Читать книгу Меч, подобный распятью - Владислав Зритнев - Страница 3

В конце концов приключения идут на пользу. И Дик, отправившись с крестоносцами, уже ни о чем не жалел. Предвкушая грядущее, он мысленно устремлялся за горизонт вдаль от зеленых берегов родины. Там, на загадочном Востоке, лежала в невидимой дымке Святая земля…

Свежий морской ветер, насыщенный солью и влагой, бил в лицо. Ричард находился на берегу большой гавани, откуда в скором времени должны были отправиться в путь корабли крестоносцев. Суда покачивались на волнах, ожидая отплытия, и пока на них грузили все необходимое для похода, крестоносцы развлекались с веселыми девушками в окрестных тавернах, пьянствуя и готовясь в скором времени отдать жизнь за спасение Иерусалима. Многим из них не суждено было вернуться домой, и, понимая это, крестоносцы старались беззаботнее проводить эти мгновения, отпущенные им Богом в последние мирные дни перед отплытием в Палестину. Впереди их ждали битвы и странствия, колючий песок и сарацинские сабли.

Ричард примкнул к небольшой компании рыцарей и вместе с ними коротал дни ожиданий. Впятером пить было веселее, чем в одиночестве, и Дик быстро подружился со своими новыми товарищами.

Имя одного из них было Бан, он был земляком Ричарда. Молчаливый и простой, Бан обычно сидел в стороне, никогда не пьянея, сколько бы ни было выпито. Он мало участвовал в разговорах и не играл в кости. При этом Бан был хорошим и честным парнем, на которого всегда можно было рассчитывать. Он был среднего роста и ничем не примечательной внешности. Бан обычно носил одежды темных цветов, предпочитая коричневый или черный.

Второй, напротив, был весельчак. Его звали Джеком. Он любил поесть и выпить, напивался всегда, громко смеялся и часто засыпал за столом. Одевался обычно в желтые и зеленые цвета.

Третий из друзей – Артур Бэртон из Корнуэла был сыном крестоносца, погибшего в Святой земле во времена иерусалимского короля Болдуина IV. На Востоке Бэртон имел связи, а также какие-то личные счеты, касающиеся его семьи. В крестовый поход он отправился, продолжая дело своего отца и ради его памяти. Мать, одна вырастившая Артура, с детства воспитывала его как будущего крестоносца и внушала ему идею защиты Гроба Господня и отмщения сарацинам. Но когда он вырос и решился отправиться в Палестину, она горько плакала и умоляла его не покидать ее на старости лет, боясь, что сына ждет та же участь, что и его отца. Бэртон же ничего не боялся. Он, безусловно, был фаталистом, хотя не знаю, был ли он верующим. Артур рассуждал об Иерусалиме, исламе и христианстве, но в его словах всегда было больше политики, чем религии. С Востоком он связывал всю свою жизнь, но если бы не ощущение долга перед отцом, довлеющее над Бэртоном, сердце Артура, возможно, навсегда бы принадлежало зеленым лугам и рощам. Артур был сложным человеком, которого, наверное, невозможно описать в двух словах. Кроме того, Бэртон был красив, очень нравился женщинам и предпочитал белые и красные цвета.

Четвертым был Кристофер Джеферсон – единственное в компании титулованное лицо. Лорд Джеферсон был богат и владел большим земельным наделом. Поговаривали, что он был как-то связан с орденом тамплиеров, хотя сам и не входил в их число. Он был высокого роста и довольно худой. Несмотря на свое значимое положение, он предпочитал одежды серого цвета. Про него пока можно мало что рассказать, потому что он не так много времени проводил с друзьями.

Ну, а пятым был Ричард Корнелий – крестоносец из Йорка, про которого читатель уже многое знает, а продолжив читать, узнает еще больше. Геральдическими цветами Дика были серебро и лазурь, то есть синий и белый.

Что еще добавить к их описанию? У Джека были серые глаза и светлые волосы, Джеферсон носил небольшую остроконечную бородку, а Артур был всегда немного небрит. Все в компании были примерно равного возраста и одинакового положения, за исключением Джеферсона, бывшего лордом, и Бэртона, который был чуть-чуть старше остальных.

Очень хорошо, как покажут дальнейшие события, что Ричарду удалось завязать с ними дружбу, потому что Дик заводил не только приятелей, но и врагов. Произошло это так.

Ричард Корнелий с компанией проводили время в таверне «Дом Беовульфа», находящейся на небольшой возвышенности, примерно в четырех милях от берега. Там можно было поесть, выпить и неплохо провести несколько часов.

В тот день, с утра, Ричард гулял вдоль моря, смотря на прибой. Зеленые волны мягко накатывались на берег и уходили назад, обнажая на песке камешки и ракушки. Над водой в упругих порывах ветра кружили чайки, оглашая окрестности печальным криком. Дик долго смотрел на море, а к полудню отправился в таверну, чтоб пообедать с товарищами. Его путь пролегал через деревушку, скрывающуюся меж холмов, невдалеке от харчевни. На склонах пасся скот, за которым присматривали пастушки – деревенские мальчик и девочка. Мальчик играл на свирели, вырезанной из бузины, а девочка плела из цветов венки. Миновав детей, Ричард вошел в деревню.

Это было небольшое селение, состоящее из мазаных глиняных хижин, крытых соломой. В них жили преимущественно рыбаки, промышлявшие в море, их жены возделывали огороды, а также держали коз и домашнюю птицу. Проходя мимо одного из домов, Дик услышал причитания и плач, доносящиеся с заднего двора. Ричард прислушался: возможно, кому-то была нужна его помощь. Дом был обнесен ветхой покосившейся изгородью, толкнув калитку, рыцарь вошел во двор. Звуки доносились из-за хибары, где обычно располагаются хозяйственные постройки и птичник. Обойдя хижину, Дик увидел старуху, у которой два оборванца отнимали гусыню. Их немало веселило сопротивление пожилой женщины, но все происходящее ничуть не забавляло Ричарда. Его неожиданное появление застало проходимцев врасплох. Подбежав к ним, Дик сильным ударом свалил одного из воров на землю, и второго постигла бы та же участь, но в этот миг он схватил птицу и бросился наутек. Перепрыгнув невысокую ограду, вор скрылся с глаз. Ричард, раз все равно уж вмешался, погнался за ним. Мерзавец бежал что есть сил, и Дик хоть и не отставал от него, но догнать не мог. Дик видел, как вор бежит по холму, и с удивлением понял, что тот, так же как и он, направляется в «Дом Беовульфа». Через несколько мгновений догадка Ричарда подтвердилась, и оборванец, с гусыней в руках, вбежал в таверну. Дик, зная, что вор теперь уже не уйдет от расправы, вошел вслед за ним.

В таверне было немноголюдно. Типичная для средневековых харчевен обстановка была простой и бедной. Люди сидели за грубо сколоченными деревянными столами, посредине комнаты был сложен очаг, от дыма которого потолочные балки покрылись копотью, небольшие оконца пропускали в помещение мало дневного света, отчего в таверне всегда стоял полумрак. На взыскательный вкус «Дом Беовульфа» не был уютным местом, зато кормили здесь действительно хорошо.

Друзья Ричарда ждали его за столом, не начиная обед, и только пили из больших глиняных кружек эль. Джек, бывший уже немного навеселе, говорил какой-то тост, Бэртон сидел, о чем-то задумавшись, Бан, как всегда, молча уткнулся в кружку, а Джеферсона в таверне не было. Получалось, что Джек произносил тост самому себе, но его это не смущало. Увидев Дика, они замахали ему руками, приглашая присоединиться к ним. Ричард пошел через залу к друзьям, ища взглядом человека с гусыней, и вскоре увидел его в дальнем углу таверны. Там сидели трое, судя по виду, рыцарей, с нашитыми на плащах крестами, это означало, что они крестоносцы, так же как Дик с товарищами, и вор, держа в руках птицу, что-то шептал одному из них, указывая на Ричарда. Увидевший это Артур Бэртон, от которого никогда не ускользали значимые события, толкнул локтем Бана, обращая его внимание на происходящее. Бан оторвался от кружки и хотел было сказать о том Джеку, но тот был уже сильно пьян.

Сидящие в углу встали и направились к Ричарду. Один из них выглядел предводителем, он и заговорил с Диком. Это был человек лет тридцати, ростом выше среднего, с мужицким лицом и шрамом на левой щеке. Голос у него был властный, но хриплый.

– Мой слуга говорит, что ты напал на него, когда он нес мне на обед птицу, – начал он, – ты что же, хотел украсть ее у него?

– Вообще-то я хотел наказать проходимца, подло отнявшего эту гусыню у старухи, – ответил Дик, – но если ты по-прежнему претендуешь на его добычу, то ты не лучше своего слуги.

– А слуга мой не так уж плох, – надменно сказал хозяин вора, – по крайней мере, он всегда выполняет то, что ему велят. И сейчас я прикажу ему побить тебя в наказанье за то, что ты влез не в свое дело, и если ты вздумаешь сопротивляться, то мы изобьем тебя вчетвером.

– Это смелое решение, – с сарказмом сказал кто-то за спиной Ричарда. Обернувшись, Дик увидел Бэртона и Бана. – Нападение вчетвером на одного требует, конечно, большой отваги, – продолжил Артур, став рядом с Диком, – и если вы на это отваживаетесь, то недаром нашили кресты, вы сможете победить сарацин… если, конечно, Аллах превратит их всех в муравьев, и то у вас будет немного шансов, – закончил он, усмехаясь.

Неизвестный был озадачен и разозлен.

– Кто это тут такой умный? – раздраженно спросил он, взглянув на Бэртона.

– А на нашей половине вообще дураков нет, – ответил за Артура Дик.

– Господа, может, закончим эти бесполезные препирательства и пойдем на луг за харчевней, – предложил один из сопровождающих хозяина воришки людей, – и там выясним наши разногласия?

Артур равнодушно и насмешливо пожал плечами, Бан никак не отреагировал, общее мнение выразил Ричард, сказав:

– Хорошо!

В сражении на мечах их выходило трое на трое, слуга не участвовал в поединке сеньоров, а Джек еще не пришел в себя, он ведь не знал заранее, что придется драться, поэтому пьяный мирно спал на лавке. Покинув таверну, они вышли на просторный пустырь за ней и, разбившись на пары, приготовились к бою.

– Правила чести обязуют нас представиться друг другу, – сказал сэр Бэртон, крайне щепетильный в вопросах рыцарского поведения.

Они назвали свои имена.

– Альфред Мор, – сказал предводитель затеявших ссору. Как звали его соратников, для дальнейшего повествования неинтересно.

Вынув и скрестив мечи, они начали поединок. Бэртон великолепно рубился. Бан больше защищался, чем нападал, но защита его была безупречна. Это устраивало Ричарда, который сражался с Мором. Дик не хотел доводить дело до смертей из-за такого малого в сущности повода. Он рассчитывал лишь покружить с мечами по траве и, устав, бескровно разойтись. Но Артур Бэртон умел драться только насмерть. Он слишком серьезно воспринимал все в жизни. Поэтому через несколько минут он убил своего противника.

В отличие от Артура Дик не умел убивать. Вид неподвижного тела и крови, разливавшейся по траве, словно обдал его морозом, мурашками пробежавшим по коже. Бэртон хладнокровно присоединился к сражавшемуся Бану и сразу же ранил его противника в руку.

Альфред Мор, почувствовав неблагоприятное для него развитие событий, бежал с поля боя, скомандовав своему слуге и оставшемуся еще в живых союзнику следовать за ним. Друзья не стали их преследовать.

Переводя дух, Ричард оглядывал место первого в его жизни настоящего сражения. Как странно устроен мир: этим утром из-за какой-то гусыни один человек был убит, а пятеро других обрели смертельных врагов на всю оставшуюся жизнь… Поразительно складываются судьбы. Эта птица уже должна была быть зажарена и съедена тем человеком, который сейчас, сам убитый из-за нее, лежал на траве…

– Надо пойти забрать из таверны ту гусыню и отнести ее старухе, – наконец сказал Ричард, – чтобы все это хоть в какой-то степени имело смысл…

Остальные согласились с ним.

Когда гусыня была возвращена обрадовавшейся старушке (для нищих крестьян потеря даже одного гуся была серьезным убытком), рыцари получили возможность выяснить обстоятельства произошедших событий. Тот из воров, которого недавно ударом сшиб Ричард, все еще находился в плену у старой крестьянки. Когда Дик погнался за вторым проходимцем, она принесла из дома веревку и связала бесчувственного мерзавца. Теперь он, уже пришедший в себя, мог ответить на вопросы друзей. Отпираться ему не было смысла, так как пойманного на краже в те времена тут же повесили бы на ближайшей осине, словно Иуду. Вор, как только его взяли за шиворот, сразу рассказал им, что его имя Том, что он слуга барона Альфреда Мора, и сообщил, что сегодня утром барон вместе со своим приятелем и кузеном обедали в таверне «Дом Беовульфа». Заказав жаркое, они узнали, что готовить его в таверне не из чего. Тогда барон отправил Тома и еще одного слугу украсть что-нибудь в ближайшей деревне. Дальнейшие события читателю известны.

– Кто из двоих обедавших с бароном его кузен? – спросил вора Артур.

– Рыжий, – ответил Том.

Это был тот, кого убил Бэртон. Теперь друзья имели кровные счеты с Альфредом Мором, который наверняка захочет им отомстить за смерть родственника. Суровые нравы того времени были им хорошо известны, но они были еще слишком молоды, чтоб уметь всерьез тревожиться за себя. Тем не менее Ричарду было жаль, что из-за такого пустяка погиб человек.

– Может быть, мне не стоило устраивать все это из-за гусыни, – начал Дик, – но я не мог поступить иначе.

– Да нет, – сказал Артур, – все правильно. Я слышал о Море, говорят, он и его дворня живут тем, что грабят путников, проезжающих мимо его замка. И кузен его, я думаю, был такой же, как он. Так что не жалей убитого мной. Они дурные люди и получили по заслугам. Вопрос, что теперь делать с Томом?

Все посмотрели на слугу барона-разбойника, сжавшегося под их взглядами. Бану была безразлична его дальнейшая участь, Джек все еще не проспался, кроме того он не участвовал в этой истории. Решать предстояло Ричарду с Бэртоном.

– Оставим его на суд крестьян, – сказал Дик, – пусть они решают, как с ним поступить.

– Можно, – согласился Артур, – но то ли это, чего ты хочешь, Дик? Крестьяне повесят этого парня, это уж как пить дать! А ведь именно ты только что говорил нам о милосердии и сострадании. Кроме того, судить должны мы – сэры, а не народ. Поэтому я предлагаю отпустить Тома, пусть идет восвояси. Не нужно больше крови. Сегодня я убил одного человека, и, чтобы что-то противопоставить этому греху и хоть как-то уравновесить его на небе добрым поступком, я хочу оставить жизнь другому. Не знаю, справедливо ли это, но я решил так. Как вы считаете? – спросил он товарищей.

Ричард на минуту задумался, потом, махнув рукой, сказал:

– Пусть идет.

– Что нам с его смерти, – соглашаясь, добавил Бан.

Старушка пыталась опротестовать решение, но ей слова не дали.

– Ты свободен, Том, – сказал ему Артур, – иди с миром и не совершай больше дурных дел.

Рыцари освободили Тома от пут, и он, кланяясь и благодаря их, начал пятиться к выходу со двора. Выйдя на сельскую улицу, он развернулся и, что есть духу, помчался прочь, боясь, как бы его судьи не передумали.

Попрощавшись с хозяйкой гусыни, друзья покинули деревушку и вернулись в харчевню, чтобы все-таки пообедать и рассказать пьянице-Джеку, который как раз начал приходить в себя, о произошедших событиях.

Последующие дни прошли без происшествий, и спустя несколько суток настало время отплытия. Дик взошел на корабль. Остальные уже ждали на палубе. Крестоносцы подняли паруса и отправились в путь.

* * *

…Вернемся на миг в окрестности Йорка, где в замке Лейстреда, возле которого началась эта повесть, примерно в это же время произошел примечательный разговор отца Аделины с ее несостоявшимся женихом графом Олдриджем.

– Это очень непорядочно с вашей стороны, герцог, – говорил граф.

– Вы должны понять, – оправдывался Лейстред, – что не я повинен в случившемся. Вы по-прежнему можете жениться на моей дочери, и я буду только рад!.. Правда, конечно, теперь, после того как она принесла этот обет, который слышало столько народу, вам придется для этого стать крестоносцем, но если вы действительно хотите взять ее в жены, то почему бы и нет, и тогда…

– Знаете, герцог, – прервал его Олдридж, – я в том возрасте, когда уже не рискуют жизнью ради девчонок.

* * *

Корабли крестоносцев приближались к цели. Вспенивая воду Средиземного моря, они шли на всех парусах, подгоняемые попутным ветром, словно решившим способствовать освободителям Палестины. Задержавшись, завоевывая Кипр, крестоносцы теперь спешили скорее добраться в Аравию на помощь христианам, сражавшимся там.

На Ближнем Востоке в это время вовсю шла осада Акры – укрепленного мусульманского города, расположенного на берегу моря. Сарацины называли ее Птолемаида. Город, построенный давным-давно, окружали мощные стены, возвышавшиеся над побережьем неприступной громадой. Грозные башни и бастионы Акры укрывали исламский гарнизон, отчаянно защищавший крепость. Птолемаиду осаждал последний король христианской Святой земли, иерусалимский изгнанник, страстно желавший вернуть себе трон – Гюи Луизиньян вместе с девятью тысячами верных ему воинов.

Саладин, поддерживая защитников Акры, привел свою армию и, разбив лагерь на близлежащих холмах, окружил христиан, осаждающих город. Войско Гюи Луизиньяна, оказавшись в кольце врагов, подвергалось атакам теперь уже с двух сторон. Постоянно сражаясь с отрядами Саладина и гарнизоном крепости, силы крестоносцев постепенно таяли вместе с надеждой овладеть Акрой. Многие начинали подумывать уже о бегстве в Европу, как вдруг неожиданно в Птолемаидской гавани появился флот.

– Знамена с крестом! Знамена с крестом! – кричали дозорные так громко, что, наверное, их было слышно и в мусульманском лагере, и Саладин в своем роскошном шатре вздрогнул и поежился от страха, предчувствуя, сколько бедствий доставят ему те, кто прибыл на кораблях с крестами. С унынием смотрели на входящие в гавань суда и со стен Акры. Но радостное ликование раздалось в лагере христиан, и надежда вновь ожила меж ними, воскрешенная из небытия гордыми силуэтами приближавшихся кораблей.

Когда флот крестоносцев вошел в гавань, все уже знали, что прибыл король Англии Ричард Львиное Сердце, истративший всю казну своего государства на крестовый поход и сумевший собрать действительно сильное войско. Сойдя на берег, крестоносцы стали выгружать с кораблей продовольствие, оружие и осадные машины, которые должны были сокрушить неприступные стены Акры. Прибытие войска вызвало небывалый подъем в христианском лагере, хроники говорят, что высадившихся приветствовали почти как ангелов.

Ричард Корнелий с товарищами участвовали в разгрузке судов и перетаскивали на берег мешки и ящики, набитые зерном, солониной, сушеными фруктами и много чем еще, столь необходимым христианскому воинству под Акрой. Прибывшие с крестоносцами священники прямо на берегу отслужили молебен и благословляли воинов постоять за Животворящий Крест.

Нося тяжелые грузы, Дик мимоходом успевал подметить устройство лагеря и оценить издалека мощные укрепления Акры, на которых пока еще развевались знамена ислама. Он еще не очень хорошо разбирался в фортификации, но тем не менее понял, насколько сильна крепость, которую предстояло им захватить. Высокие стены Птолемаиды отбрасывали на равнину тень. Они погубили немало отважных рыцарей, решившихся штурмовать их: равнина забирала тела, а тень души… – но все это иллюзии, поэтический бред пылкого воображения Ричарда, а город, тем не менее, и вправду был хорошо укреплен, и уже много крестоносцев погибло в бесплодных штурмах, предпринятых, чтобы овладеть Акрой.

Лагерь христиан, осаждающих город, располагался по вершинам холмов, окружающих Акру. Крестоносцы вырыли рвы и возвели стены, так укрепившись, что осада Птолемаиды стала напоминать поединок двух крепостей, соревнующихся в мощи. Таково было внешнее впечатление. Внутри, за стенами, христианский лагерь походил на довольно крупное средневековое поселение, где были жилища и склады, кузницы и пивные, налажены были различные ремесла, обслуживающие потребности крестоносцев. Помимо воинов здесь находились жены и дети многих из них, сюда стекались, привлекаемые жаждой наживы, армяне и евреи, торгующие всем на свете и дающие деньги в долг. Их дома нередко громились воинами Господа, но избежавшие этой участи составляли здесь неплохие состояния.

Все это замечал Ричард, гадая, сколько же еще может продлиться осада Акры.

День прошел в тяжелой работе, изматывающей и лишающей сил. Ночью было душно, и сон не принес облегчения крестоносцам. А наутро звук трубы и набата разбудил их чуть свет, возвестив, что мусульмане пошли на приступ.

Дик вскочил с грубой постели. Он еще не полностью проснулся и, не до конца понимая происходящее, натянул на себя кольчугу и с мечом наголо побежал к стенам, куда уже спешили другие рыцари, готовые отражать атаку. Там уже текла кровь. Сарацины лезли на стену. Они ставили осадные лестницы и взбирались по ним, чтобы тут же упасть вниз, пронзенные стрелами крестоносцев, но на смену им поднимались другие, в еще большем количестве, и уже несколько христиан погибло от их мечей.

Бой завязался жаркий. Напор мусульман был неожиданным и стремительным, потеснив крестоносцев, они прорвались на галереи, рубя стоящих там арбалетчиков и скидывая их в ров. Казалось, еще мгновение – и арабы прорвутся в лагерь. Тогда на защиту стены поднялся еще отряд рыцарей, с которыми был и Дик. С бесстрашием и упорством, достойным войти в легенды, они атаковали стену, уже занятую арабами, и, штурмуя изнутри собственную крепость, невзирая на ранения и потери, выбили мусульман с этого участка стены и, укрепившись здесь, стали отталкивать лестницы, по которым лезли арабы. Сюда поднялись и новые арбалетчики взамен убитых и стали стрелять в наступающих. Рыцари растянулись по стене так, что сравнительно небольшим количеством могли останавливать напирающих мусульман. Стойкость крестоносцев и ярость сарацин – Запад и Восток схлестнулись здесь словно вода с огнем, безжалостно уничтожая друг друга.

В пылу боя Ричард не осознавал происходящее. Убив нескольких мусульман, он приготовился встретить следующих, взбирающихся по лестнице и скалящих на него зубы. Они были уже близко. В этот момент осознание вдруг вернулось к Дику. Ему стало страшно. Ричард находился за тысячи миль от дома на узкой стене, на которую лезли враги, стремящиеся убить его словно бездомного пса, он был один среди людей, которых не знал и даже никогда не видел до вчерашнего дня, и каждое мгновение мог погибнуть. Сарацины выкрикивали что-то на непонятном гортанном языке. Ричард не знал: проклятия то были или молитвы. Один за другим погибали и падали соратники Дика. Темная волна страха захлестнула его, желание бросить оружие и бежать пересиливало все, но, собрав волю и мужество и крепче стиснув рукоятку меча, он не сделал ни шагу назад. Ричард стоял на стене один на фоне ясного неба, по которому мчались рваные, словно изрубленные плащи, облака, и видел, как толпа мусульман наступает на крепость подобно приливу. Прошлая жизнь Дика, оставшаяся на далеком покинутом берегу, прошла перед ним в те минуты. Осознание, что жил он легко и беззаботно, что имел все, что нужно было иметь, и что, возможно, теперь придется погибнуть здесь, в Палестине, на этой стене и в эту секунду, стиснуло сердце так, что стало трудно дышать… Отчаяние наполнило его душу… Но Ричард Корнелий лишь крепче сжимал меч, и уже в следующее мгновение свежий порыв ветра сорвал с него эти мысли и, отогнав прочь, разорвал в клочья, а Дик, увернувшись от взмаха меча, столкнул со стены еще одного врага.

Бой продолжался, и свежее подкрепление крестоносцев поднялось на стены. Рядом с Ричардом теперь рубился его приятель Бан.

Постепенно ряды мусульман начинали редеть. Атака захлебнулась, и, не имея сил продолжать наступление, сарацины бежали от крепости. Над окрестностями прогудел горн, возвещая победу. Дик вытирал с лица капли пота и крови, Бан вложил меч в ножны.

Спустившись со стен, Ричард и Бан встретили своих друзей, защищавших другой участок. Их вид красноречиво говорил, что и они побывали в жестокой битве: левая рука Джеферсона была перевязана, Джек хотя и не был ранен, но от усталости и волнений с трудом держался на ногах, зато у Артура была всего лишь слегка оцарапана щека, хотя он и сражался только что, не жалея себя и проявляя чудеса отваги. Бэртон с горькой усмешкой оглядел приятелей.

– Ну вот, друзья, мы и прибыли в Палестину, – сказал он.