Читать книгу Мажор 2: Обезбашенный спецназ - Вячеслав Иванович Соколов - Страница 8

Следующий день оказался весьма интересным. Я бы даже сказал насыщенным, разного рода информацией… Заставляющей мой бедный мозг плавиться.

После посещения столовки, Рогожин отправил парней размяться на полосу препятствий, после чего требовалось хорошенько намять бока друг другу. А меня потащил за собой, любоваться на помятые лица Степаныча и Васильева. Хотя прапорщик выглядел вполне себе здоровым и явно похмелившимся. Сидел себе на крылечке и покуривал… Для начала здороваемся…

– Живой? – поинтересовался у него Рогожин.

– А то! – Степаныч довольно прищурился. – Спасибо хлопцам: надолго вперёд лекарством обеспечили.

Расплываюсь в довольной улыбке – пригодился коньячок. А то помер бы Дед с похмелья.

– Рады стараться, всё для любимого начальства.

Степаныч улыбнувшись, подмигивает:

– Чья была идея?

Чешу затылок:

– Ну, хомяк буйствовал у всех, но мой, пожалуй, оказался самым жадным.

– Эх, моя школа, – расплывается в довольной улыбке.

– Не увлекайся, а то и правда, траншею рыть заставлю, – нахмурился капитан.

– Тю, товарищу капитану, это когда я норму свою нарушал?

– Напомнить?

– Так-то когда было? Заметь, если бы не тот случай, могли бы и не встретиться, – слегка грустно произнёс Степаныч. И уже более уверенно: – А вчера не в счёт, тем более что норму я не превышал.

– Но пытался!

– Так ведь ты на меня так орал, что я аж поверил.

– И поэтому решил догнаться? Чтоб не страшно было?

– Вот-вот, так всё и было! – тут же подтвердил явно понравившуюся версию событий Степаныч. Теперь-то ничего придумывать в оправдание не нужно – лопата и лом уплыли в заоблачные дали. А может, и не было их: – Тем более что я был в порядке… Ну, почти…

– Эх, пороть тебя в детстве надо было. Жаль не дожил до того момента, ты бы у меня вообще от выпивки отказался.

– Мне тоже жаль, – лицо Степаныча стало грустным-грустным.

– А чтоб тебя, – махнул рукой Рогожин. – Как там майор?

– Помирает, – Степаныч разводит руками, – намешал изрядно, вот и плохо ему. Налил коньяка, а он даже смотреть не хочет. Говорит, что стошнит его. Поставил напариваться укрепляющий настой. Но если не примет… – вновь разводит руками.

– Пошли, посмотрим, – бросил на ходу капитан, поднимаясь по ступенькам.

Да уж… Выглядит Васильев весьма хреново. Смешивать последнее дело – по себе знаю. Сидит за столом в каморке Степаныча, подперев голову руками, и с тоской смотрит на стакан, до половины наполненный коньяком. На приветствие лишь слабо шевельнул рукой и больным голосом протянул:

– Руслан, если мне ещё раз в голову придёт «гениальная» мысль, ты меня сразу пристрели – чтоб не мучился. С рождения дочери так не пил, – и на мгновение, замолчав, поправился: – Нет, даже тогда столько не выпил.

– Ну, ещё бы, – вполне уже довольный жизнью Степаныч, аккуратно сцеживает какой-то отвар в кружку. – Коньяк, вино, пиво – адская смесь.

– Руслан, скажи, я хоть не зря страдаю? – голосом умирающего лебедя поинтересовался майор.

«Прав я оказался – похоже, что отцы-командиры всё же какую-то аферу проворачивали?» – мысленно чешу затылок, пристраивая зад на пустующий табурет.

– Коньяк пей, – жёстким голосом скомандовал Рогожин.

– Тошнит…

– Надо, Федя, надо!

– Я не Федя.

– Да? Ты уверен? Тогда тем более пей!

Васильев с тоской посмотрел на стакан, зажмурился и, выдохнув воздух, заглотил. С задумчиво-болезненным видом посидел и удивлённо произнёс:

– Прижилось…

– Во-о-от, – подняв в небеса палец, поучительным голосом произнёс Степаныч. – А теперь вот это… – ставит на стол только что сцеженный напиток. – Мелкими глотками.

Взяв в руки кружку, майор принюхивается и с сомнением пробует:

– Горькое, – морщится и укоризненно говорит: – Мог бы и эликсир дать.

– Ага, счас!!! – возмущается прапор. – Ты представляешь его цену? Если я тебе скажу, ты пить бросишь. Совсем. Там настолько редкие ингредиенты, что только на самый крайний случай храню. Тебе и так скоро полегчает, чай не первый раз замужем!

– А ладно. Ну, так что? Как результат? – Васильев с надеждой обращается к Рогожину.

– Ну как тебе сказать, – капитан с задумчивым видом наливает себе чай, – блок у генерала оказался на загляденье. Пришлось вызывать на помощь супер-мега взламыватель мозгов – «АМ». Модель: девчушки сексуальные, на всю голову отмороженные.

– Ты о чём? – не въезжает майор.

А я затаив дыхание тихонько шкерюсь в своём уголке, ещё и лёгкую отводку глаз врубил, чтоб не отсвечивать, а то любопытство аж прыгать начало от счастья.

– «АМ» – Анютка и Маришка. Что тут не понятного?

– Охо-хо. А я в таком виде, перед начальством, – расстроился Васильев.

– И что? – удивился Степаныч. – Чай не съедят, ты же за дело радел.

– Ох, мужики. После того нашего разговора, ну вы помните… – делает выразительное лицо. Походу начинает отпускать майора, вот и мимика заработала.

Степаныч с Рогожиным кивают. Только я как дурак не в курсе… Кругом тайны, тайны. Забодали уже…

– Ну, так вот, – продолжает майор, – явились ко мне. Вопросов кучу назадавали, про Зайцева. И ведь не спорю: красивые жуть, а меня аж до печёнок пробрало… – майора передёрнуло всего от воспоминаний.

– Это они могут, – заулыбался Степаныч.

Рогожин же только ехидно усмехнулся. А Васильев, всё более оживая, продолжал:

– Так что, ну его нафиг, у меня от них мурашки по коже. Это они только к вам какой-то нездоровой любовью пылают. А мне лучше подальше от начальства, поближе к кухне.

– Почему нездоровой? – удивился Рогожин. – Очень даже здоровой.

– Да? Рисковые вы мужики… – потрясённо произнёс майор.

– Ты это о чём? Извращенец! – засмеялся капитан. И глядя на всё ещё помятое лицо Васильева, спросил Степаныча. – Как думаешь можно его посвятить в нашу тайну?

– Ну, намёки он уже делал, так что про нас с тобой, наверное, знает, – и обратился к майору: – Знаешь?

– Угу… – не стал отпираться тот. – Что он твой дед знаю. Меня как раз ваши АМ и просветили…

– Вот и славно. А теперь главное! И учти, что об этом знает от силы десяток человек, теперь ещё двое добавится. Егору знать совсем не повредит, а то его скоро любопытство съест, – и, подмигнув мне, добавил: – Можешь не изображать из себя ветошь.

Смущённо улыбаюсь, типа я хороший. И вообще глухой…

– Ну, а ты, чтоб глупости больше не говорил.

Васильев разводит руками:

– Мужики, а что я ещё подумать должен был?

На лицо Руслана вновь наползает весёлая улыбка, но он молчит, позволяя говорить Степанычу.

– Так вот, Витя, – делает театральную паузу, – Анютка моя старшая сестра. Теперь понял, откуда любовь?

– Ох…ть, – только и смог выдавить из себя Васильев.

– А то! – самодовольно улыбаясь, произнёс Степаныч. – А Маришка её подруга детства, так что, считай, тоже сестра. Всё детство у нас провела.

– Да и меня, в своё время, по той же причине выбрали, – добавил Рогожин. – Подарок Всеслава, моей внучке.

– Куда я попал, – картинно схватился за голову, более-менее пришедший в себя майор, изображая ужас, – кругом кумовство и мажоры…

Развеселил, что тут ещё сказать. А то я бедный так охренел в своём уголке, что если бы не стенка улетел бы со стула нафиг. А так хоть поржали. А Степаныч тем временем решил ещё немного дать информации:

– Если честно, изменились они сильно, но во многом остались прежними. Даже вот взять пример: Анютка всегда красивая была и привыкла к этому. А Маришка, даже сказал бы страшненькая, вот и теперь, заметили, как на замечания о внешности реагирует? Казалось бы, сколько лет прошло, должна привыкнуть, что красотка хоть куда? Ан нет. Да и человечными остались, несмотря на трудную судьбу. Нам всем надо молиться на них. Кто знает, что бы было, не подбери в своё время Всеслав двух обиженных на жизнь девчонок. Обиженных, но не озлобленных. Что для него человеческие жизни? Пыль. А они всё же остались частично людьми. Вон даже геройского деда не забыли…

Степаныч сел на табурет, обхватил голову руками и продолжил:

– Бабушка так тосковала, считай, каждый день рассказывала, в пример ставила. Вот и помнили о нём… Так что Всеслав очень дорогой подарок сделал…

Руслан, сидел с потерянным лицом, а по щеке стекала слеза…