Читать книгу Тропой мужества - Владислав Стрелков - Страница 9

Генерал-майор навис над столом, задумчиво рассматривая расстеленную карту. Обстановка в последнее время запуталась окончательно. Сведения устаревали, не успев дойти до штабов.

Связь как таковая отсутствовала. И со штабами полков. С командованием тоже. Дивизионная радиостанция попала под удар вражеской авиации еще на марше, а заменить ее нечем.

Последний полученный приказ – отходить к Свислочи и прикрывать отход десятой армии выполнили, но потеряли при этом до тридцати процентов личного состава, так как по пути подверглись массированной бомбардировке. Погиб почти весь состав штаба, включая комиссара и начальника тыла.

Чтобы прояснить обстановку, послали несколько разведгрупп по разным направлениям. Результаты разведки не радовали. По сведениям вокруг дивизии сосредоточились большие силы противника. Дивизия практически была в окружении. Правда, некоторые сведения противоречили друг другу.

– Васильев!

Из соседней комнаты появился лейтенант-связист.

– Я, товарищ генерал!

– Связь с 53-м есть?

– Нет, товарищ генерал. Только наладили, тут же пропала. Связистов уже послали.

Генерал вновь смотрит на карту. Чехарда со связью раздражала. Связи с 53-м артиллерийским полком нет уже три часа, не говоря о связи с командованием армии.

Входит капитан Перепелкин, командир разведроты.

– Товарищ генерал, данные разведки.

– Докладывай.

Капитан склонился над картой и начал доклад, показывая точки на карте.

– Вот тут стоял третий батальон 345-го полка. Так там нас огнем встретили. Немцы, значит, уже стоят. Вот здесь стоят танки, а тут видели немецких мотоциклистов…

Генерал отметил эти сведения на карте, затем, приподняв ее край, достал тетрадь. Перелистнув пару листов, пробежался глазами по строкам, нашел искомое, нахмурился.

– Смирнов! – крикнул он в соседнюю комнату. Появившемуся на зов лейтенанту приказал: – Где этот студент? Веди его сюда. – Затем повернулся к капитану. – А ты, Геннадий Петрович, поприсутствуй. Сейчас типа одного приведут. Послушаем вместе, интересные вещи рассказывает.

– Что за тип?

– Появился тут с утра. Передал мне тетрадь, а в ней «ценные сведения». Меня по имени-отчеству знает, а у самого документов нет. Назвался Маевским Михаилом Карловичем, студентом московского мединститута.

– Студент из Москвы? Тут?

– Ну, допустим, проверить его слова можно. Если помнишь, у нас медслужбу Павлов возглавляет, а он как раз из этого института к нам пришел.

– Так его сюда бы вызвать…

– Потом. Немцы утром отбомбились аккурат по санбату.

– Как это? – удивился капитан. – Там же на всех палатках красный крест нарисован!

– А вот так! Много персонала погибло. Павлов зашивается. От стола уже сутки не отходит.

– М-да… как же так!

– Вот так, – вздохнул генерал, – вот так! Однако сведения у студента таковы, что жуть берет. Он знает все наши передвижения за неделю, начиная с двадцать второго числа. Расстановку сил, как наших, так и противника. Имена немецких командующих полков, дивизий и корпусов, точное их расположение по датам и местам, количество личного состава и техники. Вот, например…

Генерал провел пальцем по строкам, нашел искомое.

– Против 132-го стрелкового полка действует 162-я пехотная дивизия противника, командующий генерал-лейтенант Герман Франке. Состав – три пехотных полка, один артиллерийский полк, противотанковый батальон, саперный батальон и батальон связи.

– Разрешите? – и капитан показал на тетрадь. После утвердительного кивка он быстро просмотрел записи, после чего удивленно взглянул на генерала.

– Есть какие мысли?

– Разведчик? – предположил Перепелкин.

– Не похож. Слишком молод. Думаю – действительно студент, но вот откуда сведения?

Открылась дверь, и лейтенант доложил:

– Маевский доставлен.

– Давай его сюда.

Вошел молодой парень в светлой безрукавке, темных штанах и туфлях. Среднего роста, худой, волосы темные. Особо выделялся нос с горбинкой вкупе с глубоко посаженными глазами. В руках он держал довольно толстую тетрадь. Она привлекла внимание не только генерала. Капитан Перепелкин покосился на тетрадь и выразительно посмотрел на генерала. Тот кивнул и повернулся к парню.

– Проходи. Присаживайся.

– Спасибо, товарищ генерал-майор.

Маевский прошел и сел на стул у стены.

– Давай без чинов. Меня зовут… – генерал запнулся, взглянул на студента, – впрочем, ты знаешь. Ты Михаил Карлович Маевский. Так?

Парень кивнул.

– Значит, так, Михаил. Откуда у тебя эти сведения?

– Все подтвердилось?

– Все.

– И у вас есть вопросы. Причем особенно – как я узнал то, что произойдет сегодня, находясь под вашим присмотром?

– В том числе.

Студент сделал глубокий вдох и начал говорить:

– Сведения, представленные вам первоначально, касались только вашей дивизии и по времени были только до сегодняшнего числа, то есть двадцать седьмого июня включительно. Я намеренно дал не совсем полные сведения, известные мне, лишь для того, чтобы имелась возможность проверить их. И поверить в остальное. Тут, – Маевский показал на тетрадь, – записаны данные, которые имеют гриф «совершенно секретно». Их необходимо доставить командованию как можно быстрее. К противнику они попасть ни в коем случае не должны.

Генерал с капитаном удивленно переглянулись.

– На первых трех страницах все, что касается вашей дивизии вплоть до 30 июня, – продолжал вещать студент. – Далее данные по всем фронтам о направлениях немецких ударов, с номерами подразделений, командным составом и количеством людей и техники. Десять последних страниц тетради к боевым действиям не относятся, но они тоже особо важны. Там отражена технология производства необходимого лекарства, которое может спасти множество жизней.

Маевский замолчал, поднялся, подошел к генералу и протянул тетрадь, после чего вернулся, сел на стул, как-то сразу поникнув. Вытер выступивший пот.

– Я прошу поверить мне, – сказал он тихо. – Это очень важно. Очень. Не спрашивайте источник этих сведений. Сказать не смогу, да и… с ума скоро сойду, – последнюю фразу студент прошептал, и генерал с капитаном ее не расслышали. Оба внимательно просматривали содержание тетради.

По мере прочтения у обоих менялось выражение лиц. Генерал больше хмурился и мрачнел, а капитан постепенно багровел, зло поглядывая на студента.

– А не шпион ли ты? – сквозь зубы процедил Перепелкин. – Выходит, немцы уже Минск окружили…

– Успокойся, – вздохнул генерал, – ты многого не знаешь. Смирнов!

В комнату вошел лейтенант.

– Проводи товарища студента, пусть у связистов пока посидит, и организуй ему поесть чего. Да, Васильева ко мне вызови.

– Есть! – Лейтенант пропустил студента вперед и вышел следом.

– Я много чего не знаю, – сказал капитан, – однако как можно знать то, что случится через несколько дней? И откуда этот… студент столько знает о противнике?

– А ты на подпись внимание обратил?

– Феникс? Ну, обратил и что?

– Не все так просто. Встречался мне уже этот позывной. Насчет направления ударов немцев – это уже было в «майских играх»[2]… черт возьми! Так что… – генерал взглянул на карту, – если взять те доклады, кои поначалу приняли за дезинформацию, приложить к ним твои разведданные, учесть всю сложившуюся обстановку, то все совпадает с данными, изложенными в этой тетради. И все становится понятным. Нет, не все, – поправился генерал, взглянув на капитана, – но многое. Что, например, означает запись – Ярцево 11.08.1941? Там что-то произойдет? Не зря эта дата и населенный пункт записан в первых трех листах, относящихся к нашей дивизии.

– Так у студента и спросить.

– Спросим, а пока собирай людей, капитан, и ставь задачу – установить связь с полками. Одну группу направишь в штаб десятой. Донесение я составлю. Еще надо комиссара Серебровского найти и вместе с ним Маевского с тетрадью в Москву переправлять.

– Я бы студента к Павлову сначала сводил.

– Для проверки? Хм, своди, пожалуй, не помешает. И там его пока оставь, раз студентом-медиком назвался. Пусть помогает по мере сил, а Валерий Семенович за ним присмотрит. Так и поступим, веди студента в медбат. И бойца потолковей к нему приставь.

– Людей мало, товарищ генерал.

– Знаю, но найди! – стукнул по столу кулаком комдив. – Все, выполняй поставленную задачу.

* * *

– Сядь здесь и жди, сейчас что-нибудь тебе поесть найду.

Лейтенант вышел, а Михаил сел на лавку и устало привалился к стене. Напряжение, державшее его последние полчаса, начало отступать. Сомнения все еще грызли, но по поведению генерала – ему поверили.

«А я говорил – делай, как велят, и поверят! – возник голос в голове. – Все еще сомневаешься?»

– Сомневаюсь, – буркнул Михаил.

– Что? – спросил сержант, который старательно что-то записывал.

– А? Нет, ничего…

«Отвечай мысленно, болван, – отругал Мишу голос, – а то действительно подумают, что ты сумасшедший».

«А не похоже? – огрызнулся Маевский. – Никогда бы не подумал, что такое со мной случится! Ну почему я на хирурга пошел, а не на психиатра?»

«И что, помогло бы?» – усмехнулся голос.

«Не знаю, – признал Михаил. – Но день точно безумный».

Да, день был сплошное безумие. Все началось около девяти часов утра, когда Михаил миновал мост, где у него проверили документы охраняющие мост красноармейцы. После чего он решил немного отдохнуть и присел у крайнего сруба. Ноги после нескольких часов перехода гудели, и Михаил решил подождать кого-нибудь в компанию, и лучше, чтоб присутствовал транспорт. Та телега, которую он видел впереди, у моста не задержалась и теперь ее точно не догнать. Пока можно перекусить, а то с утра ничего не ел. Только Михаил достал сверток с салом, как послышался звук мотора. Чтобы посмотреть, кто едет, пришлось выглянуть за угол. Это с запада к мосту подъехала полуторка с дюжиной красноармейцев в кузове. Маевский тяжело вздохнул – тут ему не светило. Военные его точно не возьмут, можно даже и не спрашивать.

От частых выстрелов Маевский подскочил, выронив сало, и сунулся посмотреть – что происходит. От увиденного оторопел. Приехавшие красноармейцы расстреливали бойцов из охраны моста. На его глазах застрелили кинувшегося к лесу паренька, что крутился возле бойцов. Тот, кто стрелял в пацана, внимательно посмотрел вдоль дороги, и Михаил шарахнулся назад. Запнулся о слегу и сильно приложился затылком о край сруба. Сознание померкло только на мгновение. Маевский медленно поднялся, держась за голову.

«Так-так, что тут происходит?»

Голос прозвучал так явственно, что Михаил опять подпрыгнул.

– Кто здесь? – прошептал Маевский, оглядываясь.

«Ангел-хранитель, – хмыкнул голос, – если, конечно, будешь меня слушать».

– Видно, сильно я головой приложился, – решил он.

Кто-то закричал у моста, и Михаил решил посмотреть.

«Красноармейцы» убирали прочь тела, а четверо окружили каких-то гражданских, на свою беду оказавшихся неподалеку. Что там они говорили, было плохо слышно, получилось разобрать только – жиды. После чего гражданских грубо оттолкали к берегу и пристрелили.

– За что… – прошептал Маевский, бледнея, – за что…

«За то, что евреи, – прозвучал голос, – и за то, что оказались неподалеку».

Михаила передернуло. Ноги ослабли, выступил холодный пот. Что делать, он не знал.

«Беги, дурень! Это „бранденбурги”, диверсанты немецкие. Шлепнут тебя и не поморщатся».

– Потому что я тоже еврей?

«Потому что ты тупой! Шлепнут потому, что ты их видел. Беги!»

Михаил кинулся вдоль дороги.

«В лес, дурень! В лес беги!»

– Эй, парень, спишь, что ли?

Михаил открыл глаза и увидел лейтенанта с котелком.

– Вот, лучше еды не найдешь.

– Что это? – спросил Маевский, глядя на что-то зеленоватое и густое, но очень вкусно пахнущее.

– Щи это. Зеленые, вчерашние, в печи томленные. Ум отъешь.

– Спасибо.

Лейтенант ушел, оставив котелок с ложкой и ломтем хлеба, а Михаил еще раз понюхал варево. Пахло от котелка умопомрачительно, аж в животе засосало, ведь он сегодня лишь немного хлеба съел, когда его в сарае заперли. Больше ничего из еды не имелось, так как сало Маевский выронил еще у реки, когда убегал от переодетых в красноармейцев немецких диверсантов, «бранденбургов», как назвал их этот ангел-доппельгенгер.

«Вообще-то я скорее альтер эго, – тут же отозвался голос, – но в чем-то ты прав».

«В чем прав? В том, что ты темная сторона личности, и я должен скоро погибнуть?»

«Хм, – почему-то смутился голос, – почему темная, разве я жизнь тебе не спас?»

«Ты на вопрос не ответил!» – возмутился Михаил, даже ложкой взмахнул.

«Все там будем, – философски ответил голос, – ты кушай, а как насытишься, так на вопросы и отвечу».

«А во время еды нельзя? – спросил Маевский, запуская ложку в котелок. – Все равно разговор у нас мысленный».

«Никак нельзя. Ты еще голоден, а значит больше зол, чем добр, и на сытый желудок адекватней будешь. И то, что я тебе скажу, точно не понравится».

«Посмотрим… – ответил Михаил и, чуть подув на варево, положил его в рот. – М-м-м, с ума сойти! Это же амброзия!»

«Ага, на голодный желудок все съедобное амброзия! – согласился голос. – Однако зеленые щи действительно вкусны».

«Это ты виноват, что я сегодня ничего не ел, – буркнул Маевский. – До сих пор не могу понять, как ты смог меня убедить поменять целую банку тушенки на пару тетрадей и карандаш».

«Пришлось, извини, но такую возможность упускать нельзя. А селяне просто так ничего тебе не дали бы. И то, что ты записал, стоит того».

«Это по реакции Степанова было видно. Кстати, а что означает – Ярцево и дата?»

«Это касается только генерала, – ответил голос и после непродолжительного молчания, добавил: – Это дата и место его смерти».

Ложка замерла на полпути.

«Я знаю – кто ты!» – заявил Маевский, глотая порцию щей.

«И кто же?»

«Дух! Человек, умерший когда-то. Только духи знают будущее».

Михаил невольно хихикнул, не сразу поняв, что это не его реакция, а альтер эго.

«Да? – весело спросил голос. – И чей же я дух?»

«Ну… – задумался Михаил, – бабушка Достоевского вызывала Грибоедова…»

«И Наполеона тоже, – хмыкнул голос. – Да, я знаю будущее, но я не дух».

«А кто же еще?»

«Это сложно объяснить, я такой же человек, как и ты, но в данный момент я разумная система полей. Временно, конечно».

Михаил даже жевать перестал. Замер, открыв рот от изумления.

«А это возможно?» – наконец мысленно спросил он.

«Возможно. С помощью специальных электронных машин, – пояснил голос. – Я из будущего».

«Из будущего… – потрясенно повторил Маевский, – а я думал, что сошел с ума и у меня раздвоение личности».

«Кстати, я почти все о тебе знаю, а ты обо мне нет. Так что будем знакомы – меня зовут Свешников Павел Анатольевич, мне двадцать три года, учусь на физфаке».

«А…» – но спросить Михаил не успел, в комнату вошел капитан Перепелкин и недобро уставился на студента. Отчего тот даже поежился.

– Поел? – наконец спросил он.

– Да, спасибо. – Маевский положил котелок и ложку на стол.

– Тогда пошли, – усмехнулся капитан, – шпион, мать твою…