Читать книгу Околицы Вавилона - Владислав Отрошенко - Страница 3

Названием этой книги я обязан французским издателям Алану и Софи Бенеш. Алан, в прошлом книготорговец, и его дочь Софи, известный переводчик-русист, – персоны знаковые для книжного мира Франции и России. В каталоге основанного ими издательства Interférences, помимо англосаксонских и восточноевропейских авторов, целое созвездие русских имён: Анна Ахматова, Марина Цветаева, Леонид Андреев, Варлам Шаламов, Исаак Бабель, Борис Пильняк, Зинаида Гиппиус, Василий Гроссман, Алексей Ремизов, Евгений Замятин… «Мы публикуем только те книги, которые сами были бы готовы купить для своей личной библиотеки», – формулируют Алан и Софи на сайте издательства собственное кредо.

Но не каталог и не эта формулировка (прекрасная во всех отношениях) впечатлили меня, когда я кликнул по ссылке на издательский сайт, неожиданно получив письмо из Франции.

Впечатлила непреклонность странной издательской судьбы моих книг, которая водит их окольными путями.

Я ещё не успел привыкнуть к той мысли, что 25 миниатюрных рассказов будут собраны вместе и впервые изданы отдельной книгой на французском (именно об этом шла речь в письме из Франции от Софи Бенеш, предложившей мне такое издание), как явилось и название будущей книги, издательского эквивалента которой на русском не существовало.

Обсуждая в последующей переписке с Софи детали издания, я посетовал, что хотя и чувствую связь между тремя циклами миниатюр – «Языки Нимродовой башни», «Фигуры Дона» и «История песен. Рассказы о Катулле», из которых издательство намерено составить книгу, но у меня, к сожалению, нет общего названия, способного передать родство этих вещей, несхожих как по месту и времени действия, так и по масштабу описываемых в них явлений.

Действие первого цикла происходит в Месопотамии, в Сеннаарской долине, за двадцать веков до Р. Х., когда под руководством царя Вавилонии Нимрода, внука библейского Хама, строилась представителями разных народов башня до небес. Как известно, она обрушилась: Создатель внезапно лишил строителей единого языка Адама, на котором они говорили. О возникших затем обособленных языках (степень их реальности не имеет значения) и о некоторых причудах на этой грандиозной стройке (они под стать языкам) в цикле и идёт речь.

«Фигуры Дона» представляют галерею людей не от мира сего, отдельных, необычных. Они обитают в конкретных местах на донской земле, например в дупле ивы возле хутора Усть-Койсуг или в сухой траве в междуречье Сала и Маныча. Их можно встретить прямо сейчас – фигуры относятся к настоящему времени, хотя и могут быть сопричислены к вневременной мифологии Дона.

В «Истории песен. Рассказах о Катулле» главный герой обозначен в заглавии. Время действия – поздняя Римская республика. Рассказы повествуют о том, как великий латинский лирик Гай Валерий Катулл сочинял свои стихи. О характере этих рассказов я однажды высказался ясно (что не всегда желательно) в вынужденных ответах (отказать было невозможно) на вопросы студентки Римского университета Тор Вергата Валерии Меркури. Ответы от автора нужны были ей для дипломной работы, посвящённой «Истории песен». То ли заподозрив что-то неладное с моими рассказами, то ли в чём-то не доверяя мне, она загнала меня в угол своим интервью. Вот его показательный фрагмент:

Валерия Меркури. Насколько правдоподобно то, что вы пишете о Катулле?

Владислав Отрошенко. Достоверно всё – от первой до последней буквы. Я нигде не отступил от образа загадочного римского юродивого, блаженного и гениального поэта, городского дурачка, поцелованного Богом. Это образ, который возник у меня в душе и который я глубоко полюбил.

Софи Бенеш в ответ на мои сетования, что объединяющего названия для трёх циклов рассказов нет, вскоре сообщила, что название есть. Разумеется, оно французское. Его придумал её отец Алан Бенеш. И выглядит оно так: Détours de Babel.

Спустя некоторое время это название я увидел на обложке моей книги. Она вышла из печати к началу Парижского книжного салона, проходившего в марте 2018 года. Мы презентовали её на площадках салона и в Сорбонне вместе с Анн-Мари Татсис-Боттон, которая перевела книгу вдохновенно и с полным погружением в текст, как умеет делать этот блестящий мастер, золотое переводческое перо Франции (она же переводила ранее и другие мои книги, выходившие во Франции: роман «Приложение к фотоальбому», сборники эссе-новелл «Гоголиана» и «Тайная история творений»).

На книжном салоне я наконец познакомился (очно) с Аланом Бенешем.

Приветливый, добродушный, осанистый и крепкий, хоть и в больших летах, человек, он сидел в центре подковообразной стойки среди книг своего издательства, как патриарх в окружении детей и внуков.

Мы поговорили тогда о многом. Но в первую очередь, конечно, о книгах издательства Interférences. Они действительно таковы, что их хочется «купить для своей личной библиотеки».

Я поблагодарил Алана за придуманное им название для моей книги. Он, посмеиваясь, сказал, что оно пришло ему в голову случайно после прочтения текстов. Потом добавил: «Оно очень хорошо звучит по-французски!..» Это подтвердила и Софи, участвовавшая в беседе. Я заверил Алана, что и русский эквивалент – звучит. А главное, передаёт связь вещей, входящих в книгу. И связь этой книги с другими моими вещами.

Babel означает Вавилон.

Détours – повороты, изгибы, обходные тропы, окольные пути.

«Околицы Вавилона» – это название наиболее точно отображает природу текстов, которые собраны в книге, составленной для издательства «Альпина. Проза».

Цикл из пяти повестей «Персона вне достоверности», вошедший во вторую часть книги, объединяет с мини-рассказами первой части не только художественный принцип, но и хождение по окольным путям в сложном издательском мире.

Как и в случае с французским изданием, всё развивалось странно и неожиданно, будто во сне.

Сначала посреди ночи раздался телефонный звонок. Голос в трубке уточнил, со мной ли он говорит. Ночь в Москве была глубокая – телефонирующий говорил с акцентом: звуки растягивались наподобие мяуканья. Слова, которые он повторял: «Воланд… контракт… Рим…», не располагали к вере в реальность происходящего. Я ждал, когда какая-нибудь метаморфоза, например переход на чистое – без всяких слов – мяуканье, выдаст потустороннюю природу голоса. «Рим… перевод… ваша книга… Воланд», – доносилось из трубки.

Мефистофельское имя, то и дело звучавшее в разговоре, и длинная зимняя ночь, вмещающая множество сновидений, сделали своё дело. Наутро я подумал, что разговор мне приснился.

Но вскоре выяснилось, что лёгкое примяукивание – это особенность произношения некоторых коренных римлян (что-то вроде аканья москвичей). Голос в трубке принадлежал не Бегемоту, а слависту Марио Карамитти, переводчику Замятина, Венедикта Ерофеева, Саши Соколова, прозы Пушкина, Достоевского. Voland – название итальянского издательства, которым владеет Даниела Ди Сора, профессор Римского университета Ла Сапиенца, знаток русской литературы, поклонница Булгакова.

Через год повести цикла «Персона вне достоверности» (тогда их было только три) вышли на итальянском, не имея русского книжного эквивалента. Называлась книга Testimonianze inattendibili (буквально «Недостоверные свидетельства»). Перевёл её Марио Карамитти.

С этого времени Италия стала не то чтобы входить, а просто накладываться на мою жизнь – как будто параллельное сновидческое существование. Я стал довольно часто ездить туда. Случалось, что жил там, читал лекции в Венеции, Риме, Болонье, Пизе. В Италии публиковались мои эссе, выходила проза. И однажды на подмосковной даче я вдруг узнал, что мне присуждена итальянская литературная премия «Гринцане Кавур» (Grinzane Cavour) – за цикл тех самых повестей «Персона вне достоверности», крестным языком которых стал итальянский.

Повести эти связаны с Югом России, местами обитания донского казачества. Но действие в них выходит далеко за пределы этой области мира.

Юг России – территория, где происходит много таинственного.

Это пограничные места.

Правый, западный, берег Дона казаки всегда называли Крымской стороной, левый, восточный, берег – Ногайской стороной. В этом они совпадали с античными географами, которые считали, что граница между Азией и Европой пролегает точно по Танаису (Дону).

Более пограничного мироощущения, чем то, которым обладало донское казачество, и представить невозможно. В казаках проявилась не только глобальная российская пограничность между Западом и Востоком, но столь же глобальная пограничность – между Севером и Югом.

Здесь соприкасаются две ойкумены – северная (историк Эренджен Хара-Даван называл её монголосферой) и средиземноморская. Они – как две колбы песочных часов. Между ними – узкое горлышко донской дельты.

На Нижнем Дону и в Приазовье возник мощнейший «плавильный котёл». Там было полмира: греки, сербы, кавказские горцы, немцы, венгры, евреи, поляки, литовцы, турки, французы, испанцы, англичане, русские, украинцы, итальянцы – всех не перечислить.

Собственно, эта глубокая физическая и метафизическая пограничность казачества и порождала на Нижнем Дону всевозможные, почти мифологические чудеса: итальянских архитекторов и французских инженеров, которые проектировали и строили казачью столицу Новочеркасск; лютеранские кирхи и буддийские молельни в этой самой столице; венецианцев и генуэзцев, колесивших в поисках счастья по Речной республике (La repubblica del fiume), как они называли землю донских казаков; войсковых атаманов, которые принадлежали по происхождению к западноевропейским нациям; полковников, которые подряжались таскать рыбачьи сети к урядникам; казаков венгров, казаков калмыков, казаков итальянцев, казаков немцев – был такой известный немецкий казачий род Миллеров, от которого происходит название современного города Миллерово в Ростовской области…

Миф в этих пограничных краях – повсюду. Даже сама загадка происхождения казаков окутана плотным облаком мифов, сквозь которое историки просматривали то амазонок, поселившихся в Приазовских степях и поучаствовавших в зарождении казачества, то викингов, которые, согласно скандинавским сагам, называли донские степи Великой Швецией (Det stora Svitjod) и имели там военные лагеря, послужившие прообразами казачьих городков-крепостей на речных островах. Некоторые исследователи даже искали в дельте Дона на территории города Азова, как это делал в начале 2000-х годов Тур Хейердал, мифический Асгард.

Таков реальный миф и мифологическая реальность Донской степи.

Таков её Вавилон.

Окольные пути иногда бывают самыми верными.

Название для книги, родившееся в голове французского издателя, а затем переведённое автором – возможно, не вполне точно – на русский, оказывается самым точным для передачи искомых связей между Вавилоном месопотамским, казачьей столицей Новочеркасском, катулловским Римом и донскими хуторами, на околицах которых могут обнаружиться странные фигуры.

Владислав Отрошенко

Москва.