Читать книгу Внутреннее пространство - Вячеслав Ганич - Страница 1

Жизнь на Бастике – скучна, ей ли не знать? Она жила в этом далеком от Земли мире. Чужая скука может приносить доход, ей ли не знать? Она работала над тем, чтобы люди проводили свободное время со вкусом. Изобретать новые вкусы было ее работой.

Но иногда можно не изобретать, иногда можно позаимствовать…

Пыльный автобус несся по извилистому шоссе через каменистую пустошь. Она сидела в жестком кресле, на коленях лежала потертая сумочка. За окном кружили хлопья пепла, пологие скалистые образования сменялись глубокими, причудливо изогнутыми рытвинами. Низкая серая пелена скрывала небо.

Зевнув, она покрутила головой, разминая шею. Ее попутчиками кроме еще одного человека – подтянутого мужчины, всю поездку не отрывающего взгляда от планшета, были мерхары. Ростом по грудь, мохнатые в самых неожиданных местах, морщинистые, со злыми желтыми глазами, они считали себя несправедливо обделяемыми во всем, что имело к ним какое-либо отношение.

За спиной раздалась возбужденная непонятная речь. Она обернулась, насколько позволял ремень безопасности. Мерхары указывали пальцами в безграничные просторы пустоши. Присмотревшись, она различила арнабидов. Около десяти туземцев-кочевников раскачивающейся походкой удалялись от шоссе. Крупные головы, длинные руки, короткие кривые ноги. На покатых спинах – рюкзаки, на веревочных поясах – фляги.

Она не представляла, как арнабидам удается избежать вымирания. Уже полтора века недра Бастики выгорали. После непродолжительной, но разрушительной войны между Землей и Эртоки на Бастике не осталось ни животных, ни растительности, а население сосредоточилось в столице и рабочих поселках.

Шоссе повернуло, и арнабиды скрылись из виду. Сквозь серую завесу выглянула желтая звезда – далекое размазанное пятно холодного света. Пустошь покрылась тусклыми тенями.

Она подумала об игре. Только игра скрашивала ее унылое существование.

Впереди тупыми зубьями одинаковых прямоугольных строений вырос рабочий поселок. Автобус покатил по узкому центральному проспекту. Завозились мерхары, мужчина убрал планшет во внутренний карман синего пальто. Вздохнув, она извлекла из сумочки респиратор. Очутиться на открытом воздухе – хуже не придумаешь: кожа опять приобретет трудно смываемый въедливый налет.

Автобус затормозил на площади перед остановочным павильоном. Салон наполнился шумом, в проходе между креслами образовалась давка. Протискиваясь к распахнутой двери, мерхары выплескивались наружу. Никто не встречал их, и они кучками разместились у комплекса эксплуатационной компании. За ними, запахнув пальто, вышел мужчина. Она осталась одна.

К автобусу подбежал человек в форменном комбинезоне эксплуатационной компании. Респиратор скрывал половину лица, на глаза падал капюшон. Молодая девушка не замечала его, занятая своими мыслями. Он облокотился о дверь.

– Ивена!

Она вздрогнула. Обладатель синего пальто скрылся внутри корпуса Колониальной администрации. Между мерхарами начиналась драка. Она посмотрела на обладателя хриплого голоса.

– Нуган.

– Поторопимся? – Глаза с расширенными зрачками жадно смотрели на нее. – Времени мало. Перерыв скоро кончится.

Ивена встала. В отличие от Нугана у нее хватало времени. Прижимая сумочку к груди, она выбралась из автобуса. Сквозь плотно прилегающий к лицу респиратор дышалось легко – не проникали ни вредные вещества, ни запахи горения.

Уйдя с площади, они двинулись вглубь рабочего поселка. Завернув за угол, Нуган прислонился плечом к стене.

– Ивена!

– Что?

Нуган протянул коробку для завтраков.

– У мерхаров, которых неделю назад доставили из какой-то глубинки, вкусы не кончаются. Хурх постоянно угощает меня чем-то новым. Так что скоро я позвоню тебе еще.

– Позвони-позвони, – кивнула Ивена. Она нажала держатель на коробке для завтраков, и крышка отскочила. – Хотя я предпочла бы получить все сразу, чем колесить за образцами.

– Тогда ты перестанешь меня ценить.

– Глупости! – В коробке для завтраков обнаружилось десять вакуумных пакетиков с образцами пищи. – Без повторов?

– Как повезет. У Хурха жуткий говор. Знаешь, Ив, мерхары начинают уважать тебя, если ты питаешься вместе с ними, вроде как нисходишь до их уровня. Но уважение мерхаров ничего не стоит. Но вообще еда у них на вкус вполне необычная. Хочешь, я достану приправы, которыми пользуются мерхары?

– Что я буду делать с ними? Мне нужны готовые вкусы. Если ты не знаешь, блюда любой кухни конвертируются из одних и тех же концентратов. Разница заключается в программе, которая используется для конвертации.

Нуган придвинулся к ней.

– Прекрасно. Мерхары из глубинки пока не пользуются концентратами, у них хватает привезенных запасов, впрочем… На днях мы откопали машину эртойнов на моем прииске. Мерхары в этом ничего не понимают, поэтому о них можно не беспокоиться. Им наша война с эртойнами безразлична. Они прилетают зарабатывать.

– Бригадир, я поняла вас, – заговорщицким шепотом произнесла Ивена. – Придержи ее. У меня есть приятель. Он вряд ли упустит случай покопаться в мактаторе. Но целиком он не будет покупать его, сразу предупреждаю. Вряд ли вообще кто-то захочет купить мактатор целиком.

Похлопав ее по предплечью, Нуган отлепился от стены.

– Пора.

– Ты далеко? – Сложив вакуумные пакетики с образцами пищи в сумочку, Ивена отдала пустую коробку для завтраков. – Я переведу причитающееся на твой счет.

Кивнув, Нуган зашагал к комплексу эксплуатационной компании. Тоска до боли сжимала грудь, тяжелые удары сердца отдавались в висках. У него будут выходные, а ему не удалось найти повод, чтобы договориться с Ивеной о свидании. Под респиратором раздался вздох. Он и не пытался. Шахтный бригадир вряд ли добьется расположения такой соблазнительной девушки, как Ивена.

Ивена возвратилась к автобусу. Ожидая отправления вместе с мерхарами внутри остановочного павильона, она думала об игре. Придет Бёртас. Ему нравилось погружаться в миры, оторванные от действительности. Он совершил почти невозможное, переделав консоль ванавов… Игра не состоится без него. Офи, Рида – они не слишком увлекались игрой. Возможно, появится Кеста, ради Бёртаса. Но не они были ее целью.

Ее целью было присутствие любимого мужчины. Ивена полагала, что он не уделяет ей достаточно времени. Игра предлагала прекрасный повод завлечь его к себе. Как ни с кем другим, она хотела играть с Лаэндом.

Лаэнд стоял в темноте на пересечении двух коридоров, водя лучом фонаря по стенам, облепленным вилицей – вьющимися толстыми стеблями с мертвенно-белыми листьями. Не представляя, где его ждет тупик, он двинулся вправо.

Колониальная администрация ничего не знала о вилице, кроме того, что это не совсем растение, а если растение, то не вполне обычное. Тринадцать лет назад она появилась в Южной Башне. Меры, принятые для борьбы с нежелательным явлением, не принесли успеха. Южную Башню очищали много раз, но уничтоженная вилица возникала опять, расползаясь по кварталам и секторам, занимая целые этажи.

Лаэнд не пытался раскрыть тайну этой загадки. Он был ребенком – и появление невозможной вилицы, неподвластной уничтожению, сильно подействовало на детское воображение. После переселения в Западную Башню его преследовали сны о вилице, приветственно раскидывающей перед ним проворные стебли-руки, словно вилица взывала к нему сквозь пространство и время.

«А почему вообще всех выселили отсюда? – подумал Лаэнд. – А потому, – ответил он себе, – что Колониальная администрация не хотела связываться с последствиями, за которые никто не собирался брать ответственность. И то, что одна из девяти Башен столицы необитаема, Колониальную администрацию не волнует. Меня тоже не волнует. Все равно восемь оставшихся в нашем распоряжении Башен полупустые. Лишь бы вилица не перекинулась на них. Но это исключено с нашими тоннельными трансмиттерами».

Южная Башня безмолвствовала, лишь шелестела вилица, отмечая продвижение человека. Достигнув следующего перекрестка, Лаэнд повернул налево. За долгие путешествия по Южной Башне он не обнаружил разрушений, вызванных вилицей. Под ногами шуршал рыхлый покров сухих листьев. При каждом шаге распространялся чуть ощутимый сладкий запах, поднималась невесомая желтая пыль.

Путь преградили заросли вилицы, создавая непреодолимое препятствие. Тупик. В дебрях раздался переливчатый смех. Лаэнд направил луч фонаря на звук. Выхваченные светом из темноты шевелились переплетения стеблей, покачивались листья. Сверкнули глаза.

– Опять развлекаешься? – прошептал Лаэнд, не рассчитывая на ответ. – Иди сюда.

Глаза скрылись, словно растворились в луче фонаря. По воздуху забили раздвигаемые стебли, долетел топот убегающих ног. Лаэнд покачал головой. Каждый раз среди зарослей вилицы ему представало нечто. Глаза, неясные очертания человеческого тела и… всегда виде́нию предшествовал смех, напоминающий звон колокольчика.

Лаэнд вздохнул – вилица вынуждала его сделать крюк, чтобы все-таки добраться к пожарным лестницам у лифтовых трансмиттеров. Спустившись в инженерный зал, он под тусклым сиянием аварийных ламп проверил показания приборов. Показатели работы оборудования, препятствующего обветшанию Южной Башни, были удовлетворительными.

«Мне не мешали проводить настройку, и я добился устойчивого равновесия, – подумал Лаэнд. – Прямо сейчас бери и заселяй. – Под его весом скрипнуло операторское кресло. Закинув ногу на ногу, он сцепил пальцы на животе. – Трансформаторы преобразуют энергию в заданном режиме. Воздух фильтруется, температура поддерживается… Хотя бы здесь начальство не лезет со своими ценными указаниями».

Лаэнд приложил палец к комвоксу. Несколько раз пискнул переключатель частот. Тишина. Кривая улыбка тронула губы. В Южной Башне связь отсутствовала. Непонятно почему. Он закрыл глаза. Перед внутренним взором из зарослей вилицы сверкнули глаза, на границе света и тьмы мелькнуло бледное лицо – обрывочные воспоминания, накопленные за несколько лет, объединялись, получая хрупкий, лишенный целостности образ создания, повторяющего человека.

«Странно, – подумал Лаэнд, – рабочий день в самом разгаре, а мне не скучно. Рабочий день кончится, и опять начнется скука. Собственно, она начнется сразу, как только я вернусь из Южной Башни. – Он вздохнул. – Вот Бёртас Фамстан. Считывает данные из мозга мертвецов в монументарии, а по большей части занят своими делами, ему, наверное, и домой не хочется. Правда, мне тоже домой не хочется».

Опечатав дверь инженерного зала, Лаэнд зашагал к тоннельному трансмиттеру. С некоторых пор у него складывалось впечатление, будто вилица обладает некой разновидностью мышления – и намеренно выбрал коридор, занятый непролазными зарослями. Как обычно в подобном случае заросли успели исчезнуть. Путь был свободен. Он посветил под ноги, но рыхлый покров сухих листьев не сохранил следов смеющегося создания.

«Потому что оно в моем воображения, – подумал Лаэнд. – Бёртас Фамстан мог бы считать то, что я видел. Тогда бы он нагородил выводов. Но для этого сначала нужно умереть. – Он сорвал листок – влажный, мясистый, трепещущий на ладони. – А ты пойдешь со мной».

Во включенном состоянии тоннельный трансмиттер представлял собой серебристое кольцо с мутно-белым подобием густой жидкости внутри. Перенос вещества происходил при одном условии: передающее и принимающее кольца должны располагаться точно друг напротив друга, даже малейшее смещение не допускалось.

Переступив кольцо, Лаэнд очутился на цокольном этаже Юго-Западной Башни. Листок вилицы исчез с ладони, не пропущенный карантинным фильтром. Он кружил у тоннельного трансмиттера в Южной Башне.

Лаэнд обесточил тоннельный трансмиттер, чтобы не допустить проникновения любопытных в Южную Башню, закрытую Колониальной администрацией для посещений посторонних.

– Лигир, Лигир, слышишь меня, Лигир? – раздался в ухе вялый голос из комвокса. – Лигир?

– Лигир слышит. – Лаэнд сдержал зевок. – Южная Башня в полном порядке.

– Лигир, для тебя есть работа.

Лаэнда охватила скука. Дотерпеть бы до вечера, а вечером его ждет на игру Ивена.

Ивена, по возвращении из рабочего поселка, отправилась к себе в лабораторию. Производящая концентраты и программы конвертации компания, где она занимала должность технолога, делила этаж в Западной Башне с другими подобными компаниями.

Минув коридоры с охранными устройствами, усиленными бойцами службы безопасности, Ивена скрылась за дверями исследовательского отдела. Приведя себя в порядок после поездки, она предстала перед ассистентом, своей ровесницей, изучающей состав вкусового образца.

– Офи, что случилось? Мы ведь сдали его в производство.

– А, Ивена. – Офи распрямилась. – Дегустационная фокус-группа забраковала наш шедевр. Это дубль.

Ивена поставила сумочку на стол.

– Придешь ко мне сегодня?

– На игру? – Офи покачала головой. – Ты знаешь, я равнодушна к играм.

– Знаю, – кивнула Ивена. – Пойдешь с Ридой в ресторан.

Офи улыбнулась.

– Мы слишком много едим, – сказала Ивена. – Сколько у тебя избыточного веса? Ты подсчитывала?

– Не хочу расстраиваться. – Глаза Офи заблестели. – А что делать в свободное время? – Она отвернулась. – Дома – скука. – Ее взгляд уперся в сумочку. – Что принесла?

Ивена разложила на столе вакуумные пакетики с образцами пищи мерхаров.

– Будешь заниматься, пока не получится удобоваримый вкус, который пропустит дегустационная фокус-группа.

– А как быть с дублем?

– Буду разбираться.

Создание вкуса требовало значительного вложения времени. Его исправление по временны́м затратам можно было приравнять к созданию. Не разобравшись за несколько часов, почему новый вкус вовсе не новый, Ивена решила отложить кропотливое дело. Она отправилась домой, оставив Офи за экраном химического анализатора.

Близился вечер, и в желудке засосало от голода.

«Осуждаю Офи, а сама не в силах ограничить себя в еде! – подумала Ивена. – Вот и рассуждай об избыточном весе, если нет силы воли…»

Рестораны быстрого питания ждали посетителей на каждом жилом этаже, на всех без исключения перекрестках магистральных коридоров, являясь неотъемлемой частью площадок для отдыха.

Оставив в кабине лифтового трансмиттера шумную толпу мерхаров, Ивена ступила на траволатор. У площадки для отдыха траволатор обрывался, начиналось потертое ковровое покрытие. Между искусственными деревьями прятались скамейки. Шумели фонтаны, звучала приглушенная музыка. Ей стоило труда промчаться сквозь завлекательные запахи, мимо прилавков, столиков и вывесок ресторанов быстрого питания. Напоминая себе о силе воли, она достигла следующего магистрального коридора. Ее опять подхватил траволатор.

Удаленно считав данные на ее магнитном ключе, предупредительно зажегся воздушный указатель. Ивена соскочила с траволатора. Перед ней вглубь квартала протянулся хордовый коридор. По пути ей встретились мерхар, ванав и три гилугела. Она не знала их. Кроме людей постоянных жителей в столице почти не было.

Ивена переступила порог своих апартаментов. За спиной затворилась дверь, щелкнул электронный замок. Глухая тишина гудела в замкнутом объеме, снаружи не доносилось ни звука. Включился приглушенный свет. Бросив одежду на кровать, она двинулась в душ. Форсунки под потолком брызнули горячей водой.

Вымывшись, Ивена почувствовала себя чистой до блеска. За ней через апартаменты протянулись мокрые следы. В гостиной она стала перед зеркалом, убрав влажные волосы с лица. Руки поднялись над головой, взгляд придирчиво заскользил по изгибам сверкающего россыпями капель смуглого тела. Слишком широкие бедра, слишком мощные плечи. Заурчавший от голода живот тоже нельзя было назвать подтянутым, но он хотя бы не свисал.

Зайдя за барную стойку, Ивена поместила в регидрат-конвертер лоток с концентратом. Пальцы пробежали по кнопкам сенсорной панели. Загорелся зеленый индикатор, регидрат-конвертер чуть слышно загудел. Вынув из холодильника пластиковую бутылку, она сделала несколько глотков многократно очищенной умягченной воды.

Щелкнул электронный замок, распахнулась дверь. Вздрогнув, Ивена обернулась на звук. Из коридора появилась голова. В апартаменты ввалился молодой мужчина. Заметив обнаженную Ивену, он прикрыл глаза ладонью.

– Я ослеп, Ив, я ослеп! Твоя красота лишила меня зрения!

– Фамстан, ты больной! – Ивена ударила себя по бедру. – В своем монументарии ты совсем забыл, как вести себя с живыми? А если бы здесь был Лаэнд? Давай, Бёртас, отвернись!

– Да ну тебя. – Бёртас раскинулся на диване. Отворачиваться он не собирался. – Ив, тебе так лучше. Поверь.

– Я просила тебя не пользоваться репликой моего ключа. – Ивена набросила на плечи халат. – Отдай ее.

– Я сделаю другую, – пообещал Бёртас. – У меня есть матрица для репликации.

– Скоро придет Лаэнд. Я скажу ему, чтобы он выбил из тебя дурь. Где Кеста?

– У Кесты ночная смена.

– Она знает, что у нас с тобой были отношения?

– Ты что! – покачал головой Бёртас. – Мне только необоснованной ревности не хватало! Начнутся упреки, угрозы, крики. Навыдумывает о нас всякого и пойдет с тобой ругаться.

Звякнул колокольчик регидрат-конвертера.

– Что у нас на ужин? – Бёртас потер ладони. – Прибавим избыточного веса.

– Слушай, Бёр, у меня с утра во рту крошки не было.

Бёртас поднял указательный.

– Вот я и смотрю – халат тебе велик. Без халата тебе лучше.

– У тебя с Кестой не все гладко? – Вооружившись вилкой, Ивена принялась за еду. – Или… ты редко ее видишь? Постоянно в монументарии… – Она покачала головой. – Если хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь. Но у тебя и так избыточный вес.

– У всех избыточный вес, – пожал плечами Бёртас. – Еда – средство от скуки. Чем заниматься, если не жевать?

– Поэтому мы ищем новые вкусы.

– Я доверяю старым. Курочкой с корочкой, например, я очень доволен.

– Признайся, ты ведь суешь нос в данные, которые считываешь?

– У мертвых? – Бёртас закатил глаза. – Конечно сую нос. Я должен проверять целостность записи.

– На что это похоже?

Бёртас развел руками.

– Представь куб. А в этом кубе много кубов. Они постоянно перемещаются. Но память сохраняет не только прошлое, грубо говоря.

В дверь постучали.

– Это Лаэнд. – Ивена с пульта отомкнула электронный замок. – Сейчас он покажет тебе, как мне без халата лучше.

Бёртас опустил уголки рта.

– Да ну тебя. Где взаимопонимание?

Вошел Лаэнд. Обняв Ивену, он сжал ее грудь. Она поцеловала его в податливые губы. Бёртас отвернулся, сосредоточившись на выключенном голографическом экране.

– Устал? – прошептала Ивена.

– Нет. – Пожав руку Бёртасу, Лаэнд сел в кресло. – Ну что?

Бёртас склонил голову.

– Память представлена кубом. А в этом кубе еще кубы. И все они перемещаются. А связывают их перекрестные ссылки. Но память – это не только прошлое. Мы запоминаем сны…

– Бёр, помолчи! – Ивена отправила опустевший лоток в мусоропровод. – Ты никогда не знаешь, когда надо закрыть рот и помолчать. Давайте играть.

– Нет, – Бёртас покачал головой, – давайте болтать. Давно не болтал с живыми. Целый день одни мертвецы.

– Где Кеста? – спросил Лаэнд.

– В медпункте на дежурстве. – Бёртас вынул из кармана черный пенал. – Новая игра.

– Ты перенастроил ее под нас? – осведомилась Ивена.

– Нет. – Бёртас засопел. – Как бы мы ею пользовались, если она написана под ванавские мозги? Игры без перенастройки – есполезный мусор.

– Предыдущая игра, она под чьи мозги написана?

Бёртас изобразил улыбку.

– Ванавские игры легче всего поддаются перенастройке. Наверное, дело в том, что у ванавов мозги похожи на человеческие. И консоль у тебя тоже ванавская. Совместимость. Есть такое слово. Приступим или будем рассуждать о мозгах?

– Подключаемся, – кивнул Лаэнд. – Мои мозги в вашем полном распоряжении.

– Подключаемся-подключаемся, – пропела Ивена, кладя консоль на стол. – Теперь присоски с твоих мертвецов. – Передав Бёртасу датчики, она опустилась в кресло рядом с Лаэндом. – Как дела?

– Все по-прежнему, – отозвался Лаэнд. – Скука.

Распутав провода, Бёртас закрепил на Лаэнде и Ивене по пять датчиков, сведенных в два отдельных калибратора. Последние датчики облепили его голову. Ивена подсоединила калибраторы к консоли.

Лаэнд отрешенно наблюдал за приготовлениями, возвращаясь мыслями к вилице, расползшейся по Южной Башне.

Показав кристалл с перенастроенной ванавской игрой, Бёртас вставил его в разъем слева от разъемов для калибраторов. Ивена взяла Лаэнда за руку. Лаэнд не обратил внимания. Взгляд Бёртаса скользнул по лицу Ивены.

– Начинаем? – осведомился Лаэнд.

– Зачем? – удивился Бёртас. – Лучше порассуждать о мозгах…

Ивена надавила пальцем на вогнутую кнопку, включив консоль.