Читать книгу Метро 2035: Крыша мира - Владислав Выставной - Страница 3

Глава вторая
На стороне врага

Оглавление

Очнувшись, он долго не мог понять, где находится. Просто потому, что не стыковались недавние воспоминания и то, что он увидел, открыв глаза. Последнее, что он помнил, – жуткое нутро системы охлаждения энергостанции. Там с ним хотели сделать что-то весьма неприятное, о чем память туманно умалчивала. Потом были блюстители, этот парнишка, так неудачно отхвативший от него до этого… Еще были наручники, лицо в пол и колено крепкого бойца между лопаток – после того, как его сняли с железного «распятия».

Да, еще укол в шею, после которого он уже ничего не помнил.

Стало быть, его вырубили. И вот он здесь. Не в погребальной яме с пулей в затылке, не в топке системы отопления, где из отработанного человеческого материала вырабатывают энергию и удобрения, не в грязной камере, а в чистенькой комнате, напоминавшей гостиничный номер. Впрочем, без «ящика», мини-бара и прочих приблуд из «прошлой жизни». Зато имелась жратва – он не сразу заметил поднос, предусмотрительно оставленный на журнальном столике.

Здесь был самый настоящий хлеб! Аккуратно нарезанные кусочки «кирпичика», а не имитирующая хлеб лепешка из биомассы неизвестного происхождения. И тут были яйца – настоящие, куриные, сваренные вкрутую. В рядах Месива такое лакомство стоит недельного заработка шахтера. И кофе. Еще теплый, в кофейнике-термосе. Плеснув в чашку, он долго сидел над ней с закрытыми глазами, пытаясь распознать в этом запахе искусную имитацию. Потому что не мог поверить: обреченного на расправу неприкасаемого поят напитком богов, запасы которого давно считаются навсегда исчерпанными. Не теряя ни секунды, принялся есть и пить, пока хозяева всего этого богатства не пришли в себя и не поняли, что кормежка – не по статусу пленника.

Насытившись, поднялся и быстро исследовал помещение. Дверь здесь тоже была вполне себе надежной. В этом он убедился, пытаясь найти дверную ручку и обнаружив металл под покрытием, имитировавшим дерево. Покрытие было подозрительно поцарапано, словно кто-то уже пытался продраться изнутри, используя собственные ногти.

Похоже, все-таки камера. Только для VIP-персон, как говорится. Дело принимало новый оборот. Его не ликвидировали с ходу и не хотели сгноить в каменном мешке в назидание прочим неприкасаемым. Значит, его хотят каким-то образом использовать. Сделать стукачом, к примеру. Если так – то у блюстителей что-то не так с головой. Даже ослу ясно, что посредник не пойдет ни на какое сотрудничество с Директорией. Во-первых, это западло. Во-вторых, равносильно самоубийству.

Долго мучиться предположениями не пришлось. Лязгнули засовы, дверь тяжело отошла в сторону, и в комнату вошла пара громил в форме. Один держал руку на рукояти компактного пистолета-пулемета, пистолет второго был в расстегнутой кобуре, притороченной к бедру. Эти не были похожи на рядовых патрульных. Видимо, какое-то элитное подразделение, с каким пересекаться не приходилось. Может быть, к счастью, так как вид этих парней не вызывал желания пробовать на них свои силы. Посредник в принципе не лезет в драку, если только не сталкивается с совсем уж оторванными идиотами, вроде того зверья из Грязного сектора.

Однако отчего такое внимание к его скромной персоне? Обвинения в его адрес сводились к банальной уголовщине, а это дело блюстителей. Что, черт возьми, происходит?

– Пройдемте с нами, – пробасил тот, что был с пистолетом. Надо полагать, офицер и главный в этой парочке. Змей не особо разглядывал знаки различия.

– А куда, по какому поводу? – не особо надеясь на ответ, спросил Змей.

Принялся натягивать лежавшую на стуле мастерку. Куртка была здесь же. Надо же, озаботились подобрать и притащить с нижнего уровня. Куртку он тоже надел, хоть в помещении было не так уж и холодно. Просто не было уверенности, что сюда доведется вернуться.

– Там все объяснят, – сказал офицер. – Главное, не дергайся и не провоцируй на применение оружия.

– Окей, – покладисто отозвался Змей. – Постараюсь быть душкой.

* * *

Он считал себя все повидавшим, далеко не бедным малым, хорошо понимающим, что почем в этом подземном мире. Но даже понятия не имел, что на территории Карфагена присутствует такая роскошь. Его вели среди величественных колонн, фронтонов, портиков и статуй, искусно подсвеченных и вроде даже позолоченных, и он не мог поверить, что такое возможно в этом огромном бункере, созданном исключительно с утилитарной целью – стать убежищем от последствий ядерных ударов.

Хотя кто сказал, что спустя годы после катастрофы надо продолжать посыпать себе голову пеплом? Жизнь продолжается, а красиво жить не запретишь. Он не сектант-аскет, не заговорщик из анархического подполья, да и вообще плевать хотел на социальную справедливость. На власть имущих при этом ему плевать точно так же, как и на голодранцев из аграрных секторов. Единственное, о чем можно пожалеть, – так о том, что он сам не живет на элитных уровнях, поплевывая на нищебродов под ногами.

Самое забавное: чтобы увидеть этот райский уголок, следовало насолить Директории и попасть в лапы блюстителей. И кстати, неизвестно еще, куда его ведут и чем дело кончится.

Когда глаз немного привык к агрессивной роскоши, стало понятно, что здесь нет жилого пространства, а все эти колоннады, величественные лестницы и порталы принадлежат административным структурам. Попросту – Директории. В одно из таких административных зданий, точнее, имитацию здания, фактически утопленного в скальную породу, его и вели. Не успев прочитать массивную табличку перед входом, Змей предположил, что это какое-то силовое ведомство. Что подтверждалось множеством людей в форме, шагавших по коридорам.

Змей сразу почувствовал себя неуютно. Парадокс, но даже в тюряге, к которой не питал симпатии, он ощущал себя естественнее и свободнее. Здесь же все было ему совершенно чуждо и даже враждебно. Хуже всего – он понятия не имел, как себя здесь вести и что делать, чтобы не оказаться в проигрыше. В итоге решил плюнуть на все и просто плыть по течению. По крайней мере, он все еще жив, и это в какой-то мере благодаря людям Директории. Еще один парадокс, с которым придется мириться.

Пока его вели по длинному коридору с бесконечными рядами безликих дверей, он был уверен, что его путь окончится таким же огромным кабинетом с длинным столом, приемной и строгой секретаршей. Тут он немного ошибся, так как его привели к такой же невзрачной пронумерованной двери, за которой оказался небольшой кабинет с круглым столом; вокруг него сгрудилось несколько людей в штатском и столько же в форме. Здесь что-то шумно обсуждали, не стесняясь переходить на резкости, стучали кулаками и двигали по столу ворохи карт и схем. Но все мгновенно смолкли, едва вошел посредник со своим вооруженным сопровождением. Настороженно смотрели на него, словно не человек это, а привидение.

– Работайте, работайте, – с порога заявил себя Змей. – Можете не вставать.

Присутствующие несколько оторопели от такой наглости, и только седой, крепкий мужчина в черном костюме, сидевший во главе стола, довольно рассмеялся.

– Это еще что за клоун? – хмуро поинтересовался долговязый тип в офицерской форме цвета хаки.

– О, это довольно интересный человек, – сказал седой, делая знак конвоирам. – В начале совещания я говорил о нем.

Змея аккуратно взяли под плечи, переместили в дальний угол и усадили на стул, с которого он не мог видеть разложенные на столе документы, зато был прекрасно виден присутствующим.

– Лейтенант, зачитайте выдержку из дела, – приказал седой.

Из-за его спины появился высокий подтянутый молодой человек в той же форме, что и конвоиры. В руках у него была довольно пухлая папка, что сразу же вызвало интерес Змея. Неужто столько материалов – по его скромной персоне?

– «Статист номер сто двадцать пять двести четырнадцать, неформальное имя: Змей. Гражданский, общественно не охвачен, подозревается в совершении преступлений по списку. Неформальная функция: посредничество между криминальными группировками. Авторитетен в преступной среде. Владеет боевыми навыками среднего уровня. Интеллектуальные способности: выше среднего. Ключевой навык: способность к убеждению, прирожденный переговорщик. Опасен».

– Я что-то про интеллектуальные способности не понял, – подал голос Змей. – Что значит «выше среднего»? Это насколько выше?

– Судя по всему, ненамного, – заметил полноватый плешивый офицер с лицом гипертоника. Скептически разглядывая Змея, промокнул потный лоб платком. – Я не понимаю, чем он нам может помочь.

– А я согласен с начальником, – Змей кивнул на плешивого. – Я птица невысокого полета, вон, и мозги средние, и вообще вам не ровня. Не думаю, что смогу вам помочь.

– А ты не торопись с выводами, – остановил его седой, теперь уже без улыбки.

Поднялся со своего места, неторопливо обошел участников совещания и встал напротив Змея, разглядывая его сверху вниз. Посредник с трудом подавил желание встать. Видимо, уловив его порыв, один из конвоиров положил ему на плечо тяжелую руку.

Скосившись на эту ладонь, Змей демонстративно сбросил ее, уже приготовившись к драке. По давней привычке он не мог позволить по отношению к себе ни снисходительности, ни превосходства. Посредника можно сбить с ног, убить, но запугать нельзя. Так было в его мире, оставшемся на нижних уровнях, с их непрекращающейся борьбой за существование. А если подумать – то с жалкой мышиной возней. Это он понял, встретившись взглядами с седым. И осознал: его гонор сейчас неуместен и жалок. Просто потому, что этим людям с верхних уровней плевать и на него, и на тех, перед кем он должен не терять лица. А этот седой, поначалу показавшийся добродушным и мягким, вдруг обрел ледяную холодность, и даже черты лица его стали резче.

– Ты, видимо, еще не понял своего положения, – спокойно сказал седой. – То, что ты сидишь тут с самодовольным видом, – всего лишь случайность и моя добрая воля. Ты просто живой, ухмыляющийся труп, и если я в тебе разочаруюсь, то станешь трупом вполне полноценным. Поэтому ты сейчас захлопнешь пасть и выслушаешь все, что я собираюсь сказать, не тратя моего времени на бессмысленные реплики.

– Окей, валяйте. Как вас там…

– Можешь звать меня Полковник.

– Нормальное погоняло, Полковник. – Змей постарался принять самую расслабленную и развязную позу, на какую был способен. На неудобном офисном стуле под сверлящими взглядами получилось не слишком убедительно.

– Договорились, Змей, – терпеливо отозвался Полковник. – Итак, ты у нас – так называемый посредник. Раньше твое занятие называли «решала», но это не суть важно. Важно то, что ты вертишься в кругах, о которых у нас довольно ограниченная информация.

– Кстати, хотел спросить: вы – это кто? – невинно поинтересовался Змей.

Присутствующие переглянулись. Плешивый гипертоник снова налился кровью, и Змей стал немного переживать за его жизнь. Седой Полковник же едва заметно улыбнулся, ответил спокойно:

– Мы – это объединенные силовые ведомства Директории. Иммунная система Карфагена, если угодно.

– Звучит красиво. Вы – иммунная система для борьбы со всяким дерьмом. Дерьмо – это, наверное, я. А вы, значит, это дерьмо жрете. Круто.

– Образ неаппетитный, но пусть так, – невозмутимо согласился Полковник. – Знаешь, что происходит, когда иммунная система перестает распознавать угрозу в обычном дерьме, как ты сочно выразился?

– Остается голодной?

Кто-то за столом нервно хихикнул. Седой даже глазом не моргнул. Продолжил:

– Проблема в том, что система не успеет умереть с голоду. Ее сожрет болезнь, которую она не смогла распознать. Вместе со всем организмом, включая его собственное дерьмо.

– А вот теперь звучит не очень. И где я в этой вонючей схеме?

– Ты тот, кто видит все это дерьмо изнутри. Кто разбирается в сортах дерьма, может разложить его по цвету, запаху и вкусу, распихать по колбочкам и полочкам, аккуратно подписав карандашиком, что и где. В нашей картине мира ты – просто профессор дерьма.

– Спасибо за «профессора», – скромно сказал Змей.

– Не стоит благодарности. Лучше направь свои способности на благо общества. Собственно, в этом и заключается твоя задача.

– Я, наверно, туповатый профессор. Потому что до сих пор не понял…

– Согласен. Давай прямо, без эпитетов и гипербол. Может, ты заметил – в Карфагене стало неспокойно. Обрушения в дальних штольнях и на Глубоком горизонте, как следствие – наплыв беженцев в центральные сектора. Но главное – черная вода. Ты знаешь, что это такое?

– Видел. Но я не химик. Одно знаю – пить ее не стоит.

– Верно. Эта вода непригодна для питья. Очистить ее в промышленных масштабах тоже не представляется возможным. Самое хреновое – черная вода постепенно вытесняет из водоносных пластов нормальную питьевую воду. Если эта дрянь продолжит прибывать, Карфагену грозит массовая гибель населения. От отравления, жажды или голода – на выбор.

– Все настолько серьезно?

– Более чем ты думаешь. Население уже начало догадываться, но у них пока нет достоверных научных сведений. А у нас эти сведения есть. И потому мы знаем точно: угроза возрастает. Если начнется паника – Карфагену придет конец еще до наступления катастрофы. Слухи сделают свое дело – и тогда может рвануть по-настоящему. Уже начались протесты, кое-где переходящие в открытые бунты.

– То-то я думаю: чего это Месиво так заколыхалось? – протянул Змей. – Обычно там все на расслабоне, а тут вдруг на политику потянуло. А вообще работяг лучше не злить, им-то терять нечего.

Седой чуть кивнул:

– Пока протесты удается подавлять, но силы блюстителей ограничены. Если ситуация выйдет из-под контроля, на уровнях начнется кровавый хаос. Аналитики прогнозируют: в таком случае неизбежен выход из строя систем снабжения и жизнеобеспечения. Грубо говоря, всем нам – крышка.

– Да брось, начальник. Может, кому-то и хреново, но неприкасаемым плевать на это с большой высоты. Если хотите, нам чем хуже – тем лучше. Больше возможностей половить рыбку в мутной воде. Или в черной – если до того дойдет дело.

В тот момент Змей показался себе остроумным. Однако никто не оценил юмора. Глядя на него спокойным, немигающим взглядом, Полковник сделал знак референту, и на плоской серой стене возникло яркое изображение во всю ширину комнаты.

Надо же – проектор. Таких штуковин Змей не видел давно. Думал, сгнили уже, как бо́льшая часть старого оборудования. Еще работали кое-где жидкокристаллические экраны и древние компьютеры, но все это стало привилегией состоятельных бездельников и свихнувшихся на технике спецов. Неприкасаемые демонстративно пренебрегали всем этим барахлом, так что он понятия не имел, какими возможностями обладает Директория.

На первый взгляд изображение было непонятным, путаным и хаотичным. Неудивительно: это была схема подземелий, составивших громадный подземный город.

Карфаген.

Только глядя на эту схему, начинаешь вспоминать, что ты не просто жалкое человеческое существо, пытающееся выжить в жестоких лабиринтах. Ты – счастливчик. Один из немногих уцелевших после ядерного Апокалипсиса, почти полностью обнулившего человечество.

Крупный анклав выживших после Катастрофы прятался в сети шахт и туннелей древних вольфрамовых и молибденовых рудников Баксанского ущелья, в районе Запретной горы – Эльбруса. Старые выработки постоянно разрастались силами обитателей, превращая окрестные горы в настоящий человеческий муравейник. Особенно усилиями бывших метростроевцев, получивших льготные места в противоядерном «ковчеге» в обмен на навыки строительства подземных сооружений.

Люди оказались на редкость живучими существами, показавшими чудеса приспособляемости. Уже через несколько лет появилось первое поколение, никогда не видевшее неба. Люди научились добывать пищу без солнечного света и решали проблему перенаселения, пробивая все новые и новые тоннели, объединяя их в огромные сектора.

Единственное, что оставалось невозможным, – выйти на поверхность. Все, что могло отсюда попасть наружу, – это выработанная порода из шахт и мусор. Но по синему небу, солнцу и горизонту страдали лишь те, кто все это помнил. Новое поколение не стремилось к открытому пространству.

Оно его боялось.

В общем, ничего принципиально нового на схеме не было. Не считая некоторых шахт, штолен, серых заштрихованных подземных секторов, о существовании которых Змей до этого момента даже понятия не имел. И то, что ему позволили их увидеть, настораживало. Наверняка это секретная информация, уж точно не для глаз неприкасаемого. Недовольное бурчание присутствующих было тому подтверждением. Седой игнорировал их реакцию, продолжая сверлить взглядом Змея.

Тот хмуро глядел на красные области, тревожно мерцающие на схеме. Багровым цветом наливались участки, наиболее отдаленные от Центрального сектора, особенно нижние уровни.

– Что ты видишь? – поинтересовался Полковник

– Красным выделены области беспорядков? – предположил Змей.

– Зришь в корень. Черный пунктир видишь?

– Почти совпадает с красными участками. Черная вода?

– Точно. И эти красные области становятся все шире. Люди оттуда бегут в чистые сектора. Скоро в них станет тесновато. В том числе для неприкасаемых. Потому что придут новые неприкасаемые – еще более голодные, злые, беспощадные. Но зачем я это тебе рассказываю? Ты же вроде успел познакомиться с ними?

Седой замолчал, наблюдая за произведенным эффектом.

Эффект имел место. Змей с трудом справился с наступившим оцепенением. Слишком живую картину написал седой. Однако это могло быть банальной попыткой взять его «на слабо» и развести как мальчишку. А уж попасться на этом – похуже черной воды и кровавого бунта.

– Все это вы, конечно, красиво описали, – с напускной ленцой сказал Змей. – Я даже штаны чуть не обмочил под впечатлением. Да, шеф, не думал, что скажу это кому-то из ваших: спасибо, что вытащили меня из лап чумазых, хотя ума не приложу, зачем вы это сделали. Туннельные крысы жаждали наделать саквояжей из моей кожи. А мне было бы неприятно с содранной шкурой. Я как-то с детства с ней сросся.

– Подружку свою благодари.

– Какую подружку?

– Танцовщицу. Не помню, как ее там…

– Тана.

– Не важно. Ты хотел знать, зачем мы тебя вытащили.

– Я весь внимание.

– Во-первых, хочу, чтобы у тебя не было иллюзий: для всех здесь присутствующих ты преступник, убивший блюстителя и заслуживающий утилизации.

– Вы же знаете – меня подставили…

– Замолкни. Твое мнение сейчас никого не волнует. Ты получил бы то, что заслуживаешь, если бы обстоятельства не изменились настолько, что ты стал нам нужен.

– На то и обстоятельства, чтоб меняться. – Змей поймал ледяной взгляд Полковника, поднял руки. – Все, молчу.

– Тогда слушай. Наши аналитики считают: черная вода прибывает не просто так. Она намеренно отравлена теми, кто хочет дестабилизировать обстановку и захватить власть в Карфагене.

Змей присвистнул:

– Кто-то хочет разорить ваше теплое гнездышко? Потеснить на Олимпе?

– Если ты не в курсе – Директория обеспечивает порядок и стабильность в убежищах Карфагена! – запальчиво выкрикнул толстяк, вскочивший со стула по ту сторону стола. – Ты должен быть благодарен, что вообще оказался здесь, а не превратился в ядерный пепел!

– Я, конечно, жутко благодарен, – равнодушно отозвался Змей. – Но если честно, мне плевать, кто будет жировать здесь, на верхних уровнях. Для неприкасаемых лучше, чтобы вы все тут перегрызлись и передушили друг друга. А мы у себя порядок наведем сами.

Это заявление вызвало среди присутствующих взрыв ярости. Змей мстительно наблюдал, как прихвостни начальства бьются в истерике. Они бы порвали его на куски, если бы не Полковник. Однако последний даже бровью не повел.

– Боюсь, ты переоцениваешь силы неприкасаемых. Как бы их самих не смело волной тотального насилия. Лично я предпочел бы, чтобы бандиты продолжали занимать свою нишу, копошились бы на своих уровнях, держали в узде торговцев и всякую мелкую шваль. Так их самих легче контролировать. Впрочем, все это теоретические споры, у нас же вопрос практический. Есть сведения, что ряд выходцев из криминальных группировок владеют информацией об источнике угрозы. Проблема в том, что наши агенты не могут получить достоверную информацию – просто не вхожи в круги высших неприкасаемых.

– Оно и понятно, – сквозь зубы процедил Змей, уже понимая, куда клонит собеседник. – Стукачей никто не любит.

– Давай называть их информаторами, – мягко возразил Полковник. – Как-никак разговор идет о выживании всех и каждого.

– Говорите прямо: что вам нужно лично от меня? – медленно произнес посредник.

– Нам надо, чтобы ты выяснил, кто за всем этим стоит, – так же медленно произнес Полковник.

Наступила тяжелая, давящая тишина. Все в ожидании смотрели на пленника, следя за его реакцией. Змей наблюдал за Полковником с застывшей на лице кривой улыбкой. Тот спокойно разглядывал посредника, ожидая ответа. Ответа не было, и Полковник продолжил:

– Ты вхож в круги неприкасаемых, у тебя авторитет. Уверен, ты сможешь помочь нам. И не только нам, заметь – всему Карфагену. Какие-то негодяи ради своих корыстных целей открыли ящик Пандоры, хотят погубить тысячи жизней, среди которых можешь быть ты сам…

– Я ничего не боюсь, – сипло проговорил Змей.

– …твои друзья и знакомые…

– У меня нет друзей, мне плевать на знакомых.

– …твои родные и близкие.

– У меня никого нет.

На лице Полковника появилась улыбка:

– А как же сестренка? Как ты ее зовешь – Ксю?

Змей промолчал, хотя кулаки его рефлекторно сжались. Этот самодовольный тип посмел задеть своим грязным ртом его сестренку. В другой ситуации нашелся бы способ заставить седого просить прощения. Сейчас же смог лишь выдавить:

– Пошел ты знаешь куда?

Тело тряхнуло, лязгнули зубы, в голове зазвенело. Боец за спиной среагировал мгновенно.

– Ладно, я ничего не слышал, – спокойно отреагировал Полковник. – Понимаю твои эмоции. Но тебе придется самому засунуть их поглубже и сосредоточиться на предстоящей задаче.

– Я вроде ясно ответил, – заявил Змей дребезжащим голосом. – Сотрудничать с вами я не буду, от слова «никак». Можете приказать своим псам рвать меня на куски – я никогда не крысятничал и начинать не собираюсь.

Полковник кивал в такт словам посредника, словно подтверждая: текст верный, все идет по сценарию. Затем сказал:

– Твою сестренку я упомянул неслучайно.

Одними глазами показал на стену, где изображение внутреннего устройства Карфагена сменилось дрожащей картинкой. Прежде чем до Змея дошло, что именно он видит, его крепко зажали между собой конвоиры, так, что даже дернуться не было никакой возможности.

На картинке было знакомое с детства лицо – юное, открытое и на удивление наивное. Наверное, потому, что он никогда не позволял ей сталкиваться с ужасами реальности. Но, похоже, реальность сама вошла в ее жизнь. Девушка явно смотрелась в зеркало, за которым пряталась невидимая для нее камера. Ничего не подозревая, она поправляла длинные волосы – свое главное богатство, роскошь, в подземном мире доступную немногим.

– Ксю… – прошептал он. – Где она, что вы хотите с ней сделать?!

– Не беспокойся. Она в надежном месте, с ней все в порядке. По крайней мере пока.

– Ублюдки… – Змей задохнулся от бессильной злобы. – Да я вас голыми руками… Зубами… Суки!

– Уймись. – Полковник сохранял терпение. – Своим поведением ты только навредишь ей. – Змей дернулся, пытаясь вырваться, но двое державших его были словно из стали. Глаза подернуло пеленой, он не мог совладать с собой и с этим ненавистным размеренным голосом, продолжавшим: – Ты не оставил нам выбора. Думаешь, мы с тобой шутки шутим? Я с самого начала не особо рассчитывал на доводы. Ты подонок и понимаешь лишь методы, принятые у подонков. Курить будешь?

Это был неожиданный переход. У пленника даже в голове прояснилось. Полковник, видать, был неплохим психологом. Одну сигарету сунул себе в зубы, предложил пачку Змею. Видимо, заметив в его глазах положительный ответ, отошел от стола, лично прикурил от серебряной зажигалки и сунул зажженную сигарету в рот Змея, которого продолжали надежно держать конвоиры.

Затянувшись, Змей поймал давно забытое ощущение. В Карфагене почти забыли вкус настоящего табака, каждая сигарета на прилавках Месива стоила баснословных денег, так что курили всякое полухимическое дерьмо. А это было что-то из старых запасов. Из другого мира. Из прошлого.

Несколько затяжек помогли прояснить разум. Кто сказал – курить вредно? Врут, паскуды.

Закашлялся кто-то, скрытый клубами дыма. Однако замечаний не делали. Надо думать, авторитет Полковника был достаточно весо́м. Он курил, разглядывая Змея, пока не решил, что время на размышление истекло. Спросил:

– Ну, что надумал?

– Вы хотите, чтобы я сдал своих? – глухо спросил Змей. – Пронес «жучок»? Составил списки? Сестренка – единственное, за что я могу продать душу дьяволу.

– У меня дочь такого же возраста, – поделился Полковник. – Поверь, мне совсем не хочется причинять вред твоей сестренке.

– Оставьте свои сантименты для подчиненных, – огрызнулся Змей. – По мне, так лучше пуля, чем ваше сочувствие. Что я должен сделать?

– Ты, наверное, не понял меня, – с сожалением произнес Полковник. Не глядя, раздавил окурок в стеклянной пепельнице, мгновенно подставленной референтом. – Я не прошу тебя никого сдавать. Разборки с неприкасаемыми мы тоже оставим для лучших времен – если до этого они впрямую не пойдут на конфронтацию с Директорией. Твое задание вполне конкретно: выяснить, кто стоит за черной водой. Чего добиваются, где базируются, откуда берут химические реагенты. Для твоего успокоения хочу уточнить: эти люди не могут считаться даже неприкасаемыми: они действуют не по вашим понятиям и рассматриваются нами как враг – внутренний или внешний.

– Внешний? – Посреднику показалось, что он ослышался.

– Есть и такая версия. Твоя задача подтвердить или опровергнуть эти данные. Еще вопросы?

– Если я соглашусь, каковы гарантии, что с Ксю все будет в порядке?

– Слово офицера.

Змей рассмеялся трескучим смехом. Полковник переглянулся с недоумевающим референтом. Поинтересовался:

– Тебе недостаточно слова офицера?

– Знаете, Полковник, – Змей перестал смеяться, – слово офицера для неприкасаемого – ничто. Пыль. Радиоактивный пепел вместо планеты – вот чего стоит офицерское слово.

– Чем же мне еще поклясться? – Полковник обернулся на присутствующих, приглашая тех разделить его удивление.

– Жизнью своей дочери, – четко сказал Змей. – Вы ведь любите ее? И если что-то случится с моей сестренкой – пусть с вашей дочурой произойдет то же самое.

Люди за столом застыли от такой наглости. Впервые лицо Полковника дернулось, пошло волнами эмоций – но он мгновенно взял себя в руки. Произнес:

– Ну, что ж… Имеешь право. В конце концов, мы все в одной лодке. И если это поможет делу… – Он сделал паузу. – Клянусь жизнью и здоровьем дочери: твоя сестра будет в безопасности, пока ты не вернешься. Разумеется, если выполнишь задание и вернешься с информацией. И еще: предательство я не прощу.

– Я тоже, – откликнулся Змей, сверля взглядом седого.

– Договорились. – Полковник хлопнул себя по коленям. – Перейдем к деталям. Общаться с нами будешь через связного. Он, кстати, присмотрит за тобой, если возникнет какая угроза.

– Стоп. Никаких помощников мне не надо.

– Ты опять ставишь условия? Мы же вроде договорились.

Закрыв глаза, Змей заставил себя сосчитать до пяти, медленно выдохнул и сказал, стараясь придать голосу убедительности:

– Я не понимаю – вам результат нужен или меня проконтролировать? Крепче, чем вы меня держите, уже удержать не сможете. Чтобы вы понимали: я – посредник. И все знают меня как посредника. Посредник работает один, в этом его отличие от других неприкасаемых. Чтобы все видели: никто за ним не стоит, за ним только его собственный авторитет. Так что присматривать за мной никто не будет.

Полковник обернулся к какому-то мужику в форме, тихо перекинулся парой слов и снова обернулся к Змею. Сказал:

– Ладно, действуй как знаешь. На связь будешь выходить ежедневно.

– Каким образом?

– Мы сами тебя найдем. – Полковник нахмурился, раздумывая, подошел к пленнику, склонился, приблизив к его лицу свое, отчего стала видна сеть морщины на темной, как от загара, коже. Редкий оттенок для бледных обитателей горных штолен. – Я хочу, чтобы ты помнил главное: ты работаешь не для меня, не для Директории и даже не для населения, которое мы пытаемся уберечь от беды. Ты спасаешь самого себя и свою сестру. Не подведи ее.

* * *

Кар затормозил, подпрыгнув на неровном бетоне. Со скрежетом съехала вбок дверь – и его вытолкнули наружу. Снова завыл электропривод – и кар ушуршал прочь.

Змей с отвращением стянул с головы черный тканевый мешок: его везли какими-то сложными путями, рассчитывая, видимо, запутать следы. Директория тщательно скрывала тайные пути в свои райские кущи.

Первое, что он сделал, – протяжно и грязно выругался. Пожалуй, он никогда еще так не загрязнял воздух словами. Он в принципе был человеком дела и матерился тоже лишь по делу. Но, как говорится, накопилось.

Прервал его длинный матерный монолог испуганный взгляд мальчишки лет пяти, что смотрел на него округлившимися глазами, с отвисшей челюстью. Только теперь посредник сообразил, что стоит посреди какого-то грязного квартала, со свалкой железного хлама по правую руку и бельевыми веревками с тряпьем – по левую. За спиной была транспортная магистраль, уходившая прямиком в стену. Точнее, в зев туннеля, из которого сейчас выползал приземистый тягач с вереницей груженых вагонеток.

Присев на корточки, Змей подмигнул малышу, спросил:

– Что это за место, парень?

Вместо ответа мальчишка вдруг оскалился и выдернул из кармана широких штанов заточенный металлический штырь. Ни секунды не колеблясь, с воплем бросился на незнакомца, стремясь пырнуть того в мягкое. Немного ошалев от такого напора, Змей перехватил руку с самодельным оружием, выдернул из потного кулачка штырь и отбросил его в сторону. Парнишка шипел и рычал, как разъяренный опоссум.

– Спасибо за ответ, – сказал ему Змей. – Я тебя понял: это место не для меня.

Отпустил паренька, и тот, подхватив свое оружие, с воплем убежал в кривой переулок. Не дожидаясь, пока он позовет кого-нибудь постарше, Змей поспешил удалиться.

И вскоре был уже в районе Месива.

* * *

Давно он так не напивался. Пройдя зигзагом по Пьяному кварталу, сверкающему своими круглосуточными огнями и манящему бесконечными вариациями на одни и те же виды развлечений, он очутился в тесном, прокуренном заведении, где ревела живая музыка и в густом дыму извивались у шестов полуобнаженные женские тела. Он любил гибких девчонок, но сейчас до них не было никакого дела. Просто он смертельно устал, в том числе – от тщетных усилий алкоголем заглушить разрывавшие мозг мысли и нестихающий внутренний протест. Забравшись на высокий табурет, он поискал взглядом бармена, не обращая внимания на ступавшие прямо перед его носом ноги на колоссальных, покрытых блестками, платформах. Девица явно хотела привлечь его внимание, но ему было плевать.

Из тумана возник жирный бармен в нелепой ковбойской шляпе. Что-то спросил. Змей молча постучал пальцем по стойке, и тот понял его без слов, как может понять только старый опытный повелитель пьянчуг. Поставил на стойку стакан, плеснул на два пальца желтоватого пойла.

Опрокинув в себя обжигающую жидкость, Змей мутно поглядел на бармена, спросил неровно:

– А шляпа зачем? На солнце обгореть боишься?

– Память о старом мире, – охотно отозвался толстяк, обновляя содержимое стакана. – Море, пальмы, яхты. Девушки…

– Ну, хоть бабы остались, – отозвался Змей. Поднял стакан. – Выпей со мной.

– Мне нельзя. – Бармен разглядывал посетителя. – Да и тебе советую остановиться.

– Обидеть меня хочешь? – раздувая ноздри, просипел Змей.

Ему просто жизненно необходимо выпустить пар. Устроить драку – самое то. Только руки чего-то онемели – легко промахнуться, даже мимо такой толстой рожи…

Дальше все напоминало беспорядочную нарезку кадров. Он помнил, как полетел со стула – и сразу же осознал себя лежащим на полу под ударами тяжелых рабочих ботинок. Следующий кадр: он уже верхом на каком-то небритом типе, метелит его кулаками с разбитыми костяшками. Потом – удар. И вот он тщетно пытается выбраться из-под обломков разбитого стула, попутно требуя еще выпивки. Голос бармена: «Надо его наружу вытащить». Следом озабоченное: «Блюстители. Сюда идут!»

Потом неожиданно приятное прикосновение прохладных пальцев и «африканская» прическа, заслонившая свет. Удивленный голос:

– Это ты? Я думала: тебя убили!

– Убили, – прохрипел Змей. – Чувствую себя зомби.

Он вспомнил, чей это голос и чья это экзотическая прическа. Но тут же забыл. Такое простое имя…

– Похож, – насмешливо сказала девушка. – Вылитый зомби.

– Откуда ты взялась?

– Работаю здесь – по твоей милости. Прежнее-то место работы тю-тю!

– Надо выпить… – Он попытался сесть, нашарил рукой упавшую бутылку. Хлебнул, не чувствуя вкуса.

Девушка забрала бутылку, потянула его за руку.

– Вставай! Идем со мной! Быстрее!

– Погоди… Куда ты меня тащишь?..

Дальше – очередной провал. И адская головная боль, мешающая открыть глаза. Дикая сухость во рту, потрескавшийся язык и омерзительное послевкусие. Застонав, он пошарил рукой, нащупал скомканную простыню, подушку. Однако. Когда это он успел добраться до своего бокса?

Проморгавшись, наконец понял: он не дома. Это была крохотная, выдолбленная в камне комната, большую часть которой занимала широкая и низкая кровать. Сбивали с толку легкомысленные изображения на неровных стенах – какие-то цветочки, пальмы, облака. И простыни нежно-розового оттенка. Все прояснилось, когда появилась настоящая хозяйка этой комнаты и этой кровати.

Девушка была в короткой тунике, и он поразился: как они умудряются так наряжаться в мире предельно ограниченных ресурсов? Впрочем, у такой красотки вполне могут быть состоятельные покровители.

– Тана? – сипло проговорил он. – Черт, в горле пересохло.

Девушка насмешливо улыбнулась и протянула ему пластиковый стакан с водой. Он жадно осушил его и свежим взглядом с ног до головы окинул хозяйку комнаты. Опустил взгляд, рассмотрев, что на нем из одежды одни трусы. Попытался вспомнить, когда раздевался и сделал ли это сам, – и снова не смог.

– Погоди… – Кашлянул в кулак. – Мы что же, с тобой…

Тана рассмеялась:

– И не надейся! Даже если бы у меня возникло такое желание, ты все равно не был в состоянии развлечь девушку. Если только не считать развлечением переноску бесчувственного тела.

– Да? Жаль. Тогда не пойму – на черта ты притащила меня к себе?

– Помнится, за тобой охотились блюстители. А поскольку ты по-прежнему должен мне денег, я решила не бросать свои инвестиции на произвол судьбы.

– А… – проговорил Змей. – Тогда спасибо.

Взял из ее рук стакан, в который она долила еще воды из металлического кувшина, стал пить уже более размеренно.

О том, что он теперь и сам, можно сказать, работает на Директорию, предпочел не говорить. Во-первых, это мгновенно уронило бы его в глазах девушки, которой, видимо, нравятся плохие парни. Во-вторых, даже от мыслей об этой омерзительной сделке начинало мутить. Не хотелось бы при первом визите заблевать эту милую постельку.

– Кстати, к тебе пришли, – как бы невзначай сказала Тана. – В коридоре дожидается.

Он чуть не поперхнулся водой. Закашлялся, пробормотал:

– Кто ждет?

– Твой друг.

– Нет у меня друзей

– Он так сказал. И дотащить тебя помог, кстати. Без него я бы не справилась.

Уже не слушая ее, с легкостью, будто и не было этого тяжкого похмелья, он поднялся с кровати, выхватил кувшин из рук девушки, выплеснул воду прямо на пол, не обращая внимания на ее возмущенный окрик. Кувшин был не очень увесист, но для драки сойдет. Тихо, на мягких лапах, приблизился к двери, глянул в глазок – у красотки имелась и такая роскошь.

Никого по ту сторону не было. Для очистки совести приоткрыл дверь, тихонько выглянул. Вышел, оглядывая пустой коридор. Пусто. Лишь ряды одинаковых дверей в продолбленные в скале норы, выполняющие роль комнат. Это еще неплохое жилье у девочки, да еще отдельное – вполне респектабельно по нынешним временам. Видал он совсем другие пещеры – там даже летучие мыши кричат от ужаса.

Развернулся, чтобы зайти обратно, – и нос к носу столкнулся с незнакомцем.

Как он оказался за спиной – не понятно, но профессиональная подготовка чувствовалась сразу. Молодой, коротко стриженный, с наглым взглядом. Изо всех сил изображал лоботряса, подражавшего неприкасаемым, но скрыть военную выправку трудно.

– Привет! – дружелюбно приветствовал его незнакомец.

Чисто рефлекторно Змей попытался засветить ему в лицо кувшином и тут же уйти из-под ответного удара. Как бы не так: кувшин провалился в пустоту, перед глазами же кувыркнулся дверной проем, и по спине с размаху двинуло полом. Благо со сравнительно мягким покрытием из растительного жмыха – самый распространенный материал из аграрных секторов.

Перед глазами появилось все то же дружелюбное лицо:

– Чего граблями почем зря машешь? Тебя что, не предупредили о встрече со связным?

Змей, кряхтя, попытался подняться. Незнакомец протянул руку. Посредник неприязненно поглядел на протянутую ладонь – и принял помощь. Пора было принять реальность такой, какая есть. Он работает на Директорию и, по сути, мало чем отличается от этого парня. Хотя привычное отвращение к легавым преодолеть было трудно.

– Предупредили, – проворчал Змей. – Только у тебя на лбу не написано, что ты связной. На сутенера больше похож – перемудрил с образом. Да и рановато ты объявился. Я же предупреждал: работаю только в одиночку.

– Так и ты рановато стал праздновать, – отозвался парень. Он привалился спиной к коридорной стене, сунул руки в карманы, с интересом разглядывая Змея. Возможно, он впервые так близко общался с неприкасаемым. – Возникло опасение, что ты угробишь себя раньше, чем приступишь к заданию.

– Спасибо за заботу, – огрызнулся Змей. – Пришлось накатить – в профилактических целях. Чтобы все это дерьмо меня не убило раньше времени.

– Ну как, подлечился?

– Вполне.

– Тогда за дело. Ситуация изменилась, и времени у нас еще меньше.

– Что там стряслось?

– Кто-то толкнул на рынке черную воду под видом питьевой – осветлили химикатами. Несколько человек умерло, десяток в госпитале. Никаких гарантий, что отравления не станут массовыми.

– Нормально. А куда ваша агентура смотрит?

– Раньше неприкасаемые такого себе не позволяли.

– С чего ты взял, что это неприкасаемые? Кому придет в голову травить собственную клиентуру?

– Кисляком же травите.

– Ну это ты передергиваешь. Когда кто-то покупает кисляк, он точно знает, чем решил закинуться. А тут подлянка.

– Вот ты и выяснишь, кто именно за этим стоит. Пока нам удается предотвращать утечку информации.

– Шила в мешке не утаишь. Что знают двое, знает и свинья. Тебя, кстати, как зовут?

– Стеф.

Змей окинул взглядом визитера, усмехнулся:

– Чучело ты казарменное, а не Стеф… Погоняло оставь для конспирации. А мы вроде доверять друг другу должны. Иначе как я пойму, что ты не кинешь меня в любой момент? Я как-никак жизнью рискую. С неприкасаемыми общаться – как по лезвию ходить.

Парень пристально поглядел в глаза посредника, сказал:

– Ладно. Игнат.

– Точно, – Змей указал ему пальцем в переносицу. – Я так сразу и подумал: вылитый Игнат.

– Хорош языком чесать. – Визитер недовольно скривился. – Иди и добудь информацию. Только штаны не забудь надеть.

* * *

– А, черт…

Он брезгливо оглядел ботинок – влез в какую-то липкую дрянь, разлитую под ногами омерзительной лужицей. Это был грязный рабочий квартал, идти по которому приходилось с опаской, надеясь, что по пятам не тащится соглядатай, решивший поиграть в секретного агента. У Шайтана везде свои глаза и уши, и даже если он закроет глаза на былую обиду, то и намек на предательство уже не простит.

Настроение было паршивое. Он понятия не имел, чем закончится эта авантюра. Полковник поставил не просто трудную задачу. Он буквально припер его к стенке. Это только далекий от реального мира солдафон мог решить, что кто-то может прийти к неприкасаемым и начать задавать вопросы. Это как минимум непринято, как максимум подозрительно – даже в своей собственной группировке, не говоря уж о чужаке, ни с того ни с сего задумавшем совать свой нос куда ни попадя.

А он посредник. Настолько же чуждый всем, насколько и авторитетный. Равноудаленность от каждой из банд – главный принцип его статуса, ставший теперь и серьезным препятствием. Он не может втираться в доверие, находить друзей среди неприкасаемых или сулить какие-то блага в обмен на информацию. А каким еще способом разговорить самых недоверчивых и подозрительных людей в Карфагене – он не имел понятия.

Была, впрочем, одна возможность, которой стоило воспользоваться без дополнительного риска получить пулю в голову за излишнее любопытство. Однако эта возможность тоже была неоднозначной и рискованной.

Посредником ведь не становятся на ровном месте. Это нужно заслужить, пройдя особый путь и обретя определенную репутацию среди неприкасаемых. Змей не был исключением, и его карьера развивалась в соответствующей среде.

Банда Копателей пользовалась дурной славой. Пожалуй, самой дурной в Центральном секторе. Когда братки из группировки подобрали в молибденовой штольне его, слабого щенка, придавленного обрушившимися подпорками и подыхающего от потери крови, он был уверен, что его разберут на органы, сольют кровь, а остатки перемелют на фарш для продажи через своих людей в Месиве. Однако Шайтану нужен был людской расходный материал – он как раз вел войну с Заводскими за место в иерархии неприкасаемых сектора. Паренька откормили и предложили работу. Впрочем, он и сам обрадовался бы любому поручению: времена были лютые, как раз миновал пик Второго голода. Может, он и засомневался бы в том, какой выбор делает, но Ксю была совсем маленькая, и он уже задумывался отдать ее в приют под ведомством Директории. А из приюта девочкам путь один, и стрип-куб в торговых рядах – это не худший вариант.

И он согласился.

Чтобы подняться в рядах Копателей, проще пойти по самому короткому, но и самому кровавому пути: Копатели специализировались на убийствах по найму. Но он предпочел тяжелую и неблагодарную работу: выбивать долги из заемщиков, торговцев, владельцев «серых» шахт и куда более сложных клиентов. И вскоре обнаружил в себе редкий дар: забирать свое силой убеждения, лишь изредка прибегая к насилию. Возможно, дело в том, что он не был прирожденным негодяем, как большинство неприкасаемых. Так или иначе, он стал приносить Шайтану немалый доход, при этом избавляя того от лишних проблем. Через некоторое время он стал его личным «решалой». А когда от передоза грибным экстрактом перекинулся старый посредник Центрального сектора, на сходке главарей кто-то предложил его кандидатуру. Шайтан не хотел расставаться с полезным кадром, но противиться решению сходки тоже не комильфо. И хоть голосовал за Змея вместе со всеми, но, похоже, затаил на него обиду – за то, что тот все-таки согласился занять вакантное место. Это, конечно, забавно: будто можно отказаться от такого предложения! За неуважение к сходке можно поплатиться жизнью, и Змей выбрал жизнь.

Но теперь все возвращалось на круги своя. И обратиться он мог только к Шайтану. Так что разговор предстоял сложный.

Берлогу Шайтана нашел не сразу – здесь все здорово перестроили, хоть в Карфагене предпочитают не столько возводить стены, сколько долбить норы. Так проще и удобнее, но Шайтан любил пусть и неказистую, но более-менее достоверную имитацию настоящего города. И сам не брезговал жить среди простых работяг, хотя мог себе позволить поселиться на респектабельном уровне с самым настоящим газоном и садом под искусственным освещением, имитирующим солнце. Более того – он мог позволить себе купить целый уровень, пусть и поскромнее. Однако выбирал серые облезлые кварталы, в которых его обиталище терялось среди бетона и камня. Вряд ли из природной скромности – за Шайтаном таковой отродясь не водилось. Скорее, из чувства самосохранения и желания слиться с простым людом, затеряться в толпе. Это было вполне оправдано, так как врагов он нажил немало. К тому же бедные кварталы в изобилии поставляли ему рекрутов, готовых на все ради пары лишних фрамов и покровительства босса неприкасаемых. Они же были рынком сбыта наркотиков, девок, краденого и поддельной жратвы.

Впрочем, совсем уж затаиться Шайтану было сложно. О том, что здесь обитает непростой человек, становилось ясно уже по специфического вида мордоворотам, дежурившим на углу переулка, ведущего к дому авторитета. Боевики Копателей носили грязно-серые плащи, под которыми легко было спрятать оружие. В отличие, к примеру, от Заводских, предпочитавших просторные комбинезоны, в которых, впрочем, тоже можно было много чего припрятать.

– Куда! – на пути Змея возник мрачный верзила в плаще, с жутким ожогом на пол-лица. – Заблудился, что ли?

Из-за спины боевика настороженно выглядывал второй, похожий на него, как клон.

– Не узнал меня? – негромко спросил посредник.

– Погоди-погоди… – Лицо верзилы просветлело. – Папа?

Змей на секунду «завис» и, лишь услыхав сиплый хохот, понял, что этот дурачок развлекается. Впрочем, веселье быстро прекратилось, когда посредник ухватил обожженного за кадык, так что тот захрипел, бессильно мотая руками в воздухе. Второй пытался прийти на выручку, но Змей ловко поворачивал хрипящее, с выпученными глазами тело, прикрываясь его широкой спиной, приговаривая:

– Поучись уважению, гнида. Или тебя на удобрения пустят.

Второй уже успел вытащить из-под плаща компактный пистолет-пулемет типа «дятел» – детище подпольной фабрики Левши, снабжавшего оружием всех, кто не жалел фрамов. Машинка капризная, но вполне способная наделать в человеке дырок, как та вымершая птица, в честь которой и была названа.

– А ну, пусти его! – заорал второй. – Я тебе голову прострелю!

– Кхх… – хрипел обожженный. – Не стреляй, меня зацепишь!

Весь этот цирк оборвал насмешливо-удивленный голос:

– Змей, ты?

– А кто ж еще. – Посредник с силой оттолкнул от себя верзилу, который, потеряв равновесие, наткнулся спиной на стену, продолжая хрипеть и держаться за шею. – Мое почтение, мастер!

Последнее было обращено к невысокому сухощавому человеку в спортивном костюме со стриженой бородой, окаймлявшей смуглое лицо. Сейчас этот человек смеялся, но глаза его были холодны, неподвижны и словно существовали отдельно от остального лица.

Шайтан знал о свойстве своего взгляда: он вселял ужас в непривычного человека. По обе руки от него стояли двое крепких бойцов, тоже в тренировочной форме – признак элиты неприкасаемых.

– Какими судьбами, дружище? – радушно разведя руками, поинтересовался Шайтан. – Поговаривали, ты в бега подался?

– Было дело, да вот пришлось вернуться.

– Не обидели тебя мои ребята? Хотя тебя обидишь…

Он усмехнулся, недобро поглядев на двоих в серых плащах. С бледным видом те ждали, чем кончится для них этот разговор.

– Слабоваты ребята, – заметил Змей, потирая руки. – И авторитетов не жалуют.

– Зеленые еще, – добродушно сказал Шайтан. – Да и где таких, как ты, теперь найдешь? Расслабились за жирные годы.

– Ничего, теперь подсушатся, – криво улыбнулся Змей. – Жирные годы, по ходу, кончились.

* * *

В норе Шайтана все было по-прежнему. Тот не любил перемены. Хотя бедной обстановку не назовешь. На дальней стене в глубине жидкокристаллического экрана потрескивало пламя виртуального камина. Не каждый житель Карфагена может похвастать персональной электропроводкой, не говоря уж о действующей бытовой электронике. Были здесь изысканная мебель, ковры, люстра, ваза со сладостями. Все – насквозь пропитанное кровью, оплатившей комфорт владельца, немыслимый в мире после Катастрофы.

Не было здесь лишь одной категории роскоши – книг. Шайтан ненавидел книги. Змей видел однажды, с каким садистским наслаждением этот человек вырывает страницы из какого-то древнего тома и сжигает над серебряным подносом, наблюдая, как чернеют и скручиваются листочки. Впрочем, сейчас это не имело отношения к делу.

Они сидели в удобных креслах за низким журнальным столиком, на котором булькал большой вычурный кальян. Шайтан не любил книги, но был редким знатоком и ценителем курительных смесей. Чтобы вести с ним успешные переговоры, следовало ценить в нем это качество и не отказываться от предложенного мундштука. Змей и на этот раз не посмел отказать хозяину. Тем более что дым был довольно приятный

Ходили слухи, что Шайтан неспроста «накуривает» собеседников. Что-то он добавлял в смесь с целью как следует разговорить собеседника, нечто, имеющее свойство «сыворотки правды». Змей был готов к этому и внутренне собрался, стараясь контролировать каждое свое слово.

Прислуживали удивительно красивые, но никогда не улыбавшиеся и молчаливые женщины. Опять же, поговаривали, что у них были вырезаны языки. Может, конечно, и брехали, но за все время, которое он знал главаря Копателей, его женщины не произнесли ни слова.

Это был опасный человек, но он оставался единственным, от кого можно было надеяться получить информацию.

– Я так понимаю, ты не просто погостить зашел по старой памяти? – выпуская клубы ароматного дыма, поинтересовался Шайтан.

– К сожалению, не просто, – разглядывая серебристый мундштук, признал Змей. – У меня проблемы, мастер.

– И ты решил вернуться в наши ряды? Ты же знаешь – Копатели всегда тебе рады. Ты много для нас сделал, и мы это помним.

– Спасибо за добрые слова, мастер. Вы сделали для меня гораздо больше, и я ваш вечный должник.

Это были ритуальные фразы, без которых, однако, не обойтись. Хищники должны обнюхать друг друга при встрече, чтобы с ходу не перегрызть друг другу глотки.

– Но сейчас я по другому вопросу, мастер, – продолжил Змей.

– И что же это за вопрос?

– Вопрос мести.

Эта идея возникла внезапно. Кто его знает – может, подействовал дурманящий дым Шайтанова зелья, может, последние новости о массовом отравлении черной водой, но мысль быстро складывалась в убедительную логическую схему, какими и славился Змей в своей посреднической работе.

– За кого месть? – спросил Шайтан.

Клюнул. Осталось подсечь. А там – или улов, или эта акула утащит его за собой в бездну.

– Сестра.

– Ксю? Что с ней?

– Жива. Но очень плоха, и не знаю – выживет ли. Какие-то твари отравили ее черной водой. Выдали за питьевую. Говорят, кто-то уже запустил эту дрянь в продажу.

Это была игра ва-банк. Могло ведь статься, что за подделкой воды стоят именно Копатели. И хоть это не их метод – все может быть. Особенно в наступающие тяжкие времена. И особенно гнусно было приплетать сюда Ксю. Он бы ни за что не упомянул ее имя в таком контексте, если бы не знал, что она в руках блюстителей. В данном случае – под их защитой, на случай если Шайтан решит проверить информацию.

Змей ждал ответа, с трудом скрывая внутреннее напряжение. Шайтан думал, окутываясь своей дымной завесой. Может, даже прикидывал, как разделаться с неудобным гостем. Наконец произнес:

– Вот суки. – Змей ждал продолжения. Сочувствие со стороны этого безжалостного человека само по себе было большой новостью. – Хотят подорвать нам продажи.

Новости не случилось. Шайтан предсказуемо думал только о бабках, доминировании на собственной территории и устранении конкурентов.

– Ты, наверное, в курсе: когда пришла черная вода, чистая реально в цене подскочила, и мы взяли под контроль половину рынка. Вот так цену держим! – Он показал черный от наколок кулак. – А какие-то паскуды решили подорвать нам бизнес.

– Я хочу выяснить, кто это устроил, – с чувством сказал Змей.

– Кто подменил воду?

– Кто вообще сделал чистую воду черной. Кто травит воду на уровнях и зачем ему это надо. Найти – и… своими руками. Тебе, наверное, это трудно понять – у тебя ведь нет младшей сестры…

Играть на чувствах Шайтана было рискованно. Тем более неизвестно – были ли у него вообще какие-то чувства, кроме жажды власти, жадности и жестокости. Вот и сейчас он рассматривал Змея, прикидывая какие-то одному ему известные плюсы и минусы.

– Да, – сказал он наконец. – Хорошо бы найти их. – Выпустил в потолок струю дыма. Добавил: – И самим взять под контроль это дело.

Змей медленно кивнул. Такого поворота он не ожидал. Спросил осторожно:

– Может, что-то известно – откуда она взялась, эта черная вода?

Шайтан скривился, неопределенно пожал плечом:

– Если бы что-то конкретное – я бы сам за это взялся. Пока все на уровне слухов. А ты знаешь – я не люблю пустой болтовни.

– А если я возьмусь проверить эти слухи? – мягко, но с напором произнес Змей. – У меня руки чешутся добраться до этих гадов. А если сестре не станет лучше…

Он сжал кулаки, почти уже поверив в собственные слова. Выглядело это, наверное, убедительно. Да и Шайтана идея, похоже, зацепила. Он отложил мундштук и задумчиво потер ладони:

– В тебе-то я не сомневаюсь. Я сомневаюсь в реальности информации. – Он откинулся на спинку кресла, почти растворившись в дыму. Его голос звучал словно из тумана. – Говорят, черная вода пришла в Карфаген извне.

– Но откуда?

– Есть предположение… В общем, воду якобы испортили шаманы.

– Это еще кто такие?

– Ну, эти, чудики из заброшенных лабораторий, вверх по ущелью. Давно уже ползли слухи, что лаборатории-то совсем не заброшенные. Что-то они там колдуют, шаманы-то. Говорят, сглазили они воду – оттого она и черная. И теперь от них сюда только черная вода и течет.

Не сразу до Змея дошло, что шаманами хозяин называет колдунов, засевших в убежище, в нескольких километрах вверх по течению замерзшей реки Баксан, когда-то протекавшей в ущелье где-то над Карфагеном, а теперь превратившейся в колоссальный ледник.

– Сам я в это не особо верю, – продолжал Шайтан. – Но и проверить до сих пор тоже было некому. Какой псих добровольно полезет к шаманам? Тем более путь туда – почти что самоубийство.

– Если эти гады действительно воду травят, то найдется и псих, способный их остановить, – проговорил Змей. – У меня руки чешутся, чтоб кому-нибудь голову открутить.

– Нервный ты стал, злой какой-то, – рассмеялся Шайтан. – Неужто работа посредника так людей портит?

– Вредная работа, точно, – признал Змей. – И я не успокоюсь, пока не узнаю правду.

– Ну, дело хозяйское, – без особого энтузиазма отозвался Шайтан. – Если соберешься к шаманам наведаться – могу спонсировать амуницией и припасами. Это, разумеется, должно остаться между нами.

– Спасибо, мастер.

– Хотя я бы тебе не советовал туда соваться. Сгинешь.

– Быстрее я тут сгину, если не накажу подонков.

– Ну, смотри. Если нам удастся подмять шаманов под себя – получишь свою долю в бизнесе.

– Было бы неплохо, хотя я предпочитаю не делить шкуру неубитого медведя. До них еще добраться надо, а дорогу небось и не знает никто.

Сам же мельком подумал: нет ничего опаснее, чем претендовать на долю в бизнесе Шайтана. До сих пор ни один компаньон у него дольше года в живых не проходил. Все погибли при странных обстоятельствах. Однако если Полковник прав, то и бизнесу самого Шайтана скоро конец. Впрочем, как и всему Карфагену вместе со всем его населением. Конечно, если не получится остановить зловеще прибывающий поток черной воды.

– Теперь слушай, – подавшись вперед, сказал Шайтан. – Были у меня дела с шаманами – добывал для них кое-какое оборудование.

– Вот как, – удивился Змей. – Не знал.

– Потому что не твоего ума дело. Так было, по крайней мере.

– Так у вас имеются контакты с поверхностью?

– Хочешь жить – умей вертеться. Хорошая прибыль заставит залезть даже в ад. А наверху – всего лишь задворки ада.

– Нормально. Спасибо, что не посылали меня туда.

– Видишь, пришло и твое время. В общем, сделку тогда с шаманами провернули по-тихому, с прибылью, и, ясное дело, никакой подлянки от них я не ожидал. Заодно и путь разведан. Был у меня курьер от шаманов, не хотел дорогу показывать поначалу, но как наши ребята им занялись – запел как птичка. Потом, правда, пропал без вести. Заблудился, видать, в шахте, – Шайтан рассмеялся. – Дело давно было, наверняка многое изменилось, но…

– Это была бы полезная информация.

– Но запомни, дружок… – Лицо Шайтана показалось из дыма, и Змей, содрогнувшись, вспомнил: свое жуткое прозвище главарь получил неспроста. – Если я почувствую, что ты ведешь какую-то свою игру, что-то скрываешь, водишь меня за нос и все такое – я не посмотрю на нашу старую дружбу. Ты же не забыл, как я поступаю с крысами?

– Помню, – отозвался Змей. – Как такое забудешь.

Перед глазами проплыли картинки окровавленных, закопанных, заваленных, утопленных и обугленных трупов. И крики. До этого он даже не представлял, что человеческое существо способно издавать подобные звуки. Даже сейчас эти образы вызывали холодок вдоль позвоночника.

– У тебя еще есть шанс признаться: мол, бес попутал, решил обмануть старого мастера и все такое. Есть что сказать?

– Нет, – глядя в глаза Шайтану, сказал Змей. – Ты же знаешь меня, Шайтан. Я всегда говорю правду, только правду и ничего, кроме правды.

Метро 2035: Крыша мира

Подняться наверх