Читать книгу Ампула Грина - Жан-Батист Мольер, Владислав Крапивин - Страница 7

Они вышли к реке правее лестницы и пристани.

Сильно пахло сиренью и лопухами.

Размашистый закат охватил северо-западный край неба. Река отражала его во всю ширину – от берега до берега мягкий желтовато-палевый свет. Укутанные в заросли откосы казались под этим небом и рядом с водой почти черными. Между откосами и водой, на плоском береговом пространстве были рассыпаны оранжевые кляксы костров. Было их не меньше десятка. Витя повел Валерия вниз по извилистым тропинкам, репейник шуршал по штанинам и рукавам.

Спустились, перешли заброшенные рельсы, оказались на сухом песке, который тут же стал забираться в кроссовки.

Ближний костер горел шагах в десяти. Несколько мальчишек и девочка – человек семь – сидели у него подковой. Лица казались бронзовыми от огня. Девочка что-то говорила, ребята иногда смеялись. Трое парней лет шестнадцати – волосатые, с гитарой – подошли к этой компании, остановились за спинами. Затренькали струнами. На пришельцев заоглядывались.

– Вы чего? – сказал один из мальчиков.

– Да так. Постоять у огонька. Или посидеть… – отозвался гитарист.

– Развели бы свой и сидели там, – недовольно посоветовала девочка-рассказчица.

– А тут, значит, у вас тесно? – укоризненно заметил один из волосатых.

– Вы будете бренчать и песни петь, – разъяснила девочка. – А мы про свои дела разговариваем.

– Пошли, юноши, нас тут не поняли, – подвел итог парень с гитарой и сопроводил слова скорбным аккордом.

– Да вы не обижайтесь, – тонким голосом попросил самый младший мальчик. – Хотите мы вам головешку для растопки дадим?

– Сами вы головешки, – сказал гитарист. Впрочем, добродушно. И трое зашагали по песку.

– Миролюбивый народ, – заметил Валерий. – Другие бы, чего доброго, напинали ребятишкам и узурпировали территорию…

– Сразу видно, что ты не здешний, – откликнулся Витя. – На здешних берегах такого не бывает. Особенно там, где костры…

Они подошли к огню. Ребята у костра, опять заоглядывались – так же, как на тех троих.

– Витя, привет! – узнала подпоручика девочка. Глянула на Валерия, сказала и ему: – Здрасте…

– Мы мешать не будем, – сказал Витя. – Только один вопрос: Лыша не видели?

– Видели!

– Он тут вместе с сестрой проходил…

– И со стулом…

– Наверно, он у другого костра… – охотно заговорили мальчишки.

– Спасибо за информацию. Будем искать…

– А что случилось, Витя? – осторожно спросила девочка.

– Да ничего не случилось. Надо решить одну научную проблему, – солидно разъяснил Витя.

– А то, может, он у кого-то стул увел без спросу? – высказал догадку мальчишка, чьи веснушки бликовали от пламени, как медная чешуя.

– Балда, – осудила его девочка. – Не стыдно молоть чепуху?

Ребята захихикали. Самый маленький (большеглазый, стриженный под машинку), вдруг вытянул шею и спросил шепотом заговорщика:

– Витя, а правда, что утром двое подрались у водокачки?

– Ну… было дело…

– А из-за чего?

– Я откуда знаю!

– Ты же все знаешь, – чуть игриво заметила девочка.

– Может, и знаю. Но не разглашаю … – Валерий почувствовал, что под шутливым тоном подпоручик Петряев прячет нежелание говорить о неприятном. Впрочем, Витя добавил: – Если охота, спрашивайте у командирши Лопушинской. Это ее кадры…

– Ни фига себе! – почему-то изумился веснушчатый мальчишка.

Витя слегка дурашливо козырнул ребятам, а Валерию шепнул:

– Сваливаем. А то слишком любопытные…

Когда отошли, Валерий спросил:

– А что за драка?

– Ну, два пацана. Поспорили о чем-то. Один не сдержался и другому по носу. А тот в ответ – по скуле. Под глазом – фингал. Сенсация! Даже местное Тэ Вэ заволновалось: будем делать сюжет для новостей! Хорошо, что мэр узнал, запретил…

«Бред какой-то! Фингал – сенсация…» – запрыгало в голове у Валерия. Но спросил он о другом:

– Разве мэр имеет право запретить передачу?

– Ну… он не то что запретил, а сказал: «Вы что, люди, спятили?»

– Чуден ты, город Инск…

– А ты думал… – согласился Витя.

Они шли от костра, к костру. У огней сидели разные люди. Взрослые, подростки и совсем небольшие ребятишки. Кто-то пел под гитару, кто-то вел разговоры, кто-то сдвигал головы над экранами компьютерных «плашек». В руках мужичков поблескивали жестяные банки (едва ли с кока-колой). Видимо, здесь такое не возбранялось.

А Лыша нигде не было.

Зато у одного из костров прослушал Валерий целую лекцию.

У огня сгрудился десяток ребят и девушек – по виду старшеклассники или первокурсники. Среди них был один взрослый: не старый, но лысый дядя с оттопыренными (как у Лыша) ушами. Он вещал:

– …Отрицать роль Высшей идеи в деле строительства мироздания, конечно, можно, Однако отрицание никогда не несло в себе позитивного начала… Ладно, допустим, Кристалл вселенной возник сам по себе, из ничего. Или другой вариант: он существовал всегда… хотя категорию «всегда» нельзя не считать излишне размытой. Но скажите по совести, кто, кроме Создателя, мог замкнуть Кристалл в кольцо? Да еще так, чтобы дать ему возможность при определенных условиях совмещать свои неисчислимые грани? Только это совмещение позволяет темпоральным потокам бесчисленных миров сливаться в единое всеобщее Время. А сами эти потоки возникли только тогда, когда возникло Кольцо Кристалла. Ибо Время рождается там, где появляется напряжение. В данном всеобщем варианте – напряжение всего Кристалла, возникшее от кольцевого изгиба его структуры. Есть напряжение – рождается временной поток, а он в свою очередь порождает энергию. Во всех ее бесконечных проявлениях…

– Если принять за основу корпускулярную теорию Времени, то можно предположить, что энергия тоже имеет корпускулярную структуру? – прозвенел смелый девичий голосок.

– Не будем углубляться в дебри. Тем более, что и корпускулярная теория Времени сама по себе не бесспорна. Беда в том, что некоторые трактуют ее весьма упрощенно. Мол, время состоит из темпоральных корпускул, как материя из атомов. А сами корпускулы опять же включают в себя множество элементарных частиц темпоральной природы, влияние на которые может кардинальным образом менять структуру самого временного потока. Имейте в виду, не скорость, не направление, не энергетическую насыщенность, а именно природу…

– Этого еще не хватало… – басовито заметил кудлатый юноша.

– К счастью, это пока что лишь туманные гипотезы, – успокоил юношу лектор.

– А локальные темпоральные кольца возникают тоже в результате каких-то напряжений? – качнулся вперед остроносый слушатель, почти мальчик.

– Естественно, коллега! От самого незаметного колечка внутри экспериментального генератора до гигантских галактик!

– Но ведь галактики не кольца, а спирали! – заспорила звонкоголосая девушка.

Лысый лектор будто даже обрадовался:

– А спирали разве не кольца? Тоже кольца, только более высшего порядка. Двигаясь по спирали, вы достигаете той точки, с которой начали путь, но находите ее уже на иной точке развития. Следовательно, можно считать, что спиральные образования тоже смыкаются!

– А Дорога? – раздался негромкий голос. – Она опоясывает Кристалл вселенной по спирали, но разве ее концы смыкаются?

Лектор потер уши, помолчал.

– Мы, господа, заходим слишком далеко. Природа Дороги… если даже принять за факт само ее существование… пока остается непостижимой. Видимо, это тема для науки, которой еще просто нет…

– Или для Костика Лопушинского, – сказал девичий голосок.

– Для кого? – не понял лектор.

– Для Лыша, – сразу объяснили ему два голоса.

– А-а… – усмехнулся лектор. – Этот так… А если всерьез, то касаться упомянутой темы на нашем уровне, я бы сказал… некорректно. Да… Иначе это может вылиться в псевдонаучные дискуссии, в болтовню, вроде нынешних безответственных слухов про так называемую ближнюю Колею …

Кто-то негромко захихикал.

– Не вижу повода для смеха… – сдержанно обиделся лектор.

– Да нет, это Машка Олега щекочет, – разъяснил басовитый юноша.

– Дети… – вздохнул лектор.

Во время разговора Валерий и Витя стояли неподалеку. А теперь отошли.

– Странный университет под открытым небом… – сказал Валерий.

– Это профессор Волоков. Он часто так просвещает юный народ. Вместо привычных лекций в помещении…

– Мне показалось… как-то излишне популярно просвещает. На уровне школьного кружка…

– Но это же пединститут, подготовительная группа. И к тому, же не физики и математики, а филологи… Зато все почти понятно. А вот у нас в университете доктор Яснопольский есть, он как начнет об альтернативных теориях пространственно-временного континуума… У мировых светил на портретах уши в трубочку…

Валерий не сдержал удивления:

– Разве здесь есть университет?

– Я про столичный. Там я на философском, на заочном, третий курс…

– Философия – мать наук. Сударь, я снимаю перед вами шляпу.

– Надень обратно, темечко простудишь, – отозвался подпоручик с печалью. Видимо, вспомнил тяготы учебы.

– А этого обормота, Костика Лопушинского, нигде нет, – сказал Валерий.

– Вон еще костерок. Последний шанс.

Маленький костер горел у самого откоса, рядом с репейной чащей. Вокруг стояли две девочки и трое мальчишек… И Лыш среди них!

Витя окликнул с пяти шагов:

– Лыш! Иди-ка сюда!

На подошедших заоглядывались, кто-то сказал «Витя, привет», а Лыш (чуть запинаясь) подошел быстро и безбоязненно. Глянул с ожиданием:

– Чего?

– Дело есть, – сказал Витя. – Вот у него… – Кивнул на Валерия и отошел.

– Ты меня помнишь? – спросил Валерий.

Лыш не удивился:

– Конечно. Ты Валерий. Днем виделись на дворе… – (Небо еще было светлым, узнать собеседника не трудно.)

– Ну да… А когда прощались, ты сказал слова… «Аакса танка, тона…»

Кажется, Лыш насупился:

– Ну, сказал… А чего? Это же не обидные слова…

– Да конечно, не обидные! А как они переводятся, знаешь?

– Вроде бы, знаю. Примерно… Будто как «всего хорошего тебе»… А что?

– Да удивительно же! А на каком это языке?

– Понятия не имею, – холодновато сказал этот непонятный Лыш. – Просто… иногда прыгает в голове. – Он явно говорил не всё.

– Ну, что же. Не хочешь – не рассказывай… А ты слышал, что я ответил?

– Не-а… Я не разобрал.

– Я сказал «Итиа…»

Лыш наморщил переносицу, мигнул.

– Это … вроде как «Пусть не будет жары, да?»

– Да… Я не думал, что кто-то на Земле знает этот язык.

Лыш не удивился опять. Опустил голову, пошевелил сандалией песок. Снова поднял лицо.

– А ты… где слышал этот язык?.. Если не на Земле?

– Во сне, – честно сказал Валерий.

Лыш вновь стал смотреть вниз. Проговорил шепотом:

– И я… только это не простые сны. Ты не думай, будто я не хочу сказать. Но их… трудно объяснить…

– Красные пески, да?

– Да… – Лыш вдруг шагнул вплотную, встал не напротив, а рядом. Плечом коснулся локтя Валерия. – По ним идешь, идешь…

– К башне?

– К пирамиде, – выдохнул Лыш. – Только она далеко… А сперва еще надо найти шар. Роешь, роешь песок… Ты видишь такое же? – Он смотрел снизу и сбоку, и в глазах дрожали огоньки заката.

– Да, похоже…

– Похоже… – Лыш медленно кивнул.

В нем не было заметно ни опасения, ни большого удивления. Скорее, этакая озабоченность: вот, мол, появилась задачка, с решением которой придется повозиться.

– Лыш, нам бы поговорить как следует, подробно… – осторожно предложил Валерий.

Тот оживился:

– Да, конечно!.. Только сейчас я не могу, надо уже домой… – кажется, он по правде был огорчен, что нет времени. – Давай днем!

– А как тебя найти?

– У тебя есть мобильник?

– Да… И у тебя?

– Куда теперь без него… – деловито отозвался Лыш. – Только я его все время теряю… – Он захлопал по расстегнутой джинсовой безрукавке (легкий алюминиевый крестик запрыгал на тощенькой груди). Потом зашарил в карманах растрепанных шортиков. Вытащил, наконец, похожую на мыльницу коробочку.

Они продиктовали друг другу номера. «Как хорошо, что Витя снял блокиратор», – вспомнил Валерий. А Витя все топтался поодаль, поглядывал по сторонам.

– У нас всё, – известил его Валерий, А Лышу сказал, не удержался: – Итиа…

Тот понимающе помахал ему мобильником – уже с нескольких шагов.

Витя подошел.

– Мы решали одну лингвистическую проблему, – объяснил Валерий.

– Ясно, – сказал Витя, которому, конечно, ничего не было ясно. – Решили?

– Не совсем. Продолжим после, юноша торопится домой… Мне, кстати, тоже пора. Мысли о простокваше бабы Клавы все назойливее.

– Тебя проводить? Или найдешь теперь дорогу? Можно автобусом…

– Пройдусь пешком. Ночной Инск мне еще неведом. И потому любопытен…

– Удачи… Свой телефон я тебе вписал, так что ежели что…

Валерий по-американски (как матросу Вове) отдал подпоручику Петряеву честь. Витя с дурашливой старательностью откозырял в ответ…

А у костра, куда вернулся Лыш, продолжался свой разговор.

– То тебя дома до полночи нет, а то «скорее надо», – выговаривала брату девочка в желтой рубашке с погончиками и шевронами. – Подожди немного, пойдем вместе…

– У меня в сарае работа не кончена, – озабоченно разъяснил ей Лыш. – Поэтому, кто пойдет, а кто поскачет…

Лыш отошел и выволок из репейников легонький венский стул.

– Опять! – вознегодовала сестра. – Шею свернешь, акробат!.. Лыш, я маме скажу!

– Жалоба моченая, на углях копченая…

Все слушали спокойно. Знали, что Лыш обозвал сестру «жалобой» так, для порядка, и ничего она не скажет маме. А он, конечно, не свернет шею.

Лыш оседлал стул задом наперед, растопырил ноги, слегка толкнул перед собой спинку. Стул ударил ножкой в песок, будто нетерпеливый жеребенок. Подпрыгнул и взмыл над репейной чащей. Понес всадника над склоном вверх.

– Вот это да… – выдохнул один из оставшихся мальчишек.

Девочка (не сестра Лыша, а другая – круглолицая, светлоголовая) осторожно сказала ему:

– Видишь, ты уже столько тайн знаешь про нас… Расскажи и про себя.

– Но я ведь рассказывал…

Другой мальчик мягко проговорил:

– Ты не обижайся, но ты говорил не все. Расскажи нам про главное …