Читать книгу Избранница тьмы. Книга 2 - Властелина Богатова - Страница 1

Отряд двигался безостановочно и бодро. Маара я больше не видела, он не приближался ко мне, чему я была рада. Мороз щипал щёки, слезились глаза от ледяного ветра, но это мне не мешало созерцать окружение. Позади остались лысые скалы, и теперь путь был ровный, бескрайнее белое поле стелилось в бесконечной дали, сливаясь где-то на горизонте с небом. Даже покинули тревожные мысли, и на смену пришло умиротворение. Хотя полностью расслабиться мне не удавалось в окружении одних мужчин. И от моего внимания не ушло, как лойоны Фоглата постоянно оказывались поблизости. И только строгий надзор Шеда, который явился после того, как Маар продвинулся вперёд, остужал чужое любопытство. Я часто смотрела вперёд, ища глазами Ремарта, и одёргивала себя каждый раз, удивляясь тому, что без его близости, признаться, мне было не по себе. Испытывать это было неправильно, я ведь всем сердцем желала, чтобы он оставил меня, и в то же время, как только он исчез, встревожилась. Наверное, это просто инстинкт самосохранения, собственная трусость, и от кого мне действительно нужно защищаться, так это от исга́ра. Как бы я себя ни обманывала, без присутствия ван Ремарта приставленный мэниером Шед не давал мне ощущения безопасности.

Благо это длилось недолго, и уже к полудню местность стала меняться: вместо равнины раскинулись покатые холмы, и только немного проехав вперёд, я поняла, что это пашни. Значит, уже скоро прибудем в Энрейд. Я пыталась представить себе, как выглядит эта твердыня в столь суровом, опасном месте. Но глядя на возделанные земли, поняла две вещи: в этом месте всё-таки бывают тёплые деньки и, наверное, Энрейд возвышается на берегу моря. Смутные воспоминания, словно из прошлой жизни, сочились очень скудно, но я почему-то была уверена, что Энрейд – это портовый город. Представила, как далеко позади осталось разрушенное поселение Сожи – место, где я так или иначе родилась.

Невольно поймала взглядом Шеда. Его грубо высеченный, будто из камня, профиль. Всю дорогу страж молчал, ни с кем из своих лойонов не разговаривая. Он не был доволен возложенным на него бременем – охранять асса́ру. Это читалось по плотно сомкнутым губам стража и хмуро сведённым бровям. Ремарт, видимо, доверяет ему. Я усмехнулась про себя – исга́р сильно печётся о своей игрушке, раз приставляет лучшего стража из своих рядов. И это не могло меня не насторожить ещё больше. Он оберегает меня настолько, насколько пытается растоптать. Это осознание осело во мне на самое дно, невольно пуская корни. Непонимание собственных противоречий в отношении Маара сковало, заставляло споткнуться на ровном месте. Но одно я поняла точно – невозможно предугадать его следующий ход. Я вдруг вспомнила его разговор с ведьмой.

«Ты твердишь, что она не имеет для тебя значения, и в то же время не хочешь её ни с кем делить. Значит, она для тебя всё же имеет ценность», – отчётливо прожглась в памяти речь Тхары.

Я невольно покосилась на приставленного ко мне Шеда, убеждаясь твёрже в её словах. Нет, всё это чепуха! Для исга́ра я просто временное развлечение, от которого он, как только пресытится, тут же избавится.

Стены Энрейда показались уже совсем скоро. Как я и представляла себе, замок, обнесённый каменной стеной, стоял на возвышенном неровном берегу, будто скальная глыба: массивный, старый, с небольшими окнами и квадратными башнями по периметру. В столь суровом месте никаких излишеств и декора.

Дорога круто изогнулась к подножию холма, а потом и вовсе пошла вверх по взгорку, обнесённая по скальному обрыву каменным ограждением, хоть и невысоким, но даже с седла за ним не было видно окрестностей. Уши заложило от подъёма.

Я не удивлялась увиденному. Всё представилось мне обыденным, узнаваемым. Более того, воспоминания, скользкие, туманные, но просачивались на поверхность. Отец часто брал меня с сестрой на торг в Наврием, обычно тот проходил под стенами крепости. Отец что-то сам продавал и обменивал свои изделия на необходимые нам вещи, и всегда добывал дочерям подарки: то лоскут красивой ткани на пошив платья, то брошь или ожерелье из цветных бусин. Конечно, в Энрейде я не бывала ни разу, просто крепости были похожи друг на друга, как близнецы. Особенно древние твердыни, которым уже не одно столетие. Не знаю, как воздвигают их сейчас, ведь меня в этом мире не было не больше не меньше как девять зим.

Миновав подъём, мы въехали в широкие дубовые ворота и оказались на пустующем широком дворе, куда не проникал стылый ветер. Но как только двор наполнился прибывшими лойонами, сделалось тесно и шумно. Уже спешили стражники и мальчишки-конюхи – забирать лошадей, встречать хозяина и гостей.

Невольно я перевела взгляд на Фоглата и замерла. Тот разглядывал меня спокойно и внимательно. Я поспешила отвести взгляд, вспомнив наказ исга́ра – не привлекать чужого внимания. Да и признаться, пристальной взгляд Фоглата, интерес в его глазах застал врасплох. Надежда на то, что у этого мэниера можно просить покровительства, таяла, как восковая свеча. Мой локоть грубо схватили, и меня сдёрнули с седла, я почти свалилась вниз, в руки Маара, ударившись о его сильную грудь. От ощущения его твёрдых рук на моей спине внутри вспыхнуло пламя, выжигающее каждый следующий вздох. Слишком свежи были воспоминания о принуждении ласкать его, слишком горячи, клеймом они отпечатывались на моей коже там, где он касался. Сейчас это казалось не таким ужасным, как было ещё утром, непонятное волнение разрасталось в груди, стоило мне представить лицо Маара, на которое легло ничем не прикрытое удовольствие.

В этот миг я больше испугалась собственных ощущений. Хотелось вырваться тут же, но Ремарт держал крепко, намеренно прижимал к себе. За лошадью нас не видел Фоглат, но пялились остальные лойоны. Весь день страж держался на расстоянии от меня, а теперь решил приблизиться? Я повернулась к стражу и наткнулась на его горячий взгляд, даже дыхание перехватило. Насколько его глаза были сейчас черны и глубоки, что даже земля из-под ног ушла.

– Следуй за мной, – прозвучал короткий приказ.

Кажется, Ремарт был чем-то встревожен. Он выпустил меня, передав мою кобылу конюху, развернулся и пошёл в сторону замка. Мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать его приказу, ступая попятам. В замке слуги повели нас по длинному переходу. На удивление внутри было достаточно тепло, хоть стены голые и лишь кое-где завешены тяжёлыми гобеленами. Рассмотреть их было почти невозможно, пасмурного света, лившегося из окон, что были вырублены едва ли не под самым потолком, хватало только на то, чтобы различить очертания коридора и не угодить носом в широкую спину Маара. Поднявшись по каменной лестнице, мы оказались в куда более светлом помещении. Слуга раскрыл перед Ремартом деревянные двери, отступил, преклонив голову. Маар вошёл, и я, вдохнув глубоко, шагнула за ним, случайно поймав на себе тягучий взгляд молодого мужчины-прислужника.

Исга́р будто почуял это, обернулся резко.

– Пошёл вон!

Юноша встрепенулся и, склонившись ещё ниже, исчез, закрыв дверь, заключая меня в одну ловушку со зверем. Видимо, и тут мне придётся терпеть рядом с собой стража. Покои были просторные, с невысоким потолком, камином и одной единственной постелью под балдахином. Внутри что-то дрогнуло, будто ковыль на ветру, от мысли, что мне предстоит делить постель с этим мужчиной. И похоже, с тем нужно было смириться прямо сейчас, ведь за стенами уже темнело изрядно. Впрочем, моё расстройство было недолгим, потому что, как только мы перешагнули порог, я ощутила, как безумно устала. Маар развернулся ко мне, и внутри снова всё напряглось. Он медленно приблизился, окатив меня лавиной своего жара, от чего щёки запекло. Его губы были плотно сомкнуты, в непроницаемо-смоляных глазах блуждали холодные огоньки, он опустил взгляд на мои губы.

– Я прикажу принести воды, чтобы ты смогла помыться.

– Зачем? Лучше уж источать зловоние, чтобы ты не смог меня коснуться, чем быть твоей подстилкой.

Маар, выслушав меня, рассмеялся громко, чем изумил меня безмерно. Я, честно признаться, уже и не думала, что этот мужчина умеет смеяться. Мне казалось, что обычная улыбка даётся ему через боль. Лицо Маара преобразилось настолько неузнаваемо, что внутри меня дыхание замерло в осознании того, насколько он хорош в этот миг. Я стояла и не верила, что передо мной тот самый Маар ван Ремарт, который одним лишь взглядом может выжечь сердце своей жестокостью. И что я такого сказала, что его насмешило так? Даже обида кольнула. Хотела его задеть как можно острее, а вышло наоборот. Маар замолк, и всё светлое рассеялось. Его взгляд снова мог обращать в камень сердце.

– Даже это меня не остановит. Мне очень нравится, как ты пахнешь мной, асса́ру, – заговорил он уже серьёзно и, сдёрнув с руки перчатку, протянул руку, касаясь моей щеки костяшками пальцев.

По моей коже жар прокатился от его прикосновения.

– Хотя мне лучше этого не делать, потому что того, что я уже испробовал, мне мало. Очень. Мне хочется тебя снова и снова. И, наверное, это плохо – для меня. Асса́ру меняет сущность, и я не знаю, чем это может обернуться. Мне стоило от тебя избавиться, маленькая лгунья, убийца душ, но я до сих пор этого не сделал.

Его тягучий голос вливался в самую кровь, проникая в каждую частичку моей сущности, обволакивал и задурманивал, как и прикосновения, которые становились всё настойчивее. Я не сводила глаз с него, а рука Маара опустилась ниже, на ключицу.

– И чем дольше ты рядом со мной, тем глубже проникает в меня твой яд, Истана.

– Тогда, – я сглотнула, невольно облизав ставшие сухими губы, – отпусти меня.

Тяжесть его взгляда ударила в грудь. На лицо Маара легла тень, делая его волевые черты резче, тяжелее. Взор осел на душу неподъёмным грузом.

– Никогда не заговаривай об этом, асса́ру, ты принадлежишь мне, твоя жизнь и то, что есть под твоей юбкой – тоже моё, – Маар отвернулся, скидывая с себя плащ.

Моё горло сжалось от невысказанных слов негодования, но я решила смолчать.

– Фоглот догадался о твоём происхождении…

В голосе Ремарта проскользнула будто горечь, он подступил к холодному камину, расправил широкие плечи. Казалось, что Страж продолжит, но он так и не договорил, застыл каменным изваянием, сливаясь с гранитом замка, погрузившись в какие-то собственные размышления.

Мне бы, наверное, стоило обрадоваться тому, что Фоглат меня заметил, но почему-то внутри было пусто. Это ведь возможность ускользнуть из пут исга́ра, именно сейчас, пока я нахожусь в этих стенах. Как только мы их покинем, о свободе можно забыть – неизвестно, что ждёт меня в замке Ортмор, а точнее, известно – порабощение и смерть. Не стоит поддаваться на уловки исга́ра, если он и заботится обо мне, то исключительно ради себя, ради ублажения своей похоти. Мрачные мысли понесли меня вперёд, и я уже прокручивала в голове всевозможные варианты моего разговора с Фоглатом. Только бы представилась такая возможность, но с трудом верилось. Ремарт теперь не спустит с меня глаз. Волнение разыгралось во мне ещё больше. Маар, сбросив оцепенение, уловил движение моих мыслей, глянул на меня хлёстко, сомкнул челюсти так, что дёрнулись желваки, и, развернувшись, направился к выходу, вышел из покоев, ударив шлейфом своей мощи. Я постояла какое-то время, не двигаясь, слушая тишину. А потом двинулась в сторону трюмо с резными ножками из красного дерева рядом с таким же креслом. Правда зеркал здесь не было, наверное, убрали, не иначе как комната пустует уже долгое время. Явно не потому убрали, что ждали здесь появления асса́ру. Не успела я скинуть верхнюю одежду, как в дверь постучали, и в помещение вошли слуги, внося всё необходимое. И уже вскоре запылал камин, распуская по комнате тёплый смоляной душок. Двое лакеев внесли огромную деревянную бадью, наполнили горячей водой.

– Мне велено вам помочь, – встала передо мной молодая служанка низкого роста с русыми волосами на прямой пробор.

Фоглат тепло относится к своим гостям – столько хлопот. И видно, недаром. Я поднялась, посмотрев в сторону двери, ожидая увидеть Ремарта, но он похоже был не в духе и решил спустить пар. Видно, Фоглат чем-то его распалил. И хорошо. Я поспешила скинуть с себя походную одежду, распустила волосы, забралась в бадью, погрузившись в горячую воду. После мороза в самый раз. Служанка опрятно сложила мои вещи в корзину для стирки, направилась ко мне. Помогла вымыть волосы, втёрла в кожу головы травяной отвар. Тело совсем размягчилось, дурман будто наполнил меня от макушки до пят в духоте всё жарче разгорающегося камина и горько-терпких трав. Так хорошо мне не было уже целую вечность.

Я не спешила выходить из воды, позволив себе ещё минуты блаженства, смывая с себя всю усталость и следы Маара, пусть даже только с кожи, не с сердца, но это немного облегчит моё состояние. Наверное, только время сможет всё исправить, но Ремарт, конечно, не позволит мне такой роскоши. Служанка влила ещё горячей воды и приготовила для меня чистую одежду. Было непривычно, что за мной так ухаживают, как в лучшем номере класса «люкс». Я блаженно прикрыла веки, откинув голову на край бадьи, слушая шум крови, стук сердца и треск поленьев. На улице давно стемнело, и стынь крепла, но внутри покоев было тепло и уютно – благодать. Перед глазами плясали отсветы пламени из камина, вода оглаживала и ласкала, ещё больше расслабляла и погружала в полусонное состояние. Но волшебному мигу суждено было разрушиться – следовало ожидать. Вернулся Маар. Я едва не застонала от разочарования. Мучительно не хотелось открывать глаза в попытке ещё удержать блаженство за хвост. Я никак не отреагировала на приход стража, только чуть приоткрыла ресницы, наблюдая, как ван Ремарт кивком указывает служанке покинуть покои.

– Передай Груиву ван Фоглату, что на ужин задержусь.

Конечно, он не упустит своё. Разве это вообще возможно? Раздражение всё же прошлось колючей еловой веткой по телу. Почему он не оставит меня в покое хотя бы на время? Хотя бы сегодня? Сейчас? Мои глаза распахнулись, когда я поняла, что Маар раздевается. Скинув верхнюю одежду, он спустил штаны, и у меня ком в горле застрял, когда передо мной предстал обнажённый мужчина. Несмотря на всю мою неприязнь к исга́ру, я не могла не отметить красоту этого мужчины: идеальная стать натренированного гибкого тела, каждая линия, каждая черта перетекала плавно в другую, создавая совершенную форму, как глиняный слепок, сотворённый руками мастера. Мощная шея, широкие плечи, крепкая грудь, рельефный торс, плоский живот и сильные ровные ноги, длинные, как у атлета. Огонь густо проливался на его кожу, и сейчас она казалось бронзовой, лоснящейся, притягивала взгляд. В который раз я сокрушилась в непонимании того, как демон может быть так ядовито красив. Жар прихлынул к щекам, когда взгляд остановился на детородном органе в поросли чёрных волос. Маар был возбуждён, об этом красноречиво и очень убедительно говорило его тело, его поднятый в готовности ровный член. Я отвела глаза, понимая, что прикована к нему не только по рукам и ногам, пошевелилась, поднимая руки, всплеснув водой, ухватившись за края, намереваясь подняться, понимая, что эта попытка увенчается неудачей. Зверь вновь поймал меня в свои когти.

– Оставайся на месте, – последовал приказ.

Ремарт приблизился, обрушивая на меня мощь своего желания. Я не смотрела на него, стараясь сохранять спокойствие, обращая взор на огонь. Уже в следующий миг Ремарт оказался в воде.

Я тяжело дышала и сглатывала, мысленно удерживая хоть какое-то пространство, но сила исга́ра наплывала тяжёлыми волнами, давила безысходно, не позволяя даже пошевелиться. Я не выдержала этого натиска и подняла взгляд.

Маар сидел расслабленно, откинувшись назад, раскинув оплетённые венами руки по краю бадьи, открывая моему взору изгиб шеи и подбородок. Его сумрачные глаза слегка блестели в полумраке из-под полуопущенных ресниц, в чёрных зрачках отражался и блуждал жидкий огонь от камина. Он, оторвав от меня безбрежный взгляд, прикрыл веки, изящно запрокидывая голову назад. Он не пытался наброситься на меня и тут же взять, и это сбило с толку. Я будто споткнулась на ровном месте, не зная, что и делать, ощущая эротичное тело мужчины, по грудь скрытое водой. Он даже не касался меня, хотя места в бадье было и не так много. Сомкнув плотно губы, я наблюдала, как полупрозрачный пар оглаживает длинную шею и рельефно выпирающую гортань, по которой влажно ходит кадык, когда исга́р сглатывает.

Маар будто упивался этим мигом, так расслабленно и вальяжно он расположился. Я не хотела на него смотреть, но мой взгляд был прикован к этому мужчине. Волосы Маара становились влажными, а кожа скул и плеч постепенно покрывалась испариной, блики огней от камина жадно играли золотистыми переливами на его теле, ласкали и обволакивали. Всё это неумолимо завораживало. И злило. Но замутнённый влагой взгляд предательски скользил по голому мужскому стану, зарождая в глубине живота тяжесть. Я не должна этого всего испытывать. Не должна. Маар, прочитав мои мысли, будто назло опустил руку под воду и провёл вверх по своей груди к шее, омочив себя, оставляя влажный блестящий след. Во мне будто что-то вспыхнуло так хлёстко, что я, задышав часто, резко отпрянула от стенки бадьи, намереваясь подняться и немедленно прекратить это всё, но Маар стремительно поймал меня за запястье, дёрнул на себя. Я поскользнулась и неуклюже повалилась на исга́ра, расплескав воду. Страж смягчил моё падение, держа в крепких руках.

– Не говори, что в этот миг ты не захотела меня, – вонзились в меня чёрные воронки глаз.

Я задохнулась от прилива разных чувств, ответить не успела, потому что его руки соскользнули со спины и опустились вниз. Маар подхватил мои бёдра, вынуждая сесть на него сверху. Самая непристойная, постыдная поза, и теперь всё намного хуже, потому что одежда в этот миг нас не разделяла, я всей кожей чувствовала литое тело Маара, так откровенно и отчётливо, что щёки запекло. Я разозлилась ещё сильнее.

– Нет, не хочу. Можешь подохнуть, но я никогда тебя не захочу. Можешь замёрзнуть насмерть где-нибудь в горах, можешь свалиться с обрыва вниз и поломать все кости, но я никогда не стану твоей, – выпалила на одном дыхании, ощущая, как задыхаюсь от того, что Маар практически прожигает меня взглядом.

Вены на его висках под мокрыми прядями волос вздрогнули, пальцы впились в моё бедро больнее.

– Ты такая лгунья, асса́ру, ты лжёшь даже самой себе.

– Думай, что хочешь, мне безразлично, – отвернулась я, спасаясь от испепеляющего в прах взора исга́ра, давая себе вдохнуть глубже и приготовиться к последствиям.

Только и успела судорожно выдохнуть, как Маар сковал в пальцах мой подбородок, резко повернул к себе мою голову, вонзаясь в губы поцелуем-укусом. Я захлебнулась от притока жара, что всплеснул к самому горлу и отхлынул куда-то в живот, рассыпаясь горячими углями, растекаясь лавой, вынуждая пламя колыхнуться в солнечном сплетении. Попыталась высвободиться, но Маар, положив ладонь мне на затылок, надавил, углубив тем самым поцелуй, не выпуская из своей хватки, вжимаясь в мой рот ненасытными требовательными губами. Выпустив затылок, он обхватил мои бёдра и вновь прижал к своим, давая ярко почувствовать своё острое желание.

– Невыносимая асса́ру, почему я не убил тебя раньше?

Голос его снизился до хрипоты, до рычания, глухого, утробного, горячим комом прокатился по пульсирующим от поцелуя губам его дрожащий выдох. В следующий миг Маар приподнял меня за бёдра и насадил на свой член.

– А теперь постарайся, асса́ру, чтобы всё, что я услышал только что, я забыл, – он качнул бёдрами вверх, толкаясь глубже, и я задержала дыхание, полно чувствуя его внутри себя.

В глазах густо потемнело. Я обхватила его шею руками, когда Маар начал двигаться во мне, размеренно насаживая на себя, не выпуская, не позволяя отстраниться – сковал невидимой цепью своей силы. Я чувствовала наполненность внутри, и голова кружилась от его вторжения.

– Смотри на меня, – велел он.

Мне ничего не оставалось, кроме как поднять взгляд.

Черты Маара стали острее, он ускорил движения, вбиваясь в меня всё резче, глубже, исступлённее. Вода начала плескаться за края бадьи, проливалась на пол. Мне пришлось вцепится пальцами в стенки, чтобы удержаться от мощных толчков, опрокидывающих меня на Маара. В чёрных зрачках исга́ра стало столько пламени, что он бы мог испепелить всю землю, растопить вечные льды Излома, обрушив свой огненный смерч, но уже скоро он загустился, скручиваясь в воронки, утягивая меня за собой вглубь, и чем ближе был его пик наслаждения, тем сильнее бурлил внутри меня пожар ненависти, опаляя края души, обугливая, сжимая горло, перехватывая остатки дыхания. Маар запрокинул голову, и теперь лицо исга́ра подсвечивал огонь из камина, выделял скулы, уводя в тень глаза, и только тёмные зрачки светились будто изнутри, из-под прикрытых век, смотря неподвижно, гипнотизируя, казались демоническими и в то же время неизбежно притягательными. Судорога муки прошлась по щеке тенью, и Маар прикрыл веки, в последний раз ударился в меня бёдрами твёрдо, резко подкидывая вверх. Одновременно я вскрикнула сквозь зубы, пронзительно и глубоко. Его стон задрожал где-то в его горле и утих, а меня от этого только подбросило будто, ослепляя ярчайшей вспышкой. Взметнулся и погас сноп искр, оседая серым пеплом на кожу.

Маар продолжил двигаться, но теперь уже медленнее, плавно покачивая меня над водой, утихая, но всё ещё рвано хватая воздух. Когда он потянулся ко мне, я не видела его глаз – на лицо упали чёрные пряди, облепляя скулы. Крылья носа Ремарта вздрогнули, втянув воздух. Он остановился, обхватив мой затылок, и неожиданно прижал меня к себе. Мне пришлось прильнуть к его телу полностью и ощутить, как надрывно бухает его сердце под рёбрами, как прокатывается по мышцам дрожь, и как шумит дыхание в груди. Прошло неизвестно сколько времени, когда Маар пошевелился, поднимая меня за собой, вылезая из бадьи. Поставил на пол, сорвав со спинки кресла чистое полотно, что принесла служанка, укрыл, завернув. Вновь поднял на руки и понёс к кровати. Моя голова совершенно опустела, не хотелось ничего ни говорить, ни злиться, я даже не могла пошевелиться, такая тяжесть навалилась после горячей воды и того, что только что произошло. Всё тело стало будто горячим сплавом свинца, мягким и податливым. Маар сразу отстранился и, кажется, отошёл, а я, распластанная на мягкой постели, смотрела в тканный навес ложа, ожидая, пока замутнённая голова наконец прояснится, но этого не происходило, я будто тонула, а надо мной всё плотнее смыкались недра блаженства, окутывая густым теплом.