Читать книгу Борис Бойков - Владлен Немец - Страница 12

Конечно, у ветерана Афганской войны, генерала Миллза, были привычки не всегда понятные новичкам. Так, он наотрез отказывался размещать свой штаб в каменных строениях, а его палатка внешне ничем не отличалась от палаток рядового состава. Больше того, на новом месте штабная палатка могла оказаться во втором или в третьем ряду, но никогда в центре лагеря. Может быть этим объяснялись неудачи покушений на генерала змеесмертников, как называли в отряде специально обученных моджахедов, умевших по пластунски проползти мимо постов.

Сегодня в палатке генерала совещание. У походного стола собрались командиры подразделений спецотряда. Этот отряд был, кажется, последней надеждой командования. Никому до сих пор не удавалось не только захватить, но даже и получить портрет командира белуджистанских повстанцев, а он контролировал всю северо-восточную часть провинции. Захваченные в плен моджахеды не давали показаний, хотя у командования экспедиционного корпуса по части допросов были крупные специалисты.

– Итак, господа интернационалисты, – генерал усмехнулся своей шутке: Когда-то так называли оккупировавшие Афганистан советские войска, но сегодня это слово приобрело прямой смысл, так как отряд состоял из подразделений, выделенных несколькими государствами, в том числе и Россией. – Мы – отряд мирного сотрудничества. Наша задача помочь населению Белуджистана. Мы создаем госпиталь, строим ветровые электростанции, водопроводные станции и водоводы, чтобы обеспечить население чистой водой. Мы не планируем вести никакие военные действия, кроме охраны медицинского и технического персонала. Нам выделено некоторое количество переводчиков, знающих местные языки и обычаи. Все общение с местным населением и властями только через них. Старайтесь сами тоже изучать местные обычаи, чтобы ненароком никого здесь не обидеть, в первую очередь муллу и учителя. Добьемся доверия – они сами к нам придут: война им тоже осточертела.

Капитан Волков закрыл папку с сопроводительными документами только что прибывшего в его распоряжение лейтенанта Бойкова: «Ну что ж, будем служить вместе. Место для службы, прямо скажем не самое комфортное. Твоего предшественника, старшего лейтенанта Смирнова, змеесмертники прямо в его палатке зарезали. Нет, ты не думай, караульная служба здесь хорошо поставлена, а вот поди ж ты! Это я к тому, чтоб тебе служба медом не казалась, и чтобы галок ртом не ловил. Ладно, не сердись, – заметив как нахмурился Бойков, – это я, чтоб ты проникся. Слушай, а ты, того, на спиртное не очень налегаешь? А может наркотиками балуешься?

– С чего это вы взяли?

– Да вот смотрю, оценки у тебя что в школе, что в училище. Вот даже на преподавательскую работу оставляли и вдруг в наши палестины.

– А это я одному старшему офицеру объяснил, кто он такой есть.

– Хорошо, при случае расскажешь. Пока устраивайся. Сергунин!

Никогда на месте не бывает!

– Обижаете, гражданин начальник! – Глаза вестового смеялись, – всё время здесь.

Здесь, видно, всё по простому, жизнь фронтовая.

– Помоги товарищу лейтенанту. Завтра примите взвод Смирнова. А сегодня осматривайтесь, обустраивайтесь, – перешел в присутствии вестового на ВЫ. Обед в четырнадцать ноль ноль по местному времени. Часы переведите.

– Слушаюсь, товарищ капитан, – честь отдал очень четко, подчеркивая свое подчиненное положение.

– Не серчай, лейтенант, всё образуется.

Два месяца спустя

– Душа у меня за тебя не болит, Борис. Взводом командуешь нормально. Вот только формальности надо бы поменьше: Все мы тут под богом ходим.

– Учту, Алексей Иванович.

– Можно просто Алексей. Теперь вот что. – Смотри сюда, – Волков развернул крупномасштабную карту местности. – Вот здесь мы, а здесь, – он показал точку в пяти километрах по прямой от базы отряда, – стоит небольшое деревце, что-то вроде японской карликовой сосны, разлапистое такое. Примерно в двадцати шагах к югу от него здоровый валун. Надо мессидж взять. Вопросы есть?

– Местность там пересеченная, горы сами знаете какие…

– Какие-то проблемы?

– Прикрытие требуется.

– Будет прикрытие. Ну, ни пуха, ни пера!

– К черту!

Вернувшись в расположении взвода Бойков вызвал старшего сержанта Гаврилова: «Семен Григорьевич, перед нами поставлена задача…»

– Борис Петрович, а по радио нельзя было?

– Командование боится перехвата. Отбери десять человек понадежнее и повыносливее. Дорога – сплошное скалолазание.

– Ничего, не впервой. Покойный Александр Николаевич мастером спорта был по этой части, и нас кое-чему научил. А снаряжение у англичан одолжим. Они все время тренируются.

В мессидже, доставленном Бойковым, оговаривался план совместной операции одного из отрядов моджахедов с корпусом Миллса по ликвидации базы смертников. Политика опоры на местное население дала свои плоды.

Два года спустя в Дагестане

– Ну что капитан, мыши кошку изловили, в мышеловку посадили? Так что ли?

– Похоже, Алексей Иванович.

– Воды у нас при самом скудном рационировании от силы на два дня хватит…

– А потом они нас без выстрела возьмут.

– Именно. Что предлагаешь?

– Чертовы горы передачи экранируют.

– Правильно мыслишь, Борис Петрович. Значит?

– Нужно вынести передатчик с плейером наверх.

– Решение будет такое. Мы начинаем атаку вдоль дороги. А ты… Скалолазанье не забыл?

– Инструмент всегда при мне.

– Отлично, выходит не зря мы с тобой в Белуджистане тренировались. В общем, хоть как, хоть посмертно, а сигнал должен подать…

– Семен Григорьевич, видищь на том утесе куст?

– Вижу, Борис Петрович.

– Я туда с передатчиком.

– А я прикрываю, так?

Два часа спустя над ущельем как назойливые стрекозы повисли вертолеты. Еще через час к лежавшему без сознания Бойкову пробились спасатели.

В госпитале

Хирург сняла марлевую косынку: «Ну всё, теперь что бог даст. Ему, конечно, повезло. Там в горах холодно, так что получилась естественная гиперемия, а то бы с такой потерей крови…».

На следующий день Борис пришел в себя: «Хм, а чего это мы тут делаем?» – обратился он к соседу по палате.

– Отдыхаем. Ты бы, милый, проверил, всё ли у тебя на месте, а то наша врачиха баба решительная – что угодно отхватить может, не постесняется.

Борис, насколько позволяли повязки, ощупал себя: «Вроде бы все на месте.»

– Ну и слава богу. А то за ними глаз да глаз нужен.

– Козырев, я тебе в другой раз язык отхвачу, чтобы зря не трепался! – В палату даже не вошла, а скорее промаршировала решительным шагом хирург, Аглая Караваева. Она присела на кровать Козырева, откинула одеяло: Шов не болит? Завтра в палату для выздоравливающих. Надо начинать гулять, чтобы спаек не было. А вы как, Бойков?

– А он беспокоится, всё ли у него цело. Боится, не отхватили ли вы чего существенного?

После ухода доктора Козырев подошел к кровати Бойкова: «Доктор сказала, что ты в горах мерз. Ты не из отряда Волкова?».

– Оттуда, а что?

– Парни из выздоравливающих говорят, что ты почитай по отвесу чуть не полкилометра вверх прополз. Вроде даже рекорд.

Борис, который к этому времени уже почти что почувствовал себя в форме, а может обезболивающий наркотик давал себя знать, усмехнулся: «Картинку я видел. Две вороны смотрят на реактивный самолет. У него, значит, дым из сопла. Вот одна другой и говорит «Смотри, как быстро летит!», а та отвечает «Вот если бы тебе тоже хвост подожгли, ты бы еще скорее полетела.»

– Понятненько. Значит, прилично вас поджимало. А я по дурости залетел. Короткий шнур оставил, когда мост подрывал. Ну меня и пронесло метров двадцать, наверное, а потом обо что-то шмякнуло. Аглая чуть не последними словами ругалась, дескать мы там дурака валяем, а ей отдуваться.

– Слушай, мне показалось, что тебя ночью кто-то навещал.

– А-а, это… Так у них тут такая процедура, проверяют поправился ты или нет. Ну видно, сомнения насчет моего здоровья были. Меня сестры три ночи подряд проверяли, и все разные. Я уж было жаловаться хотел. А сегодня Аглая, ты сам слышал, сказала, что меня переводят в выздоравливающие. Значит, сестрички, наконец-то положительное заключение о моем здравии сделали.

На следующее утро в палату влетел Фирсов: «Борька, ты?! Мне Козырев в курилке про тебя рассказал. Ну я думал, вряд ли. Тебя ведь в училище оставляли. Но все-таки решил проверить. Ну ты как? Долго еще валяться будешь? Знаешь, у сестричек местных есть способ проверки: приоткроют одеяло – ежели твое мужское достоинство стоит как положено, значит, пошел на поправку. Они тебя еще не проверяли?».

– Идите вы к черту со своими проверками! – рассмеялся Борис, – Мне Козырев про это дело все уши прожужжал. Ты скажи, как ты сюда залетел?

– А это, когда козыревский заряд рвануло, мне тоже досталось. Меня меньше тряхнуло, я подальше стоял, Козыря прикрывал.

Два дня спустя, поздно ночью на край кровати присела медсестра Тонечка: «Боря, вы не спите? Я спросить хочу, правда ли, что гибриды самые способные?».

– Точно не скажу. Но вот у Ленина в крови черт-те что было намешано-русские, калмыки, евреи и, кажется, еще немцы. А у Пушкина – эфиопы, шведы, русские. А тебе на что?

– Понимаете, Боря… Ой, что-то здесь у вас холодно!

– Лезь под одеяло, согрейся.

– Спасибо, – обняла обеими руками Бориса за шею и прижалась всем телом.

Борис почувствовал, что под халатом у Тони ничего нет. На всякий случай провел легкую разведку руками от талии и ниже, за что и удостоился горячего поцелуя.

– Боренька, подожди, я серьезно. Замуж мне, видно, уже не выйти: и возраст, мне уже тридцать первый год, и сама не бог весть какая красотка, да и вообще… Нет, ты меня не перебивай, А ребенка очень хочется. Ну и, конечно, хорошего.

– А почему именно я? – рассмеялся Борис.

– Боренька, ты ведь еврей? А они все умные и непьющие. Сделай мне, пожалуйста. Ты не думай, у меня к тебе претензий не будет.

– А вот это ты зря. Я своих байстрюков на произвол судьбы бросать не буду. А уж проверять, мой ли, стану обязательно. – Борис повернул Тоню на спину, а она раздвинула ноги и открылась навстречу Борису.

С тех пор, пока Бориса не перевели в палату для выздоравливающих, они все ночи проводили вместе.

Фирсов, регулярно навещавший Бойкова, зашел попрощаться: «Всё, покидаю сию обитель! Получил путевку в санаторий. Вот мои координаты в Москве. Всегда буду рад. Да, вот еще что. Меня, наверное, комиссуют. Тебя тоже. Что дальше делать намерен?».

– Меня, пока еще не комиссовали, но скорее всего ты прав, да и срок у меня подходит. А насчет будущего… Я высшее образование получать пойду. Тем более, что мне с армии кое-что причитается. Не очень жирно, но продержусь.

– Во, и я тоже самое. Выпишешься, приезжай в Москву. Там всё и обсудим. Только без дураков! Я буду ждать!

Через несколько дней появился Волков, запыхавшийся, пропахший потом, ремнями и прочими солдатскими запахами: «Уф, наконец-то я тебя нашел! Такая везде неразбериха! Никто ничего не знает. Ну как ты, герой? Что врачи говорят?».

– У меня всё нормально. Доктор обещала перевести в палату для выздоравливающих. А как там Гаврилов?

– Гаврилова тоже ранило, но легко. Он, когда мы узнали где ты, хотел со мной поехать. Ну, у нас пока еще не мирное время. Не получилось. А отряд тебе привет передает. Интересуются, вернется ли капитан.

– Говорил вчера с Аглаей, это наш хирург, комиссуют меня.

– Ну и правильно. Не та война, чтобы на нее рваться. Да, кстати, английская королева нас с тобой орденом наградила за Гималаи. А здесь решение вышло – не награждать за войну на Кавказе. На Антона Ивановича Деникина ссылаются. Он своих солдат и офицеров не награждал, говорил, что когда свои своих бьют, то гордиться нечем. В общем, ты того, не исчезай. Пока на нашу часть пиши, что у тебя там в Москве получится. А я, когда координаты изменятся, тебе сообщу.