Читать книгу Топор войны - Вячеслав Жуков - Страница 8

Сколько раз старший участковый инспектор капитан Грязнов убеждался в правильности солдатской поговорки «Поближе к кухне, подальше от начальства».

Вот сегодня задержался Грязнов в информационном отделе, решил проверить, не числятся ли за ним какие неисполненные заявления, и нарвался на заместителя отдела уголовного розыска капитана Василенко. Въедливый Василенко сразу, без лишних объяснений подкинул поручение.

– У тебя сколько улиц на участке? – спросил он Грязнова.

И у капитана сразу испортилось настроение.

– Пять улиц. Считай весь Красноказарменный район. А почему ты спрашиваешь? – в свою очередь спросил Грязнов, хотя можно было и не задавать этот вопрос.

– Ты в курсе, что в городе совершено три убийства? – Заместитель начальника оперов словно издевался. И Грязнов даже немного обиделся. Вечно эти розыскники выпендриваются, ставят себя выше. Уж сказал бы прямо, чего надо, без всяких выкрутасов.

– Конечно. Нам на совещании всю информацию дают по всем преступлениям. И убийствам в том числе, – также язвительно ответил старший участковый инспектор.

Но, похоже, Василенко не обратил на это внимания, сказал удовлетворенно:

– Ну вот. Ты обойди все свои улицы, поговори с людьми. Есть предположение, что убийца появился в нашем городе недавно. Работаешь ты давно на участке, многих знаешь. Знаешь, с кем поговорить. И не тяни. Сколько тебе времени на это надо?

Грязнов сдвинул фуражку на затылок.

– Работа не тяжелая, но трудоемкая. У меня на участке больше пяти тысяч человек проживают. Думаю, за три дня сделаю. Конечно, всех мне не обойти. Но постараюсь охватить народу как можно больше, – пообещал Грязнов, заранее предполагая, что своим ответом озадачит заместителя начальника оперов.

– Понимаешь, у нас сроки…

– Так ведь и мы без дела не сидим. У меня в папке семь заявлений, которые я получил только сегодня. Их тоже надо исполнить в срок, – сказал Грязнов, но, спустя час уже топал выполнять поручение зама начальника уголовного розыска, сожалея о незавидной своей должности: «Им с Рябцевым нужна справка о проделанной работе? Будет. Пусть оба подавятся».

Обход Грязнов начал с окраины, чтобы потом, когда стемнеет, не месить там грязь. Дома там – рухлядь. Не сегодня завтра под снос пойдут, а пока в них живут люди, время от времени Грязнов обязан бывать там.

Опытный капитан знал, к кому нужно подойти, чтобы получить нужную информацию. На каждой улице у него проживало немало внештатных помощников.

– Никого подозрительного на улице не замечали? – повторял Грязнов то и дело поднадоевшую за несколько часов хождений фразу. Но на этот раз его помощники не оправдывали милицейских надежд и только разводили руками. Уставший от долгих и безуспешных хождений Грязнов начал уже сомневаться в успехе. Скорее всего, капитан Василенко хотел от него чистейшей отписки, а за усердие его никто не похвалит, не наградит. А сегодня, в половине девятого вечера по телевизору футбол – «Спартак» – «Динамо». Хотелось посмотреть. И так немного в жизни радостей.

Он уже хотел пройти к остановке, сесть на автобус и поскорее убраться отсюда, чтобы не опоздать к началу матча. Игра хороша, когда за ней наблюдаешь с самого начала. И пивко в холодильнике стоит, дожидается уставшего капитана.

Грязнов поправил фуражку и, лихо размахивая папкой, в которой лежали листы бумаги и бланки протоколов, потопал по тротуару.

– Товарищ милиционер! – услышал капитан позади женский голос и обернулся.

Увидел женщину лет пятидесяти пяти в цветастом халате, поверх которого на плечи она накинула большой платок. На ногах – домашние тапочки.

– Старший участковый инспектор, капитан Грязнов, – представился он, приложив руку к фуражке. – Слушаю вас, гражданка.

– Вот хорошо, что вы наш участковый. – Женщина подошла поближе и заговорила, понизив голос: – Вон в том доме, – кивнула она на старую двухэтажку, в которой, судя по выбитым окнам, уже давно никто не жил, – на втором этаже по ночам горит свет…

– Свет? – Капитан по привычке сдвинул фуражку на затылок и посмотрел на дом.

– Да. Вот уже вторую неделю. После двенадцати ночи.

Грязнов задумчиво хмыкнул.

Разбитые стекла в окнах. Входной двери в подъезде нет. И впечатление такое, будто крыша у этого двухэтажного сироты вот-вот рухнет. Да и откуда там может по ночам гореть свет? Привиделось небось гражданке. Примерно так размышлял старший участковый инспектор, водя взглядом по выбитым окнам. Только в одном маленьком окне на втором этаже стекло осталось нетронутым. На него и указывала женщина.

– Вон, в том окне. Видите?

– Вижу, – несколько приглушенным голосом ответил капитан.

– Там кто-то есть. Ночью смотришь: фитилек зажигается и час-полтора горит. А потом гаснет.

Было над чем призадуматься. Если б в дневное время, можно было бы предположить, что кто-то из ребятни решил полазить по развалюхе, а так…

– Может, бомжи там? Их сейчас из Москвы гонят. Летом им тут самая красота. Кругом – дачи, огороды, – пустился Грязнов в пространное объяснение. – И речка у нас протекает. Искупаться, постирать бельишко можно.

Но женщину, кажется, такое объяснение не впечатлило. Лицо приняло недовольное выражение. Ей показалось, что старший участковый инспектор просто не хочет заниматься этим вопросом. Она, скрывая возмущение, сказала:

– Ну, не знаю, кто там: нам от этого не легче. Боимся мы по ночам спать. Дома тут стоят, сами видите, один от другого близко. Вдруг эти бомжи подожгут этот дом. Стоит одному вспыхнуть, и вся улица выгорит. Вы бы глянули, кто там? Припугнули этих бомжей. Так-то они пусть живут. Они нам не мешают. Лишь бы огонь не зажигали…

Грязнов посмотрел на часы. До начала матча оставалось десять минут. И автобус только-только отошел от остановки, показав хвост.

«К началу матча теперь уже все равно не успею. Сходить, что ли? Глянуть?» – подумал капитан и сказал женщине:

– Сейчас я зайду туда, посмотрю. Не беспокойтесь. Если это не пацаны…

Женщина усмехнулась и махнула рукой:

– Да что вы, какие пацаны? Тут по всей улице старики да старухи остались.

– Ладно, сейчас зайду. Бомжей отправлю в приемник-распределитель. А за информацию – спасибо. Побольше бы нам таких сознательных граждан, – улыбнулся капитан и пожал смущенной женщине руку.

Он пошел к дому, на который указывала женщина. Чем ближе подходил к старой двухэтажке, тем тяжелее становились ноги. Странное чувство. Он вспомнил, о чем говорил ему капитан Василенко.

«А что, если этот преступник скрывается именно здесь? Улица – глухомань. Народу – не видать. Окраина города. И лес рядом. Если что – всегда уйти можно. – Капитан почувствовал в душе некоторую тревогу, но тут же постарался успокоить себя: – Никого там нет и быть не может, а гражданке померещилось. Фонарь на столбе горит, а в оконное стекло старой двухэтажки отсвечивает. А она – фитилек. Чудачка». – Капитан усмехнулся и вошел в подъезд, но, прежде чем ступить на шаткую деревянную лестницу, прислушался. Будто услышал шорох – тихий, настороженный.

Капитан полез в карман форменного пиджака, где у него лежал маленький фонарик, работающий от двух пальчиковых батареек. Капитан всегда носил его с собой.

Он достал фонарик, включил.

Тонкий луч казался беззащитно слабым перед огромной темнотой пустого, давно заброшенного дома, провонявшего плесенью.

Грязнов медленно передвигал ноги, высвечивая фонариком каждый сантиметр своего пути. Шаг. Другой… И вдруг из темноты вспыхнули два настороженных глаза.

От неожиданности капитан вздрогнул.

На ступени лестницы сидела здоровенная откормленная кошка и, не моргая, как гипнотизер, смотрела на человека, посягнувшего на ее владения.

«У-у, зараза! Напугала». – Капитан облегченно вздохнул, втягивая в грудь тяжелый воздух, и цыкнул на лохматое существо:

– Брысь отсюда!

Кошка пробежала буквально под ногами капитана и скрылась в одной из комнат первого этажа.

На площадке первого этажа было четыре двери, но ни в одну из них Грязнов не пошел, хотя все же посветил фонариком на каждую. Немного смущало то, что все четыре были полуоткрыты.

Осторожно наступая на подгнившие ступеньки, он медленно поднялся на второй этаж. На площадке остановился. Тут тоже было четыре двери с полузатертыми номерами квартир. Грязнов посмотрел на каждую дверь, прикидывая, за какой из них находится то окно, на которое указывала женщина.

«Так, подъезд к дороге. Значит, вот эта… Тут окно». – Капитан остановился перед дверью, посветив на пол. Следов тут не разглядишь. На площадке полно грязи, мусора. Остатки старой мебели, какая-то обувь, брошенная посуда, которую хозяева не захотели увезти с собой, несколько окурков сигарет, докуренных буквально до фильтра.

Грязнов не поленился поднять один, поднес к носу.

«Ты смотри-ка – свежий. Впечатление такое, что кто-то докурил сигарету несколько минут назад». Грязнов тихонько толкнул дверь. Она открылась, но капитан вошел не сразу. Пару минут стоял и прислушивался, втягивая носом запах, потянувшийся из квартиры.

Пришлось посветить в коридор фонариком.

Вокруг на полу валялся разный хлам, среди которого капитану предстояло пройти, чтобы осмотреть всю квартиру. Осторожно наступая на половицы, капитан вошел в коридор. Справа от него оказалась еще одна дверь.

«Так. Вот та комната. Сейчас я медленно открою дверь и посмотрю. Только не надо торопиться, – подумал капитан. Он медлил, чувствуя, как лихорадочно бьется сердце. Капитан толкнул ногой дверь, сразу посветив в комнату фонариком. – Ну вот…» Тоненький луч осветил окно, а под ним старую тумбочку; на ней – самодельный светильник из пивной банки. Тут же лежали банка с недоеденными консервами, кусок колбасы и окурки сигарет.

Луч фонаря побежал по комнате дальше. У стены прямо на полу – матрас, а на нем лежит кто-то, прикрывшись старым, рваным одеялом.

Теперь Грязнов не сомневался, кто это мог быть. И уж бродяге не миновать приемника-распределителя. А условия там такие, что санаторием не покажутся.

«Вот он, бомжара. Как я и думал. И надо же, прижился тут, сучонок. Выжрал бутылку водки и дрыхнуть завалился. Сейчас будет тебе сюрприз. Тихонечко подойду, откину одеяло и кулаком в рожу, чтобы не забузил спросонок». Грязнов шел едва ли не на цыпочках, чтобы раньше времени не разбудить спящего под одеялом. Не ожидает он, бедолага, что его ожидает. Грязнов подошел. Особенно низко наклоняться не стал. Вдруг у того под боком нож. А капитан его кулаком достанет. Ручищи у него длинные. Да и силушкой бог не обидел.

Грязнов вытянул руку, двумя пальцами взялся за угол замусоленного одеяла. Противно капитану. Небось все одеяло в клопах. И пованивает чем-то из-под одеяла. Тошнотворный запах.

«Ладно. Пора будить этого квартиранта», – решил Грязнов и резко откинул одеяло. Приготовил руку для удара, но тут же одернул ее, будто обжегся. Даже отскочил на шаг.

Под одеялом в целлофановом пакете лежал труп обнаженной девушки. По-видимому, ее убили совсем недавно – дня три-четыре назад – засунули в большой целлофановый пакет, завязали. Теперь труп интенсивно разлагался.

«Вот это да, – опешил капитан. – Женщина сказала, огонек светится. А что, если убийца и сейчас здесь?» – пришла к капитану немного запоздалая мысль. Он резко распрямился, обернулся.

Но было уже поздно. От противоположной стены отделилась тень, движения ее были стремительными. Расстояние в три метра она пролетела в прыжке. Тут же Грязнов почувствовал удар по голове и потерял сознание.

Пришел в себя капитан после того, как почувствовал, что кто-то сильно бьет его по лицу. Открыл глаза и, как баран, покрутил головой, словно хотел проверить, на месте ли она после того удара, от которого он не смог защититься. Еще он услышал быстрые шаги. Кто-то выскочил из комнаты. А капитан увидел себя сидящим на стуле и прикрученным к нему скотчем. Воспользовавшись тем, что в комнате он остался один, Грязнов попытался разорвать скотч. Хотя бы на руках. Но не получилось.

«Сволочь! Он ударил меня». Капитан обвел взглядом комнату. Темно. Только от окна падает слабый свет. Сколько же времени он был без сознания?

Капитан тихонько застонал. Худшего положения он не мог себе и представить. Прикрученные к ножкам стула его ноги изрядно затекли. А еще – глаза. С ними и того хуже. Грязнов почти ничего не видел. Он силился разомкнуть веки, но не мог. Одного усилия тут оказалось мало.

Он опять услышал шаги и увидел тусклый свет фонарика. Тот, кто его ударил, уже воспользовался его фонариком.

«Ну погоди, сволочь! Я тебе покажу, кто из нас двоих владеет ситуацией», – подумал капитан, подготавливая себя психологически к встрече с неизвестным противником. Кто бы он ни был, Грязнова он не напугает. А это пеленание скотчем – нелепость, ничего дальше угроз, в крайнем случае избиения, не зайдет. Но уж потом капитан душу вынет из этого мерзавца. И пусть он не рассчитывает на приемник-распределитель. Его ждет холодная сырая камера в подвале ОВД.

И вот шаги уже совсем рядом.

Из-за темноты и припухлостей вокруг глаз Грязнов не видел лица вошедшего в комнату человека. Не мог его как следует разглядеть. Показалось, что он среднего роста и телосложения среднего. Вошел, гад, а на голове его, Грязнова, форменная фуражка. Словно в насмешку нацепил. Глянул на капитана.

– Ну как ты, очухался? – спросил он, хихикнув, у Грязнова.

«Я бы тебе, гад, похихикал», – невесело подумал капитан и ответил чуть хриплым голосом:

– Очухался. – Он попробовал все же приподнять тяжелые наплывшие веки. Надо было постараться запомнить того гада в лицо. «Нет, это не бомж. Он совсем не похож на бомжа. Тогда кто он?»

И опять – усмешка. Уверен: ничегошеньки Грязнов ему не сделает.

– А я вот сбегал, посмотрел: нет ли за тобой «хвоста». Теперь вижу – нет. Один ты сюда притопал. Ну и дурачок! Чего тебе не сиделось?

Грязнов не ответил. Только облизал пересохшие губы.

Пока, похоже, инициатива была на стороне незнакомца. И тот не скупился на слова.

– Хреновая у вас, ментов, работа. Ходите, как собаки, вынюхиваете. А жизнь такая короткая.

– Такая же, как у всех, – со скрытым намеком ответил капитан. Не худо бы и незнакомцу подумать о своей жизни. Однако интересно, что последует за всем этим пленением. Хотел бы Грязнов знать, но только чтоб руки и ноги были развязаны. Тогда бы уж капитан выяснил, что за человек перед ним.

Но, кажется, то же самое волновало и незнакомца. Он сказал:

– Кстати, не мешало бы тебе представиться. Кто ты?

В положении Грязнова отказываться было глупо. Да к тому же его служебное удостоверение лежало в кармане рубашки, и при желании незнакомец всегда мог его достать и посмотреть.

Капитан постарался придать голосу побольше твердости.

– Я старший участковый инспектор. Это мой участок.

– Понятно. Участковый. Большая шишка тут. Ходишь, воюешь с бабами. Наверное, тебе страшно хочется узнать, кто же я? А, капитан? Хочется? Не молчи!

– Да уж желательно бы. Хотя я догадываюсь.

– Он догадывается, – с сарказмом проговорил незнакомец и засмеялся, а Грязнову пришла на ум мысль, что перед ним психически нездоровый человек, да к тому же убийца. И поведение его лишний раз указывало на психическое отклонение. Он то вдруг садился на табурет, положив ногу на ногу, то вдруг вскакивал и ходил по комнате от двери к окну. Потом подскочил к Грязному, схватил его за волосы, наклонив голову.

– Тебя интересует, кто я?

На этот раз капитан посчитал лучшим сыграть в молчанку. Не хотел лишний раз раздражать психа.

Но того уже понесло, и он заговорил сам:

– Кто я? Ну, скажем так, я – законченный неудачник. Это мои имя и фамилия. Устраивает такой ответ?

И на этот раз Грязнов посчитал лучшим промолчать. Но, как оказалось, это совсем не устраивало неудачника. И капитан тут же получил удар в челюсть.

– Чего ты молчишь? Сука! Мент! Не молчи. Ты здесь не для того, чтобы молчать. Понял меня? Я бы мог замочить тебя сразу. Так что лучше не молчи!

– Хорошо, хорошо. Я отвечу, – сдавленным голосом произнес Грязнов, чувствуя во рту солоноватый привкус крови. Он подумал: «Нет, ты не законченный неудачник. Ты – законченный псих!»

Незнакомец, кажется, успокоился немного, уселся на табурет и, прикрыв глаза козырьком милицейской фуражки, произнес самодовольно:

– Вот и правильно. Итак, начинаем допрос по всем правилам ментовской науки. Мой первый вопрос: зачем ты сюда приперся? Только смотри не ври мне. Не считай меня за идиота.

Грязнов тихонечко вздохнул и подумал: «О господи! Разве ты похож на идиота? Идиоты – безвредны, а ты – опасный псих, место которому в клетке для обезьян».

А неудачник, оскалясь, уже торопил его с ответом. Видно, в его планы не входило ждать.

– Ты не понял моего вопроса. Жаль, – сказал он, достал из кармана перочинный нож, вытащил лезвие и ударил Грязнова в плечо.

Капитан почувствовал жгучую боль, застонал, изо всей силы прижимаясь к спине стула.

– Да ты что? С ума сошел? Прекрати!

Тот рассмеялся:

– Только не сейчас, капитан. С ума я сошел, появившись на этот свет. Но это уж, как говорится, не ко мне. Это к моей матушке, которая родила меня таким.

Он приготовился ударить еще раз, но капитан поспешил остановить его:

– Постой, постой. Успокойся. Я проверял паспортный режим. Понимаешь? Это входит в мои обязанности.

Но неудачник не поверил.

– Ты врешь, капитан. Считаешь себя умнее. А зря. – Он размахнулся и со всей силы ударил ножом Грязнова теперь уже в другое плечо.

Грязнов взвыл от боли, когда психопат поковырял лезвием в ране, стараясь причинить капитану как можно больше боли.

– Перестань, сволочь! Мне больно!

– Больно? Разве вас, ментов, не учат терпеть боль? – Он вытащил нож из раны, потрогал пальцем остро заточенное лезвие. – Капитан, боль обостряет чувства. Но сейчас я не хочу терять время на пустяки. Итак, я повторяю свой вопрос: зачем ты, ментовская рожа, сюда пожаловал?

Капитан облизал в миг пересохшие губы. Сил не хватало терпеть боль. «Урод! Он замучает меня. Придурок! Придется рассказать».

– Не бей больше. Я скажу. Меня послали…

– Послали? – Псих как будто удивился.

– Да. Послали, – уже тише произнес Грязнов. Почему-то все еще не мог он поверить, что все происходит с ним наяву…

Псих засмеялся, поигрывая перочинным ножом в руке:

– Вот видишь, капитан. Боль не только обострила твои чувства, но и освежила память. Ты – молодец! Продолжай, прошу тебя, не молчи.

Грязнов проглотил горько-солоноватый ком и сказал тихо:

– В городе совершено несколько убийств. Какой-то псих… – Капитан вдруг замолчал, не представляя, как отреагирует неудачник на слово «псих». Он не сомневался уже, кто совершал те убийства.

Но неудачник отреагировал на это слово внешне сдержанно, сказав:

– Продолжай, капитан.

– …Он убивает топором. Опера считают, в город он приехал недавно…

– Правильно, недавно. Хоть в этом ваши опера правы. А скажи мне, дорогой друг, приметы этого психа у вас в ментовке есть? Только смотри: без вранья. Кишки выпущу. – Неудачник погрозил ножом.

Но теперь Грязнов и не помышлял о вранье. Единственное, о чем он думал, – остаться в живых и поскорее убраться отсюда, если, конечно, этот псих ему позволит.

– Нет, я и не собираюсь врать. Нет никаких примет. Он убивает без свидетелей. Поэтому нас, участковых, послали по городу: может, кто-то из людей заметил подозрительных лиц.

– А в этот дом ты зачем зашел? – уже несколько дружелюбным тоном спросил неудачник.

Грязнов медлил с ответом. Если выложить про женщину, он может не полениться сходить и прикончить ее. И капитан решил не выдавать женщину. Пусть этот псих делает с ним что хочет. Пусть. Он перетерпит. Но наивный капитан не знал, что, когда он разговаривал с женщиной, этот страшный человек стоял, притаившись, у окна и наблюдал за человеком в форме.

– Хотел проверить, нет ли в этой развалюхе кого подозрительного, – соврал Грязнов, рисуя в воображении, что за этим последует. Он покосился на труп девушки, упакованный в целлофановый мешок.

Неудачника его ответ огорчил.

– Врешь, капитан! Опять врешь. А ведь я же просил… – Он резко соскочил с табурета.

– Но я… – Участковый попытался объяснить, но псих сунул руку под спортивную куртку и выхватил из-за пояса небольшой топор с широким лезвием.

– Постой! Не убивай! – вскрикнул старший участковый, только теперь сознавая, что милицейский мундир не защитит его от смерти.

– Ты был прав, капитан, насчет убийцы. Это я!

Такое признание походило на приговор.

Глухой удар, и разрубленная голова капитана свесилась набок.

Ночью, когда еще весь город спал, из старого двухэтажного дома вышел человек с большой дорожной сумкой в руке. Он оглянулся назад, посмотрел на окно, за которым осталась пара трупов. Но он не жалел тех, кого пришлось убить. Жалел лишь о временном своем убежище. Укромное было место до тех пор, пока не появился мент.

Человек с сумкой мелькнул под тусклым фонарем, висящим на столбе, и быстро скрылся в темноте.

Об исчезновении капитана Грязнова узнали только через три дня. Сначала просто не придали значения тому, что капитан не вышел на работу. Потом посчитали, что Грязнов на больничном, и весь день названивали ему по телефону. И только на четвертый день поехали к нему домой, а соседи ошарашили, сказав, что все эти дни Грязнов не появлялся дома.

Тут же по городу были проведены оперативные мероприятия по розыску пропавшего сотрудника милиции, а последний день, когда видели Грязнова в управлении, разбирали буквально по минутам: с самого утра и до ухода капитана из здания милиции.

Начальник управления немедленно вызвал к себе майора Рябцева.

– Думаю, капитана Грязнова уже нет в живых, – сказал Рябцев.

Полковник Скоморохов и сам задумывался об этом все чаще и чаще. И это накануне приезда ответственной комиссии из главка.

– Необходимо как можно скорее найти тело капитана, – прозвучало как приказ.

Начальник управления полковник Скоморохов имел небольшую окладистую бородку и закручивающиеся на концах усы. На работе всегда появлялся в гражданской одежде и только в самых исключительных случаях – в форме. Сегодня как раз оказался тот исключительный случай, когда шеф пришел в форме. Еще Скоморохов курил трубку. Вот и сейчас, разговаривая с Рябцевым, старательно раскуривал свою неизменную трубку, которая многих в управлении просто раздражала.

– Вот что, Александр Павлович, – заговорил Скоморохов. – Как вы думаете, если взять всех оперативников и участковых и прочесать участок капитана Грязнова?

– Думаю, мысль хорошая, товарищ полковник, – согласился Рябцев. В самом деле, стоило ли распыляться по всем городу? Полковник прав – нужно сконцентрировать усилия на одном участке. По крайней мере пока.

– Начните от управления. Грязнова должны были видеть люди. К кому-то он заходил, разговаривал. Ищите. Пятый день, а мы не в курсе, где он находится. И так уже по городу нехорошие слухи идут. Я думаю, вы меня понимаете?

– Так точно. Понимаю.

– Никакой информации в прессу, – особо подчеркнул полковник. – Надоели эти желторотики. Лезут везде, а факты подают неправильно. Не в том виде.

Вернувшись к себе, Рябцев долго сидел один. Никто из его сотрудников не посмел потревожить майора. А через полчаса майор осмелился позвонить на местное телевидение и попросил прислать к нему сотрудника криминальных новостей, выходящих ежедневно по вечерам.

– Ты что, с ума сошел, – пытался его отговорить Василенко. – Скоморохов тебя в порошок сотрет. Ты же сам говорил о его распоряжении: никакой информации в прессу…

– Ну что делать? Что ты предлагаешь? – вопрос прозвучал с упреком. Василенко пожал плечами, потому что ничего не мог предложить.

– Я предлагаю тебе не лезть на рожон. Раз шеф велел искать…

– Значит, будем в дерьме рыться, – продолжил за Василенко Рябцев и усмехнулся.

– Ну а что делать? Ты ведь, Саша, знаешь, чем в нашей работе может обернуться инициатива. Особенно когда ты идешь против начальства.

Рябцев махнул рукой.

– Я знаю. Битый уже. Только и то, что предложил Скоморохов, ерунда чистейшая.

Василенко только хлопал глазами.

– Так мы будем еще неделю искать его, а время не ждет. Да и в каждую квартиру не заглянешь. А местные новости смотрят почти все горожане. Дадим сообщение о Грязнове и телефон. Если кто-то не желает с нами встречаться, пусть остается анонимным. Всякая информация будет рассматриваться. Пообещаем вознаграждение, – сказал Рябцев.