Читать книгу Цель – милосердие. Между психологией и Богом, или 20 лет в трансперсональной психологии - Владислав Кенга - Страница 4

3.1

Суть грехопадения, отпадения от Бога и состояла в том, что люди потеряли веру в то, что они достойны Его Безусловной Любви. Потому и листиками прикрыли своё «непотребство», как они думали. Бог-то это предвидел, но отменить свободу мыслить (пусть и ошибочно – а мы иначе умеем? – не мог). Без свободы мышления – люди стали бы программируемыми роботами.

Грехопадение стало корнем бед – в первую очередь несчастьем, а не ослушанием.

3.2

Тяжело мне будет в посмертьи, так мне кажется. Ни какой ум, никакой жизненный опыт или знания не помогут.

Вспомнится… – Когда всё вспоминается – в тысячу раз острее. В какой ад меня затянут эти воспоминания?

Вспомнится, как мне нет 30 и я «по Споку» оставляю засыпать старшего сына одного в тёмной комнате. Сколько ему было – год? Два? (детские страхи… без родителей, в темноте… Я и сейчас плачу, вспоминая). Можно сколько угодно говорить о пластичности детской души, но это избегание и самооправдание. Мне больно, очень больно в памяти, а значит, это оставило след и в душе сына.

Я вспомню, и в какой круг ада это меня затянет? Как вёл за ручку его в сад, как он (сколько ему было – 1,5? 2? 3?), идёт, я его уговариваю, что папе на работу, маме на работу, его работа – садик. Он сжимает зубы, чтобы не заплакать, мы подходим к калитке садика, и он не может сдержаться – ревёт. И, когда я приходил за ним – забирать, я слышал его плач. Однажды я пришёл раньше, и он взял меня за руку и повел в спальню, и вёл по проходику между кроватками, и показывал на горшки, без слов, сказать не умел… и я понял, это деток высаживали на горшки перед дневным сном… Надолго… Или пока не пописаешь?

Я вспомню, как тёща обманом завлекла старшего к себе домой, и он – ему и трёх не было – заигрался с машинкой большой, пожарной, и тёща сказала: «Пусть останется на ночь, утром я приведу его к вам домой», и внутренний голос подсказывал мне «не оставляй», и легко было – увести, достаточно сказать «пойдём к маме», но я заигрался в демократию: «Хочешь остаться у бабушки?» – конечно, куда ребёнку от пожарной машинки… Он согласился… Утром тёща уехала, забрав старшего на дачу, и каждый день звонила жене, и врала, что приедут вечером, им надо мол собираться в дорогу… Пока я не понял, что меня обманывают, и не приехал за сыном… Поздно… нужно было раньше… «Ты всё-таки за мной пришёл?» – сказал ребёнок 3 лет…

Господи, дай Бог мне выдержать. Когда умру, пришли мне духа прощения… Себя…

Я вспомню, как женщина была беременна моим ребёнком, и твёрдо решила сделать аборт. Я пытался отговорить её. Душа ребёнка приходила ко мне. Спросила, смогу ли я отговорить мать, не делать аборта? Я сказал: «Нет, не смогу». Я знал характер женщины… Когда женщина пришла на аборт, у неё была замершая беременность…

Я вспомню, как в воскресенье почувствовал, что следующий день для бабушки будет последний… Нужно было остаться, позвонить на работу, сказать, что сегодня не приду (начальник, правда, был не очень человечный – но при чём здесь оправдания). Я пошёл к участковому врачу, хорошая была женщина, и спросил «если я почувствую, что у бабушки последний день, можно ли мне остаться дома, выпишет ли она мне больничный». Доктор ответила, что да. И я, придурок (!), поехал на работу, думая, что на следующий день останусь дома. Бабушка в тот день умерла без меня… мне позвонили, я приехал, помню, что на моём лице застыла маска, почему-то с улыбкой, мне кажется, от этой маски я отходил годы… И это я вспомню после смерти, и с болью, с самообвинением в малодушии. А бабушка, её душа, конечно, меня простила…

Я вспомню и сестру Наташку, её смерть. Наташка любила меня. Умирала она в Красноярске, написала мне, что, если хочу в последний раз в жизни увидеть ее, чтобы приезжал. А я мотался с семинарами по городам и весям. Написал в несколько красноярских психцентров, не хотят ли они моего семинара, я бы приехал. Ответа не было… И мне бы взять, придурку! билет и прилететь, на что я понадеялся, почему отнесся как… Наташка умерла. Живой я её больше не видел. Да, молюсь… Но и это моё малодушие, сдаётся мне, вспомню после смерти… И да поможет мне Бог, да поможет моей совести, простить себя. Больно…

Я не вспоминаю, обо всём этом сейчас. Но я знаю, что я вспомню в посмертьи, и очень – очень (!) остро вспомню! и дай Бог мне вспомнить в тот момент о Боге, воззвать к Его Милосердию, Прощению (его духу Прощения, чтобы я сумел простить себя), дай Бог вспомнить Его Искупление грехов человеческих…

ДАЙ БОГ!

Да не затянет меня в ад самоосуждения, в ад бесконечного страдания… Вы не представляете, сколь явственно, больно и остро это многое забытое-вытесненное вспоминается и сколь остро оно чувствуется. Исповедь, и генеральная исповедь, чтобы облегчить посмертные страдания… Я знаю, представляю… Мне кажется, это никто не представляет! И, пока не умер, представить не может. Молиться, замаливать. Каяться, смывать слезами – это монахи поймут… некоторые… Кто еще?

Господи, помоги!!!