Читать книгу Вкусная человечина - Вячеслав Ганич - Страница 2

Убедившись, что никто не видит его, Ролаэф проник в приземистое сооружение, притаившееся за внеземными деревьями посреди парка. Избитый фагрух успел уйти. На полу подсыхала багровая слюна.

Тоннель гудел. Видя в темноте не хуже, чем при свете дня, Ролаэф окинул быстрым взглядом пенистую жижу реки. Лодки не было. Теперь ему придется возвращаться через городские ворота, используя попутную магноколонну. Потеря времени не огорчила его. Главное, что, получив от Лим-Лимара пенал, он достиг цели поездки.

Ролаэф скользнул под тень внеземных деревьев. Его путь протянулся по пустым аллеям. Парк оборвался. Магнокары плотным потоком неслись по бульвару, парящие экраны истекали коммерческой рекламой. Ли-а-Шуну словно пребывал в счастливом неведении о свалке, где росли дети. Всколыхнулся гнев.

Часто дыша, Ролаэф нащупал в кармане пенал. Взгляд застыл на парящем экране. Вымышленное существо, подобное белому грибу, не решалось выбрать роскошный дом среди живописного мира. Дома и миры менялись, голова существа распухала.

«Что делать? – спрашивало редких прохожих существо с экрана. – Слишком большой выбор! Моя семья достойна лучшего! Не могу определиться! Как разобраться?»

«Разобраться – просто. Выбирай лучшее! – советовало другое вымышленное существо, воплотившееся из воздуха. – Я знаю отличное…»

Экран погас, голоса существ стихли. Ролаэф моргнул, ему показалось, будто свет померк. Экран зажегся, с него на Ролаэфа смотрел пухлый манкодр – черная кожа лоснилась от сытости, глаза навыкате выражали тревогу.

– С вами опять Глу Сни из общества «Друзей угнетаемых видов», – заявил манкодр. – Вы еще здесь? О да, вы здесь. Вы здесь и боитесь правды. Вы боитесь правды и отрицаете все, что не укладывается в ваши понятия о справедливости. А правда такова: Земля не принадлежит вам. Вы захватили Землю! Разве это справедливо? Разве справедливо лишать человечество дома?»

«Пренебрегай предположениями, – подумал Ролаэф. – Спускайся к нам. Что толку от твоих призывов, если ты сидишь в звездолете? Ты болтаешь, болтаешь, болтаешь, хотя вряд ли разбираешься в Земле! Уцепился за человечество…»

– Покидайте Землю! – призвал Глу Сни. – Дайте человечеству свободу. Иначе кто вы, как не воры? Вы украли свободу… – Он посмотрел в сторону. – Мне сообщили, что к нам приближаются полицейские крейсеры. Кто на требование свободы отвечает насилием? Захватчики! Только захватчики! До встречи.

Передача прекратилась: межзвездное судно «Друзей угнетаемых видов» спасалось от полиции, чтобы рано или поздно возобновить вещание, начатое четыре месяца назад. Коммерческая реклама возвратилась на экраны. Речь упитанного Глу Сни не тронула редких прохожих: у них хватало забот.

Ролаэф не двигался, взгляд скользил по множеству заведений быстрого питания, в ушах раздавался смех детей из поселка. Их судьба – удовлетворять голод прижившимися среди свалки насекомыми с Кнаслы и болотными водорослями. Они радовались консервам, если родителям везло на перекупщиков, занимающихся сбытом древних предметов, созданных человечеством.

«Я могу позволить себе настоящую еду, а они не могут, – подумал Ролаэф. – Разве это справедливо? Чем я лучше детей, которых вижу каждый день играющих в грязи? Почему я должен вкусно чавкать, когда они голодают? Как бы понравилась лоснящемуся Глу Сни такая правда?»

Рядом опустился полицейский магнокар, боковое зеркальное стекло поползло вниз.

– Вам требуется помощь? – осведомился патрульный, облаченный в броню. Это был нанлин – искусственно созданное разумное существо. – Хенусаб, я к вам обращаюсь. Вы испытываете затруднения? Вам требуется помощь?

– Полный порядок, – отозвался Ролаэф. – Просто замечтался.

Патрульный закрыл окно. Оторвавшись от обочины, полицейский магнокар умчался прочь.

«Почему бы ему не спросить, не требуется ли помощь детям со свалки? – подумал Ролаэф. – Не испытывают ли они затруднений?»

Над бульваром сгустился зеленоватый туман, посреди него мелькали неясные очертания крылатых существ. Тряхнув головой, Ролаэф обнаружил, что очутился в знакомом заведении – «Кафе Ру-Ру». Он сел на жесткий стул, подстроившийся под его тело. За дальним столиком рассредоточилось несколько фагрухов. Манкодр, округлостями не уступающий Глу Сни, дремал у стены.

Раздались осторожные шаги. Ролаэф напрягся. Напротив него опустился молодой фагрух – неудачливый грабитель из приземистого сооружения в парке.

– Привет, – пробормотал фагрух. – Помнишь меня?

– Хорошо выглядишь, – отозвался Ролаэф, намекая на опухшее лицо. – Хочешь извиниться?

– Где излучатель, здоровяк? – прошептал фагрух.

– А что?

– Излучатель не мой. – Фагрух пощупал разбитый нос. – Одолженный. – Он подался вперед. – Послушай, здоровяк, мне обещали работу.

– Для этого тебе излучатель? – Ролаэф покачал головой. – Исключено. Я не буду соучастником преступления.

– Какое преступление! – Глаза фагруха сжались щелками. – Работу на очистных сооружениях. Мне обещали работу. А вместо того, чтобы дать работу, меня сняли с пособия по истечении времени. Как я расплачусь за излучатель? Я даже не могу улететь с Земли!

Официант, шустрый бледнокожий штаирл, тонкий и гибкий, принес поднос. Ролаэф молчал, разглядывая содержимое тарелки. Оказывается, он успел заказать любимый дройнёл. В «Кафе Ру-Ру» готовили его особенно вкусно.

– Ты из Ли-а-Шуну? – спросил фагрух. – Кто ты такой? Перекупщик? Искатель? Чем ты занимаешься на свалке?

Ролаэф не находил слов.

– Да что с тобой? – прошипел фагрух. – Ты вменяемый? Какие твои условия?

– А кто ты? – осведомился Ролаэф. – Кроме того, что грабитель.

– Я никого не ограбил. – Фагрух потупился. – Ты был первым. Я не преступник. Не получилось им стать, из-за тебя. Я в отчаянии. Хенусабам доступно это чувство – отчаяние?.. Опять ты отсутствуешь!

Ролаэф почти признался, что не является хенусабом, невзирая на хенусабскую внешность. Дыхание перехватило, язык прилип к нёбу. Он молчал, содрогаясь от глухих ударов сердца.

– Я – инженер нейроэлектронных систем, – сообщил фагрух. – Я занимался восстановлением искусственных разумов на заводах по обогащению расщепляемого топлива весь недолгий испытательный срок.

– Экономический кризис.

– Экономический кризис, – подтвердил фагрух. – Тебя он не коснулся, насколько я могу судить. Ты решил насчет излучателя?

Мышление Ролаэфа зашло в тупик. Он коснулся полученного от Лим-Лимара пенала, черпая силы для ответа.

– Решу на днях. Где живешь?

– Бред! – пропищал фагрух. – Бред! Чего ты добиваешь? Чего ты хочешь? Кто ты такой?

– Дидхо! – позвал фагруха один из его спутников. – Ты чересчур увлекся.

– Сейчас. – Фагрух вздрогнул. – Подожди.

– Угощайся, Дидхо. – Ролаэф придвинул к нему поднос. – Возмещение за доставленные неудобства. – Он встал. – Я ухожу.

– Стой!

Дидхо поспешно назвал место своего проживания – недалеко от городских ворот в квартале дешевых апартаментов. Оплатив нетронутый дройнёл, Ролаэф покинул кафе. Его подавляло неприятное открытие: Дидхо не грабитель по сути, а жертва непреодолимых обстоятельств.

Первоначальный ошибочный вывод заставил Ролаэфа усомниться в собственной непогрешимости – неотъемлемой части личности. Любой прежний вывод мог быть ошибочным: и необходимость перебраться из Ли-а-Шуну на свалку, и согласие доставать кристаллы для Тол-Толара…

Тол-Толар рассмотрел на свет пять матриц, записанных за утро. Они содержали преобразованный нейроактивный код одного из кристаллов – художественное произведение, как обычно, превращающее пользователя в полноценного участника разветвленной последовательности событий.

Теперь их требовалось продать.

Внутренний взор облетел Ли-а-Шуну. Звонить перекупщикам Тол-Толар опасался: все разговоры по любым средствам связи определенно прослушивала полиция. Он не простит себе повторного задержания. Лим-Лимар не простит ему повторного обыска.

Надев деловой костюм, Тол-Толар покинул апартаменты. После недавних задержаний и обысков любой перекупщик мог сотрудничать с полицией. Доверие вызывал только собиратель древностей – престарелый промышленник с Самрона.

Опознанный охранным устройством, Тол-Толар выскользнул из подъезда, чувствуя, как скрытые камеры наблюдения поворачивают к нему сенсоры, словно пытаясь определить, что лежит в его карманах. Он постарался избавиться от навязчивой мысли об исправительном учреждении.

На воздушном пешеходном переходе через магистраль ему встретился Лим-Лимар.

– Моя сладость. – Тол-Толар изобразил улыбку. – Ты отпросился с работы?

Лим-Лимар нахмурился.

– Вообще-то, да. Вообще-то, мы собирались пообедать вместе.

Тол-Толара бросило в жар. Он совсем забыл о договоренности.

– Ты опять? – У Лим-Лимара перекосило лицо. – Опять за старое?

– Я, ну, как тогда, когда мы только начали…

– Обед со мной в деловом костюме? Это мило. – В голосе Лим-Лимара сквозило презрение. – Ты обещал, ты клялся, что никогда, никогда не будешь продавать человеческую дрянь!

– Тише! – прошипел Тол-Толар. – Замолчи!

– Замолчать? Ну нет! – Лим-Лимар хлестнул его ладонью по лицу. – Ты одержим человеческой дрянью. Ты болен! Скажи, что это так! Скажи! – взвизгнул он. – Скажи, скажи, скажи!

– Нет! Я не болен. Ты много воображаешь. Человеческая дрянь, к твоему сведению, обладает художественной ценностью. Иначе за нее не платили бы.

Лим-Лимар пощупал его карманы.

– Отлично! Просто отлично, ТТ! Ты обманываешь меня!

– Нет!

– Давай посмотрим, что ты напихал туда, наверняка художественные ценности! – Запустив пальцы в карман Тол-Толара, Лим-Лимар вытащил матрицы. – И ты не одержим? Я догадывался, почему ты сохранил свой преобразователь. Все эти увертки, что тебе любопытна человеческая дрянь, что ты хочешь пользоваться кристаллами только для себя… – он всхлипнул, – просто увертки. Жалкие увертки! Хотя того, что тебе любопытна человеческая дрянь, уже достаточно. Ты разрушаешь нашу семью!

Тол-Толар схватил Лим-Лимара за напряженное запястье, и матрицы посыпались из длинных пальцев.

– Обманщик! – прохрипел Лим-Лимар. – Больной обманщик! Убирайся на свалку к своему человечеству!

– Извини. – Отпустив Лим-Лимара, Тол-Толар попятился. – Извини. Я виноват. Но я не смирюсь!

– С чем? С чем ты не смиришься?

Тол-Толар пожал плечами. Слова подбирались медленно, словно их звучание склеивалось из разрозненных обрывков мыслей. Он захотел курить.

– С действительностью. Что у меня есть? Чего я достиг? Чем мне заняться? Ждать? Терпеть? Надеяться? Смиряться с невостребованностью? Я – никто. Но я намерен изменить это!

– Изменяй! – Лим-Лимар швырнул в него полученные утром от Ролаэфа кристаллы. – Но без меня!

– Спятил?! – Опустившись на колени, Тол-Толар начал собирать кристаллы, привлекающие внимание прохожих, и матрицы. – Совсем двинулся… – Он поднял голову. – А если тебя уволят?

Коричневые ноздри Лим-Лимара затрепетали.

– А ты хочешь, чтобы уволили? Земля и сейчас бесполезна. Из-за тебя, ТТ. Ты – безработный. Ты разрушаешь нашу семью. Мы тратим, тратим, тратим и во всем себе отказываем.

– Да, страшно. – Тол-Толар встал. – Я такой обременительный. Выброси меня на свалку. Хотя ты меня уже выбросил, подсознательно. Хочешь, чтобы я убрался? Ладно. Но я пытался… Человеческая дрянь дорого стоит…

– Напрасно я сказал Ролаэфу, что тебя привлекает человеческая дрянь. Если бы не он, ты не получил бы кристаллов, не попал бы на учет в полицию, тебя не сняли бы с пособия.

– Не вали наши беды на Ролаэфа, – попросил Тол-Толар. – Он просто выполнил твою… мою просьбу. Ты не возражал, чтобы я немного преступил закон.

– И напрасно! Я не подозревал о последствиях. Я поступил глупо. Но я согласен: ты прав. Несправедливо обвинять Ролаэфа.

Ролаэф выбрался из прохлады магнобуса у здания Управления внутренних дел Земли. Он передумал возвращаться в поселок после беседы с молодым фагрухом Дидхо. Ноги сами понесли его к седьмой проходной. Скоростной лифт взлетел на уровень отдела надзора. Перед ним протянулся широкий коридор.

Приблизившись к нужному кабинету, Ролаэф толкнул дверь. Инспектор – нанлин, как и все полицейские, перевел взгляд с дисплея на Ролаэфа, застывшего у порога.

– Патрульный?

– Патрульный 3-187, – доложил Ролаэф. – Разрешите?

– Естественно. – Инспектор указал на кресло перед столом. – Ведь ты – первый нанлин, который представляет нас на свалке. Я всегда приму тебя вне очереди. Однако в отдел надзора очереди не бывает. Мы сами приходим за неисправными нанлинами. Какие новости?

Ролаэф опустился в удобное кресло.

– Мои подозрения, что вне Ли-а-Шуну имеет место людоедство, окрепли.

– Доказательства?

– Только косвенные, – вздохнул Ролаэф. – Понимаю, этого мало.

– Очень мало, – согласился инспектор. – Ты ведь пришел не ради подозрений?

Ролаэф помолчал.

– Звездный Совет доводит разумных существ до неприемлемого состояния. Если разумные существа говорят о человечине, как о чем-то обыденном, значит, они рассматривают возможность употребления представителей человечества в качестве пропитания. Это нравственное вырождение, которое мы обязаны прекратить.

– Ключевое здесь «Звездный Совет»? – уточнил инспектор. – Ты уже обвинял Совет, а я объяснял, что Совет не занимается безработными. Пособия выплачивает Служба благосостояния.

– Я живу на свалке, я вижу несчастных каждый день! – прохрипел Ролаэф. – Им нужна помощь. Они не справляются! Количество поселков за Чертой растет, потому что у разумных существ нет средств поселиться рядом с Ли-а-Шуну на площадях свободных от изменения неустойчивым веществом свойств пространства-времени. И дети! Там дети! Дети среди неустойчивого вещества!

– Прискорбно, – согласился инспектор. – Звездный Совет осведомлен, что количество свалочного населения Земли увеличивается.

– И ничего не предпринимает!

– А что ему предпринять? Раздать всем билеты на звездолеты? Свалочное население Земли – не уровень Звездного Совета, который управляет Содружеством Миров.

Ролаэф кивнул.

– У Звездного Совета нет полномочий, – напомнил инспектор. – Совет – власть законодательная. Совет обеспечивает равенство возможностей, свободу слова, свободу совести. А мы несем ответственность за безопасность граждан и всех разумных существ. Поймаешь людоеда – мы отправим его на исправление.

– Как все гладко, – проворчал Ролаэф. – Равенство возможностей на свалке. Это смешно.

– Мы в условиях Земли. Это сырьевая точка.

– Хорошо. – Ролаэф сжал кулаки. – Почему меня заботит судьба несчастных? Почему никого не заботит, а меня заботит? Нарушение целостности заложенных общественных ценностей?

– Отнюдь.

– Вы не сомневаетесь в непогрешимости моего выбора – получить тело хенусаба, уйти на свалку? Ведь на свалке закон – призрачная условность. Там нет закона.

– Ты – исправный нанлин, – успокоил инспектор. – В противном случае я первым направил бы запрос о твоем списании.

– Но почему я не такой, как все?

– У тебя смещение ценностей. Смещение без нарушения целостности. Я читал отчет из научного подразделения о твоем состоянии. Нарушений нет. Ты чувствуешь ответственность за свалочное население, это укладывается в служебный долг, которому мы преданы.

– Смещение случилось, когда убили моего напарника? – спросил Ролаэф. – У него вырезали накопитель личности и намеренно повредили…

– Скорее всего, смещение случилось, когда ты узнал, кто убил его и чуть не убил тебя, – уточнил инспектор. – Ты получил сведения, которые прежде были тебе недоступны. Я не говорю, что ты не знал о свалочном населении. Я имею в виду, что ты не представлял, насколько оно опустилось, насколько ему тяжело.

– Те, кто убили моего напарника, ожесточенно сражались за пропитание. Они грабили склад для своих голодающих семей. Я верю их показаниям. Они пришли в Ли-а-Шуну из-за Черты, а за Чертой – смерть. Они ненавидели нас. И не потому, что мы искусственные. И не потому, что мы служим Порядку, который обманул их ожидания. Они ненавидели нас потому, что мы были сытыми. Они потеряли облик разумных существ, превратились в безжалостных животных. У них обнаружились необратимые умственные отклонения, вызванные неустойчивым веществом.

– Это просто оправдание тому, что ты – как бы не такой, как все нанлины. Однако ты забываешь хотя бы обо мне. Если бы я не разделял твои переживания, ты бы по-прежнему служил патрульным в Ли-а-Шуну. Или был бы списан.

Ролаэф склонил голову.

– Как быть с людоедством?

– Человечество не представлено в Содружестве Миров, следовательно, поражено в правах, – отозвался инспектор. – Как разумные существа они подпадают под защиту закона, но как земляне по закону они – никто. Повторяю: поймаешь людоеда – мы отправим его на исправление.

Ролаэф накрыл ладонью пенал, лежащий в кармане.

– Почему вы позволили мне обрести тело хенусаба? Почему вы позволили мне покинуть Ли-а-Шуну?

– Чтобы уберечь тебя от разрушения, – ответил инспектор. – Я помог тебе? Или ты все еще сомневаешься?

– Почему вам не грозит разрушение от понимания того, в каком состоянии находится свалочное население?

– Потому что у меня другой образ мышления, патрульный 3-187. Я – инспектор. Я воспринимаю, осознаю и расцениваю обстоятельства по иным логическим процедурам. Меня не столько беспокоит закон, сколько точность его исполнения. Поэтому я служу в отделе надзора, а ты – в отделе безопасности. Конечно, ты удивил меня, когда подал прошение. Особенно меня удивили твои доводы. Не ожидал от патрульного.

– Но мои доводы укладывались в служебный долг.

– Именно.