Читать книгу Остановись, мгновенье, ты ужасно - Вячеслав Жуков - Страница 3

– Ну, Николаич, как впечатления? – спросил Грек, как только Туманов уселся на сиденье рядом с Ваняшиным. За то время, пока майор беседовал с Аллой Чикиной, Грек успел придремнуть и теперь усердно тер сонные глаза.

– Небось, чаек, кофеек, то да се, – хихикнул усач.

При этом сам майор оставался, предельно серьезен. На подкольчик Грека ничего не ответил, только посмотрел, да так, что усатому капитану больше не захотелось распускать язык.

Захлопнув дверь, Федор сказал заскучавшему Ваняшину:

– Поехали, Леша. Сейчас мы узнаем, кто раскатывает на машине капитана Чикина, – и майор назвал адрес.

На этот раз «Волга» завелась на удивление быстро. Стоило Ваняшину повернуть ключ в замке зажигания раз, другой, и мотор взревел, выбросив из выхлопной трубы тугую струю синеватого дыма.

А минут через сорок, черная «Волга» оперативников въехала в тихий двор на улице Щетинина и остановилась перед пятиэтажным домом.

Грек первым выскочил из машины, затопал на месте, разминая ноги, попутно оглядывая двор, который ему явно не понравился. На вопрос Ваняшина, почему, Грек ответил:

– Смотри, какая вокруг тишь да гладь. Самый рассадник для братков, потому что участкового сюда палкой не загонишь.

Ваняшин на это хмыкнул, но спорить с Греком не стал, пошел догонять майора Туманова, который уже подходил к подъезду. Догнал своего старшего уже на ступеньках второго этажа. Следом топал Грек.

– Нам какой этаж нужен, Николаич? – спросил Грек, сопя.

– Третий.

Греку это особой радости не принесло.

– Лучше бы, первый, – недовольно пробурчал он.

Дверь квартиры, в которой жил Пшеянц, оказалась металлической. Туманов довольно долго звонил, потом еще стучал, но дверь им так никто и не открыл. Опера уже хотели уйти, как тут открылась дверь соседской квартиры и на лестничную площадку высунулась маленькая головка древней старушенции в очках.

Любознательность соседки оказалась как нельзя кстати.

– Извините, – попридержал дверь майор, не давая бабусе ее закрыть. – Мы к соседу вашему пришли. К Пшеянцу. Вы его не видели.

Не смотря на свой древний возраст, старушка оказалась отнюдь не робкой. Придирчиво осмотрев Туманова с головы до ног, она спросила с подозрительностью:

– А ты кто такой будешь?

Туманову пришлось достать свое удостоверение, изучив которое, старуха кивнула на стоящих в сторонке Грека с Ваняшиным.

– А цыган с этим длинным, с тобой что ли?

Грек обиделся за то, что его назвали цыганом. Отвернулся, чтоб не видеть старушенцию, буркнул тихонько:

– У, старая карга.

Ваняшин сказанное старухой пропустил мимо ушей.

– Со мной. Это наши сотрудники, – ответил Туманов подозрительной старухе, полностью удовлетворив ее любопытство.

Пошамкав губами, как будто во рту у нее была жевачка, старушенция смягчилась.

– Тогда ладно. А то тут ходят всякие. Нассут возле батареи, а уборщицы у нас нету. Сами убираем. У меня для таких гостей веник в прихожей стоит. Как хрястну им по спине, – старуха явно приукрашивала свои возможности. По мнению Грека такую поборницу чистоты легко перешибить соплей, о чем он не упустил тут же шепнуть на ушко Ваняшину. Лешка даже захохотал.

Пришлось Туманову незаметно от старухи, погрозить своим озорникам пальцем.

– Нам хотелось бы узнать про вашего соседа? – кивнул Туманов на соседскую дверь, в которую несколькими минутами раньше так упорно пытался дозвониться.

Старушенция боязливо глянула на дверь квартиры, в которой проживал Пшеянц и вытянувшись на цыпочки, поближе к уху майора, доверительно зашептала:

– Видела я его, два дня назад. С ним двое черножопых пришли. Один-то маленький такой, горбоносый с усиками. А второй, высокий и тощий как кобель. Все морду свою от меня прятал. Я как раз пол на лестничной площадке подметала. Гляжу, они поднимаются по лестнице и прямиком к Артурке. Долго у него были. Артурка чего-то кричал на них. А потом, слышу – тишина. Я ухо к розетке приложила, все-таки живем-то через стенку. Слышно хорошо. Вроде, возня какая-то. А потом, гляжу, эти выходят уже без Артурки.

– Вы их в розетку видели? – съехидничал над старухой Грек, в отместку за то, что она его назвала цыганом.

Но старуха сказанное капитаном восприняла вполне серьезно. Уставилась на него, как на сумасшедшего и даже легонько кулачком постучала себя по лбу.

– Ну ты и тупой, – сказала она, и улыбка с усатой физиономии Грека сразу исчезла. – Как же ты в розетку увидишь? А дверной глазок зачем? В него я глядела, понял?

Федор тихонько прицыкнул на Грека, чтобы тот не заводил старуху, и спросил:

– Значит, насколько я вас понял, они ушли, а Пшеянц остался в квартире и больше из нее не выходил? Так?

Старуха недоверчиво покосилась на Грека, но от своего не отступилась.

– Не выходил. Я всегда дома и не слышала, чтобы у него хлопала дверь.

Федор посмотрел на Грека с Ваняшиным, давая понять, что их может ожидать за этой дверью, в которую еще надо было войти.

– Может спасателей вызвать? – предложил Грек. – Они эту дверь вскроют, как консервную банку. – Он стал предлагать и другие варианты, как попасть в квартиру, но все они, по мнению Федора, были не эффективными. Наиболее приемлемый предложил Леха Ваняшин:

– Николаич, давай я поднимусь на этаж выше и от соседей с балкона спущусь на балкон к этому Пшеянцу? Так быстрей будет, чем ждать этих спасателей. Они все равно быстро не приедут.

Туманов подумал и согласился. Зато Грек был категорически против:

– А если ты оттуда пиз… – начал он и вдруг осекся, покосившись на старуху. Своими прозрачными, влажными глазами она внимательно смотрела на усатого капитана, слушая, о чем он говорит.

– Кто живет над Пшеянцем? – спросил Федор у старухи.

– Евсютины живут. Они как раз дома. Я видела, как они поднимались по лестнице, – ответила старушенция, пожевывая губами.

Похоже, от ее глаз не ускользало ничто и никто. Кроме того, что она подсматривала и подслушивала за своим соседом, она еще находила время постоять возле двери и поглазеть в дверной глазок на проходящих по лестнице. Так или иначе, но это сейчас оказалось даже очень кстати.

– Евсютины, говорите, дома? – переспросил Туманов.

Старуха кивнула.

– Значит так, Леша, – сказал майор Ваняшину. – Давай, наверх, позвони, попроси разрешения спуститься на балкон к Пшеянцу.

Ваняшин кивнул и рванул наверх. А Федор обернулся к Греку.

– А ты, Саня, давай вниз. Глянь там, под балконами.

– Если Лешка долбанется, чтоб собрать его по частям? – ухмыльнулся капитан, на что майор Туманов строго заметил:

– Ты, Грек, свои шуточки оставь. Тут дело серьезное. Думаю, в квартире нас ожидает труп.

Услыхав такое, старуха перекрестилась.

– Господи Исуси…

Грек уже сел на своего любимого конька, проговорил весело:

– Вот так, бабка. Мы по мелочевке не работаем. – После чего, торопливо пошел по лестнице вниз.

Туманов прислушался. Услышал наверху голоса. Говорил в основном лейтенант Ваняшин. Потом хлопнула дверь. Жильцы верхнего этажа впустили лейтенанта к себе в квартиру.

Не прошло и пяти минут, как Федор услышал звук, по которому нетрудно было догадаться, что стекло в балконной двери в квартире Пшеянца разлетелось вдребезги. Потом шаги, и дверь, перед которой стоял Туманов, открылась.

Федор увидел улыбающуюся физиономию лейтенанта.

– Прошу вас, сэр, – проговорил Ваняшин с легким поклоном.

Майор вздохнул. Что и говорить, Грек сполна передал молодому сотруднику все свои манеры, хоть садись и диссертацию пиши о воспитании. Но пока еще до этого дело не дошло, майор попросил:

– Леш, прекрати паясничать.

– Понял, – тут же отреагировал Ваняшин, сразу сделавшись серьезным. Отошел в сторонку, давая возможность Туманову пройти.

Все вышло так, как ожидал Федор. Пройдя по коридору, он очутился в довольно просторной комнате, где на полу ковер был, свернут в рулон. С одной стороны из этого рулона торчали ноги. Снизу ковер был подмочен кровью.

– Вот такие дела, лейтенант, – сказал Федор Ваняшину, давая этим понять, что шуткам тут нет места.

Ваняшин, как видно это и сам понял, промолчал.

Запыхавшись и боясь пропустить главное событие, Грек буквально влетел в квартиру, отпихнув в коридоре старуху в сторону.

– Ну чего тут у вас? – задал он традиционный в таких случаях вопрос.

– У нас тут труп, – ответил ему Ваняшин, привыкший, как и сам Грек не расстраиваться по поводу происходящего. Врачи привыкают к болезням своих пациентов. Опера привыкают к другому. Нюни при такой работе распускать нельзя. И шутливый настрой лейтенанта Ваняшина, был ничто иное, как самозащита, чтоб не зачерствела душа при виде жертв кровавых преступлений.

– Да, – протянул Грек и тут же спросил у Туманова: – Николаич, ну чего делать будем? – глянул он на ковровый рулон. Особенно его внимание привлекли торчавшие ноги убитого.

– Для начала не мешало бы раскатать ковер и глянуть на того, кто в нем, – сказал Туманов.

Леха Ваняшин покатил по полу рулон, раскатывая его. Грек достал трубку сотового, чтобы сообщить в дежурную часть управления.

В коридоре охнула старуха, когда Ваняшин развернул край ковра, густо перепачканный кровью, и опера увидели лежащего человека с перерезанным горлом.

– Ну и ну, – проговорил майор Туманов, несколько озадачившись происшедшим. Тут было над чем поломать голову. Но пока тут надо было хорошенько поработать криминалистам, и Федор сказал Греку:

– Саня, позвони, пусть Семин со своими гвардейцами приедет.

Грек понимающе кивнул и набрал номер дежурной части управления уголовного розыска.

Оперативная группа приехала минут через пятьдесят. За это время опера успели обойти весь подъезд и опросить жильцов. Когда наконец главный криминалист Семин появился на пороге квартиры, недовольные оперативники набросились на него. Больше всех сокрушался по поводу задержки группы капитан Грек.

– Спите, что ль там? – недовольство из него так и перло. Грек свирепо уставился на Семина, словно не замечая двух его молодых помощников.

Обычно спокойный Семин на этот раз выглядел раздраженным не меньше самого Грека.

– Ага, поспишь тут с вами. У вас что ни день, то труп, а то и два.

– Тогда чего ж так долго ехали? – Грек это произнес с таким накалом, что казалось еще немного, и он куснет Семина за руку, которой тот отчаянно жестикулировал перед лицом усатого капитана.

– А у меня не вертолет, чтоб через крыши летать, – проговорил Семин, и больше не желая тратить на Грека времени, прошел в комнату.

Дежурный следователь прокуратуры был более сдержан.

– Напрасно вы, капитан Греков, так на нас наезжаете, – добродушно заметил он. – В том, что мы так долго добирались, нет нашей вины. Уверяю вас.

Но Грек остался при своем мнение.

– Ага. На вас наедешь, – буркнул Сан Саныч и отошел, чтобы не обострять отношений с прокурорским следаком.

Не обращая внимания на довольно нелестное высказывание усатого капитана, следователь сказал Туманову, угадав в нем старшего:

– Вечер. Машин на улице полно. Кругом пробки да такие, что не объедешь. Наш водитель и так несколько раз нарушал, выезжая на тротуар. Иначе было не пробиться. Приехали бы к вам часов в двенадцать ночи. Не раньше, – проговорил он, доставая из папки бланк протокола осмотра места происшествия. Особенно голову ломать и выискивать разные закавыки молодой следак не стал, взял из рук Туманова точно такой же протокол, только уже заполненный майором и стал сдирать с него все данные.

Федор не возражал. И не потому, что относился к прокурорским работникам благосклонно, а скорее от усталости. День сегодняшний оказался слишком суетным и богатым на события. Туманов уже знал, что домой опять вернется за полночь, когда любимая женушка будет крепко спать, и единственное, что он сможет себе позволить, это нежный поцелуй в щеку.

Вспомнив о Даше, Федор невольно улыбнулся. Должен же кто-то охранять ее покой. Ну разве лучше его кто-нибудь сделает это? Жаль, что сама Даша не хочет этого понять.

Заметив, что майор улыбается, следователь подозрительно глянул на него и придвинувшись чуть ближе, потянул носом. Не пьяный ли майор?

Грек с Ваняшиным проводили в комнате досмотр личных вещей убитого. Хотя по большому счету, особенно осматривать тут было и нечего. Судя по той обстановке в комнате, Пшеянц жил не кучеряво. Стол, гардероб, диван, шкаф для посуды и четыре стула. Вот и вся обстановка. Даже телевизора не было в комнате. Это Туманова навело на мысль, что хозяин квартиры предпочитал свой досуг проводить несколько отлично от пустого просиживания перед экраном.

На стене было много фотографий обнаженных девиц, а стоящий возле нее диван был продавлен так, словно на нем одновременно выбивала чечетку дюжина толстяков.

Федор не сомневался, что все красотки, чей образ увековечен на стене, прошли через этот диван. А что еще оставалось делать холостому мужчине в самом рассвете сил. Об этом же операм поведали и соседи, называя Пшеянца закоренелым бабником.

Возможно, именно с этим можно было бы связать жуткую смерть холостяка, воспринимая ее как месть за опороченную честь очередной красотки, если бы не заключение Семина, который, внимательно осмотрев труп, заявил:

– Видите этот разрез на горле, – сказал он Туманову со следаком, указав на перерезанную шею Пшеянца.

Грек втиснул свою усатую морду между майором и следователем, чтобы тоже поглядеть, в чем там суть.

– Довольно специфический разрез, – проговорил главный криминалист, не договаривая, в чем именно его специфика.

Греку захотелось побольше конкретики и он сказал бесцеремонно:

– Сема, ты говори точнее.

Такое обращение криминалисту не понравилось. Он сердито посмотрел на усатого капитана и довольно резко произнес:

– Ты видел, как баранов режут? – спросил он у Грека.

Грек помотал головой.

– Только как режут колбасу, – ответил капитан.

– А, отсталый ты, Грек, человек, – махнул Семин на Грека рукой, понимая, что говорить ему с ним не о чем и сказал Туманову со следователем: – Так обычно режут баранов. Горло не перерезают до конца, а только артерию, чтобы сошла кровь. Похоже, с убитым поступили точно также.

– Любопытный случай, – протянул на это следователь, сунув колпачок авторучки в рот. Туманов стоял призадумавшись.

Лично, по мнению Сан Саныча Грека, ничего в этом любопытного не было. Подумаешь, чикнули ножом по горлу. Может, убийца торопился. Об этом он и не замедлил сказать майору.

Но криминалист Семин, словно он тут был самый деловой в группе, возразил Греку:

– Я так не думаю. Скорее всего, тот, кто махнул ножом, знал, что шансов у жертвы никаких не остается.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласился с Семиным прокурорский следователь, закивав головой. Доводы Грека в расчет им не были приняты.

Майор Туманов на сказанное Семиным и следователем прокуратуры, тактично отмолчался, что особенно понравилось Греку. Он посчитал, что Федор на его стороне, потому что опер опера всегда поймет.

– Вы установили, кем убитый работал? Чем он занимался? – спросил следователь у Федора Туманова, внимательно рассматривая усталое лицо майора.

Федор отрицательно помотал головой.

– Официально Пшеянц нигде не работал.

Губы следователя скривились в презрительной усмешке.

– Безработный, значит, – он окинул взглядом скудно обставленную комнату.

Федор пожал плечами.

– Получается, так.

Но следователь, не смотря на свою молодость, оказался довольно назойливым. Проговорил все с той презрительной усмешкой:

– Но как-то ведь он жил. Пусть и не в большом достатке, но все же. Что-то ел, пил. Да и девочкам платил. Не думаю, чтобы они задаром стали посещать его убогое жилище. Как-то уж все скромно здесь. Послушайте, майор, а может, у него где-то есть другая квартира? А эта так, для свиданий?

Федор почувствовал, что следователь его начинает раздражать. Неужели он считает себя гением сыскного дела? Если это так, то не сидел бы в кабинете, а шел в опера и побегал бы с ихо.

– Все, может быть, – сказал Туманов. Но его ответ, как видно не понравился прокурорскому следователю. Ему хотелось от оперов конкретных действий, чтобы они не стояли тут истуканами, а бегали, работали. И он сказал Туманову, что, впрочем, касалось и Грека с Ваняшиным:

– Ну так выясните это. Чего зря время терять? Тем более, это важно.

Федор посмотрел в веснушчатое лицо салажонка. На его курносый нос. Почему-то подумалось, что еще совсем недавно этот парняга пас коров на просторах рязанских полей и даже может, топал по есенинским местам, а после окончания юридического института, перебрался в хлебосольную столицу, устроившись в прокуратуру, и теперь изображал из себя гения.

– Что прямо сейчас? – вмешался Грек.

Следователь как будто удивился вопросу.

– Ну, конечно. А чего оттягивать, – сказал он и уставился на Туманова, как на старшего оперативной группы. Но майор даже не двинулся с места, и это очень не понравилось салажонку с папочкой в руке. Он спросил сухо:

– Туманов, вы давно на оперативной работе?

На Федора взглянули не только Грек с Ваняшиным, но даже Семин, в ожидании ответа. Все не сомневались, что своим вопросом этот малоопытный следачок задевает лучшего сыщика за живое. И кто знает, скольких сил и воли потребовалось старшему оперуполномоченному уголовного розыска Федору Туманову, чтобы сдержаться от грубости. Более того, Федор сумел улыбнуться и сказал почти весело:

– Я в этом деле совсем еще новичок.

Следачок хмыкнул.

– Я так и подумал. Ведете вы себя пассивно. Как-то неуверенно. Решительности вам не хватает. Опер должен быть зубастым. Напористым.

– Как акула, – шутливо вставил Ваняшин.

Следачок подкола не углядел в сказанном. Ему даже понравилось то, что подсказал молодой лейтенант.

– Правильно, – указал он пальцем на Ваняшина и добавил тут же: – Вот из вас, молодой человек, получится хороший оперативник. А вы… – он обернулся, хотел сделать очередной упрек майору, и не увидел его.

Ваняшин вышел из комнаты следом за Тумановым и Греком.

Главный криминалист Семин закончив с осмотром трупа, спросил у следователя:

– Вы сами-то, в прокуратуре давно работаете?

Следователь углядел в его вопросе скрытую каверзу, проговорил важно:

– Это к делу не относится. Ну недавно. А что?

Криминалист укоризненно покачал головой.

– Оно и видно. Нагородили вы здесь всего в три короба. Туманов работает оперативником почти пятнадцать лет. Один из лучших сыщиков. А вы тут начали…

Следователь удивился тому, что сказал Семин про майора.

– Да. А вот так посмотришь на него и не скажешь, – сокрушенно произнес он, поймав на себе укоризненный взгляд криминалиста.

– Я же вам сказал, потому что он лучший. Знает, с кем и как себя повести. Умеет маскироваться. И ребята его дай боже.

До молодого следователя наконец-то дошло, что он хватил лишнего, и потому он в оправдание всего того, что наговорил майору, сказал:

– Но я же не хотел его обидеть. Хотел, как лучше.

Семин одобрительно кивнул.

– Я понимаю, – сказал он и добавил: – Но и Туманов знает, что делает.