Читать книгу Рой - Эдуард Байков, Всеволод Глуховцев - Страница 24

1

Михаил Зверев – командир отделения, состоявшего из восьми бойцов ОМОНа, стоял как раз в наружном оцеплении, возле КПП. Это его радовало – не нужно соваться в зону и подставляться под возможные пули бунтовщиков. Жизнь-то ведь не завхоз по понедельникам выдает из своей каптерки. И вообще, когда прибыли на место и стало возможным оценить обстановку, лейтенант милиции Зверев решил для себя, что бодяга с беспорядками на зоне – это не его телега, вот и нечего в нее впрягаться.

А когда за стенами ментовской колонии разгорелся самый настоящий бой, Миша понял, что пришло время сделать выбор. А он для нормального мужика, не замороченного давлением на совесть и долг, может быть только один: брать ноги в руки и линять отсюда. Пока еще есть время и такая возможность. Пока тебя не положили с вывернутыми потрохами на сырую землю.

Лейтенант скомандовал своему отделению рассредоточиться и занять боевые позиции перед воротами колонии. А сам метнулся к припаркованному у кромки леса милицейскому «Соболю» – якобы за светозвуковыми гранатами и взрывпакетами со слезоточивым газом. Когда подбежал к микроавтобусу, канонада сзади усилилась. В жопу весь этот цирк гребаный!..

Он рванул дверцу водителя, запрыгнул, с полоборота завел движок и спустя несколько секунд дал газу. Плевать на зэков, на спецназ и ОМОН… Все – он увольняется из органов. Здоровье дороже!

До города домчался за каких-то пятнадцать минут. Вырулил на проспект и, проехав еще метров триста, бросил машину на обочине. Если надо – свои подберут.

До дома было не так уж и далеко – оставшееся расстояние прошел быстрым шагом. Минут двадцать спустя уже подходил к знакомому ларьку. Тут и на соседа нарвался – весьма кстати…

…Понятно, что всех подробностей Зверев знать не мог. Но он воочию увидал весь масштаб катастрофы, разразившейся в колонии, – и ужаснулся, в чем, конечно, признаться Алексею, да и самому себе у него просто не хватило духу.

Он и раньше не был правдив с собой. Ни за что бы не согласился честно сказать себе, что он, Михаил Зверев, богатырь, одаренный могучей силой, тот, от кого, будь он в форме или в штатском, прохожие старались на всякий случай держаться подальше, в глубине души трус.

Там, в той самой глубине, куда Михаил старался не заглядывать, жил какой-то древний, генетический, что ли, страх. Да, Зверев старался побороть его. Для того и в милицию подался, да не просто в милицию, а в ОМОН. Наверное, мог бы податься и в бандиты: там тоже влился бы в компанию вооруженных, сильных, уверенных в себе парней, попросту говоря, стал бы членом стаи, и это также укротило бы противный предательский страх… Однако у Михаила, никогда интеллектом не блиставшего, хватило ума понять, что ОМОН – стая еще круче, а стало быть, там он в большей безопасности. И в самом деле, среди боевых товарищей страх исчез, и Михаил перестал бояться, и на войне был, и пулям не кланялся. Но там все было просто и понятно, а здесь!.. Здесь чутье сразу подсказало, что происходит нечто страшное.

Причем, дело даже не в пламени, грохоте, воплях и стрельбе – этого Михаил не испугался бы. Но то же самое чутье, которого он, в общем-то, не осознавал, взяло его под защиту. Пропадешь! – беззвучно шепнуло оно ему, и он вмиг угадал, что побоище и пожар страшны не сами по себе, а как знак какой-то еще неизвестной, но ужасной беды, разразившейся над этим миром.

2

Алексей шевельнул плечами, прогоняя нехорошую зябкость.

– Да уж, – пробормотал он, – говенная какая-то жизнь пошла.

– Это точно, – подхватил Михаил. – Ну так что, Леха, – он приподнял руку с баллоном, – я у тебя пересижу до вечера примерно, да? Ну, а там видно будет.

Меркурьев подумал, что вряд ли вечером будет что-то видно… однако делать было нечего, и ему осталось лишь сказать:

– Ну, идем.

Игорь со Светой, конечно, глаза вытаращили. Света через секунду вопросительно взглянула на Алексея. Тот с вынужденной галантностью представил незваного гостя:

– Вот, прошу знакомиться. Лейтенант Зверев, гроза преступного мира… – затем назвал биолога с журналисткой.

И уж не укрылось от Алексея, как оживились глаза Михаила при виде Светы, как окинул он девушку взглядом с головы до ног, должно быть, мысленно стянул с нее одежду и мысленно же сглотнул слюну…

Конечно, Меркурьеву это не очень-то понравилось… но, в конце концов – оправдал он Зверева – нормальная мужская реакция, было бы хуже, если бы оказалась какая-нибудь ненормальная. Впрочем, глупости все! – отмахнулся он и сказал:

– Ладно, пошли на кухню.

Михаил протопал туда первым, уселся, распространяя запах казармы, водрузил баллон на стол.

– Ну, хозяин, давай! Кружки у тебя где?.. А, давай сюда. Позвольте поухаживать за вашей дамой?

– Немного, – сухо ответил Алексей, и Михаил понял, что перегибать палку не стоит. Он сменил тему:

– Ясно!.. Кольку, кстати, соседа твоего, не видал сегодня?

– Ну, как же, – усмехнулся Меркурьев, беря кружку. – С него-то все и началось у нас. То есть, началось-то со взрыва… вот, Игорь как раз из того самого института… – и по возможности кратко, доступно пересказал всю сегодняшнюю историю.

Зверев слушал, прихлебывал пиво, к концу рассказа заметно помрачнел.

– М-м… – промычал он, когда Алексей умолк. – Выходит, это… как его?.. экологическая катастрофа?

Меркурьев с Рябининым переглянулись.

– Примерно так, – неохотно признал Игорь.

– Николая начальство вызвало, – сообщил Михаилу Алексей. – Просил не разбегаться, сказал: вернусь, поделюсь информацией.

– А, ну это дело, – Зверев почесал щеку грязноватыми ногтями. – Наливай еще.

Алексей кивнул.

Невеселые это были посиделки. Ну, Игорь Рябинин вообще был человек малообщительный, он и в более праздничной обстановке сидел бы сычом; Свету огромный, грубый и нагловатый омоновец заметно напряг: она подсела ближе к Алексею, как бы полуспрятавшись за его спиной, всю ее журналистскую развязность как ветром сдуло.

Да, невесело все это было, но никто из них еще не знал, что день грядущий им готовит – какие новости принесет обещавший вернуться Николай Ракитин…

3

У подъезда Николая ждал все тот же дежурный уазик. Майор прыгнул в него, водила врубил мигалку, и машина понеслась по непривычно пустым улицам.

Впрочем, не так уж они были и пусты. Опытный взор Ракитина сразу просек тревожные приметы – только они выехали из двора, как увидели странную картину: по той стороне улицы два типа стремного вида, воровато озираясь, тащили какие-то здоровенные картонные ящики. Заметив машину со спецсигналами, оба поспешно юркнули в пешеходную арку – только их и видели.

– Сперли что-то, – угадал Ракитин.

– Да не иначе, мать их, – откликнулся водила-прапорщик. – Вообще, Николай Андреич, хрен знает что творится! Народ как с цепи сорвался. Я пока ехал, насмотрелся. На Южном бульваре универсам потрошат… Куда менты смотрят, не знаю!

Майор хмуро усмехнулся:

– Да они и сами перцы еще те…

– А, уж это точно! Первые мародеры. С-суки!.. – припечатал он, и, как показалось Ракитину, на полмгновения в свистящем звуке «с-с…» промелькнула почти неуловимая зависть.

– Ну, а ты-то что? – помолчав, спросил Николай.

– Чего – я? – удивился прапор.

– Ну, как-никак сотрудник силовых структур… Ехал, увидел, как магазин бомбят – чего же мимо пролетел с песней?

– Да ну, скажете тоже, Николай Андреич! Это ментовские дела, вот пусть они и занимаются… А мне велели – пулей! Одна нога здесь, другая там, чтоб вас доставить… Да и оружия нету. Случись что, из чего стрелять буду? Из члена?.. Не-ет, мое дело маленькое: баранку крутить, да начальство слушаться. У него башка большая, пусть оно и думает!

«А у тебя вместо башки кукиш?» – подмывало спросить Николая, но он сдержался. Больше ничего путного сказано не было, и вскоре машина лихо подлетела к парадному входу управления МЧС, на городском жаргоне – «Бастиону».

– А, Коля! – вскричал дежурный, завидев спешащего Ракитина. – Шеф тебя обыскался, рвет и мечет. Срочно к нему!

– Знаю, – буркнул майор и устремился в приемную.

Там, странное дело, никого не было. И молчали все телефоны, и темнотой зиял огромный экран информационного табло, и это было непривычно и… и жутковато, вот верное слово.

Однако впадать в рефлексию не годилось. Николай привычно одернул куртку, поправил фуражку, шагнул к огромной двустворчатой двери…

И эта дверь внезапно распахнулась, из нее бомбой вылетел зам начальника Управления, весь красный, даже багровый, точно его вот-вот хватит кондрашка.

– Здра… здравия желаю, товарищ полковник! – опешил Николай.

– И ты будь здоров, майор, – на бегу выкрикнул тот. – В прямом смысле! Здоровье, оно того… Узнаешь! – и выбежал из приемной.

Ракитин оторопело посмотрел ему вслед, пожал плечами, отвернулся и твердо шагнул вперед.

– Разрешите, товарищ генерал!

– А, Николай, заходи… Садись, садись.

Ракитин вообще немало повидал в жизни, а события этих суток вроде бы приготовили его ко всему – и все-таки он удивился. Таким тоном Сергей Петрович с ним еще не разговаривал.

Правда, начальник заметно выделял Николая из массы своих подчиненных, и были в Управлении такие, кто ревниво считал капитана, а потом майора Ракитина генеральским любимчиком, и возможно, отчасти они были правы, но при всем при том держать любого на дистанции Сергей Петрович умел, да еще как умел! – иных и пот холодный прошибал. А тут почти по-дружески: «заходи… садись…»

Николай присел. Начальство насупилось и покуда молчало… И майор с неожиданным сочувствием увидел, как сдал Сергей Петрович за эти насколько часов – точно не часы были, а годы… и даже генеральские погоны на массивных плечах вдруг показались какими-то поникшими – бессильные крылья падшего ангела.

Но тут начальник удивил подчиненного пуще прежнего.

– Выпить хочешь? – предложил он. – Коньяк. Грузинский, натуральный. Выдержка – полвека.

Николай растерялся.

– Я… то есть… не знаю, – и невольно вырвалось: – Что, товарищ генерал, так плохо все?

Тот поднял седые брови как бы в крайнем недоумении… помолчал и признался:

– Да, Коля. Плохо. Может, и бывает хуже, да я пока не встречал… Так ты выпьешь, или нет?

– Нет.

– Ну и правильно. А я выпью.

Он вынул из глубин стола неказистую старую бутылку, рюмку, наполнил ее и одним махом выплеснул коньяк в рот. По кабинету поплыл благородно-грубоватый аромат.

Генерал по-простецки занюхал роскошное послевкусие рукавом.

– Эти наши мудаки… ученые… – морщась, выговорил он, – в той самой лаборатории, оказывается, такое говно месили, что не дай Бог! Я – я, начальник Управления! – ни черта не знал…

– Вы нанороботов имеете в виду?

– Да вроде их, как они там, на хер, называются… Мы с тобой даже примерно не представляли, что это за сволочь!

Ну, Ракитин-то как раз представлял, и потому пришлось ему вторично выслушать то, что он уже знал от Рябинина… Но оказалось, что Сергей Петрович, как умелый сценарист, самое яркое припас напоследок.

– …да ладно, что это я, – прервал он себя, – ты ж меня не дурнее, уже все понял. Так?

– Стараюсь, товарищ генерал.

– Ну-ну, – Сергей Петрович плеснул себе еще в рюмку, махнул ее, густо выдохнул и выдал: