Читать книгу Пойнтер: Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет - Всеволод Мартыненко - Страница 5

Они собрались по первому зову. Немного подивившись назначенному месту, – еще позавчера я бы тоже удивился, получив приглашение в замок Ночного Властителя. Но мальчишки-разносчики назвали каждого по полному имени и фронтовой кличке. Передали адрес и закончили послание фразой: «Топи Мекана зовут». И они явились, как явился бы я.

Мы приняли их в кабинете – зале, чуть большем, чем придел ратуши. Главный трапезный зал был занят – там лежал на столе головой к востоку убитый мною хозяин замка, ожидая погребения под заклятием нетленности. А за моей спиной, готовая на все ради нашей общей цели, стояла его единственная дочь, темная эльфь высокого рода. Возвышаясь надо мной на добрый фут, она производила бы внушительное впечатление, даже не будь вооружена.

Пятеро вошедших обступили ближний к нам край стола – двое справа, трое слева. Жилистые фигуры в обтрепанных мундирах, обветренные лица, шрамы и трансплантанты. Бывалые вояки, соль Меканской Бригады. В этом строю очень не хватало меня самого, прежнего. И Ланса.

– А скажи-ка, мил человек, зачем ты нас от дел оторвал? – с фермерской ехидцей подкатился с вопросом Берт Коровий Дядюшка. – Да и назовись, кто сам таков. А то что-то я не припоминаю, прости старика, твоей физиономии на Тесайрском фронте!

– Ты меня таким и не видал, Дядюшка, – в том же тоне ответил я. – Ты еще коровам хвосты крутил, когда я двумя глазами на свет глядел!

– Пойнтер, ты? – с недоверием откликнулся Джинго. – Разбогател, что ли, так, что не узнать?

Имя прозвучало, значит, полдела сделано. Теперь они меня признают, несмотря на здоровые глаза и гладкое лицо.

– Не переставляй поговорку с ног на руки, Джинго. Это ты меня сначала не узнал, а уж потом я разбогатею, если повезет. Правда, пока так выходит, что скорее за Последнюю Завесу схожу, как вот она, – я кивнул через плечо на темноэльфийскую диву.

Сказать, что их любопытство было вежливым, значит сильно погрешить против истины. Парни вылупились на нее, как младенцы на ярмарочного фигляра. Хирра недовольно фыркнула мне в спину. Любопытствующие опасливо отпрянули.

Молчание нарушил опять Берт.

– Что-то, прости старика, высокородная барышня на мертвяка не слишком схожа.

– Да и как ты рожу без денег поправил, тоже интересно, – встрял Мортимер Четыре Фаланги.

– Способ простой, – я вытащил из-за спины Меч Повторной Жизни. – Признаете эту цацку?

И положил Реликвию на стол перед ними. Точно так же, как недавно к эльфи, носы всей компании потянулись к клинку. Сперва доперло до Дьякона Джека – он и прозвище свое получил за религиозность:

– Оборони тебя боги, Пойнтер! Это же Третья Реликвия!

Пока доходило до остальных, он припомнил еще кое-что:

– Постой, говорили, что ты Седьмую спер и Гатуканское кладбище разгромил!

– Эту тоже, – успокоил я однополчанина. – И нам еще Пятую брать, если я ничего не путаю.

От такого святотатства Дьякон был готов отрубиться и сползти под стол. Остальные оказались не в лучшем состоянии. Лично я после такого усомнился бы в собственной вменяемости. Только Мортимер продолжал гнуть свою линию:

– Так как насчет поправки увечий?

– Да запросто, – отвечаю. – Попроси хоть кого взять меч и перезагрузить тебя на три точки с полным сбросом. Слова я скажу.

Физиономии вокруг стола понимающе заухмылялись. На фронте все, кроме рейнджеров под заклятием, имели отношение к боевым кадаврам. Тут я их и добил.

– Вот только перед этим надо голову кому-нибудь срубить. Как я Лансу давеча.

Лица ветеранов сурово вытянулись.

– Ты говори, да не заговаривайся, Собачий Глаз, – веско уронил Костлявый Патерсон, до сих пор молчавший, как рыба. – Что у вас там с Лансом вышло?

– То и вышло, что он меня втемную подписал мышом под смертью бегать. Чтобы вот ее замочить, – я опять мотнул головой на серолицую за плечом. – И через то на прочих охотников до чужих жизней выйти. По наводке Нохлиса-Мертвовода.

При этом имени все пятеро недовольно заворчали. Похоже, хотя бы дослушают меня до конца.

– Ланс и вас всех хотел на линию поставить. Чтобы Охотничьему Клубу зубы обломать о старую фронтовую кость.

– Дело ясное, что дело темное, – оборвал мои излияния Патерсон, подняв вверх трехпалую клешню. – Ты давай по порядку излагай.

События трех предшествующих суток уместились в десяток минут обстоятельного рассказа. Парни надолго притихли. Первым молчание решился нарушить Костлявый. Пожевал губами, сглотнул, достал трубку и, обстоятельно набивая ее ядреной огрской махоркой, спросил:

– Так что ж теперь? – и раскурил, пыхнув едким дымом.

Что-то часто стали ко мне обращаться с подобными вопросами. Дескать, решай, а мы в сторонке постоим, посмотрим. Но Патерсон, по крайней мере, ни под какую клятву не подведет. Хватит с меня клятв пока…

– С Охотничьим Клубом надо кончать. И дело это наше, больше некому. Ланс был прав. Хотя бы в этом.

– Этой мерзости больше не должно быть! – резко подтвердила мои слова Хирра. Даже слишком резко, на мой вкус. Ребят аж передернуло. И следующие слова Костлявого Патерсона прозвучали не менее жестко:

– Чем ты сам теперь лучше Ланса?

– Тем, что озвучил все это. – Право на такой ответ я заслужил немалой ценой. – Любой из вас может отказаться, в обиде не буду.

– А что! – неожиданно пришел мне на помощь Морт. – Дело того стоит! Заодно и себе кое-что поправим! Голов-то богатеньким поганцам на дармовщинку нарубить можно будет – на всю Меканскую Бригаду!

Лучше бы он промолчал. Уж больно скользкая это тема. Как объяснить им, что сила Меча не стоит цены, которую за нее платят, когда впереди столько дармовых жизней Охотников? Попробую с другого конца зайти.

– Меч придется вернуть. Еще до начала операции. Иначе в Храм не пройти, после двух похищений там сейчас стража на ушах танцует!

– Ага, значит, тебе можно, а нам – обломись? – не слезал со своего рогача Четыре Фаланги. – Прав Джинго, высоковато ты занесся!

– Не гони, Морти, – одернул приятеля Берт. – И правда, Пойнтер, нехорошо выходит…

– Деньги на восстановительные операции получат все выжившие. Семьям погибших – премии, – я полуобернулся к Хирре, требуя согласия.

Она как-то странно посмотрела на меня, но подтвердила:

– Деньги будут у всех. Сколько понадобится.

– Выживших? – цепко глянул на меня Патерсон. – Значит, выживших…

Увядший было Мортимер приободрился. Но Костлявый тут же срезал его на лету под самый корень:

– А хоть бы и так. Не наша это вещь, Реликвия. Неверная. Я бы дареной жизнью жить не смог. Тебя, Пойнтер, судить не стану, то твоей да Лансовой совести дело. И высокородную барышню тоже – не ее воля была. А нам лучше от Меча того подальше держаться.

Дьякон Джек быстро-быстро закивал в знак согласия. Будь в его власти, он даже не дышал бы в сторону реликвии. Из чувства глубокого благоговения.

– Как насчет оружия? – с привычной расчетливостью селянина справился Коровий Дядюшка. – На таких, как охотнички эти, боюсь, наших заначек не хватит. Если они хоть в треть ее зброи снаряжены…

И кивнул на Хирру. Навешано на ней, действительно, было куда больше, чем даже в звездный час ее последней охоты. Ну так полноправный Охотник – противник посильнее, чем загнанный в угол горожанин. Получилось, что темной эльфи и выпало отвечать:

– Оружия тоже будет достаточно. Моя игровая комната к вашим услугам. – На непонимающие взгляды парней она смущенно хлопнула себя кончиками пальцев по губам, хихикнула и поправилась: – Можете называть ее арсеналом. Разницы никакой.

– О, тогда повоюем! – оживился Джинго. – Если там все игрушки на такой манер… – И взглядом обшарил высокородную с ног до головы. На мой вкус, слишком подробно. Вообще похоже, что носительница снаряжения занимала его куда больше, чем все ее оружейные прибамбасы, как бы изящны и смертоносны те ни были.

Мне-то какое дело? Но что-то неожиданно кольнуло, словно между мной и темноэльфийской дивой протянулась незримая нить, прикосновение к которой постороннего отзывалось неприятным чувством. Наверное, это клятва так действует…

– Так чего мы ждем? – оборвал я собственные размышления, снова закидывая за спину Меч Повторной Жизни. – Пойдем разбираться в этих игрушках!

Парни вопросительно глянули на Костлявого, но тот первым шагнул от стола к выходу, выбив трубку в ладонь. Значит, решение принято. Так даже лучше, без клятв и вовсе без слов. По-нашему, по-мекански. Как через край окопа, полного болотной жижи, – навстречу тесайрскому штурмовому кадавру, уже в десятке ярдов загребающему глину тремя парами ходовых лап. С одним файрболом, заклятым на удар…

Охотничьему Клубу конец. Мы взялись за дело.

Комната для игр хорошей эльфийской девочки располагалась на пару ярусов выше в закатном секторе внешнего круга замка. Что значит этот адрес, я так и не понял, но по коридорам и лестницам пришлось отшагать порядочно. Зал был поменьше главного и кабинета, но скорее за счет высоты – всего-то полдюжины ярдов. Да еще окружен весь, кроме оконной части, галереей со стеллажами и сейфами. По сравнению с остальными помещениями замка игровая казалась даже уютной.

Арсенал не арсенал, но тренировочный зал – уж точно. Какому-нибудь офицеру Заклятых рейнджеров здесь бы понравилось.

Посередине пола располагался фехтовальный круг с фантомным спарринг-партнером. Три круглые мишени, заклятые на автовозврат стрел, как в офицерском тире, скрывались в глубине комнаты, а напротив, у окна, медленно текла «бесконечная дорожка» с плоскими силуэтами, меняющими позы. За ней колыхалось марево уловителя. Разумно. Чтобы стекла при каждом промахе не менять.

Для отработки силовых поединков фулл-контакта в углу до поры до времени бесстрастно вытянулся тренировочный кадавр-манекен. И кое-что в этом самом углу меня убило наповал.

Изжелта-зеленый костюм для верховой езды вместе с салатовой кружевной маской уже заняли здесь почетное место, будучи натянуты на этот самый манекен и пришпилены к нему доброй дюжиной зазубренных болтов. Совершенный в городе ляп открылся для меня как-то по-новому. Кажется, эльфи воспринимают путаницу в своих цветах как страшное оскорбление.

Виновато глянув в сторону Хирры, я попытался выказать все возможное раскаяние. Но она только пожала плечами и махнула рукой: дескать, проехали.

Парни меж тем восторженно разбредались по залу и галерее, самозабвенно роясь в содержимом стеллажей. Похоже, здесь действительно можно было полностью снарядить пару взводов тех же рейнджеров. А уж пограничников вообще целую роту…

Я тоже с осторожностью взял с полки прихотливо переплетенный клубок, туго свитый из упругой стальной проволоки. Между витками проглядывали скрытые в глубине жала четырехлучевых колючек. «Осиное гнездо», пружинная бомба с ядом или парализующим зельем на концах многочисленных игл. Опасная штуковина. Жаль, не пригодится – наша цель точечная, не площадная.

Среди лязгающих боевым металлом и перекликающихся соратников мы с высокородной внезапно остались одни на краю фехтовального круга. Спарринг-фантом не в счет: почуяв нас, он отсалютовал палашом, но, не увидев ответного салюта, приглашающего к поединку, снова замер, вложив клинок в ножны.

– Теперь здесь пустовато будет, – уронил я, имея в виду, что парни серьезно выметут запасы. Но Хирра поняла мои слова по-своему.

– Время этих игр прошло для меня безвозвратно, и здешние воспоминания хранить ни к чему. Придется обустраивать другую комнату.

– Переворачивать страницу жизни? – понимающе полуспросил я.

– Наверное… Одно ясно – я уже не та, что до предела изнуряла себя в этом зале, ожидая, когда чья-то смерть даст передышку, опустошит, даст расслабиться…

– Очередь в Клубе редко подходила? – Тут сочувствие изобразить было труднее.

– О да. Я же не одна такая была. В Клубе подобрались те, для кого убивать было жизненной потребностью. Кроме отца. Понятия не имею, зачем ему был нужен Охотничий Клуб. Он редко выходил на тропу, как-то по обязанности.

Я-то знал, зачем. Но сказать об этом ей никогда не смогу.

– Другие просто не держались, – продолжала Хирра. – Кроме… Кроме Нохлиса. Этот червяк, прости уж, по живучести тебе сто очков вперед даст. А убивает, не задумываясь, по одному намеку.

– Нашла с кем сравнивать!

Ничего. Теперь Нохлису несдобровать. Ни закон, ни брезгливость больше не защищают его в моих глазах. Это уже не пакостник, злобный дурак, опасный своими бреднями, а враг, не делающий различия между словом и делом рук своих. Убить такого – обязанность каждого, кто причисляет себя к разумным.

На этом разговор и вместе с ним хрупкое уединение закончились. По одному, словно насытившиеся псы обглоданную тушу, парни покидали стеллажи с оружием и подходили к нам с высокородной.

– Если ты такая мастерица, как тут Собачий Глаз распинался, мы с тобой на пару всех охотничков расщелкаем! – задорно подмигнул Джинго темной эльфи, лязгая «козьей ногой» стреломета. – Без остальных обойдемся!

– Нет, – Хирра оборвала его мгновенно, не дожидаясь возмущенного ворчания прочих.

– Что так? Боишься или брезгуешь? – завелся с пол-оборота нахал.

– Я больше не буду убивать. Никогда, – голос ее был напряжен. Как-то удивительно выглядело это заявление из уст Ночной шести с половиной футов ростом, обвешанной оружием, заряженным не на один десяток смертей.

– Зачем тогда все это? – я кивнул на ее снаряжение.

– Для тех, кто не знает о моем решении, – нелогично, но еще более отчаянно продолжила эльфь.

– Не парься, барышня, – встрял в разговор Коровий Дядюшка. – Не можешь убивать – просто побеждай.

– Но ведь тогда придется ранить, причинять вред! – возмутилась эльфь. – Без этого не победишь!

– Не всегда, – покачал головой Берт. – А некоторым полежать да полечиться только на пользу. Заставляет переосмыслить, так сказать…

Не знаю, убедил ли он Хирру, но задуматься явно заставил. Не ожидал от него. Скорей уж от Костлявого. Но тот сказал бы такое только своему, да и то трижды поразмыслив и взвесив. И лишь тогда, когда не обойтись без капитальной прочистки мозгов…

Первая ступень подготовки на этом закончилась, можно было переходить ко второй. Для чего опять пришлось прогуляться по замку, теперь уже в полном снаряжении. Ничего, вниз – не вверх. Доки располагались в скальном основании замка. Может, какой флайбот обнаружится среди полезных вещей – нашим планам немалая подмога будет.

Воздушных кораблей в хозяйстве оказалось целых два – помянутый ныне покойным Властителем семейный катафалк и второй, побольше. Парадно-боевой монстр для торжественных выездов. В деле он не был лет семьсот, и приводить его в рабочее состояние даже всей нашей командой пришлось бы не меньше полугода. Да и хорош бы он был над Анариссом – вооруженный от киля до клотика двухсотъярдовый повод для гражданской войны и передела собственности…

Так что придется катафалку поработать на живых, прежде чем долг призовет его сослужить последнюю службу бывшему хозяину. Автопилот как раз привел корабль назад из бесплодного рейса в полицейский участок.

Катафалк оказался пятидесятифутовой летающей лодкой традиционного траурного белого цвета, отделанной серебром, с возвышением для гроба посередине и приподнятой галерейкой для сопровождающих на корме. Под настилом галерейки скрывалось тяговое отделение и второй пост управления со стационарным кадавром-автопилотом.

В общем, штуковина более красивая, чем удобная. Будем надеяться, что для наших нужд ее возможностей хватит. Настало время поделиться подробностями плана.

Охотничий Клуб был не настолько заформализованной организацией, чтобы иметь список членов и вывешивать его в общественных местах. Хирра призналась, что даже она не знала всех. Однако больше двух дюжин Охотников в Клубе никогда не состояло. Одни приходили, выдержав испытание, другие, не столь удачливые, погибали от рук Добычи. Наиболее точное представление о составе своего эскадрона смерти имел владетельный папочка, но унес свое знание за Последнюю Завесу.

К тому же одно дело – знать, даже поименно, всех, кто запятнал себя кровью, а другое – найти их в Анариссе. Причем настолько быстро, чтобы Охотники не сумели связаться между собой и организовать отпор. Да еще заниматься этим предстоит людям, в высших кругах никогда не вращавшимся и в лицо намеченных к устранению негодяев не видавшим!

Вот тут и пригодилась бы, по словам Хирры, Пятая Реликвия. Зерцало Видения. Найти и обозначить с его помощью полноправных членов Охотничьего Клуба было бы легче легкого. Наемные загонщики никого не интересовали – обычные дорассветные невысокого разряда. Некоторые Охотники считали шиком убирать и их, либо подставлять обезумевшей от погони жертве. Но нашей целью эти пешки не были. Победившие Боги им судьи, как и прочим рядовым лиходеям…

На сей раз к храму Победивших Богов я подъехал торжественно и обстоятельно. В полной форме штурмполицейского, с открытым забралом, в сопровождении двух «агентов в штатском», вооруженных двенадцатиствольными стрелометами. Джинго и Мортимер, самые отчаянные парни. Не Дьякона Джека же с собой на дело брать! Он бы одним благоговением все дело провалил. А то еще решил бы покаяться в самый неподходящий момент. В таком походе лучше уж не святоши, а сорвиголовы.

Все трое – верхом на недорогих рогачах, которых полиция вполне может себе позволить для ответственного выезда. А за городскими стенами на летучем катафалке дежурит Хирра, на случай, если скакуны не вынесут. К самому-то храму ей лучше не соваться.

У меня вместо тяжелого вооружения имелся в наличии сверток алого шелка, перевитый золотой лентой. Меч Повторной Жизни приличные люди просто так по улицам не носят и тем более не таскают через плечо на строительной сбруе.

В общем, официальная версия гласила, что Реликвия обнаружена благодаря усилиям штурмовой полиции и возвращается на место под особым конвоем до самой сокровищницы.

Поперечно-полосатая братия жрецов восприняла весть с радостным гудением – как есть улей! Поначалу провожать в сокровищницу чудесно возвращенную Реликвию наладились едва ли не все присутствующие, что решительно не годилось. На наше счастье, тут на шум случились высшие храмовые чины. Седобородый архижрец с мелковатым с виду прихлебалой – ключарем.

Перед столь высоким иерархом держать Меч завернутым было невместно, и я бережно распутал алый шелк и золотые шнуры, открывая эфес. Архижрец удовлетворенно улыбнулся и величаво отвесил низкий поклон Реликвии в моих руках. Я почтительно поклонился в ответ, снова укрывая Меч Повторной Жизни драгоценной тканью.

Старикан вполне оперативно ввел общий восторг в русло дисциплины, разогнав кого проветривать ризы для благодарственного молебна, а кого и резать кур для праздничной трапезы – предварительно троекратно очистившись и в процессе неблагочестивого деяния отворачивая голову от дела рук своих. Наиболее благочестивым предлагалось еще и зажмуриться. Благочестивых сих оставалось только пожалеть. Навоюют они там супротив кур, с закрытыми-то глазами…

Предполагалось, что, отстояв моление, полицейские тоже смогут присоединиться к благодарственной обжираловке. Будь мы настоящими штурмполисменами, не преминули бы. А так придется обойтись. Жалко даже. Не привык я к сытой жизни. Некогда привыкать было…

Разогнав команду по реям, атаман, то есть архижрец, величавым взмахом широкого рукава указал дорогу за алтарь:

– Пожалуйте, чада…

Кажется, дело пошло. По лестнице за алтарь мы ссыпались вполне пристойно, стараясь потише громыхать снаряжением. Храм все-таки, не таверна. Оробение само собой находит, даже если не за благословением явился, а за самой что ни на есть анафемой. А после этого грабежа ничего, кроме анафемы, нам всем уже не полагается. Мне-то не впервой, а парни присмирели. Их еще «Презренными Похитителями» крикуны с паперти не честили.

Широкая спина архижреца, вся в золотом шитье, внезапно перегородила проход. Ага, кордегардию миновали, впереди коридор с ловушками. Ромовый дух тут еще не выветрился – как же, целый бочонок! Похоже, за вчерашнее стражникам вставили фитиль исключительной толщины. Вон как на нас вызверились, несмотря на присутствие самого главного.

Интересно, как со здешними препонами обойдется хозяин? Любопытство просто заедает. И в то же время надо быть посдержанней – ни к чему выказывать осведомленность, а то придется перейти к насильственной фазе куда раньше, и на этот раз изолирующей завесой воспользоваться не удастся.

Старикан действовал просто и уверенно: механические ловушки запирал тонкими, как отмычки, ключами, просовывая их в незаметные щели между камнями кладки, магические дезактивировал амулетами. Это хорошо – дорога назад оставалась чистой. Возиться с ключами или проскальзывать сквозь капканы под огнем стражи мне не улыбалось.

Трехступенчатая ловушка отключалась не только перечисленными способами, но еще и средней сложности заклятием. А перед самой дверью седобородый бубнил себе под нос добрую пару минут. Легко я позавчера отделался…

Замок в двери почти уже проявился – действие переносной дыры недолговечно. Но тяжеленная створка пока оставалась открытой и так. Представить себе взаимодействие вполне реального ключа с полупризрачным замком, похоже, трудно было не только мне.

Копаться в ларцах, выясняя, где скрывается искомая Реликвия, было бы как-то подозрительно. Да и времени на это храмовый иерарх не дал бы. Поэтому пришлось действовать тоньше:

– Просветите, отче, раз уж к случаю пришлось.

– Что тебе, чадо? – благожелательно оборотился ко мне архижрец.

– Какая Реликвия где обретается? – изобразил я туповатого служаку. – А то все ларцы на один лад, порядка не видно. Порядок же должен быть!

– Отчего же ему не быть? – покачал головой пастырь. – Не усерден ты в вере, а то знал бы.

– Где уж… Все служба… – мне оставалось только покаянно развести руками.

– С божьими подмогами и служба не в службу, а в радость. – Без наставительной интонации не получается обойтись ни у одного жреца. – Ладно уж, смотри, чадо…

Начал он, на мою удачу, с конца. То есть с Фиала Света. За ним, точнее перед ним, оказалась Пектораль Полета – массивная крылатая фиговина на цепи из плоских звеньев. А сразу после летательной Реликвии обнаружилась искомая. В самом здоровом ларе с раскладными стенками.

Вот это был сюрприз. Зерцало Видения оказалось огромной чашей – даже не в тазик, в тележное колесо! Очень изящной, несмотря на размеры, из цельного кристалла, похожего на зеленый нефрит или берилл. И без малейших признаков ручек. Кроме как на носилках, упереть такую громадину было явно затруднительно.

– Благодарствую, отче, достаточно, – прервал я развещавшегося архижреца, скидывая сверток с Мечом ему на руки. – Кантуйте лохань, парни!

От обалдения высший пастырь обеими руками прижал к груди вновь обретенную Реликвию. Возражать он и не думал, но на всякий случай стреломет под нос я ему сунул. Морт и Джинго, кряхтя, ворочали Зерцало на постаменте. Я им не завидовал. Наконец парни догадались перевернуть тяжеленную чашу, чтобы тащить ее за края, как носилки. Мешать им в этом было бы настоящим святотатством. Так что из сокровищницы мы с архижрецом вывалились следом за отчаянно пыхтящими парнями.

Понимая обстановку, мимо кордегардии они проскочили валкой трусцой, оставив мне, многогрешному, разбираться с высунувшими удивленные рожи стражниками. Охрану я успокоил просто: подождал, пока те ринутся к двери, и со всей силой толкнул им навстречу увесистого высшего иерарха. Миновав по стеночке образовавшуюся кучу-малу, я в три прыжка достиг лестницы, где принялся подталкивать в спину Мортимера, тяжко сопящего под грузом Реликвии на предпоследней ступеньке.

С моей ли помощью, или исключительно попустительством Победивших Богов, но он наконец одолел остаток пролета, и мы вырвались на оперативный простор. Между алтарем и вратами храма никого не было, поэтому половину пути удалось миновать незамеченными. А затем из-за алтарного возвышения выплеснулся фонтан храмовых стражников, на котором, как хисахский ездок на прибойной доске, балансировал архижрец. Возмущенные вопли братии огласили своды строения.

Полуобернувшись на бегу, я разрядил два ствола стреломета, целясь поверх голов. И как всегда, удивительно удачно: оба болта вошли в единственный живой фрагмент главного витража. То ли после моих предыдущих набегов уцелел, то ли уже восстановить успели. Как бы то ни было, витраж разлетелся вдребезги. Осколки цветного стекла осыпали стражу, заставив ее залечь от неожиданности. Несколько здоровяков повалились друг на друга поленницей, архижрец соскользнул с гребня внезапно иссякшей волны и кубарем покатился по плитам.

Воспользовавшись заминкой, мы вылетели из врат. На паперти нас поджидала главная неприятность. Вовсе не нищие, которые, почуяв, что пахнет жареным, весьма споро порскнули во все стороны: безногие – на скрытых заклятием невидимости ногах, слепые – с исключительной точностью находя дорогу переклятыми в малозаметные места глазами.

Куда опаснее для нас оказалась выщербленная столетиями лестница. Знаменитая шутка про суслика, который в гору бежит торчком, а с горы – кувырком, оказалась как раз впору похитителям особо увесистой Реликвии. Уже в самом низу парни не удержали тяжеленную чашу. То ли Джинго, спрыгивая, рванул за край, то ли Морт споткнулся на последней ступеньке.

Так или иначе, они повалились один на другого. Зерцало встало на ребро, пару раз качнулось и довольно споро покатилось под уклон улицы. Я перепрыгнул через копошащихся на ступенях парней и устремился следом, проорав на ходу:

– На рогачей, и ходу! Моего прихватите!

Из врат храма вырвались до предела накаленные злобой стражники в своих поперечно-полосатых желто-черных ризах, словно осы из гнезда. Скакуны бесновались у храмовой коновязи. Мортимер первым запрыгнул на своего.

Догнать Реликвию удалось лишь через полквартала. Как и положено священному сокровищу, Зерцало величаво катилось, постепенно ускоряя ход. Только пару раз оно несерьезно подпрыгнуло на выбоинах мостовой.

Если остановить тяжеленную чашу, то мне в одиночку с ней уже не справиться. А Джинго с Мортом что-то замешкались, видимо, сдерживая стражников. Оставалось только бежать рядом с Реликвией, придерживая и направляя ее за край. Таким порядком я обогнал пару мальчишек с обручами и прутиками.

Увидев тяжело пыхтящего штурмполицейского при полном параде, самозабвенно предающегося занятию, сходному с их собственным, дети открыли рты и опустили прутики. Обручи обоих, пару раз крутанувшись, легли в пыль. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы Зерцало Истины не присоединилось к детским игрушкам.

Свободной рукой мне наконец удалось выпростать из полицейской сбруи раковину дальней связи – один из зубцов чуть не обломился. Задыхаясь на бегу, я вызвал Хирру:

– Срочно ко мне! На Вторую Храмовую!

– К самому храму? – тут же отозвалась высокородная.

– Нет! Вниз, к воротам Сожаления! – Опасения понятны, к вотчине Победивших ей лучше не приближаться. – На угол Форест-лейн!

Таким аллюром через пару минут я как раз там и буду. Если никто до того не нагонит. Или не остановит.

На бегу я оглянулся – обод чаши вильнул в пыли. За мной – никого, кроме приходящих в себя пацанят. Случайные прохожие вертели головой, не пытаясь вмешаться в происходящее.

Храмовой стражи и парней тоже видно не было. Наверное, одни всё еще гонялись за другими. Поймать себя каким-то разъевшимся святошам ветераны Меканских Бригад не дадут, так что за них я мог быть спокоен. В отличие от себя самого…

На меня упала быстро движущаяся тень. Как нельзя вовремя. Задрав голову, я увидел белое брюхо катафалка, разворачивающегося над домом, чтобы вписаться в улицу. Над бортом развевалась черная грива Хирры, глядящей вниз. Молодец, быстро добралась. Сунув раковину в карман, я осторожно обеими руками притормозил обод чаши.

Развернувшись поперек улицы, тяжеленная чаша налегла краем мне на ребра. Удержать ее неподвижной было куда труднее. Но летающая лодка уже опускалась на мостовую. Вот только как мы с высокородной затащим чашу на борт?

Оказалось, очень просто. Несмотря на излечение Мечом Повторной Жизни, полную форму я пока не набрал. Эльфь все еще была сильнее меня. Чуть самого не подняла следом за реликвией, едва я успел отпустить край.

Когда я забрался на борт, она уже пыталась пристроить Зерцало на возвышение для гроба. Хоть это в одиночку у нее не получилось, зато с моей помощью управились. Золоченой цепью мы принайтовали расширяющееся основание чаши к крепежным кольцам. Теперь не сорвется даже при резком вираже.

– Что теперь?

– Нужна вода! – озабоченно бросила Хирра.

– А мне вот гекопард нужен, – всем что-то необходимо, кроме покойников, к радости Нохлиса. – И ствол посерьезней.

– По дороге заброшу к остальным, – отмахнулась она. – Скакуны и оружие у них.

Поняв, что лучше не отвлекать высокородную, я опять вытащил раковину дальней связи. С парнями, как я и думал, все оказалось в порядке. Рогачей они бросили со стражниками на хвостах, а сами были уже на полпути к месту сбора.

Темная эльфь меж тем, запустив автопилота, деловито вертела огромную чашу в цепях, пристраивая поудобнее, и бормотала под нос:

– Так… Из прудов Переливчатых Медуз не пойдет… С площади Умиротворения тоже, тут не камень нужен… Анар нечист, все стихии смешаны, и думать нечего… А, вот: фонтан на площади Сожаления!

Сложное это дело – подобрать субстанцию по Реликвии. И по задаче вдобавок. Это даже я понимаю – не всякий кадавр запускается, если в базовых стихиях ошибку дашь. А иной и заработает, да лучше бы вовсе сдох. Берди Передразник на этом погорел в самом прямом смысле слова, когда поленился заземлить пса-кадавра пожарников. В шкварки спекся, всем депо от стены отскребали…

Отключив автопилота щелчком по лбу, Хирра круто забрала в сторону над Миллер-стрит, к площади Сожаления, ориентируясь на высокие шпили больницы Дерха-подвижника. Их и с земли за несколько кварталов видно, а уж над крышами – до самой городской стены. Памятное для меня место, и не по-доброму памятное, но про фонтан тамошний дурного слова сказать не могу.

Помню, как вышел тогда из ворот, спустился по лестнице – день солнечный, яркий, а мне все теперь серое. И плоское вдобавок, как картинка в самой дешевой книжке. Только движется. Пока совсем не видел, на что-то надеялся, а тут – все, решено дело. Присел на край фонтанного бассейна, брызги от струи, с высоты бегущей, обдали. Уже посвежело. Ополоснул лицо – и как-то вовсе полегчало. Привычнее стало, терпеть можно.

Так что выбор высокородной нельзя не одобрить. Пока я в воспоминаниях блуждал, как раз долетели. Не опуская лодку, Хирра подвела ее вплотную к колонне фонтана, подставляя чашу точно под одну из четырех струй, восточную, кажется. Ага, восточную, на смерть и печаль заклинать…

Руками она кружила над Зерцалом, сплетая сложный узор. Повинуясь ее пальцам, вода без брызг широкой спиралью укладывалась на дно, обдавая края чаши. Помню, она уже играла с водяной пленкой в морге полицейского участка. Стало быть, это и есть одна из ее личных способностей – у любого эльфа их две. Одна посильнее, другая послабее, по ведущим аспектам симвотипа. Второй, слабый, но более опасный талант у высокородной должен быть связан с огнем. Хотя, с учетом того, что у нее каналы цветами поменялись при возрождении, раньше это был дар обращения с живым. Переучиваться придется, все навыки полетят…

Закончив, темная эльфь повернулась ко мне:

– Хочешь, вместе произнесем Слово?

Мгновение подумав, я кивнул.

– Знаешь, какое? – Она хотела быть уверена.

– Догадываюсь, – я поднял руку, широко раздвинув указательный и средний палец, прижав к ладони остальные.

Теперь понимающе кивнула Хирра. Хотя лучше этот знак получился бы у Мортимера – у него теперь пальцы длиннее. Зеваки на площади как раз слегка осмелели, чтобы выбраться из-за углов и фонарных столбов, когда мы с высокородной в один голос произнесли:

– Визио!

Над чашей медленно поднялось травянисто-зеленое сияние, крохотное зарево, в котором скользили неясные тени. Пока реликвии не задано, кого показать и обозначить, случайные образы всплывают и тонут в ней, повинуясь лишь Судьбе. Иные маги часами способны следить за ненастроенными видящими артефактами, а затем толковать мелькнувшие откровения. Как правило, весьма однообразно: в духе наступления Мировой Погибели. По-моему, сие зависит не от образов, а от магов. Эти мрачные толстячки способны нагадать погибель и по стрекозиным крыльям…

От взметнувшегося столба зеленого света праздношатающиеся опять попрятались кто куда, но нас их переживания не интересовали. Сияние осело, Хирра снова стала к штурвалу, а я остался у Зерцала, опасливо придерживая огромную чашу за край и поминутно ожидая, что при недостаточно плавном маневре вода выплеснется прямо мне в рожу.

Зря волновался: заклятая субстанция не шелохнулась, даже когда высокородная заложила крутой вираж, поворачивая обратно к городской стене. В полумиле за чертой города, на неприметной полянке ждали наши. Да еще шесть запряженных гекопардов со стрелометами и арбалетами в седельных кобурах. Молниемет Хирре было не состряпать. Его даже не всякий армейский маг заклясть может, куда там обычной эльфи, даже при жезле! А готовой в хозяйстве такую вещь не держат. Во избежание.

На «Осиные гнезда» и огневые шары позарился не я один, но нам с Костлявым удалось отговорить любителей большого шума от использования карманной файрболлерии. У нас тут не бунт Суганихи Кровавого, а приличное смертоубийство, без излишеств…

Через стену разогнавшаяся лодка перемахнула еще легче, чем давеча гекопард, – только зубцы и башенки мелькнули под днищем. Я оглянулся. Ветер отбрасывал назад угольную гриву темноэльфийской дивы, трепал, как короткий вымпел. Лоб ее был перехвачен собранной из плоских звеньев лентой, скрывающей шрам от Меча Повторной Жизни. За штурвалом высокородная смотрелась на своем месте. В бой с ней я бы пошел.

Да, собственно, уже и иду. Просто магии в этом сражении чуть больше, чем я привык, а кадавров – меньше. Один автопилот, да и тот сейчас отключен. Впервые Низкая клятва показала мне себя с приятной стороны. Или хотя бы с надежной и открытой.

За этими мыслями я и не заметил, как летучий катафалк достиг полянки. Мортимер и Джинго, изрядно запыхавшиеся, были уже здесь. Остальные давно наготове, только гекопарды еще не отвязаны, так и сидят на стволе и ветвях дуба, на сучья которого накинуты их поводья. Закат золотит короткую шерстку, звери довольно жмурятся, некоторые дремлют. Всего лишь вечер дня, когда мы собрались в кабинете замка Стийорр…

Борт лодки поравнялся с кроной дерева, листва пошла вверх, и вот мы уже зависли в футе над землей. Не дожидаясь приглашения, парни запрыгнули на планшир и собрались вокруг возвышения для гроба, не без опаски, но и не показывая страх в открытую. Еще бы нам, ветеранам Меканских Бригад, пасовать перед магией! Только Дьякон Джек то и дело размашисто обмахивался охранительным жестом. Впрочем, в деле и он не подкачает.

Хирра отдала якоря, чтобы катафалк не снесло, и прошла к нам. Теперь заклятие над чашей она читала в одиночку. Мне эти три с лишним десятка слов и не потянуть, точную наводку я всегда только с листа читал. А эльфи ничего – отбарабанила без запинки, как простой самозапуск тестовой программы.

Поверхность воды потемнела, на ней проступил вид города с высоты, словно с борта летучего корабля. А затем в этой темноте, словно пузырьки со дна чаши, стали всплывать зеленые огоньки. Охотники. Один, два… Полторы дюжины. Точно. По трое на каждого. И того с лихвой хватит.

Под пальцами темноэльфийской дивы то один, то другой огонек рос, заполняя собой всю чашу. Они превращались в светящиеся изображения магистратских, дорассветных, цеховиков-миллионщиков. И эльфов.

Вопреки моим опасениям, Властителей среди Охотников оказалось только двое: сама Хирра и ее отец, покойный ныне Владетельный ау Стийорр. У него хватило ума набирать статистов для дочуркиных игр не из равных себе. Трое городских Инорожденных среднего достатка (в десятки тысяч годового дохода), правда, имелись в наличии, чтобы ей совсем уж одиноко не было.

Вот и хорошо. А то до Властителей, даже наплевав на все законы и вооружившись, как заклятые рейнджеры, наша команда все равно не доберется. Пришлось бы раскручивать маховики на карманном крейсере Стийорров и брать замки штурмом. В общем, полновесный переворот устраивать. Но у тех в запасе тоже кое-что нашлось бы…

Перечень Охотников завершился. Еще пару минут мы спорили, разбирая, кого кому, меняясь кандидатурами, чтобы каждому опасностей поровну. Как-то я упустил, кому достался Нохлис. Неважно, ему все равно не уйти.

Наконец и с этим закончили. Я думал, что команду начинать отдаст Патерсон – привык по Мекану. Но все, и он в том числе, ждали слов от меня.

Эх… Набрав побольше воздуха, я начал:

– Раковины у всех на один канал закляты? – Парни и темная эльфь кивнули. – По выходе на позицию даем сигнал, и Хирра врубает подсветку, чтобы обозначить гада. Бьем по опасности: сначала эльфов и дорассветных, потом магистратских, в последнюю очередь всех прочих!

И первым соскочил с борта лодки, свистом подзывая Шипучего с ветви дуба, на которой дремал гекопард. Остальные седлали своих, когда я затягивал привязные ремни. Высокородная подняла катафалк и развернула носом к городу.

Ну, понеслись…

Мой первый Охотник умер быстро, даже не заметив смерти. Стрела в лоб отправила за Последнюю Завесу светлого эльфа, обернувшегося от зеркала, в котором тот с недоумением рассматривал окружившее его изумрудное свечение. От созерцания собственной персоны в зеленых тонах его отвлекло шумное дыхание моего гекопарда, взлетевшего по стене к самому окну, и скрип рамы, расходящейся под цепкими лапами.

С остальными так просто не сладишь. Прижав на раковине дальней связи врезанную в тонкую оправу жемчужину общего канала, я вызвал Хирру:

– Один есть! Как остальные?

– У Патерсона и Джинго по одному, остальные еще в пути, – отозвалась темноэльфийская дива.

– Давай ориентировку на следующего. – Азарт вступал в свои права.

– Корявый Генри Декстер, дорассветный, из воротил, с охранниками на пустующем ярусе склада своего магазина. – Эльфь чуть помедлила, проясняя местоположение. – На Третьей Цеховой, универлавка «Озарение».

– А, знаю. Многоэтажный корпус с тремя подъездами, – как раз поблизости я обзаводился сбруей для первого рейда в Храм.

– Пятый этаж, предпоследний, – не тратя лишних слов, уточнила Хирра.

– Понял, «отмашка».

– Что?

– Конец связи, значит, – пояснил я. Конечно, откуда ей знать кодовое слово окончания переговоров?

– А-а…

Дослушивать я не стал и отпустил жемчужину, уходя с канала. Гекопард уже одолел полпути до универлавки. Громадина, наскоро выстроенная на скупленной земле, неприятно вырывалась из ряда старых строений. На украшения Корявый не тратился, с успехом перенося свое прозвище на принадлежащую ему собственность.

Пятый этаж возвышался над карнизами соседних домов. Я осторожно перевел Шипучего на стену и заглянул внутрь.

Охранники дорассветного свое дело знали, окружив его плотным кольцом и выставив стрелометы. Обозначив Охотника слишком рано, Хирра спугнула его. Хорошо хоть сбежать не попробовал – стоит за спинами своих «псов», полыхая, как зеленый факел, и орет на собеседника по раковине дальней связи. Видно, счел происходящее провокацией конкурентов по дорассветным делам.

Да, подобраться к Декстеру будет непросто. Стоит выйти на огневую позицию, как охрана нашпигует болтами если не меня, то гекопарда. А мне, кроме него, еще одного убирать, и сменного зверя не предвидится.

Хотя есть одна идея. Из тактики воздушных кораблей в Мекане, когда те становятся в круг над наземной целью и начинают долбить с одного борта файрболами, молниями и болтами колесных стрелометов в центр круга, который относительно этого борта неподвижен. Такое может помочь – применительно к гекопарду.

Не теряя времени даром, я послал Шипучего сквозь окно. Первые болты охранников ушли в молоко, а дальше им уже не удавалось прицелиться – гекопард несся по стене, рыская из стороны в сторону, болты ложились то у бока, то вообще за хвостом. На пол и потолок он почти не сходил, а углы преодолевал прыжком.

Запрокинув голову, я вытянул над ней руки со стрелометами и каждый раз, когда в просвете между «псами» показывалось зеленое сияние, всаживал в эту щель пару болтов. Охранники так и не поняли, когда их клиент рухнул на пол тяжелой грудой, утыканный полутора дюжинами коротких стрел.

С разгону вылетев сквозь окно, я с той же бешеной скоростью пронесся до конца улицы и только там, остановив тяжело дышащего гекопарда, перезарядил опустевшие стрелометы и нашарил раковину в ременной петле на груди.

– Второго взял! Пришлось повозиться, но уже все!

– Поздравляю, – Хирра не нашла лучшей формулировки.

– Кто у нас напоследок? – Еще немного, и Охотничьему Клубу конец!

– Джейкоб Синестриан, цеховой старшина с регистрацией, отдельный кабинет ресторации «У старого повара», – как вышколенная диспетчерша, мгновенно выдала эльфь. Близко цель легла – ресторан всего в трех кварталах отсюда. Не бедный район, объекты здесь засели плотно.

– Через две минуты буду. Вот тогда его и засвети. Нечего спугивать гада раньше времени!

– Поняла, через две минуты обозначу. – Она помолчала пару секунд и добавила: – У Джинго тоже двое. Ему нужна наводка, так что «отмашка».

– Понял, «отмашка».

Еще до того, как я отнял раковину от уха, в ней уже опять шумел океан. Не знаю, специально такой нейтральный фон подбирают при настройке или это естественное свойство раковин. Гекопард как раз вымахнул на крышу дома напротив ресторации и одним прыжком перемахнул через улицу – только огни рекламы мелькнули под брюхом.

Ломиться через главный вход не имело смысла. Охранники ресторана вышколены по первому классу, и на них моя кираса впечатления не произведет, даже вкупе с исправным жетоном и ордером на арест. Тут сам прокурор с постановлением и комендантским взводом не пройдет – спокойствие клиента превыше всего. Особенно когда нельзя уверенно сказать, все еще дорассветный это клиент или уже вполне цеховой. Регистрацию-то и купить можно, пара сотен тысяч золотых для таких не проблема.

Так что лучший путь к намеченной цели пролегал через кухню. С заднего двора, от мусорных баков – обычно дверь там не закрывается никогда, во всяком случае, до конца работы заведения. А «Старый Повар» закрывался только к утру, когда клиентов развозили по домам кадавры-кучера, вроде автопилота на катафалке. Особым шиком считается и в повозку запрячь скакунов-кадавров, чтобы ни одно живое существо не досаждало хозяину экипажа в его высоких размышлениях, куда отправиться, проспавшись. Или на чем сделать еше пару миллионов, чтобы с полным правом продолжать подобный образ жизни.

Мой Шипучий легко сбежал вниз по стене, пару раз лязгнув водосточной трубой. Запах надежно вывел на ход с кухни. Двустворчатая дверь оказалась достаточно велика, чтобы пропустить гекопарда. Широкая грудь зверя раздвинула створки, и на меня рывком обрушился кухонный гвалт.

Нельзя сказать, что на местный персонал я произвел меньшее впечатление. Все замерли, образовав самую массовую немую сцену из когда-либо виденных мной. Усатые рожи поваров, блиноподобные – поварят и лощеные хари официантов застыли в беззвучном изумлении. Только кастрюли и сковородки продолжали шкворчать и булькать. Готовящиеся блюда не хотели замечать вторжение чужака. Это было ниже их достоинства. А туши скота и дичи для этого были слишком хладнокровны.

В общем, все, кто мог, повернулись к верховой фигуре штурмполисмена, окутанной уличными испарениями и подсвеченной в спину отсветами зажигающихся уже фонарей.

– Специальное задание! – проорал я, подняв забрало. – Всем оставаться на местах, персонал вне опасности! – Не хватало еще, чтобы они разбежались, как термиты. – Как попасть в кабинеты?

Навстречу из рядов обслуги был суетливо выдвинут жидкобородый старичок в поварском колпаке едва ли не выше его самого. На «Старого Повара» с вывески ресторации он не тянул, однако необходимым авторитетом явно пользовался.

– Подъемники, хай-сэр капитан, – закланялся старый гриб, указывая в глубину зала. – Кухонные лифты, хай-сэр… – С перепугу, считая, что кашу маслом, то есть лестью, не испортишь, повар завысил звание на ступень. Ланс был только лейтенантом…

Дальнюю стену и углы действительно обрамляли какие-то плоские платформы на цепях. При каждом имелись еще и вороты для подъема блюд к столу клиентов, о склонности к уединению которых я недавно размышлял. Осталось выяснить, который из лифтов вознесет меня к зажившемуся на свете Охотнику.

– В каком кабинете Синестриан?

– В пятом, хай-сэр капитан. – Похоже, старикашку заклинило на звании. – Пожалуйте за мной…

Ориентацию в собственном хозяйстве, в отличие от способности разбираться в полицейских шевронах, дедок не утратил, довольно споро направившись ко второму с края подъемнику. Повинуясь поводьям, Шипучий затрусил между разделочными столами и плитами, принюхиваясь к содержимому посуды. Слава богам, ипподромное воспитание не позволяло ему перехватить по дороге кусок-другой. Запрыгнув на предложенный лифт, я заставил гекопарда лечь, извлек стреломет, снял его с предохранителя и махнул рукой: «Поднимайте!»

Поварята завертели ворот, и платформа медленно поехала вверх. Створки над головой расходились постепенно, до поры до времени скрывая меня от пирующих. Наконец панели опустились по бокам платформы, и перед подгулявшей компанией предстало главное блюдо вечера – я в кирасе и шлеме штурмполицейского, верхом на прижавшемся к центру подъемного стола медово-алом гекопарде.

Впрочем, присутствующие к тому моменту были уже в таком градусе, что просто ничего не заметили. Двое – нувориш-Охотник в фиолетовом камзоле и какой-то из его гостей – тыкали друг в друга пальцем и вяло спорили:

– Т-ты уже допился д-до зел-леных демонов! В‐вон, светишься, как г-гнилушка в лесном борд-деле!

– Эт-то ты допился! Т-тебе и к-кажется, чт-то я свечусь! А й-я ни х-хрена н-не свечусь!!!

Сей плодотворный диалог прервали три мои стрелы, ушедшие по самое оперение в фиолетовую парчу, расшитую золотом. Подстреленный с нескрываемым любопытством уставился на черенки, а его собеседник завертел головой, пытаясь обнаружить причину заминки в разговоре. Наконец, как ни трудно это было в таком состоянии, он углядел меня, вытянул трясущуюся руку с выставленным пальцем и каким-то полухрипом выдохнул:

– Вв-о!

Прочие сориентировались куда быстрее. Но немая сцена не успела прорваться гвалтом. Гекопард скакнул на центральный плафон – я видел лишь запрокинутые к потолку рожи. Фиолетовый торжественно свалился мордой вниз, до упора вгоняя стрелы в уже мертвое тело, и взгляды опустились за ним. А мой гекопард уже вынесся сквозь частый решетчатый переплет окна, разметав фонтаном тонкие планки и стекла.

В три прыжка перенесясь через тот же дом напротив, я снова вызвал Хирру:

– Сделал третьего! Как дела у остальных?

– Все по двое, Дьякон и Патерсон всех, – с готовностью отозвалась она.

– Не ожидал от Джека! Отлично! – Вроде дело на мази.

– Не совсем, – печально ответила эльфь. – Джинго сделал двоих, но третий его убил.

– Кто? – я не мог представить, чтобы нахал Джинго погиб от руки оставленного напоследок захудалого негодяя.

– Нохлис. – В ее голосе было все.

Умруны болотные! Демоны неудач и их голые хвосты! Гномы… Гномы под горой!!! Никто из парней не оценил опасности Нохлиса. Во всяком случае, Джинго не раскусил его так, как мы с высокородной. Партайтодтфарера по-любому в начало списка ставить надо было…

– Его уже взял кто-то? – Теперь уж я Нохлиса не упущу.

– Патерсон, когда своих закончил, – охладила мой пыл темная эльфь.

– Ладно… – Остыть было трудновато.

– Погоди! – оборвала меня высокородная. – Патерсон ранен, уходит с тропы!!!

– Тогда он мой! – Надеюсь, моя удача стоила Костлявому не слишком дорого.

– Кампусы, пятая линия, – с готовностью отозвалась она.

Ах ты… Это на другой стороне города – даже на гекопарде добираться минут десять. Быстрее только на флайботе. Если Хирра поблизости, может, подбросит?

– Ты где?

– Над тобой, – кратко ответила эльфь.

Я задрал голову. Над ночным Анариссом серебряным призраком реял семейный катафалк дома Стийорр. Зерцало Видения, принайтованное цепями к возвышению для гроба, сияло и разбрасывало во все стороны зеленые молнии. Над ним черным олицетворением ужаса застыла Хирра, прижавшая к губам раковину дальней связи. Зрелище такое, что не удивлюсь, если к утру количество заик в городе утроится.

В общем, средства наведения и диспетчерская служба у нас на высоте. А теперь пришла пора ей поработать и средством доставки подразделений быстрого развертывания.

Взбежав по стене, Шипучий замер на гребне крыши, словно прихотливое украшение. Хирра опустила летающую лодку пониже. Не дожидаясь, я послал гекопарда в прыжок. Тот достал до борта, ухватился цепкими лапами и втянул гибкое тело на палубу. Без слов поняв меня, темноэльфийская дива развернула катафалк в сторону Кампусов.

Один стреломет я оставил снаряженным болтами, другой перезарядил пучками игл. Если бы не посторонние, и «Осиных гнезд» с молниями и файрболами на Нохлиса не пожалел. Да что там файрболы – Небесный Город Итархин на него уронил бы с удовольствием, будь такая возможность!

Пока мы летели, оставшиеся на темной глади Зерцала огоньки гасли один за другим. Парни свое дело знали. Оставалось лишь одно зеленое пятнышко, и это к нему мы летели во весь опор.

Зарево немеркнущих огней, отличающее Кампусы, стремительно приближалось. Трудновато будет найти тут зеленое сияние негодяя, это он неплохо рассчитал. Ладно, не впервой, справлюсь…

– Здесь, – коротко бросила высокородная, заложив вираж.

Перегнувшись через борт, я высматривал место, куда удобнее спрыгнуть Шипучему. И чуть не пропустил совсем уже другим голосом сказанное Хиррой:

– Удачи.

Она смотрела на меня совсем не так, как все эти дни. Разве что кроме того раза, когда плакала у меня на плече после смерти отца…

– Я исполню нашу клятву… – Что еще я мог сказать?

И рывком махнул через борт, целясь на крышу одного из колледжей. Может быть, послышалось, но эльфийская дива растерянно хихикнула и не менее ошарашенно уронила: «Вот дурак…» Если так, то эльфы явно прогрессируют в своем отношении к клятвам. Еще тысяч пять лет, и научатся воспринимать их с юмором…

Так или иначе, катафалк, не сходя с виража, ушел над крышами в сторону ворот Предосторожности. Выискивать Мертвовода среди бесчисленных фонарей, светильников и окон студенческого района мне предстояло в одиночку. Вроде парням уже не нужна наводка, но неплохо было бы подобрать Патерсона…

Словно в ответ на эту мою мысль, летающая лодка нырнула вниз. Обратно она всплыла, неся гекопарда с пустым седлом и человеческую фигуру, привалившуюся к возвышению для гроба. Хоть не лежит, и то хорошо. Теперь за Костлявого можно не беспокоиться.

Внизу справа мелькнуло изумрудное свечение. Не рассуждая, я пустил Шипучего по стене. Только чтобы убедиться, что реклама «Зеленого Огра» способна завлечь не только домохозяйку или оголодавшего студента. Светящиеся стручки в лапах зеленокожего здоровяка закачались, когда я со всей силы натянул поводья, пытаясь остановить гекопарда. Несколько банок овощных консервов все-таки упали с прилавка и покатились под уклон.

Лоточник не успел сказать ни слова, как я уже снова был на гребне кровли. Только тогда снизу донеслись возмущенные вопли, в основном сводящиеся к призывам всевозможных несчастий на головы ездоков по крышам. Как будто на разнесчастный лоток их ополчилось несметное количество. Кому, кроме меня, тут сейчас отираться?

Но я и в самом деле был уже не один над ночными Кампусами. На соседней кровле, на фоне зеленой луны, вырисовывался еще один силуэт всадника на гекопарде. Неужели кто-то из парней решил подстраховать?

Помахав рукой, я потянулся к раковине дальней связи. Заметив это, верховой развернул зверя и исчез, нырнув вниз. Что-то неладно. Надо бы посмотреть, в чем дело. На всякий случай.

С крыши, которую мгновение назад украшал силуэт всадника, открывалась улочка потемней вдоль заднего двора колледжа. И по ней быстро удалялось пятно зеленого света. Слишком быстро для пешехода. Слишком быстро даже для всадника на любом животном, кроме гекопарда. Собственно, гибкая спина зверя и мелькала в отблесках сияния.

Демоны, демоны и еще раз демоны! Всех мыслимых несчастий и неудач! Нохлис забрал гекопарда у Джинго! Это осложняет задачу минимум вдвое…

В такой ситуации не бывает излишней торопливости. И жалости тоже. Конечно, будет просто отлично, если первая же стрела угодит Мертвоводу в затылок. Но надо быть реалистом и сначала попытаться спйшить негодяя. Гекопард – мишень более крупная.

Это я додумывал уже в конце той самой улочки, сворачивая за угол вслед за зеленым свечением. К счастью, Нохлис держался в седле менее умело, и расстояние между нами сокращалось. Почаще бы еще поворачивал, на виражах скорость теряется легче всего. Словно услышав, Мертвовод, как по заказу, принялся петлять. То ли не мог решиться, куда лучше свернуть, то ли боковые проулки были для него узковаты. На крышу он больше не лез, резонно полагая, что там его будет видно на лигу окрест.

Наконец между нами осталось всего три десятка ярдов. Тут как раз слева открылась улочка пошире, и Нохлис замешкался, разворачивая зверя. Расстояние еще сократилось. Второго такого шанса могло и не представиться. Вытянув руку над холкой своего гекопарда, я разрядил стволы стреломета так быстро, как только мог нажимать на спусковой крючок.

Расчет был верен. В Мертвовода я так и не попал, зато его скакуна завалил. Зверь завизжал, закружился, пытаясь вырвать стрелы из бока. Я резко двинул Шипучего вперед, но Нохлис змеей выскользнул из привязных ремней. Одну петлю разомкнул, одну разрезал.

Теперь раненый гекопард стал преградой между нами. Он бился, закрывая телом проход. Перепрыгнуть было невозможно: узкую улочку перекрывал навес из полосатой ткани. Мертвовод удирал между лавками на четвереньках, то и дело ныряя под стойки.

Раздражение от заминки резануло по живому. Из-за этой мрази приходится тратить время на милосердие! Стрелометный болт за ухо успокоил раненого зверя навсегда. Распластавшись, Шипучий проскользнул над телом собрата, едва не задев торчащие из его бока оперения стрел.

Нохлис маячил зеленым пятном далеко впереди. Внезапно изумрудное сияние метнулось в сторону и исчезло. Свернул в проулок или проскользнул в незакрытую дверь. Второе хуже: придется обходить по стенам, а то и спешиться.

Так я и знал. В грубую каменную кладку стены глубоко врезался дверной проем, перекрытый пологой аркой. В него и пеший с трудом протиснешься, а уж верхом… Разве что на тесайрской ездовой змее, излюбленном скакуне воинов-жрецов.

Склонившись с седла, я заглянул под арку. На мое счастье, сразу за дверью вверх уходила кривоватая и шаткая даже на вид лестница. Не сквозной проход, и то хлеб.

Взяв чуть в сторону, гекопард протиснулся в щель между полотнищами навеса. Ткань затрещала, цепляясь за седло и мою кирасу. Если бы не привязные ремни, так бы и остался висеть на лоскутьях полосатого полога. Отмахнувшись, я зарычал. Кровь стучала в висках.

Над навесом света почти не было. В остервенении я и не заметил, как погоня увела нас из Кампусов. Куда? Неважно! Важно только, где скрывается Нохлис!

Этажом выше сдвоенное окно с хлипкой деревянной перемычкой оказалось достаточно широким для Шипучего. Только щепки от витой колонны и косых решеток полетели.

Внутри было светло не только от зеленого свечения Мертвовода. Тот был удивлен не менее меня, вылетев в небольшой зальчик, до отказа набитый игроками! Захудалый, а то и вовсе нелицензированный игорный дом, если судить по непрезентабельному входу. Впрочем, это могла быть и задняя дверь. Теперь хоть ясно, куда нас занесло – Высокая набережная. Пусть не сама, но задворки Азартного Прииска.

Дверь за Нохлисом затворил могучий огр-вышибала, так что пути назад у него теперь не было. Фишки с игрового стола полетели во все стороны из-под лап гекопарда. Стол затрещал. Из-под него порскнули проигравшие и девицы, ублажавшие шулеров. И тут Мертвовод змеей нырнул под столешницу. Рыча, я развернул Шипучего на месте резким рывком поводьев. Зверь впервые оправдал свою кличку, недовольно зашипев на грубого седока.

Поздно. Партайтодтфарер уже рыбкой нырнул в окно. Ножки стола наконец не выдержали, и в облаке трухи столешница просела, перекосившись. Гекопард зашипел во второй раз. Похоже, мое бешенство передалось и ему. Во мне уже не осталось ничего, кроме единственного жгучего желания – настичь, убить, растоптать!

Следом за Нохлисом из окна вылетели мы с Шипучим, как единое целое. Под нами Мертвовод скатывался с полосатого полога на землю. Оттолкнувшись лапами от противоположной стены, гекопард ринулся вниз. Но зеленого пятна среди фонарей лоточников уже не было. Презренная добыча вновь ускользнула!

Добыча… Я чуть не натянул поводья на полном скаку. Вот как все повернулось…

Вот что, оказывается, чувствует Охотник.

Изумрудный свет мелькнул в переулке справа, отвлекая от недоброго озарения. Все эти антимонии – потом! Сначала – Нохлис! Убить! Уничтожить! Смести с лица земли!!!

Переулок уводил к реке, к более дорогим кварталам Высокой набережной. С каждым прыжком Шипучего сверкающая огнями улица становилась ближе. Спорю, туда Мертвовод и направился. Вновь затеряться фонарем среди фонарей. Тусклой коптилкой!

Одного он не учел. Азартный Прииск освещает себя только теплым светом – желтым, оранжевым, красным, чтобы у клиента и мысли не возникло, что здесь его ждет что-нибудь, кроме золота. Расчет примитивный, но действенный. И порождающий привычку к стилю. Стало быть, здешние завсегдатаи должны среагировать на любое отличие. Как вон та толпа у входа ближайшего казино. Не там ли ждет позеленевшая бронза моего выигрыша…

После того как мой гекопард расшвырял зевак в стороны, смятение на входе никак не уменьшилось. Ну да мне, чую, обратно не отсюда уходить. Охрана казино не вход блокирует, а рассеяна в зале и заточена против шулеров и грабителей, а не против тяжелой кавалерии. Или в кирасе и верхом на Шипучем я на тяжелую кавалерию не тяну?

Скоро узнаем. Пока на охрану стоит понадеяться – нынче Нохлис слишком приметная фигура, чтобы не вызвать интереса у вышибал. Так и есть. Вот он зеленеется перед двумя хлыщами в алых жилетках поверх золотых рубах.

Мое явление в зале заинтересовало их еще больше. Мертвовод же, не оборачиваясь, понял, в чем дело, и слизнем скользнул между алыми боками вышибал. Знает шакал, чьи кости глодал…

– Стой и умри!!! – взревел я, теряя терпение.

Естественно, Нохлис не подчинился. Только шустрее полез на богато изукрашенную колонну. Неприятно напоминая меня самого в храме и делая еще более мерзким поворот ситуации, в которой роль Охотника исполняю я. Сейчас он за все мне ответит!

Пригнувшись под брюхом гекопарда, охрана и посетители пропускали всадника над собой. Кто мог, попрятался под столы, не дожидаясь проигрыша. В том числе под самый главный, гордость заведения, с рулеткой диаметром в человеческий рост.

Партайтодтфарер, лезший к люстре, увидев клацающие под ногами челюсти моего зверя, сорвался и кувырком прокатился по главному столу. Пирамиды фишек рассыпались под телом мерзавца. Наконец, шатаясь, он встал и, оглушенно оглядываясь, обернулся ко мне.

– Т-ты? – В безумно выпученных зенках мелькнуло узнавание.

Надо же, как я ему досадил, если и в нынешнем виде признал! Приятно даже. Сначала прикончил его мертвяков, а теперь до самого добрался. Отвечать Мертвоводу было ниже моего достоинства. Я просто поднял стреломет и разрядил в него все двенадцать стволов. Надсеченные иглы изрешетили мразь.

– Ч-чем ты лучше? – выдавил, пошатываясь, Нохлис и рухнул затылком вперед – прямо на диск рулетки. Центральный шпиль пробил его насквозь. Так что моих слов Мертвовод слышать не мог уже никак. Но ответить на это было необходимо. Хотя бы себе самому, за все – за согласие стать Охотником, за опьянение погони, за торжество убийства.

– Не я лучше. Ты хуже.

Труп безмолвно и медленно вращался на рулетке. Удача не придет к таким ни на красном, ни на черном. Ни на зеро. Ибо Судьба выставит преграду – пусть даже такую шаткую, как я. Чтобы остановить. И избавить всех прочих от того, чего не должно быть в мире.

Гекопард молнией скользнул к открытым для вентиляции створкам прозрачной крыши. Где-то внизу оживал истеричным гомоном переполненный зал. Больше мне было нечего здесь делать.

Рассвет заливал городскую стену мягким, но ясным светом. В отличие от пыльного вечернего, он был не таким теплым. Да и утро жарким никто бы не назвал – теплынь нахлынет на Анарисс позже, к полудню. Все было кончено еще пару часов назад. Больше никто в этом городе не выйдет на тропу, никто не станет Добычей. Охотничий Клуб прекратил свое существование навсегда.

И главное – для меня. Пусть с Мертвоводом и пришлось повозиться больше, чем с тремя остальными, вместе взятыми, не в том было коренное отличие между ним и прочими. Те трое – обычная солдатская работа. Конечно, не такая, какая обычно выпадает на долю наладчика боевых кадавров. Скорее так работают рейнджеры под заклятием.

А Нохлис, пусть ненадолго, сделал меня Охотником. Настоящим.

Что ж, теперь я, по крайней мере, знаю, от чего отказался. Чего лишил полторы дюжины помешанных на опьянении погони и поединка с равной по силе дичью. И от чего излечил Хирру. Мою черную тварь, ночную погибель, темноэльфийскую диву…

Словно на зов, летающая лодка всплыла над зубцами городской стены. Рассветное солнце обдало борта и палубу, украшения на носу и корме, саму высокородную у штурвала. Длинным прыжком гекопард преодолел разделяющее нас расстояние.

– Доброе утро, – как ни в чем не бывало приветствовала меня эльфь.

– Доброе… – На этот раз хотя бы без кофе с водой мне в физиономию. И без дорожек слез на ее лице, как в утро после смерти ее владетельного папеньки. Новый день – новая судьба. Настало время всему смениться в очередной раз…

Отстегнув привязные ремни, я соскочил с седла. Обмотал повод Шипучего вокруг высокого форштевня. Снял шлем, а затем и кирасу со сбруей – пустые стрелометы брякнули о металл. И шагнул к шканцам, с которых спускалась Хирра, обходя уже пустующее возвышение для гроба. Надеюсь, Зерцало Видения отправилось на свое место.

– Кто возвращает Реликвию? – Не то чтобы я не был уверен, но лучше убедиться.

– Дьякон Джек. Скажет, что подкинули. Говорит, он в Храме на хорошем счету, ему поверят…

Джеку и кости в руки. Со жрецами он на дружеской ноге. Подкинули ему, видите ли… От истины это заявление отличается не слишком сильно. Как и легенда, подготовленная для возможного следствия. Если оно окажется достаточно расторопно, чтобы выйти на тех, у кого ее можно потребовать.

Это была магическая эпидемия Охотничьего Бешенства, заставляющего убивать без разбора. Зеленое свечение – основной внешний симптом на поздней стадии. Властитель ау Стийорр обнаружил опасность и нанял ветеранов для срочного проведения санации, но сам заразился и погиб, убив перед тем Ланса. История с «убитой» дочерью властителя – фальшивка, чтобы выйти на контакт с исполнителями. Реликвии были нужны для обнаружения и поиска зараженных. Времени проводить все по официальным каналам не было, поскольку эпидемия могла распространиться. Лечение пока не найдено.

Достаточное объяснение для городских властей. Тем более если подкрепить его золотом Стийорров. Оговорена была и такая возможность. Да, кстати, о денежном вопросе…

– С парнями бы расплатиться. – Надо все успеть, пока судьба не развела нас с высокородной в стороны так же, как свела.

– Уже. Наличные положены в банк на именные счета. По тысяче золотых на каждого. Сестрам Джинго – три тысячи. Патерсону две, плюс оплата исцеления у магов больницы сострадательного Саина, – с готовностью отчиталась эльфь.

Что ж, парни не из тех, кому вход в банк заказан, все люди степенные. Так что выплата из рук в руки не обязательна. Во всяком случае, сумма и так вдвое превышает необходимую на регенерацию собственных тканей. Да и целители Костлявому достались из самых лучших, у каких обычно лечатся городские эльфы и человеческой крови отпрыски владетельных родов.

А сестрички непутевого Джинго разом превратились в завидных невест. За таким приданым не только наемный работник с постоянным контрактом, но и лавочник средней руки приударить не прочь. На внешность-то Энджи, Элли и Энни и раньше жаловаться не приходилось. Ныне покойный их братец Эдди по прозвищу Джинго тоже был смазлив. Только имя свое не любил…

Тянуть время, перебирая воспоминания, бессмысленно. Дело сделано. Значит, все уже. Жутковатая наша сказка с трупами и реликвиями закончилась, и для меня ничуть не в меньшей степени, чем для Джинго. Пора и честь знать.

– Что же, владетельная госпожа… – начал я. Надо же хоть что-то сказать на прощание…

– Кто? Я? – почему-то усмехнулась Хирра. – Наследство отца должен был получить тот, кто убьет его. Без мести и судебного преследования. Это из-за Клуба, когда я была Добычей и могла убить его, защищаясь. С тех пор завещание не менялось. Так что теперь ты у нас владетельный господин.

У меня не нашлось никакой вразумительной реакции на это заявление. Инициатива так и осталась у серокожей дивы.

– Не выгонишь меня из поместья? – Она довольно чувствительно толкнула меня бедром в бок. Хорошо хоть не в плечо.

– А как со всякими формальностями вроде свадьбы? У вас с этим строго? – засомневался я в поисках подвоха.

– Вообще-то Низкая клятва, которую мы дали, составляет основу брака. Так что по ортодоксальному канону мы уже женаты, – добила меня эльфь.

От изумления я выдал вслух то, что думал:

– А я думал, мы расстанемся навсегда…

– Расстанемся, – кивнула она. – Лет через шестьдесят. Ты будешь приятным воспоминанием. Куда лучше, чем всё предыдущее…

А это мы еще посмотрим, насчет шестидесяти-то лет. В храме Победивших Богов еще целых четыре неопробованных реликвии. Какая-нибудь да поможет.

Да и не вечно этим богам быть победителями!