Читать книгу Как Григорий Бельский стал Малютой Скуратовым - Вячеслав Егорович Лялин - Страница 3

Занятый делами в Александровской слободе и расправами над неугодными боярами и воеводами царь совсем не уделял внимания военным делам. А дела в Прибалтике шли с каждым днём всё хуже и хуже. Русские войска терпели поражения. Не внушала радости и обстановка на литовских рубежах.

– Почто печален царь-батюшка, неужто опять твои воеводы не шлют из Ливонии хороших вестей?

– Эти паршивые изменники только и думают, что о своём прибытке, а о царской выгоде не пекутся, – грозно молвил Иоанн Васильевич.

– Истину говоришь государь, – льстил царю Афанасий Вяземский. – Сколько ты для них сделал, собрал такое воинство со всей земли русской и вверил им в управление, а они не могут разметать этих ничтожных ливонцев да литвинов. Они от одного вида наших войск должны разбежаться, а бездарные воеводы медлят. Трусы они и не ценят твою милость.

– Сам всё знаю, но послать в Ливонию более некого, – сетовал государь. – Кому доверить войско?

– А что если тебе самому государь встать во главе русского войска. Тем самым утрёшь нос земским боярам, твоим недругам, когда разгромишь всех врагов. Только при упоминании твоего имени все враги рассеются, и Ливония ляжет к твоим ногам. В раз с войной покончим.

Слова князя Вяземского поддержали другие видные опричники, сторонники князя. Они принялись расхваливать могущество царя и его полководческие способности.

Выслушав своих ближних людей, царь призадумался. Идея с большим походом ему понравилась. А что если и вправду попробовать выступить из Москвы с огромной армией и разом сокрушить врагов. Так можно быстро разрешить все трудности, связанные с затяжной войной в Прибалтике. Государя давно беспокоили тревожные известия от воевод, увязших в бесконечных сражениях с ливонцами и пришедшими к ним на выручку литовцами и шведами. Сражаться против большой коалиции стране было не под силу. Требовалось принять какое-то важное решение, чтобы разом переломить ход войны. Поэтому советы о большом походе высказанные его ближайшим окружением понравилось царю. Это был выход из создавшегося затруднительного положения. Тем более это шло в разрез с донесениями воевод, которые настаивали на прекращении боевых действий и скорейшем заключении перемирия. Как сговорившиеся воеводы твердили, что воевать против нескольких государств русское войско не сможет, и чтобы сохранить хоть какие-то завоевания в Прибалтике необходимо принять все условия противника. Их доводы царю не нравились. Более того, читая донесения из Ливонии государь закатывал страшную истерику, всячески поносил воевод грозя им лютой расправой. Уступать завоёванные земли в Прибалтике Иоанн Васильевич не хотел и старался удержать их за собой любой ценой. В силу литовско-польской и шведских армий он не верил, считая донесения воевод об их могуществе сильно преувеличенными. Он слепо верил в несокрушимость русского воинства, основываясь на относительно лёгких победах над ливонскими рыцарями. Поэтому государь согласился на большой поход.

Дьяк записал государев указ, и гонцы спешно разнесли царскую волю во все русские земли. На Москве стало собираться большое войска. Со всех окраин к столице потянулись боевые отряды. Земское ополчение, дворянская конница, боевые холопы и отборные сотни хорошо вооружённых опричников.

Наконец к сентябрю месяцу, после уборки урожая, все приготовления были готовы. Отслужив молебен, царь во главе мощной армии выступил из Москвы. Государь намеревался бросить в решительный бой весь цвет русского воинства.

Следуя на ливонско-литовский театр боевых действий огромное русское войско, двигаясь с черепашьей скоростью, растянулось на многие километры. Царя сопровождала огромная свита, образовал элитный, но совсем не боеспособный, государев полк.

Перед самым выступлением в поход, князь Афанасий Вяземский вызвал к себе своего ближнего помощника Малюту Скуратова.

– Что прикажешь, Афанасий Иванович? – поклонился Малюта.

– Вот Малюта Григорьевич тебе царская милость, – объявил Афанасий Иванович. – За твою верную службу царь и великий князь Иоанн Васильевич жалуют тебя третьим головой в государевом полку.

Никак не ожидавший такой награды, Малюта так расчувствовался, что бросился в ноги к своему благодетелю и целовал ему руки.

– Полно, – насладившись раболепием своего слуги, князь Афанасий одёрнул руку и повелел Малюте встать с колен.

– Благодарствую Афанасий Иванович, – продолжал кланяться Малюта.

– Но помни Малюта Лукьянович, кто твой заступник и впредь будь мне верен.

– Век буду вам благодарным.

– Теперь иди, принимай должность, поступаешь под команду второго головы Василия Грязного.

Князь Вяземский скрылся в своём шатре, а Малюта ещё долго стоял на одном месте не в силах пошевелиться. Он ещё не верил своей удаче. Вот он ранее затрапезный городовой боярский сын, теперь младший командир. Его команды станут исполнять подчинённые. Простые дворяне станут ломать перед ним шапку. В его кармане заведутся денежки, а поместный оклад увеличится вдвое. Это ли не счастье.

Так рассуждал Малюта Лукьянов сын Скуратов-Бельский благодаря Всевышнего за то, что вразумил его послушать старшего брата и примкнуть к опричному войску. Он посетил шатровую церковь и истово помолился, прославляя Господа, что вразумил царя-батюшку отрешиться от земского боярства и призвать к себе в опричный удел простых служилых людей.

После тяжёлых трудов во имя государя Иоанна Васильевича, Малюта получил возможность навестить в Москве родных. Не теряя времени он с большими гостинцами прибыл домой.

Дочери всегда с нетерпением ожидали возвращения родителя, особенно радуясь щедрым родительским подаркам. Малюта любил дочерей и ни в чём им не отказывал. Балуя их красивыми нарядами.

– Ни чего, вот окрепну при государе, выдам вас замуж за родовитых князей, – мечтал Малюта.

– Ох, что ты батюшка, прямо за князей, – смеялась самая озорная из сестёр Мария.

– Да именно за князей.

– Как в сказке.

– А, что тут такого. Станете княгинями, будете ближними при царицах. Заживём. Ещё все нам завидовать будут.

– Да нам и так не чего Бога гневить. И так живём хорошо. Сытно. Всем на загляденье.

– Этого мало, – не унимался Малюта.

– Да что ж ещё?

– Нужно подняться на самый верх. Стать в один ряд с князьями да боярами.

– Да на что нам батюшка с боярами равняться, боязно.

– Чего ж боязно?

– Так государь бояр не жалует. Головы им рубит. А если мы станем им ровней, так и нас государь не пощадит. Ведь скоро бояр да князей совсем не останется.

– Да глупая ты Маруся.

– Чего так батюшка?

– У бояр вся сила. С ними и царю не сдюжить. Бояре, они навсегда. У них вся власть и сила.

– А как же вы опричники?

– Мы что, мы на время. Вот поднимемся наверх, станем боярам ровней и управлять Русью будем.

– Не пойму тебя батюшка.

– А тебе и понимать ничего не нужно. Не бабье это дело. Вам нужно деток рожать, да хозяйство вести. А об ваших мужьях я позабочусь.

Дочери засмеялись и убежали в светлицу.

Малюта остался в горнице с женой.

– Вот Григорьевна прибыл погостить перед походом.

– Ой, – испугалась супруга. – В поход. А как же служба в слободе. Неужто государь отрешил тебя от себя. Не что опала на нас, грешных. За какие грехи.

– Не скули, не в опале я.

– Что тогда?

– Государь самолично выступает в поход.

– Куда ж следует государь.

– Пойдём в Ливонские земли, на Ригу. Царь хочет овладеть городом и утвердить свою власть. Ворам и изменникам воеводам он более не доверяет, поэтому сам возглавляет армию.

– А ты как всегда в передовом полку, – тяжело вздохнула Прасковья Григорьевна.

– Нет ныне мы птица другого полёта, – с гордостью объявил Малюта. – Теперь я сменный голова в государевом полку. Выше меня из голов только Васька Грязной.

– За что ж ему такая честь? – отметила Прасковья. – Ведь Васька худородный, чуть ли не в охотниках с собаками служил у князя Пенинского. А теперь смотрите в головах в государевом полку.

– Не ёрничай, – одёрнул супругу Малюта. – Мы тоже чай не из знатных бояр. Наш род тоже не велик. Ни отец мой Лукьян Афанасьевич, ни дед Афанасий Евстафьевич на Москве не служили. В городовых дворянах числились по Звенигороду. А Грязные были в чести у князей Старицких. Мне ли с Василием местничать. Нужно знать своё место.

– Ты ж сам говорил, что через опричнину выбиться в люди хочешь, на самый верх.

– Не время ещё.

– А когда время будет, если ты местничать не желаешь.

– Замолчи баба, пока бока не наломал, – цыкнул на супругу Малюта.

А тем временем полным ходом шла подготовка к большому походу.

Собрав большое войско, царь Иоанн Васильевич, после молебна, выступил из Москвы. Русская армия растянулась на многие вёрсты. Ратники заполнили все прибрежные дороги, ведущие к Великому Новгороду.

Иоанн Васильевич намеревался положить конец Ливонской войне нанеся решительный удар по неприятелю и овладеть важным стратегическим пунктом всей Прибалтики – городом Ригой. Под рукой русского царя была самая многочисленная рать и он, веря в свою удачу, был уверен в скорейшей победе. Многочисленное русское воинство двигалось к границе медленно, проходя лишь по десять-пятнадцать вёрст в день и делая частые остановки. И чем дальше войска удалялись от Москвы, тем тревожней становилось атмосфера. Старые опытные воеводы, не смея открыто перечить царю, в начале в личных беседах осуждали решение выступить всем войском. Но со временем взгляды противоборствующих сторон на поход изменились. Земские воеводы, видя неизбежность продолжения военных действий, стали серьёзно относиться к походу, единодушно поддержав царское начинание. Наоборот опричное окружение царя страшилось войны. Опричникам сытно жилось в Александровской слободе, откуда они совершали карательные вылазки в земщину, грабя и разоряя богатые боярские усадьбы и сложить свою голову в опасном Ливонском походе они вовсе не собирались, желая использовать подготовку к походу для расправы с земщиной и утверждения своей власти. Поэтому вожди опричников князь Вяземский и Басманов решились на подлог.

Русское воинство ещё на полпути в Ливонии остановилось лагерем в Ршанской яме.

Малюта отдыхал в своём шатре, когда его посетил Василий Грязной.

– Опять дрыхнешь Григорий Лукьянович.

– Устал Василий Григорьевич, – посетовал Малюта. – Только что сотни объезжал, размещал всех на постой. Сил нет. Соснуть хотел часок.

– Успеешь ещё.

– Случилось чего?

– Сказывают гонец из Москвы прибыл.

– Плохие новости?

– Хуже не куда.

– Так говори, не томи.

– Говоря, что пока на Москве не было царя, бояре начали разговоры о смене Иоанна Васильевича. Желают нового государя на Москве посадить.

– Вон она как, – надвинул шапку на затылок Малюта. – Кого в цари прочат?

– Знамо кого, князя Владимира Андреевича Старицкого.

– Что государь?

– Велел остановить поход и повернуть назад в Москву. Теперь у нас там будет много работы. Следует измену выжечь калёным железом. Никого не пощадим. Всех бояр на дыбу, – Грязной потирал от удовольствия руки.

– А как же Ливония? – не разделял оптимизма товарища Малюта. – Государь собрал такую армию, мы одним махом расправились бы с рыцарями. Взяли бы Ригу. Новой землицей разжились бы в Ливонии. Поселились бы у моря.

– Экий ты увалень.

– Чего это?

– А то, что завязли бы в этой Ливонии и Риги бы не взяли. А напрасно сложили бы там свои головушки. И вместо поместий отвели бы нам клочок земли на погосте. Вот и всё.

– Да что ты говоришь?

– Именно так и было бы, – Грязной, ударил рукояткой плётки по сапогу. – Всё опричное войско полегло бы напрасно. А наше дело другое. Бороться с боярской крамолой. А не по Ливонии шататься. Не для этого нас собрал при своей особе государь.

– Может ты и прав, – согласился с товарищем Малюта. – Значит, так Богу стало угодно. Знать сам Господь уберёг наши головы для борьбы с внутренними врагами.

– На Бога надейся, а сам не плошай, – усмехнулся Василий Грязной.

– О чём ты?

– Это Басманов подсуетился на Москве.

– Не уж то это пустой навет на Старицкого князя.

– А то.

– Грех то какой, – перекрестился Малюта.

– Ты как красно девица Григорий Лукьянович. Если мы не станем направлять царя в нужное русло, опричнине не жить. Положим свои головы в Ливонии, а князья и бояре после царя за жабры возьмут. И посадят на царство боярского царя. И конец православной Руси. Смекаешь.

– Это да, – почесал затылок Малюта.

– Нужно ловчее быть, а то ты как лапоть, запрягаешь уж больно медленно.

– Ни чего, за то поскачу быстрей.

– Дай Бог, – осенил себя крестным знамением Грязной. – Теперь нужно не теряться. Чую на Москве нас ждут большие дела. Придётся распотрошить боярские гнёзда, выжечь измену. Сможем угодить царю поднимемся к подножию трона. Не сможем, оттеснят нас другие, так и затеряемся в опричной гуще. Нужно Григорий Лукьянович нам вместе держаться. Как на это смотришь?

– По рукам Василий Григорьевич, – протянул руку товарищу Малюта.

Получив тревожные вести из Москвы, Иоанн Васильевич приказал немедленно прекратить поход и распустить ополчение. Дворянское ополчение и государев полк медленно двинулись в обратный путь. Словно предвидя окончание войны, испортилась погода. Похолодало и зарядили мелкие дожди. Дороги размыло. Движение войска замедлилось. В столицу воинство возвратилось в самом жалком виде. Ободранные, голодные, больные воины были рады добраться до родных дворов, чтобы отогреться и досыта отъестся.

Вернулся домой и Малюта, на радость своим родным, уже не чаявшим увидеть его живым и здоровым. Однако долго гостевать дома Скуратову не пришлось. Царь спешно отъехал из Москвы в Александровскую слободу, призвав с собой всех опричников. Иоанн Васильевич был не на шутку напуган. Боярство имело великую силу и, объединившись, могло подмять под себя царскую власть. К тому же в руках знатных боярских родов были сосредоточены основные богатства. Многие бояре пользовались уважением и поддержкой москвичей. Поэтому опасения царя были вполне обоснованы. В слободе и на ближайших кордонах были выставлены усиленные посты из опричников.