Читать книгу Дело об инженерском городе (сборник) - Владислав Отрошенко - Страница 10

Всем было жалко, что прадед Гриша умер – и бабкам, и дедам. Они сидели во флигеле кормчего и пели грустную песню о нем.

– Бедный прадед Гриша, – пели они, – зачем же ты, родненький, лежишь в гробу? Зачем не ходишь по двору? Там вон пчелы твои жужжат и горюют – не знают, куда без тебя лететь. Ай-ёй, бедный прадед Гриша!

Маленький сгорбленный дед, сидевший возле печки, не знал, как надо петь песню, но ему тоже было жалко прадеда Гришу, и он усердно тянул один звук, приладив его к общему хору:

– Ай-ёй! Ты вставай, прадед Гриша, иди и спрячься в сарайчике у Семена, а мы положим во гроб полено, накроем его простыней да снесем со двора вместо тебя.

Гроб стоял на столе. Кормчий лежал в нем, протянувшись всем ростом: какая-то неумолимая сила вдавила, вмяла его могучие плечи и голову в широкую подушку, припечатала к белой наволочке сплющенные клубки волос.

Во флигеле было светло от оголенных окон, но бабкам и дедам хотелось еще больше света, они держали в руках зажженные свечи, излучавшие тонкие ароматные струи тепла. Трепетные огоньки отзывались нежным мерцанием на их голоса.

– Слышишь ли ты нашу песню, прадед Гриша? Слышишь, как воет у печки маленький дед? Если слышишь, то хоть бы рукою пошевели, хоть бы глаза приоткрой на минуточку. Ай-ёй!

Деды пели сдержанно; едва шевеля губами, они гудели в усы и бороды. А бабки все разом ударяли звучными голосами, отдергивая вниз маленькие круглые подбородки.

– Крепко ты задремал, прадед Гриша, – пели они, – так крепко, что стал покойником. И вот мы пришли прощаться с тобой, ай-ёй, прощаться с покойником Гришей.

Прабабка Анисья сидела у гроба с красными осохшими глазами; она все еще злилась на кормчего за то, что он придумал себе умереть, она злилась, но песня о прадеде Грише источала в ее сердце животворную нежность, и Аниська, забывая обиду, пела со всеми вместе:

– Хоть ты и умер зачем-то, старый наш прадед Гриша, а мы тебя все равно любим, прощаем и отпускаем – иди совсем со двора, раз тебе так захотелось увидеть тот свет. Только брешет кум дед Проня, что будто темно на том свете. Как же – темно, раз он свет?

– Узрим свет! – протянул кто-то из хора.

И грянула во флигеле кормчего песня о свете. Она нарастала, голоса, набирая силу, звучали все громче и решительней. Деды и бабки пели уже не с тихой грустью, но с торжествующей яростью.