Читать книгу Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский - Страница 2

Пылинки, отлично видимые в свете луча фонаря, довольно густо висели в воздухе, вызывая непреодолимое желание прокашляться или хотя бы задержать дыхание. Но по сравнению с тем, что тут творилось минут сорок назад, это просто земля и небо. Можно сказать, чистый марципан. Здесь ведь, когда мы только скатились в пролом, вообще дышать нечем было. Да и взрывы снаружи не добавляли никакого душевного равновесия. Зато преотличнейшим образом добавляли этой самой пыли, забивающей все что возможно и мерзко скрипящей на зубах. Я в тот момент даже пожалел, что сорванный с головы мешок отбросил в сторону, а не сунул за пазуху. Из него какой-никакой фильтр можно было бы быстренько соорудить.

Хм, может возникнуть вопрос – а чего это я, собственно, с мешком на голове бегал? И о каких взрывах в сугубо мирное время идет речь? Ну что можно сказать? Просто день не задался. Причем даже не сегодняшний, а вот сразу вчерашний и не задался. Ведь именно вчера я нарвался на этих ушлепков…

Водителя они убили сразу. Первой же очередью. Ею же ранили проводника из местных. Я, мирно дремлющий на заднем сиденье, даже среагировать толком не успел, а потом стало поздно метаться. Проводника быстренько добили, а меня, наскоро обыскав и слегка побив, закинули в пулеметный джип и повезли вглубь пустыни. Везли часа два. Потом была остановка и пересадка с джипа в какую-то барбухайку с тентованным кузовом. Хорошо хоть воды дали попить. После чего надели мешок на голову и, связав руки, запихнули в кузов. В этот раз ехали почти без остановок всю ночь. Куда именно, сказать невозможно, так как я перестал ориентироваться в направлении еще во время первой поездки. А уж с мешком на башке так и вообще… Невозможно было даже понять, кто находится в кузове, помимо меня. Но постепенно стало проясняться.

Судя по разговорам, здесь два араба-охранника и еще один человек. И не просто человек, а исходя из междометий, которые он пару раз издал во время наезда на особо большие кочки, пассажир был русским. Или татарином. Или бурятом. В общем, земляком. Правда, когда я попытался с ним заговорить, от араба тут же прилетела затрещина и гневная тирада, из которой можно было догадаться, что незапланированное общение на данный момент не приветствуется. Так и ехали до самого рассвета, по пути влившись в колонну большегрузных грузовиков. Это я на слух определил да по изменению скорости. А вот на рассвете по колонне долбанули с воздуха.

Сначала шарахнуло где-то впереди. Барбухайка тут же стала тормозить, а взрывы, наоборот, приближаться. Охрана, судя по быстро удаляющимся паническим воплям, нас покинула, и значит, пришло время действовать. Благо руки были связаны спереди, поэтому, содрав опостылевший мешок, я огляделся. Было уже вполне светло, поэтому сразу увидел русскоговорящего пленника. Тот, также стянув с себя мешок, активно крутил седой головой. Поймав его взгляд, я задал лишь один вопрос:

– Земляк?

Седой кивнул и тут же предложил:

– Надо быстро отсюда уходить, а то накроет. Ты как?

Как, как? Каком кверху! Вместо ответа я выскочил из кузова и тут же присел. Ух ты, какая смачная картинка! Впереди, густо чадя, горели три здоровенных наливняка. Еще два, пока целые, стояли на дороге. Только, похоже, недолго им целыми быть, так как пара штурмовиков уже заходили на цель. Что такое атакующие штурмовики, я знал не понаслышке, поэтому, лихорадочно оглядываясь в поисках укрытия, закричал:

– Валим! Валим! Валим!

После чего мы вдвоем рванули к обочине. Ну как к обочине… Вокруг по-прежнему простиралась эта долбаная каменистая пустыня, да и дорогу дорогой можно было назвать очень условно. Так – направление. Поэтому понятно, что кюветов там никаких не было, и мы просто побежали прятаться за небольшой холмик, возвышающийся метрах в пятидесяти от грузовика. И в этот момент опять загрохотало.

Пришлось падать куда придется. Причем недалеко от нас залег какой-то бармалей, прибежавший от основной колонны. Видно, тоже за холм стремился свалить. Не водила, так как на нем присутствовали разгрузка и прочий боевой обвес. Автомата, правда, не было. Наверное, оружие воину аллаха мешало быстро передвигаться, вот он его и оставил где-то там.

И тут вдруг я увидел, что буквально в нескольких шагах от нас почва ссыпается в какую-то щель. Довольно узкую щель, но места спрятаться должно хватить. Судя по всему, там, под землей, промоина или еще какая пустота была, а от близких взрывов ее и вскрыло. Даже не думая о глубине получившейся дырки, я пихнул коллегу по несчастью и на четвереньках поскакал к спасительному провалу. Почему спасительному? Да потому что сейчас самолеты доработают ФАБами и вот потом от души причешут НУРСами. И никакие холмики не спасут. Опыт есть. Видел я уже такое. А в этой щели шансы возрастают многократно. Еще в плюс – тут хоть и небольшое, но видимое повышение рельефа, так что разлившаяся с цистерн горючка сюда не должна дотечь.

Бармалей, что характерно, тоже заметил место возможного спасения, и мы с ним столкнулись уже возле края щели. Он попытался меня отпихнуть, но тут уже было не до сантиментов, поэтому я, ухватив его связанными руками за лямку разгрузки, сразу влепил лбом в тонкий, хрящеватый нос. Араб потерялся, начав заваливаться на спину. Я его не отпустил, и мы, чуть не застряв на входе, вместе заскользили куда-то в глубь земли. Успела мелькнуть мысль: «Что-то долго падаем», но проехав буквально метра четыре и немного пролетев по воздуху, наша слипшаяся парочка шлепнулась на землю.

Света было очень мало. Пыли было очень много. Не обращая на все это внимания, я, сцепив руки, принялся лупить лежащего подо мной бармалея по морде. Тут ведь вариантов нет. Если он хоть немного очухается, то тупо меня на колбасу пошинкует. Видел я у него на обвесе мясорез внушительного размера. Так что нельзя ему давать отвлекаться. В этот момент, больно ударив по спине ногой, на нас свалился мой седовласый земляк. Хорошо еще он долго рассусоливать не стал, а подобравшись сбоку, вытянул нож у противника и довольно умело ткнул им вражину в бок. Тело подо мной несколько раз дернулось и, вытянувшись, замерло.

Я же, переводя дух, так и продолжая сжимать труп коленями, лишь выпрямился и протянул вперед связанные руки. Напарник только успел перерезать веревку, как наверху шарахнуло совсем уж запредельно. Меня даже на какое-то время вырубило. И это под землей! Что там наверху творится, даже и знать не хочу. А когда очухался, вокруг была тьма тьмущая. Грохот разрывов слышался приглушенно, зато сотрясение почвы ощущалось хорошо. Пытаясь вздохнуть, закашлялся и, сплюнув в сторону, спросил:

– Это что такое было?

Невидимый в темноте земляк завозился и, также кашляя, ответил:

– Кажется, ничего хорошего. Похоже, бомба разорвалась совсем недалеко и наше укрытие завалило.

– Ну-ну! Без паники. Если б завалило, то мы бы сейчас не разговаривали. А так, похоже, просто ту щель сверху немного засыпало. Подождем, когда все утихнет, и раскопаемся. А сейчас давай жмурика на предмет ништяков осмотрим.

Остывающий бармалей, помимо всего прочего, одарил нас довольно неплохим светодиодным фонариком. Но один фиг, ничего видно не было. Пыль стояла сплошной стеной. Поэтому, стараясь особо не дышать и натянув одежду на голову, мы стали дожидаться окончания штурмовки. Какое-то время сидели молча, потом я не выдержал:

– Тебя как звать-то, путешественник?

Напарник завозился, кашлянул куда-то в глубь одежды и ответил:

– Зови Иваном, не ошибешься.

– А меня Чу… э-э-э, Артемом кличут. Будем знакомы.

На ощупь найдя ладонь Ивана, пожал ее. Опять помолчали, прислушиваясь к канонаде. Земля тряслась уже не столь активно, и многоопытный седой предположил:

– Похоже, НУРСами полируют.

– Похоже… Слушай, земляк, а ты вообще чьих будешь?

Мой вопрос был, конечно, на грани. Особенно для здешних широт. Поэтому собеседник ответил обтекаемо:

– Государев человек.

Я хмыкнул, но уточнять не стал. Сказано вполне достаточно. Тут или спецы, или «консерватория»[1]. А может, вообще «слово и дело». Или еще несколько не менее интересных организаций. Но разница не очень большая. Главное, тот факт, что мужчина под погонами. А исходя из возраста, под солидными погонами. Минимум полковник, а то и выше бери.

Иван, в свою очередь, поинтересовался:

– А сам-то?

– Не… я вольный стрелок. Под этот замес вообще случайно попал. Приехал по делам фирмы и в дороге налетел на диких. Они меня сразу не шлепнули, только потому что бледнолицый. Ну а потом, видно, решили захваченного русского более высокому начальству передать…

Иван недоверчиво хмыкнул и затих. А я только плечами пожал. Правильно человек делает, что не доверяет. Да и мне не с руки всю правду говорить. У каждого свои секреты. Вот пусть они секретами и останутся.

Так, потихоньку прощупывая друг друга, и провели время. Бомбежка давно прекратилась. Постепенно пыль более-менее улеглась и появилась возможность дышать, не заходясь в кашле после каждого вздоха. Мы вынырнули из своих коконов, с целью сделать обследование на предмет самовыкапывания и осторожной разведки местности. Только вот стоило вдумчиво осветить потолок пещерки, как выяснилось, что наши дела не просто плохи. Нам, можно сказать, кирдык настал.

Начнем с того, что это вовсе не естественная полость. Это оказалось искусственное сооружение из здоровенных базальтовых блоков. В смысле – стены из блоков, а потолок – из не менее солидных каменных плит. И теперь в том месте, откуда мы сюда скатились, был не завал из земли, а две плиты. Одна лежащая боком, а вторая торцом. В торце видимая толщина внушала уважение. Такую плиту не всякий отбойный молоток возьмет. А главное, нигде не видно земли, в которую можно было бы забуриться. Эти четыре-пять метров до поверхности мы бы ножом, когтями и зубами прогрызли. Но нас окружал лишь камень, а та куча земли, насыпавшаяся сверху еще до закрытия убежища, тоже лежала на каменном полу. И теперь наше чертово убежище превратилось в склеп.

Когда я это осознал, в истерику не впал только потому, что стало неудобно перед седым. Поэтому, запихнув внутрь пытающиеся вырваться из глотки вопли, маты и возможно даже слезы, просто сполз вдоль стенки и уселся на пол, тупо глядя перед собой. Да уж… всякое в жизни бывало, но чтобы закончить свои дни, будучи заживо похороненным где-то в жопе мира, я никак не рассчитывал.

Иван тем временем, видно на что-то надеясь, неутомимо обследовал место завала. Хотя чего там смотреть? И так все ясно… В конце концов, устав подпрыгивать и ковырять потолок, он тоже опустился рядом со мной. Помолчали. Потом он тусклым голосом спросил:

– Как считаешь, мы еще в Сирии или уже в Ираке?

Я вздохнул:

– Черт его знает. Слишком долго ехали. Может, и до Ирака довезли. Одно могу сказать точно – мы под землей. Из жратвы только два трофейных «сникерса». Из воды – неполная фляга с бармалея. Дней пять протянем…

Седой покачал головой:

– Уже завтра наш ближневосточный друг начнет активно разлагаться. Помещение совсем небольшое. Мы тут с ума сойдем от вони.

Я равнодушно пожал плечами:

– Ну, есть еще нож. Ты им работать умеешь. Я тоже. Как станет невмоготу, так всегда можно будет воспользоваться. Могу даже первенство уступить, если хочешь…

Напарник мрачно посмотрел на зажатый в своем кулаке клинок и внес контрпредложение:

– Погодим пока с грехом самоубийства. Ты вон туда глянь, – Иван посветил на дальнюю стену. – Видишь, там на стене узор, как будто арка выложена? И внутри этой арки не блоки, как на стенах, а кирпичи. Ну, то есть блоки, конечно, но гораздо меньшего размера. Может, там какое-то помещение было? Которое потом запечатали?

Я пару секунд вглядывался туда, куда показывал седой, а потом, молча вытянув нож из руки Ивана, пошел к противоположной стене. Хм, действительно… Большие блоки имеют видимый размер где-то метр на шестьдесят. Значит, можно предположить, что и в глубину тоже шестьдесят. Скреплены между собой на каком-то известковом растворе. Длина клинка у нашего ножа сантиметров тридцать. То есть ковырять раствор на больших блоках бессмысленно. Недоковыряем. А тут в арке уложены блочки размером чуть больше стандартного кирпича. Так что все должно получиться! И я очень надеюсь, что там нет никакой комнаты, а будет просто земля. Уж землю-то мы прокопаем до самого верха. Ну, а если не повезет и будет ход в другое помещение, что же… Будем смотреть дальше. Во всяком случае, надежда появилась. А вместе с ней и угасшие было силы.

Пока эти мысли крутились в голове, я уже остервенело, но при этом по возможности аккуратно (не дай бог лезвие сломается) начал шкрябать окаменевший раствор между кирпичами. Царапалось медленно, но горка пыли под ногами росла и росла. Потом меня сменил Иван. Потом я его. В общем, сколько времени мы возились с первым кирпичом, сказать затрудняюсь (так как часы, телефоны и прочие полезные вещи у нас прихватизировали шустрые арабы). Но в конце концов упорство победило, и каменный брусок был извлечен из стены. Я тут же сунулся к дырочке с фонариком. Несколько секунд разглядывал открывшуюся картину, а потом, передав фонарь напарнику, озвучил обуревавшие меня чувства:

– Вот же сука!

За стеной была не земля. Там была другая комната.

Седой как смог утешил:

– Ничего, ничего! Сейчас туда попадем, глядишь, и там что-то увидим. Тут главное много кирпичей не выламывать. Сделаем лаз – только чтобы пролезть. А потом обратно заложим. Так мы от нашего запашистого друга и избавимся.

Бармалей, лежащий в углу и насколько возможно присыпанный землей, которая нападала, когда мы сюда только провалились, уже пусть еле ощутимо, но пованивал. Поэтому увеличив скорость, мы приступили к дальнейшим работам. Сейчас дело пошло заметно быстрее, и в конце концов я, как более худой, скользнул в отверстие. Осветив помещение, выругался. Просматриваемого выхода не было. Комната была уже не комнатой, а целым залом. Посередине стояли какие-то невысокие, но широкие постаменты, в количестве трех штук. Постаменты были покрыты затейливой резьбой. Стены тоже были украшены фигурными завитушками и прочими украшательствами. Да еще и раскрашенными. Но все это великолепие разбивалось о то, что оно было нанесено на блоки! Причем блоки были как бы не больше по размеру, чем предыдущие. Утешало одно – я уже увидел еще одну заложенную арку, которую можно вскрыть.

В общем, перебрались мы в этот зал. Перетащили все необходимое. А потом дружно погадили в предыдущем месте обитания. После чего быстренько поставили на место кирпичи и зашпаклевали щели предусмотрительно снятыми с араба шмотками. Распустили их на ленточки и зашпаклевали. Теперь, во всяком случае, смерть от трупного смрада нам не грозит. Закончив труды, съели по кусочку «сникерса» и смыли мерзкий привкус заморского лакомства парой глотков из фляги. Попутно стали обследовать помещение. Нет, фронт работ и так был понятен – вон та арка. Но мы уже устали как собаки. Во всяком случае, я – точно. Сами посудите – вчера меня захватили. Следом бессонная ночь. А теперь уже, наверное, время к вечеру – вот глаза и слипаются. Иван вон тоже зевает с подвыванием, правда, деликатно прикрываясь ладонью.

Вдруг напарник, который уже подошел к одному из постаментов, застыл над ним и пробормотал себе под нос:

– Хм… странно…

Я заинтересовался:

– Чего там?

– Да вот. Сам посмотри.

Посмотрел. Действительно, странно. Постамент оказался не совсем постаментом. Скорее, какой-то непонятной ванной. Высотой он был сантиметров сорок от пола. Внутри было довольно большое углубление. А на дне с большим искусством вырезана… как бы это точнее сказать, задняя анатомическая часть тела человека. В общем, место для пяток, ног, попы, спины, лопаток, шеи и головы присутствовало. Я пощупал фигурные углубления и восхищенно констатировал:

– Ого! Надо же, как качественно все сделано. Интересно только – зачем?

Иван кашлянул и ответил:

– Интересно не зачем, а почему? Почему тут нет пыли?

Опаньки. Слона-то я и не приметил. Здесь действительно всюду была пыль. Но не в ванне. В смысле снаружи и на завитушках пыль была, а вот внутренности постамента масляно поблескивали темно-зеленым полированным камнем с какими-то будто металлическими искорками. Смотрелось очень красиво, но совершенно не объясняло факт отсутствия пыли. Немного поломали над этим голову, но к какому-либо выводу так и не пришли. Зато обнаружили, что ванны разные. В смысле изнутри у них разные цвета. Уже виденная нами зеленая, а также темно-фиолетовая и темно-красная. Там тоже пыли никакой не было. В конце концов, устав делать предположения, признался:

– Блин, я просто срубаюсь на ходу. Может, поспим?

Напарник с этим предложением согласился. Место для сна даже не обсуждалось, и поэтому, выбрав сразу понравившуюся мне темно-зеленую ванну, завалился туда. Иван, еще немного поковырявшись снаружи (наверное, пытаясь понять, куда же девается пыль), залез в соседнюю. К этому времени я уже практически спал.

Небольшое отступление – 1

Механизм, попавший на Землю вместе с аварийным кораблем предтеч, за прошедшие тысячелетия сильно сдал. Для условий стерильности космического корабля и миллионы лет не срок, но вот на поверхности планеты с довольно агрессивной атмосферой и универсальным растворителем в виде Н₂О несколько тысяч лет было очень солидным возрастом. Тем более что последнее обслуживание проводилось последним же хозяином-предтечей почти пять тысяч циклов назад. С тех пор искин как мог поддерживал общую работоспособность. Только у него не получалось поспеть всюду. Выходили из строя пикторемонтники. Сыпались куэнги. Трескались дэсы. Потихоньку отмирала биопроводка и деградировали аккумулирующие емкости. Но сильно сдал – это не значит, что он стал ни на что не годен.

Поэтому, как только сенсоры показали, что в гелитеги произошла загрузка объектов, искин тут же начал действовать. Выпустив сканирующее облако иоктодроидов, приступил к первичной обработке данных.

Если бы на это кто-то посмотрел со стороны, то увидел бы, как емкости сначала одного, а потом и второго гелитегов стали быстро заполняться перламутровым туманом, который принялся активно растворять одежду на людях…

* * *

Сны мне обычно снятся разнообразные и разнонаправленные. Некоторые даже интересные. Но то, что я видел сейчас, не лезло ни в какие рамки. Сначала снилось, будто я, совершенно голый, завис в переливающемся облаке. При этом голос, сильно похожий на женский, что-то умиротворяюще бубнил на певучем непонятном языке. Потом, прямо на облаке, стали появляться графики и диаграммы. А голос из умиротворенного становился все тревожнее и тревожнее. Я старательно силился понять, что же мне говорят, только вот ничего не получалось. Да и сам несколько взволновался, когда в облаке появилась фигура человека с моим лицом, которая по мере возрастания тревожного бубнежа стала закрашиваться черным и красным цветом. В конце концов, не выдержав, завопил:

– Ну не понимаю я тебя! Ты по-русски молви, чего хочешь-то?

Голос на секунду замолк, а потом мне в голову стали вливаться образы и ощущения. Сначала тоже было непонятно, но потом потихоньку разобрался, что же до меня пытаются донести. В общем, если коротко резюмировать, то, судя по всему, я попал под удар генного оружия Зелахирдов. Оное оружие меня практически убило, так как по контрольным (генным же) меткам мне не более пятидесяти лет, а вот по общей изношенности организма никак не менее полутора тысяч. А все потому, что совершенно перестали работать внутренние регенеративные установки. Плюс ко всему практически полностью заглушена глубинная память. Напрочь выбиты экстрасенсорные возможности. Ну и до кучи – полный букет всех потерь, сопровождающий пострадавших от рук (или что у них там?) зловредных Зелахирдов.

Но! – в этом месте я оживился – всё исправимо. Единственно, у Сатихаарли (это самоназвание голоса) сейчас нет таких средств и препаратов, которые меня излечат моментально. Но уже синтезированы и постепенно вводятся иоктодроидами все необходимые вещества и программы, которые доведут меня до оптимума за какие-то жалкие несколько циклов. На мой осторожный вопрос «Несколько это сколько?» был дан ответ, что что-то начнет действовать почти сразу. Что-то будет постепенно разворачиваться в течение трех-пяти лет. Но, как бы там ни было, она гарантирует, что через двадцать-тридцать циклов я буду как новенький и ничем не буду отличаться от остальных нормальных предтеч. Мне польстило сравнение с неведомыми, но могучими существами, только сильно смутил временной разброс. Несколько лет и тридцать лет это две большие разницы. Можно сказать, даже огромные. Хотя, если они живут по паре-тройке тысячелетий, то тридцатник для них – это ничто. Как для нас – неделей больше, неделей меньше, особой роли не играет.

До чего же интересный сон! Логичный такой. Цветной. Звуковой. И даже с запахами. Правда, запахи какие-то странные. Как будто паленым несет… Только я это осознал, меня вдруг пронзило чувство сильной опасности. Да и голос будто даже взвизгнул, а радужное облако, вспыхнув ослепительным бело-сиреневым цветом, поглотило все остальное, отрубив и звук, и цвет, и запах. В общем – кино кончилось.

Интересное было. С приятным послевкусием, которое не испортил даже финал. Правда, осталось сожаление, что некоторые полосы загрузки исправлений не дотянули до ста процентов, остановившись – какие на шестидесяти, какие на восьмидесяти. А некоторые и на девяносто. Хотя и стопроцентных хватало. Но вот недотянувших было все равно жалко…

Небольшое отступление – 2

Нефть – это не бензин. Она и горит долго, и гасится плохо. А если горят несколько десятков тонн, то тут уж совсем не до шуток. Вышло так, что схрон последнего предтечи не был рассчитан на бомбардировку. Это ведь не основное убежище, которое даже удар из космоса выдержит, а так – просто один из многих тайников на черный день. Вот и разошлись немного плиты, прикрывающие искин и оборудование. Искин-то ладно. Его защитный корпус не каждая плазма возьмет. А вот аккумулирующие емкости и биопроводка… Емкости были полны, но дефектны. Проводка вообще дышала на ладан. Поэтому, когда туда постепенно стала просачиваться горящая нефть, пошла реакция.

Решение Сатихаарли приняла практически мгновенно. При одномоментном высвобождении энергии из накопителей биообъекты, которые сейчас лежат у нее в гелитегах, будут уничтожены. Это без вариантов. Поэтому был сконфигурирован портал, должный перенести больных за сотню километров отсюда. Но искин был уже несколько поврежден. Да и весь комплекс тоже был не ахти. Плюс от нарастающего жара стали плыть цепи. Вот и вышло, что вместо пространственного прокола был получен темпорально-пространственный. Конечно, будь накопители исправны, ничего бы не получилось. Но так совпало, что они пошли вразнос, и энергии взрыва с лихвой хватило и на пространственный, и на временной перенос. Со стороны это смотрелось, как будто сиреневый купол стремительно накрыл сначала красную, потом фиолетовую, а потом зеленую гелитегу. Люди из них исчезли, а в следующую секунду та самая, оставшаяся «лихва» сдула разбомбленную колонну с земли и смяла все, что было под землей…