Читать книгу Ведьма для Чудовища. Часть 2 - Властелина Богатова - Страница 3

Тьма поглотила меня. В глазах чёрные всполохи. Тряхнул головой, слыша раздающееся эхом в воздухе имя ведьмы. В ушах бухала кровь, ливень, который хлынул на долину, обжигал кожу ледяными струями, так что всё лицо, лоб, скулы, шея, грудь горели.

Найду – убью. Но сначала душу из неё вытяну, но заставлю снять проклятие. Не будь я старший Амгерр, потомок рода антхальцев!

Смял кулаки, оттолкнувшись о каменную перекладину, широким шагом покинул балкон. Вышел в зал. Музыка давно стихла, всполошённые гости при моём появлении смолки, проследив за мной растерянными взглядами. Чуть смедлил шаг. Не поворачиваясь всем корпусом, я глянул на отца, его лицо искажала нескрываемая горечь. Кажется, он всё понял. Как и братец, который сидел на прежнем месте, вальяжно раскинувшись, едко ухмылялся. Строгий взгляд Матиуса-лар-Бертлота полоснул недоумением, оглядывая мой взбешенный вид. Реднайры в зале не было, как и Геовин, и мачехи. Видимо, ринулись вслед за молодой айтари.

– Мортон… – вышел ко мне из-за стола отец. Я отвернулся и направился прочь подальше, пока они меня не рассмотрели, как следует и не поняли, почему кричала Реднайра. – Мортон! – грозно раздался голос в повисшей тишине, отталкиваясь от каменных стен большого зала дребезжанием.

Я вылетел из зала. Возвращаться к себе? Нет, только стены долбить кулаками и драть ногтями от злости, что душила меня и сжигала. Спустился вниз, стремительно прошёл переход, потом ещё один, оказался перед дверью, за которой слышался грохот. Рывком выдернул тяжёлый меч из железной перчатки доспехов, что стояли возле выхода больше для украшения, но меч, сколько помнил, всегда наточен остро.

Толкнув плечом створку, вырвался наружу. Прямо под ливень. Обрушившийся тяжёлый холод прокатился дрожью по спине. Передёрнул плечами, разминая их, обхватил оружие крепче и рубанул по первому попавшемуся кусту роз. Меня попросту перемкнуло. Затмило. Я рубил с яростным рыком, взмахивая мечом вновь и вновь, стебли и листья летели в стороны лохмотьями, холод металла туманно сверкал в полумраке беспрерывно. На меня лилась потоками тьма, липкая и вязкая, как смола. Хотелось обхватить тонкую шею Грез, сжать и заглянуть в глаза. В распахнутые, напуганные. Мне хотелось видеть в них страх, хотелось, чтобы она пожалела. И я сделаю так, чтобы она пожалела. Клянусь! Горианка. Ведьма. Такая же, как все. Лживая. Подлая. Изворотливая дрянь!

Подступил к дереву, со всей силы рубанул по стволу, потом ещё и ещё, обдирая кору, оставляя глубокие рубцы, ударял, не останавливаясь, до потемнения в глазах и отдающейся дробящей боли в лопатках и голове. Воздуха в лёгких стало не хватать, мышцы горели. Силы покидали меня. Ударив изо всех сил последний раз, со злым шипением отшвырнул прочь меч. Металл звонко грохнулся о каменные плиты, но звон тут же заглушил шум ливня. Тряхнул головой, пронизывая мокрые волосы пальцами, откидывая их с лица. Застыл, судорожно глотая воздух от острой колющей боли в груди. Вода застилала глаза и стекала ледяными струями за ворот. Медленно коснулся пальцами лба и скулы, очерчивая неровности и наросты. Опустил руку, сжимая пальцы в кулаки, напрягая вздрагивающие плечи. Меня потряхивало от слабости, растекшейся ядом по мышцам. Ноздри раздувались в гневе. Одежда вся промокла и липла к телу. Неимоверно тяжёлая, как и глубокое жадное дыхание, сдавливаемое клеткой рёбер.

Позади раздался шум. Я повернулся, выхватывая мутным взглядом мальчишечью фигуру, что показалась на пороге – Хавир поспешил с плащом ко мне.

– Господин, – крикнул прислужник почти с порога, – его величество просит к себе. Кажется, королю Вальтору худо сделалось.

Суть сказанного Хавиром не сразу до меня дошла. Отцу нездоровится? Посмотрел на башню.

– Где он? – горло сдавил невольный страх.

– У себя в покоях.

– Возвращайся в комнату, – бросил прислужнику и шагнул в сторону замка.

Оказавшись внутри, поднялся по лестнице, стирая со лба и глаз остатки дождя, прямиком направляясь в покои отца, хотя прежде нужно было сменить одежду. Но сейчас было не до этого.

Короля я нашёл на ложе, вокруг него слуги в присутствии королевы. Лиоцин сразу преградила мне путь. Но мачеха будто споткнулась, застыла, расширив глаза от ужаса, увидев моё вновь безобразное лицо.

– Что случилось?

– Как Вальтор? – потребовал, видя, что отец без сознания.

– Ему сделалось резко плохо, – стальным голосом произнесла мачеха. – Но я хотела у тебя спросить, Мортон, что случилось? Реднайра только плакала и ничего не сказала толком, испугалась… – Лиоцин смолкла, бросая взгляд на слуг, и заговорила тише: – Объясни мне, что ты сделал?

Лиоцин, как всегда, преувеличивала, пялилась на меня въедливо и строго, раздувая ноздри.

– Ничего не случилось, кроме… вот этого, – чуть повернул голову уродливой стороной лица для полного обозрения. Лиоцин всё же отпрянула, судорожно сглатывая, побледнела. – Айтари всего лишь не ожидала видеть меня таким, – ответил ровно.

Мачеха посмотрела на лежащего мужа.

– Вальтор сильно расстроился. Для него опасны такие всплески. Мог бы поосторожнее себя вести, – сквозь ровный тон правительницы сквозило раздражение, но Лиоцин быстро перевела дух, прямо посмотрела на меня, будто вспомнив о чём-то. – Я слышала, что ты нашёл какую-то ведьму, которая помогла тебе снять проклятие. И я не понимаю, что произошло, ты ведь… всё было хорошо, почему оно вернулось? Ты можешь объяснить?

Я хмыкнул – быстро же слухи расползаются. Лиоцин прознала о Грез.

Грез… Жар всплеснул в теле волной, но я быстро подавил его в себе. Обсуждать с мачехой горианку я не хотел. Да и не хотел, чтобы она вообще знала о ней, но сплетней не избежать – рано или поздно Лиоцин узнала бы.

– Матиус и Геовин где сейчас? – перевёл разговор в другое русло.

– Они поднялись в отведённые им покои. Вечер испорчен, теперь утром придётся приносить свои извинения…

Взяла злость. Теперь о проклятии слухи укрепятся, как бы я ни пытался их сдержать, и подорвут доверие многих высокородных господ, в том числе и совета. Хотя винить нужно самого себя. Не нужно было принимать это приглашение и приезжать, как бы отец ни настаивал.

– Тебе нужно привести себя в должный вид, а потом приходить, – прервала мои мысли Лиоцин, только сейчас окидывая меня придирчивым недовольным взглядом.

Сжал челюсти, собираясь ответить, но Вальтор пошевелился. Лиоцин тут же к нему поспешила, разом забыв обо мне. Король, придя в себя, приподнялся. Лиоцин, как заботливая жена, поправила подушки за его спиной. Он что-то ей сказал – я не услышал, но лицо женщины стало мраморным. Лиоцин досадливо поджала губы и кивнула, отошла в сторону и направилась к двери, пройдя мимо меня с гордо поднятым подбородком, но всё же остановилась.

– Только не докучай, ему нужен отдых, – небрежно процедила сквозь зубы, так чтобы слышал только я, отвернулась и пошла дальше из покоев.

– Подойди сюда, Мортон, – позвал тут же отец.

Я приблизился, слуги боязливо косились в мою сторону, но мне не привыкать к тому. Вальтор жестом велел им покинуть комнату. Через минуту мы остались одни. Отец долго меня рассматривал из-под тяжёлых век, и горечь всё больше проявлялась в его чертах, взгляд потемнел, челюсти сжаты и губы вытянуты в твёрдую линию, так что складки возле носа и рта стали глубже. Он будто разом постарел, хотя ещё за столом от него веяло мощью и статью, словно проклятие и на него перестало давить. Я присел рядом на стул. Меня всё ещё потряхивало от вспышки гнева, и лопалась от боли голова.

– Твоя горианка не до конца справилась… – голос его звучал хрипло и слабо. «Моя горианка» – скажет тоже. Ни черта она не моя, сбежала при первой возможности. Тряхнул волосами, выбрасывая её из головы. Я не знал, что ему ответить. – Будешь её искать?

– Да. Пока она единственная кто может… – промолчал.

Признаваться вслух, что только Грез смогла снять проклятие, не хотелось. Вальтор помолчал, устремляя задумчивый взгляд перед собой, нахмурился. Ему сейчас было тяжело, тяжелее, чем мне, жить и знать, что когда-то проклятие полностью заберёт его сыновей, заберёт всё. И всё чаще я думал, что не проклятие влияет на крепкий дух отца, а вечные переживания, разъедающее нутро медленно и мучительно, как действие самого страшного яда.

– Не злись на неё, скорее всего, она неопытная и не… – он тяжело выдохнул, – …не такая сильная.

– Плохая была затея устраивать эту встречу с Бертлотами, – пропустил мимо его слова, отец не знает, какая Грез коварная. А мне не хотелось ему о ней говорить, вносить ещё больше смятение.

– Это ничего бы не изменило. Они знали о проклятии и всё равно настояли прибыть. Просто никто не ожидал… что так всё… получиться.

Я усмехнулся – да уж. Не ожидал даже я.

– Теперь ломают голову, как мне удалось скрыть проклятие, – проговорил, ощущая, как напряжение начало уходить.

– Ты понравился Реднайре и Геовин, – вдруг проговорил отец.

– Не понимаю, зачем им этот союз? Зачем так рисковать судьбой своей дочери?

– Любой род высокого положения стремится сродниться с королевской кровью, сплестись корнями, а Матиус не глуп. И я тоже вижу в этом выгоду, самое главное, что в Реднайре корни вар…

– Варлогов, знаю-знаю, – выдохнул, уже слыша в который раз о том.

– Ничего ты не знаешь. Как раз Матиус хотел кое-что рассказать, но… не вышло. В Осхонте его дочь получила благословение высших на союз с Амгеррами.

Я приподнял бровь, признаться, удивляясь.

– Неужели?

Отец усмехнулся, видя мой оживший интерес. Ещё бы! Получить благословение от самих Светлых – высшее благо. Каждый правитель желает получить одобрение от исконных богов, отправляясь в обитель Светлой Матери.

– Значит, её партия – Рисальд, – твёрдо заявил я. Вальтор бросил на меня укоризненный, но не сердитый взгляд. – И это правильно, отец. Кто, кроме меня, пойдёт искать источник злой воли? Рисальд не станет искать корни проклятия. Я должен его найти. И найду.

– Но ведь одно другому не мешает, – настаивал неуклонно Вальтор.

И он был прав, невелика трудность пройти брачный ритуал, исполнить супружеский долг с новоявленной женой да отправиться на поиски.

– Сначала нужно очистить нашу ветвь, иначе может статься так, что будут расплачиваться потомки, да и где уверенность в том, что они не будут такими же, как я? – Взгляд короля остро сверкнул, в глазах взметнулась буря, он сжал кулаки. – Тебе нужен отдых, – поднялся я со своего места, решая, что пора оканчивать разговор, – увидимся завтра. Перед своим отъездом я зайду.

Вальтор, подумав немного, кивнул, так больше ничего и не сказав. Я склонился перед ним, позволяя ему обхватить мою шею и поцеловать в макушку, дать благословение на сон.

– В чём-то ты прав, Мортон, но не во всём. Твои мысли противоречат с Волей Светлых Богов, и это меня беспокоит куда сильнее.

Я выдохнул, соглашаясь, чувствуя себя выжатым до капли.

– Доброй ночи, отец.

– Доброй…

Больше не задерживаясь, я отступил, покинул покои, направился к себе, желая поскорее скинуть мокрую одежду и подумать обо всё как следует…

…Хавир разжёг камин, и в комнате было уже достаточно тепло. Содрав с себя одежду, надел сухую. Приказал принести прислужнику крепкого вина. В жилах всё ещё кипел гнев, но после второго бокала тело расслабилось, мысли потекли медленней. Обиртон нужно покидать завтра же на рассвете, чтобы успеть добраться до Грез. Придётся ведьме пустить все свои силы на то, чтобы найти источник. Я знал, что она сможет это сделать. Заставлю. Как бы она ни выкручивалась, ни врала. Пялился на огонь, осушая кубок, потом ещё один. Думал обо всём, как спасти нас и сохранить власть, обойдясь малыми потерями. Но грядущее не радовало. Думал о Грез, переставая дышать, то сжимал кулаки, то откидывался на кресло и прикрывал веки, беспечно впуская её в свою голову, изучал её, касался внутренним взором. Но впускать сильно нельзя, иначе её колдовство завладеет мной, тогда я не пойму, в какой миг перестану принадлежать себе, став рабом ведьмы. А этого я допустить не мог. Не дай Светлый Отец повторить опыт своего прадеда, который встретил ведьму-горианку и погубил свою душу, оставив малолетнего наследника – деда моего отца – и всё королевство, и сгинул в Синих Лугах сарматских предгорий.

С этими мыслями я так и уснул в кресле, и проснулся от того, что меня за плечо тормошил Хавир. Разлепил веки, обнаруживая потухший камин и одеяло на себе – им ночью укрыл меня прислужник. Из окна лилась предрассветная мгла. Шумно выдохнув, пошевелился, скидывая одеяло, разминая затёкшие плечи и шею, вспоминая вчерашний день – самый гадостный в своей жизни. Раскачавшись, поднялся, сбивая носком пустой кувшин. Тот глухо откатился в сторону. Голова лопалась на черепки, и всё тело как натянутая дрожащая в напряжении тетива. Но я и сам виноват, многое из того, что было сделано мной вчера, напрасно: и выход в зал, и выпитое вино, после которого я погрузился в крепкий сон, и благо, что мне ничего не снилось…

Прошёл на балкон, вдыхая промозглый холодный воздух, щуря глаза, вгляделся в бледное, подвернувшееся тусклым золотом света небо, а внизу, у самых стен замка, стелился туман, плотным покрывалом скрывал низины и лощины, холодной влажной сыростью поглощал зеленеющий лес. Но птицы парили низко, питаясь мошкой, что в сырости собирались облаками, а значит, будет ещё дождь, хоть пока небосклон чист и свеж в столь ранний час.

Я вновь подумал о Грез. С одной стороны, злился на неё и надеялся, что она больше никогда не встретиться на моём пути, но с другой, когда буря во мне поутихла, грудь сдавливало ледяным обручем предвкушения, что увижу её снова. Бред, всё это её чары, об этом не нужно забывать ни на миг.

Дверь в покоях тихо отворилась, и я повернулся, поймав в глубине полумрака взгляд Хавира, что принёс горячий чайный отвар, отвлекая меня от лишних мыслей. Напиток как раз вовремя, разогнать остатки сна и снять боль, налившуюся в затылок. Забрав его у прислужника, велел приготовить воды для купания. Оставаясь в нише, выпил отвар и вернулся в комнату, скидывая рубаху, бросая её на попавшееся первым кресло, прямиком отправился в купальню.

Склонился над струившейся паром наполненной купелью водой, поймал своё отражение. Скованное уродливыми бороздами сторону лица, как клеймо, которое невозможно свести. Ударил кулаком по воде, разбрызгивая, превращая своё отражение в сплошное месиво.

После омовения окончательно проснулся. Пока я собирался, отправил Хавира к Борданту, чтобы тот снаряжался в дорогу. Заворачивать в Урелтон я не стану, сразу отправлюсь по следам Грез. И если не задерживаться нигде, то успею перехватить ведьму. Потому я собрался быстро, облачившись в кожаный поддоспесшник со шнуровкой, плотные штаны и высокие сапоги для верховой езды. Но когда был готов выходить, спеша наведаться к отцу, чтобы попрощаться, как в дверь постучали.

Одев привычно повязку на лицо, отворил дверь, ожидая увидеть, в крайнем случае, служанку от мачехи с каким-нибудь поручением или пожеланием, но никак не молодую айтари Реднайру-лар-Бертлот.

Я моргнул, уставившись на неё, медленно перевёл взгляд на стоявшую почти у самой лестницы провожатую, вновь перевёл взгляд на Реднайру. Она попутала дверь? Или намеренно пришла к моему порогу? Только тут я заметил, что молодая девушка выглядела неважно. Видимо, так испугалась, что не спала всю ночь. Глаза чуть красноватые, губы подрагивали, как и пальцы, на этот раз наряд на ней был ещё скромнее, чем в первый раз, когда увидел её. Тёмно-лиловое платье спадало волнами к полу, тугой корсаж сдавливал и без того тонкий стан, делая грудь почти плоской, но это нисколько не портило её, напротив – выглядела совсем как девочка, а забранные назад волосы под сетку в тон платья открывали лицо и шею, делая её облик почти изящным. Молчание затянулось.

– Вы кого-то ищете? – спросил первым.

– Да, вас, – прямо ответила.

– Что ж, тогда прошу, – пригласил жестом пройти, хоть и не вовремя, Борданту придётся меня подождать. Держать в дверях айтари было невежественно с моей стороны, как и выпроводить.

Реднайра, нисколько не раздумывая, кивнула, и я широко распахнул дверь, пропуская девушку внутрь. Молодая госпожа глянула на свою провожатою, выражая во взгляде то, что могли понять только они. Но смысл мне уже стал понятен сразу – та осталась за дверью, а Реднайра прошла в мои покои. Смело. Признать, это качество никак не свойственно столько хрупкой и нежной особе. Как и безгласное доверие по отношению ко мне. Грез тоже была смелой, но, в отличие от Реднайры, не испугалась, когда увидела моё обезображенное лицо. Впрочем, ведьма не изнежена чутким родительским присмотром и, наверное, насмотрелась разного, пока жила в Торионе. Прошёл в середину комнаты и развернулся к айтари всем корпусом, конечно, не снимая маски. Реднайра скользила по мне взглядом, в котором читалось больше какой-то озадаченности и тяжести, нежели страха и опасения.

– Я пришла извиниться за вчерашнее, – заявила она.

Я вскинул бровь – такого не ожидал. Не Геовин ли послала свою дочь? Насколько я успел понять, она может брать в оборот любую ситуацию, и даже то, что молодая айтари сейчас передо мной.

– Вам не за что извиняться, напрасно считаете, что в чём-то виноваты, – поправил её тут же. – Скорее, я должен принести извинения за… испорченный вечер.

Реднайра несогласно мотнула головой, зажмуриваясь, волнуясь ещё больше.

– Нет, это всё я. Я всполошила всех и очень сожалею, что всё так вышло, – нахмурила брови.

Я смотрел на неё и думал: всё же доля храбрости в этой девушке явно присутствовала. И этим она подкупала. Если, конечно, храбрость не заходит за границы глупости. Ещё слишком мало я знал её светлость. Но узнавать, признаться, не хотелось, да и некогда было.

– И всё же забудьте, как недоразумение, всё осталось позади, и вспоминать о том незачем, – уверил. – Теперь вы… знаете обо всём. И больше искать отметины не придётся, – не сдержался от улыбки, которой молодая госпожа за тканью маски и не видела.

Кажется, мой ответ её расстроил, айтари опустила взгляд и поникла: тронешь – и осыплется, как отцветшие цветки с куста черемухи.

– Могу я вас… попросить? – вдруг проговорила она окрепшим голосом, посмотрев на меня прямо, без стеснения.

– Я слушаю.

Реднайра быстро облизала губы, явно что-то задумывая. Оглядывая повязку на моём лице.

– Позвольте… посмотреть на… вас…

Сощурился, вглядываясь в её лицо. Зачем? Или хочет вновь проверить свою выдержку?

– Не стоит, айтари. К тому же… – глянул на дверь, в которую тихонько вошёл Хавир – бедняга изгонялся за утро. – К тому же я тороплюсь, – кивнул Хавиру и вернул взгляд на Реднайру.

– Вы покидаете Обиртон? – искренне удивилась девушка.

– Покидаю. Есть срочные дела, которые нельзя откладывать.

Реднайра потускнела ещё больше. Расстроило такое известие? Или госпожа Геовин-лар-Бертлот будет недовольна дочерью?

– И надолго? Ох, простите, – зажмурилась, тряхнув головой, – я не должна, – она дёрнула подбородком и развернулась, чтобы уйти, но я успел поймать её за запястье, которое было слишком тонкое в моей ладони. Реднайра повернулась резко, обращая на меня взгляд. И только тут я уловил тонкий запах роз, исходивший от её волос.

– С моей стороны, – начал я немного тише, – конечно, нехорошо сразу покидать замок и гостей, но… – оглядел её миловидное лицо вблизи, бархатистую кожу щёк с бледными трогательными веснушками, – …мне действительно нужно отлучиться.

Реднайра смотрела распахнутыми глазами, дыша глубоко и неровно, потом перевела взгляд на мою руку. Кожа перчаток, которые я надел ранее, не позволяли чувствовать прохладу её кожи. Я выпустил девушку, осознавая, что держу её в крепкой хватке, и если бы кто-то зашёл, то подумал бы не самое хорошее. И всё же я испытывал какое-то неуместное неудобство. Но мне и в самом деле не хотелось быть паршивцем пред семьей Бертлот. Хоть соответствовать чьим-то ожиданиям мне никогда не было свойственно.

Реднайра, оправившись, осмысливала сказанное мной, её черты затвердели.

– Тогда… не смею задерживать, – робко и растерянно произнесла. – Извините ещё раз. Доброй дороги, – присев, выпрямилась и направилась к двери слишком рьяно.

Хавир дал ей дорогу, отойдя чуть от порога, у которого ждал моих дальнейших распоряжений. Я усмехнулся. Надо же, а у молодой айтари есть стержень. Если бы не науськивания матери, которая затмевает дочь своей живостью и напористостью, она была бы настоящей жемчужиной.

Поправив перчатки, обвёл взглядом покои, в которых перед выходом успел прибраться, хоть на то есть прислуга, но мне не доставляло большого труда сделать это самому. Жизнь в затворничестве научила меня обходиться без лишней помощи не только в этом.

Махнув Хавиру идти следом, покинули комнату. У лестницы уже никого не оказалось, отправив мальчишку вниз, я свободно прошёл в кабинет отца, дав веление служанке позвать его величество.

Ожидание длилось недолго, отец вышел сам, но вид его оставался неважный и болезненный. Потускневший взгляд, челюсти сжаты, на лбу хмурая складка. Разговор начинался, как и всегда, с одного – предостережений и тревоги. Отец настаивал, чтобы я взял с собой ещё его воинов. Но я не собирался целым войском идти через всю Антхалию, привлекая к себе тем самым внимание. Наш разговор неожиданно перебила Лиоцин, вошедшая в комнату. Конечно, она не могла пропустить ничего. Вальтор хмуро глянул на неё, когда она прошла внутрь.

– Я всю ночь думал, сын и решил… – обратился вдруг ко мне отец после того, как я поприветствовал мачеху. Мои плечи заметно напряглись, ожидая чего-то нехорошего. Лиоцин тоже насторожилась, с порога вникая в слова мужа. Вальтор твёрдо на меня глянул. – Рисальд отправится с тобой на поиски источника.

– Что?! – возмутилась громко Лиоцин. Бросила на меня ледяной взгляд, взъерошившись. – Хочу напомнить, дорогой, – обратилась к мужу с пламенеющим взглядом, – что проклятие было наложено на род Амгерров задолго до того, как я стала твоей женой, – сказала и тут же скосила на меня взгляд, уколов им.

Я втянул в себя воздух, чувствуя, как сгущаются тучи. Сейчас я был явно лишним в их разговоре, но уйти без позволения не мог.

– И почему ты не задумывалась о том прежде… чем стать моей женой? Кажется, для тебя это не было тайной, Лиоцин? К тому же ничего опасного в том нет, это не война, где смерть ни у кого не спрашивает разрешения, забирая жизни.

Ноздри Лиоцин яростно вздрогнули, она сжала губы в жёсткую линию и следом выпалила:

– Ну нет, Вальтор, я против, – голос её всё же дрогнул.

– Не смей! – рявкнул король, стукнув ладонью по столу, что тот задребезжал. Вальтор пригвоздил гневным взглядом вздрогнувшую жену. – Не смей встревать, когда я решил! Моё решение справедливое и не подвергается обсуждению! – отрезал сталью король, смерив тяжёлым взором Лиоцин. – Рисальд поедет с Мортоном. Ему пора взрослеть и учиться брать ответственность за свои поступки и жизнь. К тому же сущая несправедливость возлагать на плечи Мортона всю тяжесть нашего бремени, пусть он и старше. В то время когда Рисальд будет пить вино и гулять! – жилы на шее отца вздулись, а взгляд потемнел до неузнаваемости, брови сурово свелись на переносице. – В конце концов, это касается и его тоже. Как бы он ни отгораживался, делая вид, что проклятия нет.

Королева от произнесённых слов побелела. Один-единственный сын подвергается испытаниям, которые могли привести неизвестно к чему. Да и, видно, она уже всё продумала. Пока я буду носиться по всем землям материка в поисках источника, Рисальд благополучно женится на Реднайре, укрепив своё положение, к тому времени, возможно, мне что-то и удастся отыскать, а там и снять проклятие, в то время как положение младшего брата утвердится, и он снимет самые сладкие сливки первым. Лиоцин не удивила, предсказуемо было от неё это ожидать. Слишком предсказуемо, чтобы злиться.

Лиоцин, ослеплённая смятением, поджав губы, сверлила Вальтора взглядом, в котором бушевало, верно, всё Флеанское море. Она выпрямилась и, гордо расправив плечи, благородно промолчала, проглатывая свой яд назад в себя, и было видно, как тяжело досталось ей это молчание.

– Нам лучше отправиться поодиночке, – сказал я, понимая, что отца не переубедить. – Это даже будет на руку всем, так мы можем охватить гораздо больше и поберечь время.

Лиоцин едко сощурила глаза, сверкнув свинцом. Я всегда был для неё чужим, а теперь едва ли не враг.

– Поговорим об этом после, когда ты вернёшься, Мортон. Надеюсь, ты отлучишься ненадолго, – чуть смягчившись, произнёс Вальтор, устало потерев пальцами лоб, видимо, его самочувствие ухудшилось.

Я кивнул и поднялся, понимая, что мне всё же пора идти, да и поспешил, чтобы не вызывать своим присутствием раздражение. Поклонившись отцу и мачехе, которая только одарила меня стылым взглядом, удалился.

Спустился вниз, воспользовался чёрным ходом, вышел во внутренний двор под рассветное холодное небо, вдыхая до звона чистый воздух, омытый дождём. В холодной тени, что падала от замка на двор, уже ждал отряд из семи воинов, приготовившись к отъезду. Отдав распоряжение Борданту, какой дорогой двинемся в путь, накинув на плечи плащ, поднялся в седло, взявшись за поводья. Метнул взгляд на серые верхушки башен замка, освещённые яркими лучами солнца, где расположились гости из Софрании и, Реднайра, которая так и осталась для меня непонятной, как древнее письмена варлогов, тайной и тем привлекательной. Но не настолько, как зеленоглазая ведьма, запретная и непостижимая. По телу прошлось пламя, мышцы затвердели, едва представил горианку, явственно ощущая вкус её губ и гладкость кожи под ладонями. Сжав зубы, тронул пятками бока вороного, направляя его к раскрывающимся воротам. Уже через мгновение, Обиртон остался за спиной, а взору открылся чистый, как глаза девственницы, горизонт. Как глаза Грез…