Читать книгу Проклятие Кукуя. Тайны и были Немецкой слободы и её обитателей - Владлен Дорофеев - Страница 7

7 мая 1682 года после шести лет правления скончался болезненный царь Фёдор Алексеевич, так и не оставив преемника.

Посмертная парсуна царя Фёдора Алексеевича Романова, XVII век

Остро встал вопрос о наследовании престола либо старшим болезненным царевичем Иваном Алексеевичем, рожденным от Марии Милославской – первой жены царя Алексея Михайловича, либо малолетним, но пышущим здоровьем деятельным царевичем Петром Алексеевичем.

И началась схватка за русский престол!

Поначалу Нарышкины опередили Милославских. Заручившись поддержкой патриарха Иоакима, они провозгласили царём десятилетнего Петра.

Так, в результате дворцового переворота к власти фактически пришёл клан Нарышкиных и вызванный из ссылки боярин Артамон Матвеев, объявленный «великим опекуном».

Но Милославские сдаваться не собирались!

Князь Иван Андреевич Хованский. Худ. П. Скотарь

И 15 мая в рядах вечно недовольных стрельцов раздался крик: «Иван Нарышкин задушил царевича Иван Алексевича!»

Ударили в набат и стрельцы во главе с Иваном Милославским, при поддержке и подстрекательстве сводной сестры Петра по отцу царевны Софьи, в девятом часу дня выступили всеми девятнадцатью стрелецкими полками и бутырскими солдатами в Кремль.

«Стрельцы, все приказы и выборной полк, салдаты пришли в город в Кремль во 11 часу дни з знамены и з барабаны, с мушкеты и з копьи и з бердыши, а сами, бегучи в город, кричали, бутто Иван да Офонасей Кириловичи Нарышкины удушили царевича Иоанна Алексеевича. А начальных людей с ними, полковников, ни полуполковников, ни капитанов, а у салдат тоже начальных людей с ними, никово не было».

Царь Пётр Алексеевич во время стрелецкого бунта в Московском Кремле 15 мая 1682 г. Худ. О. Россиньон

Глава стрелецкого приказа князь Иван Андреевич Хованский выступил с речью перед взбунтовавшимися стрельцами, запугивая их тем, что бояре «…и вас и нас отдадут в неволю иноземному врагу, Москву погубят, а веру православную истребят».

И в этих обвинениях был определённый смысл, понятный современникам. Дело в том, что семья Нарышкиных считала себя потомками одного из знатных крымских мурз, перешедших в конце XIV века на службу к Московским князьям. Многие историки утверждали и утверждают, что Нарышкины, несомненно, происходили из знатного крымского рода, а другие уточняют – из древнего караимского рода.

Слово «караим» происходит от древнееврейского «карай» («чтец»), то есть тот, кто признает только писаный закон – караимы исповедали иудаизм, но признавали только исходный текст Библии и отрицали её позднейшие толкования, в том числе и Талмуд.

В Крым они попали из Хазарского государства после его разгрома славянами примерно в конце X века. Центром караимов стал Чуфут-Кале (Старый Крым – прим. автора), который они называли «Еврейская скала».

На караимское, то есть иудейское происхождение Нарышкиных и намекал князь Иван Хованский, обращаясь за защитой веры православной к стрельцам. Да и дружба Нарышкиных, как бы сегодня сказали, с ярко выраженным «прозападным либералом» боярином Артамоном Матвеевым, женатым на шотландке и жившим на европейский манер, не прибавляли популярности роду в глазах стрельцов.

Стрельцы входят в Кремль. Фрагмент миниатюры XVII века

Разъярённые и хмельные стрельцы в красных рубахах с закатанными по локоть рукавами, размахивая оружием, хлынули через Спасские ворота, которые стража не успела закрыть, в Кремль. Толпа ринулась к Грановитым палатам. Вскоре вся площадь перед царскими покоями была заполнена беснующимися стрельцами, убивавшими и громившими всё на своем пути. Колокола в Кремле били набат, и окрестные площади заполнял барабанный бой всё приходящих и приходящих полков.

Стрелецкий бунт. Старинная раскрашенная гравюра

Чтобы опровергнуть слухи о покушении и убийстве царевича Ивана, вдовая царица Наталья Кирилловна вывела на Красное крыльцо обоих царевичей Ивана и Петра. Но толпа не унималась, и царица увела перепуганных мальчиков.

Пётр был так страшно испуган видом разбушевавшихся стрельцов, с перекошенными ненавистью лицами размахивавших перед ним окровавленным оружием, что запомнил эту картину на всю жизнь.

Московское восстание 1682 г. Худ. Н. Дмитриев-Оренбургский

И «придоша во град Кремль в 11-м часу дни с великим свирепством ратным собранием с копии и с бердыши. И с великим безстрашием дерзнуша ходити в верховые церкви и царских чертогов в комнаты с копии и бердыши».

Контроль над ситуацией попробовали перехватить вернувшийся их ссылки боярин Артамон Матвеев, который командовал стрельцами при царе Алексее Михайловиче, и патриарх Иоаким. Они наперебой обращались к бунтарям.

Возмущение стрельцов в Москве. Гравюра Н. Кисловского. Конец 1860-х гг.

И только стрельцы, насытившись убийствами и погромами, мало-помалу стали успокаиваться, как их во всеуслышание принялся хулить сын стрелецкого командующего Михаил Долгорукий. В ответ послышалось: «Воскричаша все множество их: Не потребуем никаких ни от кого советов! Время уже и наста! Пора кто надобен нам разбирати!»

Царица Наталья Кирилловна с царевичем Петром на Красном крыльце. Художник В. Демидов

Погром достиг Царских палат. «Тогда же по всему царскому дому от Красного крыльца шумы и крики их стрелецкие услышаны были, со многолюдными и великими голосами, с наглыми невежествами и бесчинствами».

Столкнувшись в царских покоях с царицей и царевичами, стрельцы грозно заревели: «Давай Матвеева!».

Несмотря на мольбы вдовствующей царицы Натальи Кирилловны и царевича Петра Алексеевича, героическую попытку заступничества князя Михаила Черкасского, обезумевшие стрельцы сбросили Артамона Матвеева с крыльца на пики. Тело несчастного боярина было изрублено на куски, а голова насажена на кол!

Потом зарубили боярина Афанасия Нарышкина прямо в алтаре Воскресенской церкви. Двух полковников убили в галерее, идущей от Столовой палаты, не стесняясь присутствия царевичей…

Боярина и воеводу князя Григория Ромодановского за волосы и бороду вытащили на Соборную площадь, «напротив Розряду» и подняли на пики. Опустив тело на землю, беспощадно изрубили…

Стрельцы штурмую Красное крыльцо. Гравюра 19 века

Думный дьяк Посольского приказа Ларион Иванов вместе с сыном Василием были порублены в куски за то, что у него в палатах нашли каракатицу, коей, по мнению стрельцов, он намеревался отравить царя Ивана.

Всего были зверски убиты более десятка бояр, к которым стрельцы испытывали лютую ненависть.

Но случалось и по-другому.

15 мая 1682 г. Гравюра К. Крыжановского по акварели К. Трутовского

К воеводе Юрию Долгорукому стрельцы пришли извиниться за то, что случайно убили его сына Михаила. Князь повелел гнать стрельцов со двора, и это сильно обозлило бунтовщиков. Напившись вина из княжеского подвала, они выбросили Долгорукого из окна на бердыши. Его мёртвое тело затем было выволочено на улицу к воротам на кучу навоза, а сверх него с приговорами: «Ешь, князь, вкусно!» положили солёной рыбы. На следующее утро тело было найдено изрубленным на части.

Боярина Ивана Языкова нашли в церкви Николы на Хлынове в Белом городе, между Тверской и Никитской улицами. В первом часу ночи его отвели к Лобному месту и порубили на части за то, что он «стакався с прежними нашими полковники, налоги нам великие учинил и взятки великие имал и прежним полковником за нашу братью наговаривал, чтобы они, полковники, нашу братью били кнутом и батогом до смерти».

Искали «преступников» и в палатах Святейшего Патриарха! Открывали всё сундуки в ящиках и под престолом «копьи пыряющее».

Сам патриарх смог сквозь толпу пройти в Соборную церковь. «Невежды же зело ему в церкви досождали всякими словесы, чесого было им и мыслити не довелося».

Три дня бесновались стрельцы по Москве, охмелев на кровавом пиру…

Царевна Софья Алексеевна Романова-Милославская. Неизвестный художник, XVIII век

17 мая 1682 года по настоянию царевны Софьи Алексеевны и боярина Никиты Ивановича Одоевского обезумевшие от страха царица Наталья Кирилловна и малолетний Пётр Алексеевич были вынуждены выдать боярина и оружейничего Ивана Кирилловича Нарышкина.

Стрелецкий бунт в 1682 году, расправа над Иваном Нарышкиным. Худ. А. Карзухин

После страшных пыток Нарышкина голого вывели на Красную площадь, «поставя его меж мертвых посечённых телес стояща, обступя вокруг, со всех сторон вкупе копиями збодоша, и оными подняли кверху, и опустя, руки, ноги, голову обсекли».

Потом таким же образом казнили доктора Даниила Фон Гадена, «родом жидовина» за то, что «на царьское пресветлое величество злоотравное зелье, меж себя стакався, составливали».

Когда закончилась бойня, перед взором москвичей открылась страшная картина: «И оная Красная площадь исполнена была мертвых посеченных телес. И лежаху немалы дни, не смеяше же никто и сродники взятии родителей своих телес в предания погребения. Вси бо они, служивыя, приявшее в крови дерзновение, возсвирепели тако, яко никому же дающее с собой и глаголити».

«Мая же месяца в день 23 собравшиеся вси выборныя служивых люди, пришедшие на Красное крыльцо, велели боярину князю Ивану Хованскому доложить государыням царевнам, что во всех их стрелецких полках хотят, и иных чинов многия люди, чтобы на Московском царстве были два царя, яко братия». Стрельцы потребовали, чтобы старший Иван признавался первым царём, а младший Пётр – вторым.

Миниатюры XVII века по воцарению Ивана и Петра

А 29 мая стрельцы настояли, чтобы царевна Софья Алексеевна приняла на себя управление государством по причине малолетства её братьев. Вдовая царица Наталья Кирилловна Нарышкина должна была вместе с сыном Петром удалиться от царского двора в подмосковный дворец в селе Преображенском.

Опасаясь повторения погрома, бояре согласились, и патриарх Иоаким тотчас же совершил в Успенском соборе торжественный молебен о здравии двух наречённых царей; а 25 июня венчал их на царство.

Запуганный маленький царевич Пётр Алексеевич после этого страшного стрелецкого погрома всю жизнь страдал тиком – конвульсиями лица и приступами эпилепсии.

Цари Иван и Пётр, Правительница Софья. Худ. В. Верещагин

Но это было только начало смертельной схватки! Пётр не только смертельно испугался, он затаил глубокую злобу и ненависть к стрельцам и к кремлевским стенам, в которых происходило на его глазах кровавое побоище. Теперь юный царь ждал только повода также зверски отомстить…

И случай подвернулся.

После взятия Азова московским стрелецким полкам не только не доверили нести гарнизонную службу в захваченном городе, а отправили по всей России на строительство новых крепостей и восстановление старых сторож. Ещё одну часть перебросили на охрану польско-литовской границы в Великих Луках.

При этом жалование им не платили годами, их семьи в Москве жили впроголодь без мужиков.

И вот, весной 1698 года сбежали с литовской границы почти две сотни стрельцов и заявились в Москву с требованием выплатить жалование. Просьбу правитель князь-кесарь Федор Ромодановский вроде бы удовлетворил, но стрельцам этого показалось мало. Они заперлись в Замоскворецкой слободе и только в начале апреля Семёновский полк смог с боями выбить их из города.

Стрельцы. Худ. С. Иванов

Беглецы вернулись в Великие Луки, но их полки решили перевести в Торопец. Там в конце мая их встретил воевода Михаил Ромодановский, который потребовал выдать зачинщиков бунта. Но смутьяны, воодушевлённые якобы посулами царевны Софьи Алексеевны из Новодевичьего монастыря, в количестве 2200 человек двинулись на Москву.

У стен Воскресенского Ново-иерусалимского монастыря их встретил генерал-майор Патрик Гордон с войсками. Ему не удалось уговорить мятежников. Тогда своё слово сказали его 25 пушек. Без малого через час стрельцы сдались.

Следствие вели Фёдор Юрьевич Ромодановский и Алексей Семёнович Шеин.

Но Пётр, бросив все дела и развлечения, загоняя лошадей мчался в Москву из Европы. Настал час его мести!

Казни начались осенью – 30 сентября 1698 года, когда в селе Преображенском отрубили головы первым четырем заговорщикам. Остальных приговоренных к смерти повезли в Москву. Они сидели по двое на телегах, спиной к спине, держа в руках зажжённые восковые свечи. За ними с воем и плачем бежали жены, матери, дети.

Утро стрелецкой казни. Худ. В. Суриков

Стрельцов привезли на площадь у Покровских ворот, где уже были установлены виселицы.

На казнь прибыли послы – австрийский, польский и датский.

Сюда и прискакал верхом в зелёном польском кафтане, подаренном, как говорили, польским королем Августом, разъяренный Пётр. За ним следовала свита из состава «Великого посольства»: Лефорт, Меншиков… Каждый под два метра ростом, эта троица возвышалась на голову надо всеми и вселяла бесконечный ужас в москвичей. От одного их вида люди падали в обморок.

В это время дьяк чётко выкрикивал слова приговора в мёртвой тишине: «А в распросе и с пыток все сказали, что было притить к Москве и на Москве, учиня бунт, бояр побить и Немецкую слободу разорить и немцев побить, и чернь возмутить – всеми четырьмя полками ведали и умышляли. И за то ваше воровство великий государь царь и великий князь Пётр Алексеевич всея Великие и Малые и Белые России самодержец указал казнить смертью».

Под барабанный бой и колокольный перезвон стрельцов развезли на казнь ко всем городским воротам и съезжим избам бунтовавших полков.

Казнь стрельцов. Худ. Б. Ольшанский

В этот вечер царь на пиру у Лефорта был доволен, по словам австрийского посла Игнатия Гвариента «оказывал себя вполне удовлетворенным и ко всем присутствующим весьма милостивым».

Пётр отомстил за свой пожизненный страх детства, за зверства стрельцов в Кремле.

Это было только начало. Казни совершались на заставах и площадях, у Новодевичьего монастыря, и даже на Красной площади. «Стрельцам рубили головы, их вешали уже не только на виселицах, но и на бревнах, вбитых между зубцами стен Белого и Земляного городов. А наиболее злостных колесовали. Это было новшеством, привезенным из-за границы».

Причём, казнили всех без разбору, было не важно участвовал страдалец в заговоре или только формально принадлежал к опальному полку.

Двум попам, устроившим молебен о даровании победы стрельцам, устроили особую казнь неподалеку от храма Василия Блаженного на Красной площади: «Бориску Леонтьева повесили, а Ефимке Самсонову отсекли голову, а тело положили на колесо».

Для устрашения тела повешенных казнённых оставались долго болтались на виселицах. Зловонные трупы обезглавленных и колесованных стрельцов валялись прямо на Красной площади.

А перед Новодевичьим монастырем стояла виселица, и трое висевших на ней мертвецов протягивали окостеневшими руками стрелецкие челобитные прямо в окна кельи монахини Сусанны – царевны Софьи Алексеевны.

Всего было казнено 799 человек. Ещё двести стрельцов Пётр помиловал по их малолетству. Им поставили клейма на правую щеку и отправили в бессрочную ссылку в Сибирь. Вдовы и дети казненных были изгнаны из Москвы, и всем строго-настрого запретили оказывать им хоть какую-нибудь помощь.

Москвичи содрогнулись от царской немилости и не случайно среди них поползли слухи, будто на самом деле царь Пётр умер за границей, а в Россию, под видом его, вернулся, страшно сказать, антихрист!