Читать книгу Человек с ночного поезда - Вячеслав Григорьевич Резеньков - Страница 1

Оглавление

Скорый поезд, умываясь предрассветной росой, прошел поворот, и выстукивая колесами дорожный степ, помчался вперед, преодолевая отставание в графике следования. В пятом купе, девятого вагона, двое мужчин о чем – то спорили, склонившись над разбросанными по столу чертежами. На верхних полках спали женщина среднего возраста, и светловолосый юноша с наушниками в ушах. Рослый мужчина в полосатой рубашке, достал из-под стола бутылку с остатками пива, и с сожалением посмотрел на собеседника.

– Сейчас будет станция Ключи, сбегаю в буфет, он должен работать круглосуточно.

– Не опоздаешь? Стоянку могут сократить! – с опаской спросил второй, чуть постарше возрастом, с короткой козлиной бородкой.

– Стоянка полчаса, успею! – с уверенностью произнес первый, потом прикрываясь ладонью от тусклого купейного света, стал вглядываться в ночное окно, в котором все чаще стали пробегать огни фонарей, свидетельствующие о приближении населенного пункта.

Поезд въехал на территорию узловой станции, и плавно остановился у ночного перрона. Послышалось металлическое лязганье подъемных площадок, и проводники отворили двери. С вагона спрыгнул мужчина, с накинутым на плечи темным пиджаком, в кармане которого, лежал портмоне с деньгами, и паспорт на имя Милютин Петр Николаевич. В руке он сжимал хозяйственную сумку для предстоящей покупки. Заметив невдалеке перекидной мост, мужчина семенящим шагом подбежал к нему, и перескакивая через ступеньку, быстро забрался наверх. Над спящим городом уже разгорался горизонт, в котором медленно догорали звезды. Воздух бодрил, сбрасывая с лица остатки сонливости. Милютин на ходу остановил взгляд на часах, висевших над центральным входом в вокзал.

– Черт побери, надо поторапливаться! – прошептал он себе под нос, после чего прибавил темп.

Если закон подлости существует, то он действует круглосуточно и без перерывов. Когда мужчина вошел в буфет, и увидел у прилавка очередь, он словно ударился лбом о невидимую стену.

– Тьфу ты черт! Откуда вас столько?

Оценив ситуацию, он не раздумывая стал пробираться к прилавку, объясняя посетителям, что спешит на поезд. Однако его тут же оттеснили в сторону, и указали на конец очереди. Взлохмаченный Петр Николаевич вылез из толпы, и стал последним. Дальше все происходило как в замедленном фильме. Покупатели долго делали заказы, а буфетчица с массивными серьгами в ушах, напоминающих автомобильные колеса, была неповоротлива, и напоминала сонную муху. Казалось, еще миг, и она уснет за прилавком.

– Вам две, или три бутылки пива? – переспрашивала она очередного посетителя, едва ворочая языком.

Милютина стало колотить. Топчась на месте, он раз за разом поглядывал на циферблат наручных часов, и умолял проклятые стрелки не бежать так быстро, но время уплывало, словно песок сквозь пальцы, задержать которое ему было не в силах.


В кабинете дежурного по вокзалу раздался телефонный звонок. Полная женщина в униформе, дремавшая за овальным пультом, установленным перед служебной картой, на которой была изображена густая паутина железных дорог, напоминала спящего паука. Сдерживая челюсти от распирающей зевоты, женщина открыла глаза, и сняла трубку.

– Дежурная по вокзалу Симоненко слушает!

– Сто двадцать седьмой стоит? – спросил кто-то, громогласным мужским голосом, на другом конце провода, с нотками выраженного беспокойства.

– Да! По графику еще двадцать минут будет стоять, – ответила дежурная.

– Немедленно отправляйте, за ним идет литерный!

– Какой литерный? – переспросила та, – По графику нет никакого литерного!

Женщина привстала с кресла, и посмотрела в большое темное окно, словно со второго этажа, где находился ее кабинет, можно было видеть движение поездов.

– А, черт его знает, откуда он взялся, никто, толком не знает! Вероятней всего опять сбой в системе. Ох, они там доиграются с новациями! Полетят, чьи-то головы! – послышалась далее сердитая речь в трубке, – Вы меня поняли? Сто двадцать седьмой немедленно отправляйте, а литерный задержите до прояснения ситуации! Команда на его отправку последует, все!

Далее послышались короткие гудки, и растерянная дежурная положила трубку.


Когда Петр Николаевич укладывал бутылки пива в сумку, он не слышал объявление об отправке поезда. Сто двадцать седьмой, подчиняясь распоряжению диспетчера, подал предупредительный гудок, и быстро отошел от перрона. Следом на его место подошел литерный, и остановился. Тогда Милютин и предположить, не мог, что у перрона уже стоял другой состав. Когда он вышел с вокзала его вдруг окутал странный туман, который непонятно откуда взялся. Туман медленно плыл над землей, заворачивая зеленоватую пелену в огромные клубы, которые поднимались вверх, а затем опускались на землю. По внешнему виду они напоминали призрачные стога сена на фоне лунной ночи. Ветра абсолютно не было. Двигаясь, словно живое существо, туман увеличивался в размерах, и покрывал блеклой мантией всю привокзальную территорию. Прищурившись, мужчина разглядел контуры стоящего поезда, и убедившись, что ситуация под контролем, тем же маршрутом последовал обратно. На перроне, он переложил сумку в другую руку, и не спеша пошел к своему вагону. По пути он обратил внимание на одну странность. У открытых дверей почему-то отсутствовали проводники.

– Дрыхнут, что ли? – мелькнуло в его голове.

Пройдя к середине состава, он остановился у открытой двери девятого вагона, и посмотрел в мрачный тамбур, в котором почему-то отсутствовало освещение. Его узкое помещение чем-то походило на вход в преисподнюю. Покрутив головой по сторонам, он обнаружил, что и по всему составу не было света.

– Экономят, или поломка какая? – подумал он.

Ситуация с проводниками и освещением поезда его несколько насторожила. Хватаясь за перила, он быстро поднялся по ступенькам и вошел в тамбур. Там нащупал дверную ручку, после чего отворил скрипучую дверь. Едва виднеющийся мужской силуэт тут же растаял во мраке вагона. Медленно пробираясь по центральному проходу, он вскоре обнаружил еле уловимый и давно забытый запах, который чем-то напомнил ему его детство.

– Откуда он взялся? Ведь не было никакого запаха! – удивился он.

Неожиданно за спиной хлопнули двери, и задребезжало в них стекло. Милютин дернулся, гремя бутылками, потом быстро обернулся. Дыхание тут же перехватило, словно на грудную клетку надели корсет. Прищурив глаза, он стал всматриваться в призрачные контуры, уходящего во тьму прохода, но никого не заметил. Следом послышался отдаленный гудок локомотива, напоминающий крик совы, и поезд резко тронулся. Мужчина схватился за поручень, что бы ни упасть и посмотрел в окно. Вокзальные огни медленно поплыли, периодически освещая его растерянное лицо. Поезд стал набирать ход. Покачиваясь от нарастающего движения, мужчина мобилизовал все свои интеллектуальные возможности, а так же жизненный опыт, что бы понять, что за чертовщина творится в его поезде.


Перепуганная дежурная вокзала, наблюдавшая за непонятным литерным составом, вскочила с кресла и подбежала к окну. Так же, не понимая, что происходит, она нервно распахнула створку и выглянула наружу. Поезд без разрешения покидал станцию, игнорируя запрещающий свет семафора, который продолжал светить в отдалении тоскливым красным светом. Бросив окно открытым, она подбежала к пульту, и стала нервно тыкать указательным пальцем в телефонный диск, затем попав в отверстие с нужной цифрой, стала быстро крутить.


Добравшись до купе, под номером пять, мужчина заглянул в приоткрытую дверь.

– Кажись здесь!

Осторожно ступая, он прошел к столику и аккуратно поставил на него сумку.

– Слава богу, успел! – прошептал он, и тут же обратил внимание на стол.

Чертежей, которые они обсуждали с коллегой по работе, на нем не было. У окна стояли два стакана в алюминиевых подстаканниках с остатками чая, и газетный сверток, который издавал насыщенный рыбный запах. Он поднял голову, и посмотрел на пустые верхние полки. Женщина и юноша, которые должны были следовать до конечной станции, куда-то исчезли. На нижней полке лежал, повернувшись к стенке, незнакомый мужчина, и слегка похрапывал. По комплекции он явно не походил на его коллегу. Милютин вышел из купе, и еще раз посмотрел на номер, висевший на входной двери.

– Да нет, все правильно, купе номер пять! Что за ерунда?

Предчувствуя неладное, он хотел было разбудить незнакомого пассажира, но потом передумал, объясняя возникший казус тем, что вероятней всего табличка на шестом вагоне перевернулась, и образовала девятку, и он по ошибке сел не в свой вагон. Пока он обдумывал странную ситуацию, у него внезапно стали слипаться глаза и ему захотелось спать. Уже в полусонном состоянии, он стащил обувь, и рухнул на свободной нижней полке, подсовывая под голову свежий комплект постели, лежащей в углу.

Весенний ветерок с приоткрытого окна, вольготно залетал в купе и игриво трепал оконные занавески, на которых были вышиты черными нитками рисунки экзотических деревьев, ветви которых правдоподобно раскачивались на встречном ветре.

– Надо поспать, потом разберемся! Все потом, потом….

Милютин провалился в глубокий сон.


На закрытом железнодорожном переезде стоял одинокий Опель- кадет. Полосатый шлагбаум перекрывал проезд, и подмигивал красными фонарями, ожидающей машине. Внутри салона, утопая в сигаретном дыму, сидело четверо парней. С динамиков долбила по мозгам придурковатая музыка.

– Давай проскочим. Ну, сколько можно ждать? – предложил водителю светловолосый парень лет двадцати, со шрамом у виска, размещавшийся на заднем сиденье справа.

– Нет! Пока поезд не пройдет, не тронусь. Забыл, как прошлым летом вырезали твоего братца из разбитой кабины трактора, – недовольно отозвался моложавый водитель.

– Да, ты че? Он же был торчок! Ему было все равно. Не поездом бы бошку снесло, так утонул бы, или сгорел от водяры. Но ты реальный пацан, при уме, и шустро водишь тачку. Говорю, успеем!

– Не дергайся Винт! Сказано ждать, значит ждать, или тебе приспичило? – отозвался третий с небритой щетиной на лице, сидящий рядом с водителем.

Водитель, покачиваясь в такт музыки, стал тарабанить пальцами по черному рулю машины. Четвертый, спал на заднем сидении, укрывшись черной кожаной курткой, прислонившись лбом к закрытому окну дверцы. Вскоре послышался нарастающий звук приближающегося поезда. По рельсам побежали световые зайчики от прожектора локомотива, и машину сильно качнуло волной, идущей впереди состава. Внезапно на рельсах появился странный туман, который стал быстро распространяться по сторонам и сворачиваться в светящиеся клубы. Из мглы показался несущейся поезд. Колесные пары вагонов светились ярким зеленым свечением, на которое трудно было смотреть. Ощущение было такое, что поезд не ехал, а летел на подушке из зеленого тумана. Туман, каким-то необъяснимым образом, подымал локомотив и вагоны над землей. Казалось, еще миг и поезд оторвется от земли, и улетит в небо. Кабина машинистов светилась, но в ней никого не было.

– Ни фига себе! – вырвалось у водителя.

Его влажные пальцы тут же вцепились в руль, а тело стало медленно съезжать с сидения.

– Офигеть! Пацаны, это че такое? – отозвался парень со шрамом.

Машину стало трясти, словно под колесами уходила земля.

У небритого, лицо приобрело смертельно белый оттенок, он окаменел как статуя, и не мог выговорить ни слова.

– Не, пора завязывать! – произнес водитель, – Говорили же, что можно допиться до белочек! Это пацаны уже не белочки! Вы как хотите, а я пасс!

Дрожащей рукой он повернул ключ зажигания, и быстро воткнул заднюю передачу. Опель задним ходом отскочил от переезда, и развернулся на месте, демонстрируя первоклассный дрифтинг. Передние колеса, бешено закрутились, издавая панический визг. Появился запах паленой резины. Она вильнула приподнятым багажником, и рванула вперед. Силуэт автомобиля тот час исчез за поворотом густой посадки.


В дверь пятого купе постучала невысокая проводница пышной комплекции в бордовом берете. Под мышкой она держала небольшую черную сумочку. Женщина отворила дверку и сообщила, что приближается станция Россохино. Милютин крепко спал. Ему снился яркий сон, в котором он летел высоко над землей, пытаясь догнать солнце, которое спешило спрятаться за горизонт.

– Проснитесь! Пассажир, проснитесь же! – в голове мужчины, зазвучал женский голос.

Петр Николаевич открыл глаза. Рядом стояла проводница в железнодорожной форме и дергала его за рукав. Солнечные лучи пробивались через запыленное окно, приятно согревали ступни ног.

– Подъезжаем к Россохино, пора сдавать постель, – сказала она, и положила на столик прямоугольный кусочек красноватого картона.

– Билет свой заберите! – добавила женщина в железнодорожной форме.

– Что это? – потирая заспанные глаза, спросил Милютин, и поднялся с полки.

Он взял со стола прямоугольную картонку и повертел ее в руках, внимательно разглядывая выбитые на ней буквы и цифры.

– А где билет? Мне для отчета нужен проездной билет.

– Так вон же, у вас в руках! – удивилась проводница, – Вы что, еще не проснулись? Пора сдавать постель, поторапливайтесь! – сказала она, и вышла с купе.

Петр Николаевич, еще раз загадочно повертел непонятную картонку, с дыркой посредине, затем поднял голову.

– Ерунда какая-то!

– Почему ерунда? Билет как билет, – приветливо отозвался седовласый белорус в вышитой косоворотке, который сидел напротив.

Старик не спеша отколупывал скорлупу с вареного яйца, которая тут же падала с его рук на разосланную газету «Сельская жизнь».

– А, это девятый вагон? – поинтересовался Милютин.

– Девятый! – ответил белорус.

– А, купе?

– Пятое! Вон, на дверях номер есть.

– А, поезд сто двадцать….

– Точно, так! Сто двадцать седьмой, – не дожидаясь конца вопроса, ответил старик, и добродушно рассмеялся, – Видать, вчера немного перебрали? Признаюсь честно, со мной такое то же случается! Я, бывало, под этим делом, – он многозначительно потер пальцами шею, – Даже садился не в свой поезд, и заезжал бог знает куда. Лишь на третьи сутки домой возвращался. Да-а! Ух, и давала же мне тогда моя бабка! Такой нагоняй устраивала! Теперь я в дороге не пью! Принимаю только дома, да и то, лучше чтобы старуха не видела, так спокойней! – закончил старик, и засиял в довольной улыбке.

– Кто перебрал? Какая бабка? Куда делся мой коллега, женщина и парень с которыми я ехал? – выходя из себя, завопил Милютин.

– Да не переживайте вы так! Такое с каждым может случиться! – стал успокаивать его сосед по купе.

Потом он многозначительно посмотрел на собеседника, свернул газету со скорлупой, и положил на стол.

– Ладно! Берег для важного случая, а тут такая беда с человеком приключилась, как тут не помочь?

Он достал с верхней полки плетеную корзину, вытащил с нее граненый стакан и полную бутылку, с мутноватой жидкостью, похожей на известковый раствор для побелки стен. Горлышко было заткнуто свернутым листиком от отрывного календаря. Вытянув зубами бумажную пробку, старик налил чуть больше половины стакана, затем протянул его собеседнику.

– Выпейте! В вашем положении обязательно нужно опохмелиться. Это лучшее лекарство от забывчивости!

Милютин взял у старика горячительный напиток, и одним махом осушил стакан. Его глаза тут же забегали, потом стали расширяться, превращаясь в глобусы. В испуге он стал быстро тянуть ноздрями воздух, потом на какое-то время застыл, словно статуя. Через мгновение в голову ударила кровь, и бледные оттенки лица сменились на красные, после чего мужчина сделал облегченный выдох.

– Ху-х! Крепкая же у вас водка! Предупреждать надо!

– Это мой спиртовой запас, сам гоню! Она у меня выходит не менее семидесяти градусов. Крепучая зараза! Просто с ног сшибает! Храню в огороде, что бы бабка моя не нашла! – с довольным видом пояснил старик.

Милютин почувствовал легкий туман в голове. С души стала уходить тяжесть, а тревожащие его мысли разлетелись как осенние листья, уступая место спокойствию и умиротворению. Поблагодарив старика, он развернулся к окну, и стал наблюдать, за пробегающим мимо весенним пейзажем. Вдали виднелся приближающийся населенный пункт.


Станция Россохино представляла собой большую территорию с разветвленной сетью железнодорожных путей, которые должны были обеспечивать круглосуточный пропуск пассажирских и товарных поездов. Со стороны города было возведено современное здание вокзала со служебными и техническими помещениями, вокруг которого вскоре выросли торговые точки, кафе и буфеты. Однако, когда Милютин сошел с поезда, он всего этого не увидел. На месте современного вокзала стояло ветхое одноэтажное здание, из выщербленного красного кирпича, с лопнувшей по коньку шиферной крышей. Над входной дверью красовалась выцветшая надпись Россохино, старательно выведенная на фанерном листе. Милютин, держа сумку с пивом, чуть не выпустил ее с рук. В крайнем недоумении он подошел поближе, и стал пристально рассматривать название станции, затем покрутился вокруг, и замер, пытаясь понять, куда он попал. По телу пробежал озноб, и ему стало нехорошо. У перрона стояла дежурная станции, которая с флажком в руке, провожала отходящий поезд. Гремя бутылками, он подбежал к ней, и схватил за рукав.

– Остановите поезд, мне нужно в другое Россохино, это не то Россохино!

Поезд набирал ход, а дежурная резко одернула руку.

– Гражданин, вы что себе позволяете? Я сейчас милицию позову!

– Извините! Но, это не моя станция, я сошел не на той станции, как я доберусь домой? – бормотал взъерошенный Милютин.

– Другим доберетесь! – пояснила дежурная, и загадочно осмотрела незнакомца, потом спросила, – Что вы так паникуете? Через полчаса будет следующий!

– У меня такое ощущение, что я вообще попал куда-то не туда!– высказался Милютин, вращаясь на месте как флюгер.

– Подождите, вы говорите другое Россохино? – переспросила работница вокзала.

– Да, да! Это не то Россохино! Это какая-то захудалая станция, а мне нужен город Россохино! Понимаете?

– А, другого Россохино на этой ветке нет! Может вы сели не на ту ветку?

–– Да, нет, ветка как раз та! Как то все странно! Ей богу странно!

У Милютина на лице проявилась уродливая улыбка, выражающая, то ли недоумение, то ли скрытый ужас. Он полез в боковой карман пиджака, достал мобильный телефон и стал нажимать на клавиши.

– Хм, и связи нет! Вот засада!– процедил он, и снова покрутился на месте, размахивая гаджетом.

Наблюдавшая за ним работница станции, сделала шаг назад.

– С луны свалился, что ли?– мелькнуло в голове у женщины.

Она, стала осматривать странного мужчину, пытаясь сообразить, кто перед ней стоит.

– Да вы идите в вокзал, там есть телефон, с него и звоните, куда вам надо, – посоветовала женщина.

По ее глазам было видно, что вещица, которую крутил в руках Милютин, вызвала у нее крайнее любопытство.

– А что это у вас? – не сдерживая себя, спросила она.

– Как, что? Мобильный! – равнодушным голосом ответил Петр Николаевич и положил его обратно в карман.

– Мо-дильный? – переспросила та.

Удивленный взгляд Милютина застыл на лице дежурной. Привычные вещи, которыми давно пользуются даже школьники, почему-то были незнакомы стоящей перед ним служащей станции, возраст которой давно уже перевалил за сорок. Для него это выглядело, по меньшей мере, странно, если не сказать настораживающее. Затем его взгляд привлек черный паровоз, который виднелся за спиной женщины. Он стоял в отдаленном тупике и напомнил ему огромного монстра доисторических времен.

– Чем вы технический прогресс отгоняете, что он обходит вас десятой дорогой? – спросил неожиданно Петр Николаевич, и не дожидаясь ответа, медленно побрел к ветхому зданию из красного кирпича, над дверью которого виднелась перекошенная надпись «Россохино».

– Надо же, модильный! Вот отсталость! Поодевали старье и носят! – бурчал он , удаляясь от женщины в униформе.

Дежурная посмотрела ему вслед, затем перевела взгляд на одежду.

– Почему старье? Месяц назад как получили! – прошептала работница станции, разглядывая черный железнодорожный китель с блестящими металлическими пуговицами, с которого еще не выветрился запах новизны.

На перроне показалась шумная толпа цыган, которые тоже направлялись к зданию вокзала, волоча за собой увесистые сумки и баулы.

– О господи, снова цыгане! Опять что-то потащат! Надо работников милиции предупредить! – обеспокоенно проворчала дежурная, и быстро пошла на свое рабочее место.


Линейный пункт милиции города Россохино располагался с торца вокзального здания. В мрачном кабинете за рабочим столом, сидел седовласый младший лейтенант лет пятидесяти, плотного телосложения, и составлял протокол изъятия. Юридические формулировки, одна за другой укладывались в строки казенного документа, от которого веяло бездушной неприступностью. На углу стола, в коричневом футляре, лежал пленочный фотоаппарат ФЭД. На полуразвалившемся стуле, в дальнем углу кабинета сидел небритый мужчина лет сорока в сером плаще, с оторванной нижней пуговицей. Он нервно потирал, пожелтевшие от сигарет влажные пальцы, и наблюдал за действиями милиционера.

Человек с ночного поезда

Подняться наверх