Читать книгу Детство милое - Вячеслав Евдокимов - Страница 16

Была она уму понятной,

Не тяжела, весьма приятной.

Я не читал ещё и книжек,

Зато влюбил в себя вдруг «чижик».

Была в ней бита не тяжёлой,

Сама игра до слёз весёлой,

Двумя руками били битой,

И в «городки» игра забытой

Мной оказалася на время,

В «чиже» азарта было семя!

Сам с двух сторон имел он носик,

Куда умчит, – всегда вопросик,

Отлично, коль летит он в дали.

И в них «чижа» не раз долбали!

То делал ловко «подающий»,

Бил далеко – азарта пуще,

Его поймать ведь должен «ловчий»,

Умел то, быстр кто, глазом зорче,

Очки себе вмиг набирая,

И роль его была иная,

Теперь в кону он сам уж «бьющий»,

А бивший «ловчим» стал, «бегущий»,

Очки терял, при этом, разом

Вон, не успев моргнуть и глазом.

А если «ловчим» «чиж» не пойман,

Азарт вмиг пуще, звонче гомон:

Попасть им в кон тогда он должен,

Успех того, кто ловче сложен

И обладает глазомером,

Кто попадал, – для всех примером

Бывал для зависти, восторга,

К тем уваженья сразу много.

А то и так не раз бывало,

Ловил что «ловчий» очень вяло,

И вот за эту‒то оплошность —

И здесь строга была дотошность! —

Скакать он должен был до кона

Лишь на одной ноге. Законно!

Зато, чтоб был потом ловучим

И не тюнтёфом, а везучим.

И «чиж» лететь старался дальше,

Раздуть веселье чтобы наше.

К тому же, «бьющий» был весь в рвенье,

Не допустить чтоб вдруг паденья

«Чижа» на кона поле свято,

Со всей отважностью солдата

Он отражал его наскоки

И вновь в полёт пускал далёкий!

Всё повторялось снова, снова,

И было душам то бедово!

Так понабегаешься резво,

Усталость что горой налезла

Вон на тебя, вмиг повалила

В кровать, мол, спи, дружочек, мило…

Игра и в сне опять же снится,

И «чиж» летает там, как птица,

И на одной все скачут ножке,

Как будто шустренькие блошки!

И я в игре той победитель,

Ловчайший, шустрый в ней воитель!

Назавтра мышцы все болели,

Как черепаха, плёлся еле…

Душой в игре бы вновь! Но тело

Ослом упёртым не хотело…

Воспрянул всё же постепенно

И вновь в игру вступал степенно,

И повторялось всё сначала,

Являя радости немало,

Уж перестал быть «мелюзгою».

И роль пропала вмиг изгоя,

И был в игре уже «своим» я,

Своё имея веско имя.