Читать книгу Гваделорка - Жан-Батист Мольер, Владислав Крапивин - Страница 4

Пошли рядом по краю дороги. Выросшие между дощатым тротуаром и обочиной лопухи шуршали по сумке с помидорами. С другой стороны тротуара, у заборов, поднимались травянистые кусты. Высокие, больше Вани. С цветами разных тонов – от бледно-розовых до темно-вишневых. Формой цветы напоминали крупные головки львиного зева. Их было много на здешних улицах, и Ване они нравились. В Москве ничего похожего не встречалось. «Орхидеи, да и только…»

Ваня однажды спросил у бабушки Ларисы Олеговны, как по-настоящему называются эти «орхидеи». Та не знала. «В прежние времена их не было. Они стали появляться несколько лет назад, все разрастаются и разрастаются. Прямо… марсианские посланцы какие-то…»

«Марсианские посланцы» – это само по себе было привлекательно. Таинственно даже. И Ваня тогда впервые подумал, что город Турень, куда его «сослали», не столь уж плох…

Было в городе что-то такое… От сказок Андерсена, или от мушкетерской поры, или от томсойеровского Сент-Питерсборо. Деревянная старина перепутывалась с новыми, но тоже похожими на старинные кварталами. Белая колокольня древней церкви поднималась в облака вместе с башнями и шпилями университетских корпусов. На шпилях красовались узорные железные флаги и корабли. Подождать немного, присмотреться – и появятся среди них Карлсон с пропеллером или растрепанная тетка на метле…

Через дворы и улицы тянулся глубоченный заросший овраг (некоторые утверждали, что это бывший крепостной ров). В нем тоже цвели «марсианские пришельцы». Таинственно журчала внизу невидимая речка Туренка. Овраг назывался «лог». От лога, мимо покосившихся домов с деревянной резьбой, чугунных решеток и длинных факультетских зданий с полукруглыми окнами, уходили к реке широкие мостовые. Река была ничуть не у́же, чем в столице. И обрывы над ней напоминали Воробьевы горы…

Конечно, не вся Турень была такая. В современных районах, куда бабушка Лариса Олеговна возила внука покупать летнюю одежку и обувь, все напоминало Москву. Но потому Ваня и смотрел там вокруг без интереса. Что он, не видал проспектов, супермаркетов с эскалаторами, многоэтажек и площадей с фонтанами?..

Здесь, в районе исторического центра, в который аккуратно вросли новые университетские кварталы, было совсем по-другому. Тоже порой шумели машины, однако слышался и стрекот кузнечиков. И густо летали над подорожниками и клевером коричневые бабочки…

Жаль только, что и в этих местах у Вани появились теперь недруги…

Ваня украдкой оглянулся: не движутся ли недруги следом? Те двигались, но в отдалении. Делали вид, что едут по своим делам. «Ага, по своим… Знаем мы это дело…»

Идти молча было неловко. Ваня совсем уже решился поинтересоваться: не знает ли его спутница, как называются «марсианские» цветы у заборов? Но вместо этого вдруг спросил:

– Скажите, пожалуйста, вы правда занимались фехтованием?

Спутница откликнулась охотно:

– Что ты! Нет, конечно! Это я сказала так, для храбрости. Но я в школьные годы очень любила смотреть фильмы про рыцарей и мушкетеров. Эти кинокартины были тогда черно-белые, иностранные и назывались «трофейные». Попали к нам во время войны с Германией… Ужас, какие давние времена, да?.. А еще я не хуже мальчишек сражалась на палках, когда играли в пиратов и Робин Гуда… А как тебя зовут, юный рыцарь?

«Рыцарь…» Это она из-за вышивки на футболке или из-за того, что отомстил обидчику? (Ох, лучше бы этого не было!)

– Меня зовут Ваня… – сообщил он со вздохом.

– Замечательное имя! А меня Любовь Петровна… А во времена сражений на палках звали меня Люба или даже Любка. Или, бывало, Любка-Синяпка…

– Как? Простите, я не расслышал.

– Си-няп-ка… Потому что девичья фамилия была Грибова. А в ту пору все знали дразнилку-считалку: «Грибки-обабки, рыжики, синяпки…»

– Если правильно, то, наверно, «синявки», – деликатно уточнил Ваня.

– Если правильно – да. Но кто из нас в те времена обращал внимание на грамматику!

Любовь Петровна шагала широко, постукивала палкой о дорогу и смотрела прямо перед собой. Похоже, что стремительно укатилась памятью в прошлое. Но через несколько шагов встряхнулась.

– А ты, Ваня, откуда появился в этих местах? Раньше я тебя не встречала…

– Я из Москвы. На каникулах у бабушки… которую, кстати, раньше никогда не видел. Так получилось…

– Вот как! – почему-то обрадовалась Любовь Петровна. – Это, наверно, замечательно – жить в столице! А?

– Мм… не знаю. По-моему, обыкновенно. Да я подолгу нигде больше и не жил – сравнивать не с чем…

– Я в прежние годы нередко ездила в Москву, гостила там у друзей. Это было прекрасно… Впрочем, по-всякому… Ну вот мы и пришли.

Ваня завертел головой (и при этом зацепил глазом притормозивших в отдалении недругов). Куда пришли-то? Рядом – бревенчатая стенка выходящего на улицу сарая, а дальше – очередной забор с торчащими над ним верхушками кленов… Ой, нет! В заборе была дощатая калитка с тяжелым железным кольцом. Любовь Петровна с натугой повернула кольцо, калитка отъехала внутрь.

– Входи, Ванечка. Здесь наша «тихая обитель»…

Двор был просторный, заросший, как и улица. По краям – какие-то будки и хибарки, а посреди двора – длинный кирпичный дом. Трехэтажный, но не высокий. С обвалившейся здесь и там штукатуркой. С крутой железной крышей, где торчала треугольная чердачная будка. К будке вела из лопухов приставная лестница. На ее ступеньках сохли плетеные половики. На самой нижней сидел пестрый петух с гордо-обиженным видом.

– Строение столетней давности, – сообщила Любовь Петровна. – Бывший доходный дом купчихи Мелентьевой. Представь себе, памятник старины, хотя ничего знаменательного, кроме возраста, в нем нет. Городские власти там и тут сносят деревянные дома с уникальной резьбой и кружевной жестью, а этого монстра трогать запрещено. А поскольку запрещено, то и жильцов не расселяют. И обитают здесь люди в квартирах с ржавыми трубами и печками начала прошлого века.

– А зачем сносят-то? Деревянные… – осторожно спросил Ваня.

– Чтобы строить офисы и рестораны, разумеется. Во имя ее величества прибыли…

– В общем, как в Москве, – понимающе отозвался Ваня.

Впрочем, дом не произвел на него отталкивающего впечатления. Было в нем даже что-то… почти что приключенческое. Будто он из книжки «Кортик» про мальчишек-пионеров давнего времени. И печки там… Ване всегда мечталось о квартире с печью, в которой можно разводить живой огонь…

– Цыпа-цыпа… – тихонько сказал Ваня петуху.

Тот глянул с ожиданием: что дальше? Но Ваня не знал, что дальше, и петух обиделся на жизнь еще сильнее.