Читать книгу Смерть и вечность. Обобщение новейших знаний - Вячеслав Борисович Репин - Страница 2

клиническая смерть, Муди, Кюблер-Росс, Осис и Харальдссон, Нойес, Икскуль, Красовский, Осипов, о. Серафим, внетелесный опыт, прогон прошлого, туннель, светящееся существо, «разобщение», возвращение в тело

На сегодняшний день собрано несметное количество наблюдений, связанных с клинической смертью человека. Материал пополняется не один век. Но только за последние сто лет сведения стали хоть сколько-нибудь систематизироваться. В свет стали выходить монографии и книги, посвященные именно смерти – как медицинские, так и с религиозным уклоном, но доступные для рядового читателя. Появились и книги более научные, написанные врачами и психологами.

Количество наблюдений посмертного опыта, отобранных методично, приближается сегодня к миллиону. Цифра внушительная. К тому же речь идет не о чьих-то россказнях, а о реальных свидетельствах, собранных врачами. Эти свидетельства исходят от людей, непосредственно соприкоснувшихся со смертью, переживших клиническую смерть или некое предсмертное состояние. Но даже эта статистика выводится из оценок скромных. Во внимание принимаются только проверенные свидетельства, которые можно считать достоверными. Говорит же это о том, что многие случаи нам попросту неизвестны. «База данных», если постараться оценить ее объективно, на порядок больше.

Этот тупик, топтание на месте объясняется не только отсутствием воли со стороны научного сообщества. Дело не только в отсутствии государственных программ, которые могли бы помочь сдвинуть всё с мертвой точки. А отсюда и проблема отсутствия базовых критериев, своего рода стандартов, которые позволяли бы исследователям называть вещи своими именами. Получается, что мы имеем дело со «стартапом», но затянувшемся на века. Тема по-прежнему остается полунаучной.

Понятие «клиническая смерть» в современной медицине соответствует строгим критериям психофизического состояния организма человека. Тем не менее, стоит нам хоть раз столкнуться с этим явлением в реальной жизни, в момент ухода из жизни близкого человека, как мы понимаем, что медицина придерживается размытых позиций. Медицина больше ни на чем не настаивает. Уважающий себя врач признает, что всего не знает и не всё понимает. С этого момента человек волен поступать так, как он считает нужным. Полномочия медицины здесь заканчиваются. И это ставит нас перед сложным выбором. Во многих случаях, чтобы понять, как поступать правильно, чтобы помочь умирающему – а что может быть для нас в важнее в такой момент? – чтобы помочь самим себе, когда смерть близкого неминуема или уже накрыла нас как цунами, нам приходится полагаться на себя самих, на свои чувства, на интуицию. И это очень не просто.

Ну а когда дело заходит об опыте предсмертного состояния – о смерти мы пока не говорим, – здесь мы остаемся совсем одни. Мы даже не можем с точностью определить, где этот опыт начинается и где заканчивается. С какого момента вообще мы можем говорить о смерти? Как отличить смерть от предсмертного состояния, от умирания? А этот процесс – умирание – может длиться вообще неведомо сколько. Есть случаи возвращения к жизни из состояния окоченения. Что же нам делать?

Прежде всего необходимо прочертить четкие границы. Необходимо предостеречь себя от чрезмерных ожиданий. Дело в том, что по большому счету мы вообще не можем знать того, что происходит за чертой смерти. Тайна сия велика есть. И это не фигура речи. Если хоть какое-то естественное, природное знание нам и полагается «по штату», благодаря нашему «всезнающему» подсознанию, интуиции или нашим религиозным верованиям, то мы должны сказать себе прямо всё как есть. Это не больше чем соприкосновение с тайной. Но не проникновение в саму тайну. Нам дано лишь мельком заглянуть в сопредельное пространство. Но не в саму смерть. Из того мира пути назад нет. И это первая важная констатация.

Все, кто погружается в тему смерти, должны с ясностью решить для себя именно этот вопрос. Серьезный исследователь и начинает, собственно, с констатации: любой опыт смерти, в том числе и клинической, – это еще не сама смерть. Таким образом формируется непреложный критерий: смерть начинается там, откуда до нас больше не доходит никакая информация. Но попытаемся не забегать вперед с выводами…

Интерес к смерти, появившийся в 70-х годах прошлого века, больше отвечает маркетинговым «технологиями», чем реальному спросу на издательском рынке. Это настраивает нас на правильный лад. Ну да, с чего это все очнулись? А раньше это что, никого не интересовало? Серьезные книги на тему о смерти конечно выходили и раньше. Но они оставались незамеченными, невостребованными. Хотя может показаться удивительным, почему такая тема, как смерть, не пробуждала к себе более острого интереса в периоды массовой гибели людей, во время разрушительных войн, как две не столь давние мировые войны. Или может быть, вступают в силу какие-то анестезирующие механизмы, которое вырабатывает общество и его коллективное подсознание, чтобы сгладить тяготы существования?

Появление книг о смерти уже ближе к нам, в 70-е годы, объясняется не только переменами в книгоиздании, которому и наяву снятся новые рынки, но и общим развитием медицины, реанимационных технологий, большими сдвигами в кардиохирургии. Отсюда и рост спроса на объективную информацию, максимально обоснованную научно. Одними социально-историческими процессами объяснить возросший интерес вряд ли удастся. Бумеранг вернулся туда, откуда был запущен.

Из написанного о смерти с научных позиций можно выделить несколько книг, ставших толчком для настоящих методологических исследований. Это и книга американского врача-психиатора Реймонда Муди «Жизнь после жизни».1 Издательских успех книги Муди, как по цепной реакции, вызвал другие публикации и переиздания уже выходивших ранее книг, которые никто не заметил. С этой же темой до Муди начала печататься Элизабет Кюблер-Росс, детский врач, подданная Швейцарии, уехавшая работать в США после окончания медицинского факультета в Цюрихе. Ее первая книга «О смерти и умирании»2, хотя и насущная, востребованная, освещала не самую яркую сторону медали: Кюблер-Росс сосредоточилась на медико-психологических аспектах смерти, впрочем тоже захватывающих, информативных. Но это всё же не сам «посмертный опыт», и еще не сама смерть.

Одновременно с книгой Муди вышли исследования докторов К. Осиса (США) и Э. Харальдссона (Исландия). «В час смерти»3 – так называется книга, изданная ими в соавторстве в 1977 г., – излагает результаты исследований, которые психолог Карлис Осис начал проводить еще в 1961 г., когда он руководил сбором наблюдений за клинической смертью среди умирающих больных. Свои заключения Осис излагает на основе исследований более чем 35 000 совершенно реальных случаев умирания. Сама по себе эта цифра, опять же, внушительная. И согласно этим внушительным наблюдениям, в большинстве своем люди испытывают в момент смерти не страх, а скорее дискомфорт, но еще чаще безразличие. Увы, это так. Главный же акцент в исследованиях делался на особенности галлюцинаций, которые якобы видят умирающие. Галлюцинации или видения – пока вопрос остается открытым – бывают практически у всех людей. А «видят» люди нечеловеческих существ, образы какого-то иного мира, а также настоящих призраков уже умерших людей. Что любопытно, за «призраками» стоят почти всегда реально существовавшие люди, которых умирающий знал лично. Да и наблюдаются эти галлюцинации у людей в состоянии совершенно ясного сознания, при полноценной работе мозга и вне воздействия каких-либо препаратов. Это существенно.

Анализируется еще один примечательный факт: многие умирающие часто описывают видения, хорошо известные по древним изотерическим источникам, о которых они знать не могли. Здесь и всплывает и имя К. Юнга4, выдающегося психолога, тоже родом из Цюриха, который задолго до этого разрабатывал свою концепцию «коллективного бессознательного». А выглядит это примерно так: есть некое всеобщее знание и опыт, глубоко скрытые в психике человека, которые сам человек не способен ни понять, ни осознать в себе. Но эти глубоко запрятанные знания прорываются наружу через сны, галлюцинации и проч. При исследовании процесса «умирания», таких фактов оказывается уж действительно слишком много. Тем самым идеи К. Юнга находят себе и подтверждение и применение. По крайней мере, их заново стали оценивать и обдумывать.

Норвежский психолог Ранди Нойес внес свою лепту, изучением стадий наступления смерти. Он научился разбивать процесс на этапы. Первый этап – противление и неприятие, понимание происходящего и страх, который постепенно, по мере понимания неизбежности кончины, проходит и у большинства людей сменяется чувством покоя и умиротворения. Второй этап – это просмотр прожитой жизни во всех ее деталях, в очень быстром темпе. Немного как в немом кино, но намного быстрее. Третий этап, наступающий по окончании «просмотра» жизни, – «трансцендентный», как его еще называют, – это когда человек, с одной стороны отдаляясь от своего прошлого, обретает способность одним взглядом охватить всю свою жизнь как нечто целое, прежде чем преодолеть и этот уровень и выйти (или войти?) в некое трансцендентное состояние. Но всё это только контрапункты того, о чем нам предстоит говорить.

И уже совсем «классические» факты приводит в своих наблюдениях американский врач-кардиолог Майкл Сабом5 в книге «Воспоминания о смерти», вышедшей через пару лет после книги Р. Муди. Перепроверяя выводы Муди, в особенности что касается ясновидения и видения на расстоянии, Сабому пришлось рассмотреть сто шестнадцать случаев посмертного опыт,. На основании своих наблюдений Сабому не оставалось ничего другого, кроме как развести руками и подтвердить реальность того, что огласил Муди. Собранные сведения исходят от людей очень разных, разной социальной принадлежности и разных профессий, и абсолютно во всём сходятся. Это тоже немаловажно.

Перечисленные издания в целом соблюдают предустановленные рамки, как бы их авторы не старались затрагивать разные грани и выйти за эти рамки, разные стороны одного и того же явления. И все они вполне успешно дополняют друг друга. Между этими исследованиями нет никаких принципиальных расхождений.

Для русского читателя примечательно, конечно, и то, что вся литература о смерти сплошь англосаксонская. К этой к констатации приходит любой, кто впервые окунается в издания, посвященные нашей теме. Серьезных русских книг – раз-два и обчелся. Волна влияния англосаксонского мира дошла и сюда? Дело в том, что после более углубленного ознакомления с темой возникает не менее озадачивающее впечатление: уровень освещения темы смерти в русских книгах незауряден. Книг мало, но почти все выдающиеся. И этого никто в мире, за пределами России, похоже, не знает.

Довольно ценный, краткий обзор, написанный прозрачным, глубоким языком, принадлежит Петру Калиновскому, человеку с удивительной судьбой. И если сегодня пришлось бы выбирать, с какого издания начинать ознакомление с нашей темой, автор этих строк, не колеблясь, порекомендовал бы именно книгу П. Калиновского «Переход», которая выходила на английском и на русском языке. Виктор Истомин (настоящее имя П. Калиновского, † 2003), родом из Харьковской области. В годы Второй мировой войны военный врач-хирург, он попал в немецкий плен, бежал, по фронтовому бездорожью добрался до родного Днепропетровска, чтобы разыскать свою семью, где вновь оказался в немецком плену. И затем, как нужный, полезный военнопленный при отступлении был вывезен немцами в Германию. В немецком лагере его и застало окончание войны. Человечности британского офицера, который решил помочь советскому военнопленному, врачу, избежать уже советских лагерей, Виктор Истомин был обязан тем, что смог изменить настоящее имя на «Питера Калиновского». Таким образом он выпал из списков, по которым осуществлялась передача пленных советской стороне, и неисповедимыми путями смог перебраться в Австралию, где прожил всю жизнь, работая врачом.

На первый взгляд книга «Переход» не привносит ничего нового, притом что опирается на изучение около пятисот случаев клинической смерти. Но автор прекрасно обобщает тему, современные исследования и всю существующую литературу, причем делает это еще и с православных позиций. Книга сторонится полемики. Этот подход, по-видимому, наиболее оптимален. Ведь говоря о смерти, мы неизбежно сталкиваемся с разным толкованием научных данных, с разными религиозным мировоззрением. Между разными религиями взгляды тоже очень рознятся. Книга П. Калиновский избавляет нас от никчемных пересудов и предлагает только всё самое необходимое, да еще и в русском освещении.

Разумеется, невозможно обойти стороной и небольшую книгу А.И.Осипова «Посмертная жизнь души» (2007). Она всецело сосредоточена на православном учении о смерти, рассматривает вопрос с чисто богословских позиций.

Современных русских книг, посвященных самостоятельным исследованиям посмертного опыта, фактически не существует. Известна лишь пара светских небогословских книг, датированных дореволюционным временем. Причем именно в церковных кругах вдоль и поперек цитируется небольшая книга К. Икскуля «Невероятное для многих, но истинное происшествие»6. Текст был напечатан в конце XIX в. в «Московских ведомостях», а затем переиздавался Троице-Сергиевой лавре – текст вычитанный и проверенный на соответствие церковному учению. Одно это уже уникально. Ведь речь идет о «светской» книге. Но это действительно поразительный рассказ о реально пережитом посмертном опыте, которым делится человек, вернувшийся к жизни через сутки после своей кончины, из состояния окоченения. Написана книга неверующим человеком, хотя и крещенным в православие. Правда впоследствии автор, как известно, постригся в монахи.