Читать книгу Нет правил для богов - Владислав Выставной - Страница 9

Понятия не имея о сгущающихся вокруг нас тучах, мы брели по темному коридору в сопровождении четырех огромных рыхлых верзил, которых язык с трудом поворачивался назвать монахами. Хотя, возможно, отъесться до столь впечатляющих размеров было своеобразным видом послушания. Двое шли позади нас, двое – впереди, сверкая выбритыми макушками, смиренно сложив на животах мощные руки. Но я ни на миг не сомневался: задумай мы что – эти четверо свернули бы нас в бараний рог, вдавив в каменный пол своими необъятными телесами.

– Куда нас ведут? – поинтересовался Грош.

– Не велено разговаривать, – лениво, высоким голосом сказал один из шедших позади.

– Мы есть хотим!

– Не велено, – повторил верзила.

– Я сейчас свалюсь от усталости – придется вам меня тащить! – не унимался мой приятель.

– Не доводи до греха, – повторил верзила, и в голосе его послышалась угроза.

Я хотел было поинтересоваться, куда дели мою сумку и лютню, но прикусил язык: терпение этих увальней могло и лопнуть.

Коридор извивался, уходя куда-то вниз, и, наверное, вел в подземелье. Из стен торчали чадящие факелы, от которых было больше удушливой вони, чем света, и я даже обрадовался, когда нас втолкнули в просторное помещение с покатыми сводами и грубыми колоннами по центру.

Впрочем, радость моя была недолгой.

Я, конечно, никогда не видел подобного и в своих наивных фантазиях даже представить себе не мог, что такое существует в действительности. Все, что я знал, – это жуткие истории, поведанные бродячими рассказчиками. Но то, что они рассказывали, вполне могло быть обыкновенными страшными сказками – теми, что разбавляют скучную повседневность, заставляя почем зря леденеть кровь и колотиться сердце.

Но вот они, перед глазами, – эти страшные сказки в виде вбитых в стены крючьев, свисающих на цепях кандалов, кошмарных деревянных устройств, о назначении которых даже думать не хотелось. Вот она, пылающая жаровня и все мыслимые виды клещей, разложенных рядом. Вот потемневшие колодки с дырами для рук и головы, а вот – небрежно брошенная на лавку железная маска с воронкой, торчащей изо рта. Ради Всевышнего – зачем изо рта торчит воронка, что туда можно вливать?!

– Тихо, тихо… – Я почувствовал, как Грош ободряюще хлопает меня по плечу. Наверное, последнюю фразу я выкрикнул вслух.

– А это по случаю, – сказал незаметно приблизившийся человек, поднимая маску и любовно поглаживая ее. – Когда – воду, когда – кипящее масло, а когда и расплавленное олово…

Был он столь же громаден, как и наши сопровождающие, но этим обязан не слою сала, а в могучим мышцам. Облачен он был лишь в длинный кожаный фартук и кожаные перчатки. Здоровяк был совершенно лыс и весь лоснился от пота.

Я сразу почувствовал царящий здесь удушливый запах – смесь вони человеческой плоти и страха. С потолка капала вода, но мне показалось, что это – капли человеческой крови.

Монахи оставили нас, удалившись и прикрыв за собой низкую, но чрезвычайно крепкую дверь. А лысый громила ласково, по-отечески, обхватил нас за плечи и легко потянул за собою. Подвел он нас к деревянной скамье и ловко сковал наши ноги деревянными колодками – так, что я даже ничего не почувствовал, но понял: встать отсюда я не смогу. Пока этого не захочет этот тихий, но вместе с тем жутковатый человек.

Не сразу я заметил перед собой грубый деревянный стол, за которым скучал человек в монашеском одеянии. Ему, очевидно, было прохладно: на голову он накинул мешковатый капюшон и зябко потирал руки, время от времени протягивая их к толстой оплывшей свече в грубом подсвечнике.

– Сейчас, сейчас! – заверил нас человек. – Подождите немного, скоро придет брат экзекутор – и начнем!

– Да мы, собственно, никуда не торопимся, – заметил Грош. – Но, может, вы объясните, что с нами хотят сделать?

– С вами? – задумался человек. – Хм… Я не в курсе дела. Это смотря по какому делу вы у нас проходите. Видите ли, я просто писарь, мне не докладывают. Но ежели, скажем, вы по верноподданническому доносу сюда попали – ясное дело, начнут с дыбы. Ежели с подачи императорского шпиона, тут, естественно, без клещей не обойтись. Ну а если вас уличили в преступлении против веры, в колдовстве или алхимии – тут уж на усмотрение брата инквизитора, сами понимаете…

– Вот влипли… – тоскливо протянул Грош. – Это все ты: «За вдохновением, за вдохновением!»

– Вот еще! – возмутился я. – А кто мне предлагал объединиться для совместного грабежа?!

– Любезные, убедительно вас прошу – не начинайте, пока брат экзекутор в пыточную не подошел! – взмолился писарь, выхватывая из-за уха гусиное перо. – У меня ж бумаги нет, чтобы записать все! И чернила закончились!

– Вот и мучайся! – мстительно сказал Грош. – Всевышний все видит – отправит тебя в ад, к Проклятым, за эдакую работу!

– Не отправит, – заверил писарь. – Мне по службе ежемесячная бесплатная индульгенция положена за вредность…

Неизвестно, сколько бы мы еще препирались, если бы не заскрежетала обитая железом дверь и в пыточной не появился невысокий худощавый человек в монашеской одежде, но с каким-то свисающим с шеи массивным знаком на толстой цепи. Он подошел к столу, со стуком водрузил на него огромную чернильницу и положил рядом стопку бумаги.

– Скучаешь, брат писарь? – спросил он без особого, впрочем, интереса.

– Как тут не заскучать, без дела-то! – подобострастно осклабился писарь.

– Эй, любезный, – вежливо обратился к пришедшему Грош. – Это какая-то ошибка. Зачем мы здесь?

Вошедший не обратил на нас ни малейшего внимания. Обстоятельно усаживаясь на грубый стул с отполированной спинкой, он снова обратился к соседу:

– Как новая келья, брат писарь?

– Благодарение Всевышнему и вам, почтенный брат экзекутор! – расплылся в улыбке писарь. – Где это видано, чтобы писарю – отдельная келья! Благодарствую!

– Отпустите нас! – взмолился я. – Мы и вправду ничего не знаем! Это недоразумение!

– Мы мирные путники! Менестрели мы! – чуть ли не пропел Грош. Признаться, очень убедительно.

Но экзекутор даже глазом не моргнул. Он казался совершенно непробиваемым.

– Служи прилежно, брат писарь, и я буду ходатайствовать, чтобы тебя взяли в ученики…

– Как это великодушно с вашей стороны!

– Походишь с годик в учениках, а там, глядишь, станешь полноправным охотником на ведьм. Ну а дальше все от тебя зависит…

Смотреть на восторги писаря было невыносимо. Происходящее настолько не вязалось с романтической картиной Невендаара, которую выстроил я в своем сознании, что все это, казалось, происходит не со мной. Неунывающий Грош тем временем становился все более мрачным, и это казалось мне особенно дурным признаком. Представить, что с нами будет дальше, я просто не мог – ум отказывался впускать в воображение ужасные картины.

– Что ж, – сказал экзекутор, – начнем, помолясь…

– Хвала Всевышнему! – сложив руки лодочкой и воздев очи к закопченному потолку, проблеял писарь. – Помоги нам, грешным, в нашем праведном деле, спаси души этих несчастных грешников и открой их уста, дабы услышали мы их слова и смогли отличать правду от происков лукавого…

– Хвала Всевышнему, хвала… – довольно формально бросил экзекутор.

И впился в нас взглядом маленьких черных глаз. Странное дело – при всей пугающей колкости этого взгляда он показался мне совершенно пустым. Наверное, так смотрят не на живых людей, а на камень, когда в голове нет никаких мыслей. Или когда думают о чем-то другом, только не о том, на что глядят. А может, этот человек настолько привык смотреть на закованных в колодки испуганных узников, что они просто перестали казаться ему живыми людьми.

Я тут же представил себя мертвым и брошенным истлевать в холодном подземелье. Ничего не поделаешь, воображение поэта – опасная штука. Мне вдруг стало настолько страшно, что я лишился чувств.

…Очнулся от потока ледяной воды: надо мной стоял тот самый лысый палач, на этот раз – с деревянной лоханью в руках.

– Ну! Ну, друг! – проворчал он. – Рано ты решил в обморок падать.

И поведал экзекутору:

– Слабенький он какой-то…

– Все у нас горазды слабенькими прикидываться, – усмехнулся экзекутор. – Видать, искусный лазутчик, раз мастер эдакие притворства чинить!

– Я не лазутчик… – слабо проговорил я. – И притворяться вовсе не мастак…

Грош смотрел на меня совершенно затравленно, втянув голову в плечи. Наверное, пока я лежал без чувств, с ним уже успели провести беседу, и вряд ли приятную.

– Это мы сейчас и выясним, – доверительно сообщил экзекутор. – Гм…

Писарь с готовностью схватился за перо, азартно макнул его в чернильницу, ойкнул, отпрянув:

– Ой, я, кажется, кляксу поставил…

– Когда кажется, молиться надо, – проворчал экзекутор. – Казенную бумагу надо беречь. Ее выдают немного, это подозреваемые не кончаются – хоть печку ими топи…

– Хорошая мысль! – хихикнул писарь, подмигивая нам с Грошем.

Палач за спиной хмыкнул, но мы с приятелем не оценили шутку.

– Ладно, – брезгливо сказал экзекутор, перебирая исписанные листки бумаги. – Поговорим о деле. У нас есть сведения, что вы пришли со стороны Драконьих скал. Так ли это?

– Истинная правда! – воскликнул Грош. – Вот сразу видно благородного и справедливого господина! Если уж говорить правду – так правду!

– Брат Одрион, приведите мерзавца в чувство, – устало сказал экзекутор.

К моему приятелю приблизился палач и отвесил тому несильный с виду подзатыльник. Тем не менее Грош повалился на бок и отчаянно завопил. Наверное, не будь на ногах колодок – улететь бы ему с лавки!

– Заткнись, – спокойно сказал палач, – или огрею снова…

Грош замолчал, тихо всхлипывая.

– Так-то лучше, – прокомментировал экзекутор. – Отвечать только на мои вопросы! Понятно?

– Да! – в голос отозвались мы.

– Тогда продолжим. Откуда вы пришли к Драконьим скалам?

– Через перевал мы пришли, – с готовностью поведал Грош. – От озера. А к озеру приплыли на ладье, а до этого через море переплыли…

Писарь перестал скрежетать пером, посмотрел на Гроша, затем на инквизитора и заявил:

– Следы путают! Ни дать ни взять!

– Пиши да помалкивай! – прикрикнул на него экзекутор. – Будешь много болтать – не бывать тебе охотником на ведьм!

Писарь втянул голову в плечи, притих и уткнулся в листок с записями.

– Зачем лгать? – поинтересовался экзекутор. – Признайтесь – вас подослали эльфы!

– Почему именно эльфы? – удивился я.

– Ага! – Палец экзекутора уткнулся в меня. – Значит, все-таки гномы? Я так и подумал: не зря у вас обнаружили гномий амулет!

– Разве мы похожи что на тех, что на других? – спросил я. – Какие же мы гномы! Видел я одного гнома – он же уродливый!

– Хотите сказать, вы идеал человеческой красоты? – зловеще усмехнулся экзекутор. – Судя по вашей глупости, незнанию законов и обычаев Империи – вы самые настоящие оборотни! А что стоит опытному магу изменить вашу внешность или отвести глаз смотрящему? Конечно, вряд ли вы нежить или демоны – но и этого исключать нельзя… Кстати, что означает найденный у вас зуб дракона? Талисман? Орудие для наведения порчи? А может, он выпал из пасти одного из вас?

От такого заявления у меня отпала челюсть. А экзекутор задумался, разглядывая нас, и произнес:

– Жаль, что магов так не любят в нашем ведомстве. Уж они бы вмиг раскусили вас, проклятые оборотни! Но ничего, наши методы хоть и попроще, но не менее действенны…

– Что еще за методы?! – испуганно пискнул Грош.

– Сейчас вы с ними познакомитесь, – пообещал палач и задумчиво поскреб складчатую шею. – С чего бы начать? Может, с кипящего масла? Нет, это после. На десерт, так сказать. Да и масло нынче в цене… Пожалуй, лучше смолу вместо масла. Правда, коптит сильно, еще угорим… Может, на крюк за ребро подвесить?

– За ребро всегда успеется, – сказал экзекутор. – Сдается мне, что оборотней надо жечь каленым железом, освященным епископом. Так, кажется, говорил мой наставник, а уж он этой нечисти повидал – дай бог каждому!..

Я похолодел. Руки и ноги мои онемели. Ведь я с детства не выношу боли! Хотелось кричать, протестовать – но силы разом оставили меня, сделав похожим на тряпичную куклу.

– Как скажете, – осклабился палач, хватая меня под руки и уволакивая к жаровне. – Вы мне только прикажите – а уж я свое дело знаю!

Приговаривая и напевая себе под нос, палач принялся подкидывать в жаровню угли и засовывать в огонь клещи и другие, не менее чудовищные инструменты. Смотреть, как они раскаляются докрасна, было просто невыносимо. Мне уже чудилась вонь моей же паленой плоти.

И я снова потерял сознание.

Очнулся я от режущего уши крика. Неистово вопил Грош, которого палач терпеливо подвешивал за руки к жуткой конструкции – цепи, что шла к потолку и, перекинутая через блок, цеплялась к зубчатому механизму с торчащей сбоку рукоятью. Грош извивался, кусался и ругался так, Всевышний, не выдержав, должен был убить его на месте громом и молниями. Но, видимо, пыточная не зря была устроена в глубоком подземелье, и Всевышний нас не слышал. Демоны же Преисподней, наверное, просто брезговали нами.

Не скрою, находясь в объятиях ужаса, я уже попрощался с жизнью. Думаю, похожее ощущение испытал и Грош.

И в эту самую, как нам казалось, последнюю минуту случилось чудо. Думаю, хорошо подготовленное, заранее рассчитанное чудо. Но какое до того дело двум несчастным, обезумевшим от страха людям?

Дверь заскрежетала, и в пыточную, нагнувшись, вошел тот, кого мы первым встретили в этих гостеприимных стенах.

Отец Себастьян.

– О, вы здесь? – делано удивился он. – А я-то думал – куда запропастились наши гости? Думал, их уже накормили и пристроили на ночлег – а они в подземелье развлекаются!

Наверное, такой речью отец Себастьян желал произвести на нас определенный эффект. Надо сказать, ему это удалось.

– Братья, освободите их, – виновато, почти ласково сказал отец Себастьян. – Сдается, мы несколько перестарались с присущим нам гостеприимством…

Что я, что Грош – мы оба смотрели в рот отцу Себастьяну, словно тот не был одним из зловещих инквизиторов, а явился нам в образе крылатого ангела. Он виновато улыбнулся и развел руками:

– Что ж, такова наша работа – подозревать и добиваться истины. Слишком много нечисти развелось у границ Империи, слишком много врагов – и внешних, и внутренних. Увы, случаются и печальные ошибки… Надеюсь, вам не успели нанести никаких повреждений?

– Что вы, что вы! – воскликнул Грош, потирая запястья, освобожденные от стягивающих железных колец. – Здесь очень даже мило! Нам, трубадурам, в некотором роде это даже полезно… э-э… для полноты впечатлений. Не так ли, Свидрик?

Я нашел в себе силы лишь для того, чтобы молча кивнуть. Происходящее было вне моего понимания и выше всяких моих сил.

– Вот и славно, – сказал отец Себастьян и обратил свой взор на терпеливо ожидающих писца и экзекутора.

– Вы, братья, можете быть свободны. И вы, милейший Одрион, тоже.

– Но…

– Оставьте нас одних. – В голосе отца Себастьяна послышались твердые нотки. – И проследите, чтобы никто не ошивался под дверью. Мне нужно поговорить с молодыми людьми наедине…

И вот мы остались в этом жутком подземелье наедине с отцом Себастьяном. Удивительное дело: если поначалу он представлялся мне крайне неприятным типом, то теперь, после всего, что с нами произошло, он казался милейшим человеком на свете.

Меня все еще трясло, и я толком не мог понять – жив ли я или давно уже на небесах? В таком случае небеса представлялись очень похожими на камеру для пыток, что вряд ли логично. Потому я скорее жив, чем мертв. А радоваться ли данному обстоятельству – я также не имел понятия…

Отец Себастьян занял место за столом. Но не на стуле своего коллеги, а на скромном табурете писаря, чем невольно еще больше усугубил наше к нему расположение.

Я постепенно возвращался в реальность, Грош же вовсю скалился, потирая щиколотки, освобожденные от колодок.

– Вы, я вижу, ребята не промах, – доверительно заговорил отец Себастьян. – Не дрогнули, не испугались пыток. Это хорошо…

Я невольно потупил взгляд, чувствуя, как лицо мое заливается краской. Но отец Себастьян, этого будто не заметил, продолжив:

– Как раз такие храбрецы мне и нужны.

– Позвольте полюбопытствовать – какой толк вам от чужестранцев? – вновь обретя былое нахальство, спросил Грош. Я было шикнул на него, но тут же понял, что это бесполезно: его жизнелюбивую, склонную к авантюрам натуру ничем не прошибешь.

Отец Себастьян понимающе кивнул:

– Конечно же, вы имеете право знать это. Есть одно очень серьезное дело, и вы подвернулись как нельзя кстати. То, что вы чужеземцы, очень мне на руку: вы никого не знаете, вас не знает никто. Для обитателей Невендаара вы – чистый лист. И я намерен вписать в него свои собственные планы…

– Что же это за планы? – спросил я. – Чего вы от нас хотите?

– Очень просто, – сказал отец Себастьян. – Полного повиновения и беспрекословного исполнения моих приказов.

– Это мы запросто! – легко заявил Грош.

И осекся, наткнувшись на взгляд инквизитора.

– Я вижу, вы не совсем понимаете серьезность своего положения, – проскрежетал он.

В этот момент все мои иллюзии рассеялись.

Не был этот человек никаким благодетелем. И в пыточную он зашел не случайно. Все, что нам пришлось пережить, было лишь частью спектакля, призванного сломить нашу волю.

Что ж, это ему удалось. По крайней мере – на тот момент.

– Вы не сможете удрать, – продолжил отец Себастьян, сверля нас неприятным, пронзительным взглядом. – Вы всегда будете на виду у специально обученного человека. Кроме того – вся Империя наводнена агентами инквизиции и всюду есть опытные и ловкие охотники на ведьм. Да и что там говорить – чужестранцам не скрыться в Невендааре. Вы у меня на крючке.

То, что говорил этот человек, звучало крайне неприятно. Но я все равно не мог представить себе ничего ужаснее пыток.

– Похоже, у нас нет выбора… – с надеждой глядя на приятеля, неуверенно произнес я.

– Хм… – деловито прищурившись, тоном важного торговца протянул Грош. – А если мы откажемся?

Я в ужасе закатил глаза. Но нашего «благодетеля» этот, мягко выражаясь, бестактный вопрос ничуть не смутил.

– Можете, конечно, и отказаться, – спокойно сказал он. – Тогда сделаем вид, что этого разговора не было и я случайно не заходил в это скорбное место. Сюда вернутся ваши добрые знакомые, и допрос продолжится до тех пор, пока вы не признаетесь, что под человеческими личинами в вас скрываются демоны…

– Эльфы… – зачем-то поправил я, и Грош посмотрел на меня как на безумца.

– Вот именно, – сказал отец Себастьян. – Итак, я в последний раз задаю вам этот вопрос…

В этот момент не выдержали ни я, ни мой незадачливый помощник. И мы выпалили торопливо, в один голос:

– Мы согласны!