Читать книгу Дневник дембеля - Владислав Курносов - Страница 3

Мы с нашими будущими сослуживцами и женщиной из военкомата едем на маршрутке. Вокруг одна темнота, солнце еще не встало — конечно же, это зима. Во время поездки спали все, кроме водителя и меня. Если бы я даже захотел спать, то у меня все равно бы не получилось. У меня были мысли, как у меня пройдет служба в армии.

Я шел туда с целью изменить себя. Я был слишком мягким и добрым, что нехорошо отражалось на мне. Надо мной в школе и колледже подшучивали, издевались. Помню, как в шестом классе пацан отобрал у меня на улице шапку, и я, как гончая собака, бегал за ней. Когда вернули, я пришел домой и в ярости заявил, что хочу перевестись в другой класс. Вспоминая, я думаю, что зря это сделал. В колледже не так жестко подшучивали, но меня это раздражало. Я надеялся, что армия сделает меня жестким, сильным и мужественным.

Я надеялся, что армия превратит меня из маленькой лошадки в большого и сильного коня. Я хотел поменять себя и саму свою жизнь.

* * *

Мы приехали в военкомат города Тулы. На КПП нас обыскивали, чаще всего выкидывали еду и станки для бритья. Для начала нас отвели к психологу писать тесты. Не было прямых вопросов, типа, «вы готовы убить человека?» А были такие:

«Ваш сон крепкий или прерывистый?»

«Общительный вы или замкнутый?»

«Беспокоят ли вас тревожные мысли?»

Короче, если бы ты плохо написал тест, проще говоря, написал, как придурок, то тебя отправили бы в такое далекое очко, что даже письма бы не прошли, или отправили бы в психушку. Я решил писать тест нормально, чтобы проблем у меня не было.

Следующим этапом стала медицинская комиссия. Она состоит из таких врачей, как психиатр, невролог, офтальмолог, ЛОР, хирург, стоматолог, терапевт. Нас всех раздели до трусов, и мы с документами ходили по врачам. Честно, я сомневаюсь, что на врачебной призывной комиссии можно было бы откосить. Если ты уж явился по повестке на службу, то хоть язва, хоть грыжа, вердикт один: ты годен! До призыва у меня была категория «Г» (временно не годен) из-за проблем с щитовидкой. Когда болезнь отступила, то в районном военкомате сделали категорию «А» (годен). Я был не против.

Затем нас заставили сразу фоткаться на дембельский альбом, календарь и фото на память. Фотограф оказался хамом, я не думаю, что он по-армейски жесткий. Хам — как раз то слово, которое подойдет для него. Мы накидывали зеленую офисную форму, брали автомат (конечно же, нерабочий), шапку, берет и сидели ровно, с прямой спиной.

После фотосессии нам раздали бесплатные сим-карты. Это очень полезная функция, ввиду дорогого роуминга по России (который в 2019 отменили). Я лично этой бесплатной сим-картой не пользовался, да и сами родители ей не пользовались. Нам было достаточно нашей гражданской сим-карты.

Мы пошли переодеваться в военную форму. Мы сняли всю гражданскую одежду и обувь, оставили только трусы. Взамен нам дали бежевую футболку с надписью слева «Армия России», офисную зеленую форму (китель и брюки), не зря говорили, что эта форма идеальная. Также дали брючный ремень с серебряной бляшкой, нашивки «Вооруженные силы России» и нашивки с флагом России. Затем дали берцы зимние.

Поначалу мне дали их сорок четвертого размера, они мне подходили, но не успел сказать, как их поменяли на сорок пятый размер, что, как выяснилось по ходу службы, оказалось слишком велико. В армии не спрашивают твоего мнения, тут подчиняются приказам. Дали нам еще зимние носки, зеленый бушлат, ремень для бушлата, серую шапку с кокардой посередине, черные перчатки. Вдобавок дали сумку черную с надписью «Армия России», зеленые резиновые тапки, железную ложку, кружку.

Мы еще сдавали тест на наркотики. Это конверт, в котором лежит тест с тремя полосками, которые показывают, наркоман ты или нет. Помню, что у одного пацана тест оказался положительным. То ли недоразумение, то ли он действительно курил спайс, я не знаю. Нам откатывали отпечатки пальцев. В армии две формы: офисная — это значит повседневная, а вторая форма — ВКПО (всесезонный комплект полевого обмундирования). Ну конечно же, я не могу не рассказать про несессер, он же армейский джентельменский набор призывника.

Итак, что же в него входит? Зеленое махровое полотенце, зубная щетка, паста, бритвенный станок — четыре штуки, кусачки для ногтей, швейный набор (нитки, иголки, пуговицы), расческа, шампунь, гель для душа, пластыри, крем для губ, гель для стирки. Мое мнение, что ни одна вещь из несессера не соответствует высокому качеству. Бритва плохо бреет, из-за нее бритье напоминает каторгу, гель для душа не намыливается, пластыри плохо клеятся. В Минобороны сделали ставку на количество, а не на качество, и сильно экономят.

* * *

Мы все вещи получили, прошли всех врачей, переоделись в армейскую форму, и осталось нам дождаться… покупателей. Это офицеры из воинских частей, в которых вы будете служить. Мной заинтересовались из Коврова Владимирской области. Честно, о таком городе я в первый раз услышал. С другой стороны, я многих областных городов не знаю.

Представителями этого города были младший сержант Червенко и капитан Тальков. Сержант был немного пухлым, а вот в капитане, если бы не форма, не узнали бы офицера. Они рассматривали мое дело, расспрашивали. Короче, я им понравился.

Я думал и хотел попроситься в связисты по двум причинам. Первая — это профессия. Летом этого года я закончил колледж по специальности «радиотехник», поэтому я хотел приобрести еще дополнительные навыки. Второе — это самый легкий род войск. Потому что я бы не попал в ВДВ или спецназ. Да, может, я себе облегчил условия, но я считаю, что так хорошо произошло.

Мне объявили, что я еду в Ковров. Впереди был еще ППЛС (пункт приема личного состава) в Коврове, а в самом городе кроме связистов были танкисты и артиллеристы. Еще не понятно, в каких войсках я буду служить. К слову, также были покупатели из Валдая и Сергиева Посада Московской области. Этим же вечером мы — это я, капитан, сержант и еще девять человек — поехали в Ковров. Это поездка запомнилась одним курьезным случаем.

Когда мы приехали в Москву, капитан и два курсанта не успели выйти из электрички, и она поехала. Все остальные, в том числе и я, остались на платформе. Мы спустились в метро, договорились с охранником, объяснили всю ситуацию. Он нас пропустил, и мы, когда нашли друг друга, отправились на поезд. У нас, то есть призывников, было много еды, и нам сказали, что до приезда в часть лучше все съесть, а то на КПП отберут. Мне не хотелось есть, потому что не был в настроении.

Когда мы ждали электричку на Москву, мы сидели на вокзале. У одного солдата нашлись знакомые в Туле, они встретились и начали между собой общаться. Я смотрел на это со стороны, и у меня на душе было очень плохо, и захотелось плакать, но я терпел, не хотел показывать вид слабого. Вы когда-нибудь видели, чтобы солдат плакал или рыдал?! Объясняю такое состояние двумя факторами: первый — это зависть, когда его много людей пришло проводить, а тебя самого — мало. Да, я сам считаю, что мог провести проводы намного лучше. Я очень грустил, что близких людей оказалось мало. Второе — это принятие факта того, что ты отдашь год своей жизни и обратно его не вернешь. Мне очень сильно хотелось взять и уехать обратно домой. Я не мог до последнего поверить, что я на год выйду из зоны комфорта.

Просто мне этот выход дался очень тяжело. Но я говорил себе: ты мужик, многие так служили и живы, ты справишься и станешь намного лучше. Я пытался справиться с давлением, которое выпало на первый день, и еще предстояло триста шестьдесят четыре дня в армии. Ох, какая эта цифра большая. Это только начало, и со временем я принял факт того, что надо Родине отслужить, и в дальнейшем давление внутри меня упало до нулевой отметки. Если бы я так продолжил терзать себя в душе, то моя служба оказалась бы очень тяжелой. Я, как настоящий мужчина, принял, что я в армии, и был готов к дальнейшему давлению.

* * *

Из Москвы мы поехали в Ковров в двенадцать часов ночи. В четыре утра мы приехали в распределительный центр. Когда мы вошли, нас обыскали, изъяли запрещенные предметы и еду. У меня же отняли рюкзак. Он очень хороший был, и его забрали и вряд ли вернут.

Мы поспали час и с шести утра началось все то же самое. Медкомиссия, психологические тесты, фотосессия на дембельский альбом. После всех этих процедур мы ждали покупателей из воинских частей. Меня взяли в четвертую часть, где проходят службу связисты. Рядом со связистами служат танкисты.

Когда мы ожидали решения покупателей, в казарме были контрактники. Потому что они лежали на кроватях и смотрели телевизор. Все эти вещи может делать срочник, но все зависит от части и степени рассоса. Но когда было все начальство, им никто не сказал. Или, может быть, все равно было, так как занимались призывниками.

Я и еще девять человек поехали туда. Насколько я помню, четыре человека идут к танкистам. Всех остальных — в связь. Когда приехали, нас отправили к психологу. Мы опять писали тесты. Когда закончили, за нами пришел ефрейтор Гаджибутаев. По виду кавказец. И он сразу дал понять, где мы находимся. Попытаюсь вспомнить диалог ефрейтора и одного моего товарища, Петра Петрова.

— Расскажи, как служба идет, — говорит Пётр.

— На ВЫ! Расскажи-ТЕ! — отвечает ефрейтор.

— Расскажите, как служится.

— Нормально.

Прослужив восемь месяцев, я понимаю, что с первой секунды надо сразу понять, кто ты и где ты сейчас находишься.

Я, ефрейтор и мои четыре товарища пошли в казарму. Мы стали курсантами третьей учебной роты связи. Я вам проведу экскурсию по помещению роты.

* * *

Итак, как только вы захотите в расположение роты, вы видите солдата, стоящего на тумбочке. Это дневальный — лицо суточного наряда в роте, батарее, экипаже и т. д. У него имеется штык-нож, и он иногда исполняет обязанности дежурного. Когда он спит, на нем висит значок дежурного по роте.

Справа от него находится комната для хранения оружия (КХО). В ней железная дверь с очень маленьким окном площадью десять квадратных сантиметров. Над ней висит табличка «КХО вскрыта». Когда дверь открывают, раздается раздражающий звук и табличка загорается светом. Между КХО и тумбочкой дневального расположена большая тумбочка. На ней — стационарный телефон, радиоприемник, по которому передают радиосообщения, много-много журналов и, конечно же, воинские уставы.

Справа от дневального находится канцелярия роты. В ней работает командир роты, проводятся совещания и работает хакер. Хакер — это солдат, который работает на компьютере. Поворачиваем налево и видим слева дверь в комнату для спортивных занятий. В ней тренажеры, турник, гири. Все по минимуму и стандарту. В ней в основном занимаются контрактники, начальник штаба. Если будет разрешение, то и сами солдаты могут заниматься.

Также видим зеркало, и под нем на полке лежат каска, фонарь, флажки, жилетки. Слева от зеркала висит расписание дня. Это памятка для дневального, когда и какие команды подавать. Справа — то же самое, но насчет команд «Сбор» и «Боевая тревога».

Дальше видим шинельные шкафы. На них лежат каски, сумки с противогазами, зимой на вешалках висят бушлаты КПО. Справа от входа находятся сушилка, медкомната, кабинет начальника штаба, офицерский туалет. Солдатам вход воспрещен. В коридоре висят портреты полководцев и маршалов Российской и Советской армий, стенды с уголовными статьями для военнослужащих, нарушивших закон, успехами курсантов в учебе.

Команда «Кругом!» — и мы идем по коричневому полу и видим кровати, тумбочки, стулья. Все они выглядят одинаково и однообразно. Здесь солдаты спят. Когда мы прошли по центральному расположению, идем мимо шинельных шкафов и поворачиваем налево. Заходим в бытовую комнату, где солдаты подшивают, шьют, выполняют швейные работы. В бытовой комнате слева расположен кабинет сержантов. Там работают, сидят, кушают, играют в нарды.

Выходим из бытовой комнаты и идем в комнату досуга. Там расположены книги, парты, лавочки. Во время моей учебы начали делать ремонт, который так и не закончили. Там сидят солдаты, так сказать, чтобы отдохнуть. Еще там же работают писари. Это солдаты, которые заполняют журналы о проведенной учебе. Выходим из комнаты досуга, идем дальше.

Слева видим ящики для материалов по учебе. Это большие зеленые деревянные ящики. Здесь лежат материалы по физкультуре, строевой, инженерной подготовке и т. д. Справа видим таблицу нормативов по физической подготовке.

Проходим чуть дальше, и слева расположена сушилка. В ней, как и в предыдущей, солдаты ставят обувь и кладут носки сушиться. Ну не оставлять же их в расположении, они очень сильно воняют. Если кто-то их оставит, то они улетают на центральное расположение. Я считаю, что это правильно. Солдаты ставят обувь в ту сушилку, которая к ним ближе.

Справа расположен туалет. Там же умываются, бреются, моются, чистят обувь, сидят в туалете, вернее, на корточках, и там же курят контрактники и курсанты — конечно, по-тихому. Из туалета поворачиваем направо, и там висят спортивные костюмы и обувь. Осталось одно помещение. Это каптерка.

Это кладовая для солдат и сержантов. За нее отвечает каптер. В зависимости от количества солдат, каптеров либо двое, либо один. Начальник каптерки — это старшина роты. Он обязан заботиться о военнослужащих. В каптерке хранятся ВКПО, офисная форма, обувь, кружки, котелки и т. д. Здесь пьет чай старшина, иногда и сами каптеры. Также они заваривают кофе командиру роты. Время от времени здесь можно отлично уклониться от другой работы, но иногда бывает полная жесть.

* * *

Самые первые впечатления об армии — это то, что оказался не то что в другом месте. А в другом мире. Понятное дело, что это первые дни в армии.

Но ты просто не привык вставать по команде. Не привык стоять по стойке смирно. Не привык делить личное пространство. Ко всему не привык. Но надо было привыкать, а на это у меня ушло время.

Я был одиноким среди всех срочников. Там у меня не было никого. Мне в первое время не с кем было особо разговаривать, не считая тех пацанов, с которыми ехали из ППЛС: Петю Петрова, Колю Смирнова, Ваню Волкова, Ваню Медведева.

* * *

Когда мы вошли в казарму, нас построили на центральном расположении. Перед собой мы положили армейские сумки и ждали вызова в каптерку. Когда в часть приезжают новые военнослужащие, их обязательно проверяют на наличие запрещенных предметов и переодевают в форму ВКПО. Когда меня вызвали, заставили открыть сумку и вытащить все вещи. Чаще всего каптеры изымают салфетки, носки, лекарства. Были случаи, что привозили презервативы. Не знаю, кого они собирались трахать. Самих себя?

Нас переодели, осмотрели сумки и показали нам спальные койки. Перед каждым отбоем солдат складывает форму: сначала застегивает китель, расправляет передней стороной, кладет на кровать. Затем складывает штаны вдвое и кладет на китель. Рукава кителя кладет на спинку и с задней стороны складывает. Переворачиваем, кладем на табурет, поправляем так, чтобы он вместился в площадь табуретки, округляем стороны.

Еще научат вас заправлять кровать. Армейская кровать состоит из металлического основания, матраса, двух простыней, наволочки, подушки, лицевого и ножного полотенец. Заправку кроватей производим таким образом: на матрас стелим первую простыню. Сами простыни выглядят так: синие узоры, посередине каждого узора написано «ВС РФ» и изображение трех цветков. Стелим ее очень ровно и гладко, чтобы ни одной складки не было. Затем складываем вторую простыню пополам на стороне, где лежит голова, застилаем ее под матрас одной частью, вторая — на простыне.

Выглядит это так, что с передней стороны матраса видно две простыни. Закончив с простынями, переходим к шелковому синему одеялу. Стелим одеяло на простыни, выравниваем стороны. Затем оттуда, где лежат ноги, малую часть одеяла переворачиваем на него же, снова выравниваем так, чтобы простыни чуть-чуть были видны. Застилаем одеяло, переворачиваем конец матраса, застилаем уголки одеяла. Под конец заправки выравниваем кровать, чтобы не было катышков. Кладем на кровать подушку, если кровати двойные, то есть они стоят рядом друг с другом, то подушки кладем разрезом к соседу. Если одна, то к окну.

Лицевые и ножные полотенца выглядят так: белые вафельные полотенца с биркой на углу. «Л» — лицевое, «Н» — ножное, «Б» — банное. Эти полотенца складываем вдвое, лицевое вешаем на переднюю часть кровати так же, как и с подушками, ножное — под матрас с задней стороны так, чтобы оно выглядело упруго.

* * *

Мы пошли на беседу с заместителем командира батальона по работе с личным составом капитаном Антоновым в клуб.

Концертный зал клуба выглядел, как в восьмидесятые: деревянные стулья, на них написаны города, по ним с легкостью можно изучить географию. Висят около сцены символы Советской армии.

Все военнослужащие сняли шапки и сели. Как будто один в один сзади. Кстати, кто засыпал, тот получал по шее от сержанта, или выступающий офицер поднимал его и заставлял стоять. В основном курсанты спрашивали про учебу, как служить придется, про увольнения и т. д.

Я тоже решил задать вопрос, и он звучал так:

— Товарищ капитан, разрешите спросить, а разрешено ли уволиться по срочной службе за несколько дней до дембеля?

Этот вопрос вызвал удивление на морщинистом лице капитана. Он сказал, что это курьезный вопрос и что какого числа ты пошел, такого ты вернешься домой. Меня даже постебали мои сослуживцы. В тот момент я почувствовал, что мало что знаю про армию и предстоит еще учиться и учиться.

* * *

До Нового года оставалось около двух недель, но началась эпидемия. Кто чем болел: высокая температура, горло, насморк и т. д. Мне бы хотелось отметить Новый год в армии, я даже скинулся на еду.

Во время перекура после ужина сказал мне один пацан, что я похож на одного его хорошего знакомого. Посмотрев на него, я вспомнил, что это мой знакомый из моего города, Миша Латвиев.

Мы вместе учились в одной школе, но в разных классах. После школы он пошел учиться на пожарного, также работал в клубе диджеем. Какое было удивление, когда Миша понял, что старый знакомый — это я. Мы были очень рады, что нашли друг друга. В армии без товарищей и друзей никуда.

Очень приятно служить со своими братьями. Я знаю несколько примеров, когда родные братья служили в одной роте и одном взводе со своими друзьями в армии. Служба легче становится с нынешними и старыми друзьями. Мы договорились, что будем держаться вместе и, возможно, поедем в войска вместе, в одну часть.

* * *

После окончания каждой курсовки в учебном центре остается малая часть солдат — те, кто не поехал в войска. Кто-то сильно заболел перед отправкой, кто-то местный, а у кого-то есть связи. При прибытии нового призыва они на время остаются в той роте, где учились, как старослужащие или заштатники.

Я видел двух таких. Один — это рядовой Закиров, он местный. Такой брюнет с карими глазами, смешил один момент: как своим писклявым голосом он говорил «Ублюдки!» Это было так забавно. Но ему в основном по фигу на нас, молодых.

Вторым был ефрейтор Игнатьев. Он, наоборот, читал лекции, считал, что он самый умный, за что некоторые его недолюбливали. Он среднего роста, глаза и волосы коричневые. Помню, что он с самого детства сирота. Остался, потому что заболел перед войсками. Специально или нет, я не знаю. Спустя время они отправились в РОУП (рота обеспечения учебного процесса).

Вспоминаю, что, поскольку мы по армейским меркам были молодые, нас без сопровождения никуда не водили. В части у нас есть чепок, там можно покушать, попить кофе, купить необходимое себе, отдохнуть, посмотреть телевизор. Нам было это недоступно, поэтому кто-то из старших писал список, покупал и с каждого по чуть-чуть брал за ноги.

Военный чепок в два-три раза дороже, чем на гражданке. Например, пакетик кофе стоит двадцать рублей, а на гражданке — восемь, чебупели — сто сорок, а на гражданке — сто десять, банка ноль двадцать пять «кока-колы» здесь — семьдесят, а там — сорок. Солдат всегда хочет есть, поэтому солдаты радовались, когда кушают не по расписанию. Чаще всего покупают сигареты, «биг ланчи», пирожные, лимонады. То, что я не купил, помогло сэкономить деньги. Еще можно было заказать шаурму, но месяц спустя ее запретили, так как кто-то отравился.

Успел пообщаться с младшим сержантом Кузнецовым, он контрактник. Он похож на самого настоящего русского солдата. Сам он был из Барнаула, запомнилось, что у него глаза, как у муравья, он очень часто ходил дежурным по роте. Мне удалось пообщаться с ним про армию и нашу службу. Я спросил:

— Чему меня научит армия?

Он ответил:

— Всему!

Этот ответ означал, что армия может сделать из тебя человека, но считаю, что если человек сам не хочет меняться, то его никто не заставит. Когда готовился к армии, я читал, что после окончания службы у меня будет много качеств, таких как точность, командирский голос, воинская дисциплина, чистота и порядок и т. д. Однако предстояло все это проверить на себе.

Когда пишу книгу, то трудно вспоминать самое интересное, потому что государство уже продумало все, что ты будешь делать, и все дни проходили буднично. Армейский режим… Только спустя восемь месяцев я решил начать свой проект, потому что психологически наполовину я уже был на гражданке. Кто не был в армии, тот не поймет всей прелести гражданской жизни. Я мог летом пойти, заодно права получить, но я отказался, потому что в тот момент работа была важней для меня. Вспоминая об этом, я жалею, что упустил свои права и дембель лета 2017 года. Нельзя жалеть о том, чего не произошло. Если бы все так происходило, я бы не встретил свою любовь. Запомните: не жалейте о том, чего не произошло.

* * *

Конечно же, я успел попасть в наряд дневальным по роте. Помню, когда после отбоя я стоял на двери, меня спросил сержант Арамян, ответственный по роте:

— Ты где работал?

Я со странной гордостью сказал:

— Я работал два года в «Макдональдсе».

И в этот момент они вместе с младшим сержантом Шишкиным заржали как кони. Еще прикалывались над моей картавостью, я к этому привык.

Самое главное в армии — не кранить, то есть не тупить. Когда я стоял в наряде, затупил пару раз. В первый, когда попросили принести кровать, а во второй я спросил, можно ли пойти в баню, когда есть душ.

Я во второй раз в наряд заступил спустя сутки после первого наряда. Даже Шишкин немного удивился. К слову, он огромный брюнет, спортивный. Если я не ошибаюсь, работал в полиции, затем подписал контракт со звания ефрейтора. Голос у него очень суровый.

Но недолго стоял я в наряде. Когда зашел командир роты, я крикнул:

— Смирно!

Он сказал:

— Вольно! — и увидел, что я без ножа. Он охренел, затем спросил, принял ли я присягу.

Я сказал, что нет.

Капитан позвал сержантов. К нему подошли младшие сержанты Лисов и Чесноков. Командир роты обнял их по-братски и сообщил, что если они не устранят недостатки, то примут форму № 5, РХБЗ, и будут чистить плац. Сержанты быстро поняли намек капитана.

В итоге он приказал поменять наряд. Приятное чувство, когда тебя снимают с наряда не по твоей вине и не ставят на следующий.

* * *

С развитием современных технологий телефоны, смартфоны есть практически у всех. Это не могло не сказаться и на армии. Раньше было проще, потому что телефонов не было.

Во время построения в казарме нам приказали сдать телефоны в черные пакеты, пока тубусов не было. Есть один тип по фамилии Филин, он не хотел сдавать мобильник, так что старослужащему Одинцову пришлось вырывать его из рук.

Филин — это пухлый брюнет, который говорил: «Есть что-нибудь пожрать?» А Одинцов — это полугодичник в очках и картавый, как и я. Предупредили, что увидят телефон — прибьют его к дереву гвоздем. У кого-то был айфон или смартфон, а у кого-то — тапик за сто рублей. Привилегия на телефоны есть только у контрактников, ведь главное в армии — это связь. Без нее войну ты проиграешь, и связисты всегда остаются на втором плане.

Со всей роты получилось собрать пять пакетов телефонов. Можно было бы пойти продать их все на «Авито» (шутка).

* * *

До Нового года остается три дня, и когда ложимся спать, я чувствую, как у меня глаза горят адским пламенем. Я начинаю понимать, что мне придется встретить Новый год в калечке — не только из-за денег, но и из-за того, что охота встретить его с товарищами, сметать со стола угощения, как во время первого моего наряда по команде младшего сержанта Лисова «Жрите!» И, как чайки, налетевшие на мертвое мясо, солдаты ели гостинцы. Печенья, круассаны, конфеты, леденцы, бананы и многое другое исчезло со стола буквально за десять минут.

Меня неожиданно будит Кузнецов, типичный дежурный.

— Фамилия, воинское звание, номер автомата.

— Рядовой Курносов, номер автомата не знаю.

— Умеешь подшивать противогазы?

— Никак нет.

— Посмотри, у тебя под кроватью автомат лежит, из-за него посадят, — говорит дежурный.

— Нет у меня автомата, — отвечаю я. — Посмотри!

Я начинаю смотреть под кроватью, как тут же я получаю по голове и слышу:

— Ну ты и дурак, попался на такой розыгрыш.

С чувством разыгранного я лег спать.

* * *

Проснулся, температура стала выше. Во время построения я чувствую, что мои глаза видят темноту, и я попросил своего товарища о помощи. Также я сказал своему санинструктору, что мне плохо.

Мне померили температуру, она оказалась выше нормы, и сказали: собирай вещи, ложишься в медицинский пункт помощи. Я за день до Нового, 2017, года оказался в калечке, вследствие чего упустил несколько важных событий в своей армейской жизни.

* * *

Самое главное — вернуться из армии живым и здоровым. Именно это в первую очередь вдалбливают молодым и зеленым курсантам.

Нас отправили в клуб для просмотра фильма «Служба без опасности». Вкратце там рассказывали о несчастных случаях в армии, например: во время стрельб заклинил пулемет, и когда вместе с сержантом начали смотреть, он начал стрелять. В итоге погиб сержант от пулевых ранений.

Вот еще один пример. Подъехал к полигону «камаз» вместе с людьми и автоматами. Начали вылезать, и один солдат прыгает с «камаза», и автомат стучит об асфальт, после чего звучит выстрел. Автомат не был на предохранителе, что спровоцировало гибель солдата.

Также перед началом выезда на танке танкист не успел убрать пальцы, как вдруг крышка танка захлопнулась и отрезала ему пальцы.

Этот фильм впечатлил меня сильно. Да, сейчас в современной российской армии нет дедовщины в самом суровом смысле слова. Тебя не убьют за то, что ты отказался стирать чужие носки. Просто за это преступление не только ты сядешь в тюрьму, но еще лишишь должности некоторых военных начальников.

В армии вас не убьют. Вы можете убить только самого себя — либо из-за халатности командиров, либо потому что вы клинический идиот. Недавно, помню, была пара случаев, когда курсант во время метания гранаты кинул так неудачно, что смог спровоцировать гибель солдат.

В одном случае гранату прикрыл капитан, он чудом остался жив, спасая жизни других солдат. Во втором случае комбат защитил, но ему не повезло. Кто сейчас служит, запомните: вернитесь домой живыми и здоровыми, вас ждут самые близкие на свете люди.