы, раздувая жабры, ныряют в воду и расслабляются – а я вспрыгиваю на бортик бассейна и притворяюсь неотъемлемой частью пейзажа. Жду, пока они ко мне привыкнут! Я лежу, не шевелясь, и высматриваю подходящую добычу – крупного самца-наглеца, что смеет с гордым видом плавать у меня в бассейне!

И вот – сладостный миг! Я резко выбрасываю вперед лапу с остро отточенными когтями, затем вторую, третью и четвертую, запрыгиваю на карпа верхом и передней парой лап вцепляюсь ему в морду, заворачивая к небу – чтобы карп, подлец, не ушел на глубину! Он, конечно, начинает истово биться тушей о бортики бассейна – нагоняя волну в жалкой попытке освободиться от моей смертельной хватки. Но не на того напал!

Никогда Пан Чарторыжский не позволит примитивной рыбе удрать – особенно если почувствовал пьянящий запах свежей чешуи! Никогда! Во мне уже проснулся и ревет дикий зверь – мои когти безжалостно полосуют плоть карпа, зубы ищут его яремную вену – перегрызть и испить крови! В этот миг я похож на мифического вурдалака – нет, я не похож, я он и есть!

Битва в разгаре! Волны бьют меня со всех сторон, я задыхаюсь от недостатка кислорода, моя нежная шерстка прилипла к телу и похожа на линялый палас, а я сам похож на бобра – только без ласт и без передних выступающих зубов. Мне приходится несладко, но цель – высшая цель охотника – влечёт меня вперед, велит мне не отступать и не сдаваться!

Рыба-карп упорна и жизнестойка. Это вам скажет любой любитель-рыболов. Добыть ее (особенно, в честной борьбе) ох как непросто, но зато если получилось, если смог, смело и по праву гордись собой и наслаждайся сочным мясом карпа в сыром, свежем виде!

Все мои четыре лапы и бессчетное количество зубов работают без остановки. Я – терминатор! Я – разделыватель и потрошитель! Я – ужас, летящий на спине карпа, и от меня нет защиты! Рыбе никуда не деться, уйти по течению, сбежать в омут она не может – заперта в бассейне! И в итоге я обязательно добьюсь своего!

Конечно, рыба – тупа! Никто не станет этого отрицать. Мозгов у нее хватает только на то, чтобы жрать и метать икру время от времени. Но зато (вследствие своего примитивизма) рыба бьется за жизнь до конца, не понимая, что цивилизованное создание давно попробовало бы испросить почетные условия капитуляции.

Вдруг – противник проявит уважение и согласится? Вдруг, он не беспощадный безжалостный убийца, а нормальный такой парень – улыбчивый и комфортный в общении? Да мало ли чего бывает – вдруг просто совесть заест и велит перестать наслаждаться конвульсиями бедной рыбки?

Но рыба тупа, и в этом ее беда! Она не просит пощады, не говорит кошачьим (или человечьим) голосом – и увещевать ее бесполезно. Она никогда не увидит во мне друга, никогда не поймёт, что я – носитель тонкой чувствительной натуры, и жалость, и милосердие часто стучаться в мое сердце! Поэтому – что? Правильно – нужно ее изловить, наказать и съесть!

Мал по малу, удар за ударом, укус за укусом – мои когти и зубы делают своё дело! По поверхности воды плавает содранная с карпа чешуя, кровавые мутные потеки пачкают бортики бассейна – я рычу и утробно вою, победа близка!

Минута, две, три – наступает агония. Карп (некогда полный сил и преисполненный чувства собственного достоинства) переворачивается брюхом вверх и всплывает, а я с непередаваемым, восхитительным, небесным удовольствием вонзаю клыки ему в голову – прямо в глаза и начинаю пожирать его, чувствуя, как жизнь покидает его! И ем его плоть, одновременно выпивая душу – о, я сам Дьявол!

Постепенно я начинаю замечать, что творится вокруг меня. По периметру бассейна установлены три видеокамеры (хозяин – обеспеченный парниша, он может себе позволить купить и три, и четыре, и пять – сколько захочет!). Камеры тщательно, не пропуская ни одного кадра, снимают меня и бедолагу-карпа во всех подробностях – с первых же секунд охоты. Женя заранее позаботился!

Кстати, коли уж пришла такая мысль – нужно мне как-нибудь заглянуть на Youtube – вдруг, я уже звезда мирового уровня, и благодаря мне Женя зарабатывает на пропитание?

Вдруг, у меня уже миллионы просмотров, вдруг, на моем имени уже раскручиваются рекламные кампании, а толстые миллионеры подсчитывают прибыля, скрепя гусиными перьями и тщательно записывая колонки цифр в бухгалтерские гроссбухи? Да – было бы неплохо осознать себя не только красивым, но еще и успешным, и мегапопулярным!

А насчет рекламной кампании – у меня есть чуть-чуть домашних заготовок – броских запоминающихся слоганов! И неважно – обращена реклама к котам или к людям – слоганы универсальны!

«Если Вы ленивы и хочется спать – две кварты пива, и по лесу гулять!»

«Если водки перепил – долой с фронта, уволен, в тыл!»

«Если две понюшки насвая показалось Вам мало – закати третью, главное, чтоб кайфа хватало!»

«Если в коньяке не увидели жизни смысла, лишь эмоциональные опилки – дело в производителе, купите правильный коньяк в дорогой бутылке!»

«Если виски не пошёл – значит, не односолодовый он, а так – пережженный свиной мосол!»

«Если текила с лимоном и с солью не катит – встаньте, отожмитесь – валяться на кровати хватит!»

«Если ликеры – апельсиновый и манго – достали вас, спуститесь в магазин – купите квас!»

Ну и как? Можно меня приглашать на ночной конкурс пожирателей рекламы? Я ведь совсем не претендую на главный приз – согласен на вторую или на третью премию для начала. Потому что чувствую, в рекламе должно быть не только отрицание, но больше позитива, например: «Самбука хороша, сука! Пьется легко, хоть и итальянское барахло!»

Впрочем, ладно! Не кошачье это дело – разевать роток на чужой вершок. Пусть Женя, если получается, зарабатывает на рекламе – главное, чтобы обеспечивал меня всем необходимым – в том числе и охотой!

Забыл сказать. После того, как с карпом покончено (и его пока что живые собратья прижимаются в страхе к бортикам бассейна), я вытаскиваю рыбину из воды и в три приема (с перерывами, поскольку карп уж больно тяжелый) уволакиваю ее к себе в «дворовую нору» – как называет Женя мой личный небольшой деревянный домик.

«Дворовая нора» – о трех этажах, обустроена в центре участка, метрах в семи от бассейна, и там я предпочитаю столоваться летом. И спать в тенёчке, овеваемый теплым мягким ветерком.

Кто-то может сказать, что «нора» похожа на собачью конуру – и этот кто-то навсегда будет вычеркнут из списка моих друзей (и даже знакомых). Некорректно и вызывающе сравнивать кошачьего аристократа голубых кровей из Британии с шелудивым блохастым псом – будь он хоть породистым бульдогом! Мы (я и собака) отличаемся во всём!

Коты никогда не пойдут в услужение человеку, мы гордые и независимые, и корм нам дают просто так. За наши неоспоримые достоинства, мягкость и красоту. А собака вечно просит милостыню, готова ради ласкового словца какой-нибудь барышни нырнуть в озеро за палкой, которую для нее туда зашвырнули, готова часами ждать хозяина возле магазина, привязанная за поводок к перилам. Мерзкое подобострастие налицо!

Но не стоит о собаках – слишком болезненная тема, боюсь, войду в раж, и тогда добрых полтора часа буду только о них и говорить! Об овчарках и пуделях, о догах и шпицах, о таксах и борзых! О – какое отвращение вызывают во мне эти особи! Вернусь лучше к «норе».

Она такая большая, что в ней может поместиться человек. Да, ему пришлось бы немного согнуться, чтобы влезть целиком, и расширить проход внутрь (особенно, если человек любит пончики и толстый), но это – единственные неудобства! Всё остальное – только плюсы.

Имеются в наличии простор, комфорт, уют и моё персональное жизненное пространство, предназначенное для уединения. Вы думаете, что коты – существа социальные, и собственное жильё им не нужно? О, как вы наивны и даже глупы! А как же интим, как погружение в грёзы, как спокойный восстанавливающий сон?

Как, наконец, желание слиться с тишиной и отстраниться от постоянной человеческой трепотни, выматывающей душу переходами от согласных букв к гласным и от шипящих звуков к звонким? Хозяйская кровать? Хороша! Но «нора» – лучше! Поэтому прежде чем утверждать что-либо насчет котов (с умным видом), подумайте – вдруг окажитесь в дураках, и над Вами будут смеяться!

* * *

Помнится мне, несколько месяцев назад к Жене (не к жене!) прибыла дама с роскошной персидской красавицей на руках. Красавицу звали Марианна – и она была та еще штучка!

Бытует (особенно среди котов моего круга) мнение, что персидки – взбалмошные, излишне щепетильные, излишне требовательные и вообще – ставят себя так высоко, что и не подойти! Ослепительно прекрасные да – но чтобы добиться от них благосклонности, нужно извернуться ужом (или же догнать и съесть ежа!). И уж, и ёж – согласитесь – пренеприятнейшие твари, и иметь с ними дело – бррр!

Но моя Марианна (говорю открыто – моя!) оказалась другой! Не взбалмошная (и т. д. по списку), но, напротив, отзывчивая, ласковая и дружелюбная. Вероятно, я покорил ее слёту – поскольку перед моими котовыми чарами невозможно устоять. И если бы я был кошечкой, то, завидев себя в зеркале, сразу завалился бы на спину и раздвинул лапы – бери меня, мой красавец-властелин!

Следует отдать должное Марианне и ее смекалке – она сразу поняла, кто настоящий хозяин в доме (а кто так – мебель), спрыгнула с рук дамы (ее звали Софа) и присоединилась ко мне.

В программе нашего вечера были:

– немецкие кошачьи котлетки (весьма недурственны),

– десерт сухим кормом (печенье и бисквит),

– три вида молока на выбор (плюс неограниченное количество воды – газированной и still),

– прослушивание симфонии падающей воды («Журчание фонтана в вечерних красках»),

– расслабляющий массаж и обоюдное облизывание на мягком одеяле в «Норе» – возможно, со всеми вытекающими дальнейшими действиями!

Забегая чуть-чуть вперед, скажу – что они (действия) состоялись, последовали, случились, накатили на нас асфальтоукладчиком, обрушились на нас, подхватили и понесли – бесконтрольно и бесшабашно!

Но всему свой черёд.

Прежде чем сблизиться, каждая воспитанная кошечка должна понять, кто ее ухажёр (а посему процесс ухаживания со стороны сильной кошачьей половины должен быть благопристойным и уважительным). Куртуазным, я бы сказал.

В части ухаживания у галантного кавалера есть неоспоримое преимущество перед простонародным Ванькой – подвальным или помоечным – который ничего, кроме грубой силы и не менее грубых солдафонских шуток и замашек в процессе знакомства не использует. И, следовательно, ему никогда не покорить сердце рафинированной красавицы – она лучше вместо «Гурме» съест дохлую ворону!

Ко мне это не относится, я не Ванька (не Васька), я – Пан Чарторыжский и знаю, как и каким образом заслужить благосклонность персидки! И я это доказал.

После немецких котлеток и десерта я увлек Марианну к «Журчанию фонтана». Подсвеченные закатом струи воды выстреливались вверх и опадали в бассейн, создавая великолепную романтическую атмосферу.

Закатное солнце удлинило тени, вечерня тишина спустилась на «Переделкино», мы застыли рядом – хвост к хвосту – и слушали, слушали пространство вокруг. Марианна была настолько очарована, что даже перестала моргать. Я понимал ее чувства – и я сам не остался равнодушным!

Мы не издавали ни звука – мурлыкать и мяукать не хотелось, наше сознание объединилось с вечностью, и мы плыли по ней, впитывая красоту и гармонию мира – солнце, воду, сумерки и тишину! Уверен, если бы сейчас нас видел Мопассан, он бы создал свой лучший роман, а Шишкин написал бы лучшее полотно – «Вечер в саду в Переделкино».

К сожалению (а может, к счастью), очарование момента длилось недолго. Тьма сгущалась, краски постепенно тухли, и я вполголоса предложил Марианне заглянуть ко мне. Она согласилась без колебаний – видимо, моя куртуазность уже проделала брешь в ее чувственной обороне.

Что касается меня – я погрузился в необычное состояние – состояние отрешенности и безоговорочного принятия всего – что бы дальше между нами не произошло. Согласие так согласие, отказ – так отказ, тривиальное предложение «остаться друзьями» – я готов был принять всё, и принять с благодарностью. Я стал мягким, нежным и забыл, что я зверь!

Марианна влияла на меня чудесным образом. Мой первоначальный кураж куда-то испарился – я даже (о горе мне!) на несколько мгновений подумал, что быть кошечкой – примерное, так же приятно, как и котом, и не устыдился своих мыслей!

Интересно, что сказал бы по этому поводу старина Фрейд – хотя я лично с ним незнаком. Уж, наверное, представил бы на всеобщее обозрение одну из своих теорий: «Смотрите, птицы-звери, вот что бывает!»

«Возьмем кота и внушим ему, что он – кошка. Заставим поверить, что он кошка – покажем ему научно-познавательные фильмы о том, что он кошка, прочитаем ему лекции о том, что он кошка, а затем – повяжем на него розовый бантик, наденем на него гульфик и юбочку – и так отпустим пастись на просторе. И проследим, какие трансформации в его психике произойдут».

Вот будет потеха! Невероятный простор для анализа – масса экспериментальных данных, целые поля для исследований – и даже можно защитить несколько докторских диссертаций на тему: «Как из кота сделать кошку – и наоборот».

Фрейд был силен – ничего не скажешь! Жаль только, что прожил мало и не смог разобраться в половых фантазиях котов. А то бы, я уверен, четко и конкретно объяснил мне, что же со мной произошло рядом с Марианной, как это воспринимать, и как ко всему этому относиться. Поскольку если не объяснить, то становится жутко – а вдруг тяга превратиться в кошечку – это навсегда?

Но чур! Гнать подальше такие мысли – гнать, ощериться, отказаться! Всему миру заявить, что я – кот, и останусь им навечно.

Уф! Кажется, отпустило! Страх превратиться в создание противоположного пола вышел из меня толчками – я несколько раз дернулся, стиснув зубы – Марианна вопросительно посмотрела на меня своими прекрасными зелеными глазами – и я через силу улыбнулся. Марианне совсем ни к чему знать о борьбе, что развернулась у меня внутри – приватное и только моё!

* * *

В Норе было тихо и очень по-домашнему. Спокойствие и одновременно защищенность брусовыми стенами – что еще нужно для создания доверительной обстановки?

Толстое одеяло (недавно заботливо постиранное очередной гостьей хозяина) пахло альпийской свежестью и ароматами горных трав. И самое приятное – концентрированный химический запах порошка уже выветрился – на одеяле можно было не только спать самому, но и пригласить кошечку разделить ложе.

Дважды упрашивать Марианну не пришлось – она легла и лизнула шерстку на моем животе. Я тихо икнул, потом вздрогнул, а потом у меня подкосились лапы, и я завалился на бок – подставляясь так, чтобы ей было удобнее.

Если бы я был вепрь или волк, я бы завыл от страсти! Или, оставаясь самим собой, мяукнул бы так громко, что крыша Норы обрушилась бы на нас двоих и погребла обоих под руинами вечной любви. Но нет! Несмотря на крупную дрожь желания, охватившего меня, я помнил, что ответственность за наши судьбы лежит на мне, поэтому – никаких резких движений, никаких сорванных крыш и никаких развалин, больно бьющих по голове.

А Марианна улыбалась – я видел это в темноте. Она, конечно, понимала, какие муки я испытываю – ведь оказаться в объятиях такой красавицы мечтает любой кот (но только не любому дано)! Она мягко успокаивала меня лапкой, время от времени покусывая мне ушки и проводя там, где я чувствовал наибольшее возбуждение!

Уф! Даже вспоминая это, меня трясет! Хотя с момента нашей встречи прошло уже больше двух недель, я всё еще не могу успокоиться – и фантомные картины нашей близости заставляют меня подергиваться снова и снова – как будто всё это происходит со мной прямо сейчас!

Как тут не вспомнить бессмертные строки великого кошачьего поэта XIX века Порфирия Пушного!

По странному стечению обстоятельств моя Марианна оказалось тезкой той – божественной, от Порфирия. Может быть, поэтому для меня, как кота, погруженного в литературу, она слилась воедино с великим художественным образом, созданным великим поэтом – и я умер, а потом снова воскрес!

Наши ласки были такими бурными, что я подспудно (краешком сознания) удивлялся, почему до сих пор на участок не приехала пожарная машина – тушить всепоглощающий огонь страсти! И я, и Марианна пылали, как два куска урана в пекле ядерного взрыва, мы впились другу в друга, слились, растворились – мы стали одним целым и одновременно достигли вершины экстаза. О – это незабываемо, и я, вероятно, пронесу это в своем сердце до конца дней!

Сразу хочу оговориться – обвинять меня в излишней эмоциональности, присущей кошечкам – все равно, что искать железный лом в груде трухлявых досок. Лома нет, и излишней эмоциональности тоже нет. У меня звериное каменное сердце, я циник и ловелас, я не испытываю никаких приступов мягкотелости – я охотник и всеми когтями за грубый котовый характер! Просто Марианна – она… У меня нет слов… Она… Слов нет… А так – я циник, охотник, зверь! И ни одной кошечке не позволю поработить моё сердце! Ну, разве что Марианне.

* * *

Кроме нижнего этажа, в Норе имеются еще два. Вы сильно удивитесь, если я скажу, что намеренно не занял их, а оставил для птичек? Для порхающих созданий – жаворонков, соловьев, зябликов!

Парадокс – не правда ли? Кот (плюс иногда кошечка) снизу и птицы (кои есть корм) – сверху. В прошлые времена меня бы за такую вольность по головке бы не погладили – уж так бы прищемили хвост, что убежал бы в Сибирь – а то и куда подальше.

Кот-ренегат, предавший идеалы борьбы с пернатыми! Еще немного – и он (т. е. я) переметнется на сторону собак. Взять его – заковать в кандалы, в столыпинский вагон – и в Норильск на веки вечные плавить алюминий для Прохорова!

Воздам хвалу небесам: нынче на дворе – культурный и толерантный двадцать первый век, и каждый сам себе командир, судья и палач. И прокурор, и адвокат.

Я, кстати, ни то, ни другое – ни третье, четвертое, пятое. Я – исследователь, поклонник литературы, ценитель кошачьих прелестей и натуралист. Во мне – масса положительных качеств и удивительных, обычно несвойственных котам, черт.

И я люблю наблюдать за птицами. Законом уже не запрещено!

Птички – они такие прикольные. Думал, какое слово лучше подобрать, и понял – что «прикольные» – самое оно. Птички – не коты. Их движения резки, порывисты, они постоянно чем-то озабочены и вечно смешно дергают головами, словно клюют воздух. Ну, а если видят зерно, семечки или хлеб – здесь их уже не остановить!

И каких только смешных и забавных звуков от них не услышишь. Переливы, песни, курлыкание, трещание, кряхтение и даже кваканье, похожее на песни лягушек из ближайшего обитаемого пруда. В общем, мир птиц весьма разнообразен и диковен – и после многих часов ненавязчивого наблюдения за их жизнью я пришел к выводу, что пока у меня есть немецкие котлетки, бисквит и парное мясцо, птички в моем присутствии могут чувствовать себя в безопасности. У меня хватит стойкости и выдержки характера не причинять им боль.

Что еще сказать о Норе и саде? Нора имеет форму усеченной пирамиды. Точка.

Сад: зелень, деревца, солнечный свет, большая будка с крышей – в ней часто жарят шашлык. Два кресла-качалки, два пуфика для ног, гамак из дырявой сетки – огромная сосна в центре участка – в общем, местечко многим на зависть. А мы с Женей здесь живем!

Но пора отправиться в хозяйский (и мой) дом. Дом огромен, и я специально пройдусь по нему от подвала до чердака – вспомнить всё.