Читать книгу Арктический проект Сталина - Вячеслав Калинин - Страница 5

Старт возведения магистрали оказался стремительным и энергичным. Уже 27 июня 1947 г. руководство МВД доложило И. В. Сталину и Л. П. Берии о первых результатах. Среди прочего сообщалось: «Фактически строительные работы на головном участке начаты с 15 мая с. г. На 24 июня выполнено 43 000 куб. м земляных работ и уложено 13 км главного пути. Ведутся работы по дальнейшей кладке шпал и рельсов с тем, чтобы в 1947 г. безусловно выполнить постановленные обязательства…» На строительстве в это время трудилось около 8000 человек.

Коллектив строителей Трансполярной дороги состоял не только из заключенных. Над сооружением магистрали трудились и тысячи вольнонаемных сотрудников. Гражданские специалисты прибыли на трассу будущей дороги из Москвы и Ленинграда, других городов и поселков Советского Союза. Специалисты Главного управления Северного морского пути – изыскатели, геологи, маркшейдеры, техники, инженеры пути, летчики, экономисты – перебрасывались в тайгу и тундру в основном самолетами.

Среди участников строительства были и выдающиеся люди, в том числе несколько Героев Советского Союза. Легкомоторный авиаотряд на Строительстве 501 возглавлял Герой Советского Союза, знаменитый полярный летчик В. Борисов. На должности инструктора по боевой подготовке штаба вневедомственной охраны Северного управления служил еще один Герой Советского Союза, боевой офицер, гвардии старший лейтенант К. Механошин, заслуживший высшую награду СССР за подвиг во время Великой Отечественной войны.

Контингент заключенных, задействованный в строительстве дороги Чум – Салехард – Игарка, отличался значительным разнообразием и состоял в своем большинстве отнюдь не из «политзаключенных», как об этом пишут многие публицисты и «исследователи». В связи с отнесением Обского исправительно-трудового лагеря в составе СУЛЖДС к особо отдаленным, его комплектование «производилось за счет осужденных на длительные сроки наказания и за особо опасные преступления».[5]

Конечно, не все преступления, по которым осуждались заключенные, можно отнести к «особо опасным». Об этом свидетельствуют официальные документы Строительства 501 и Строительства 503.

В «Докладной записке о состоянии Обского ИТЛ и Строительства № 501 МВД СССР» отмечается, что на 1 января 1952 г. в лагере содержалось 13 449 человек (из них 1929 женщин).[6] Из общего числа заключенных в лагере за «контрреволюционные преступления» осуждены 3532 человека. В общей доле лагерников это составляет 26 % от всего контингента заключенных.

В «Докладной записке о состоянии лагеря Строительства № 503 МВД СССР», датированной 1 июня 1951 г., приводятся схожие данные. Основной процент осужденных лишили свободы на основании Указа Верховного Совета СССР от 4.06.1947. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Из общей численности лагеря на этот момент в 26 837 заключенных «указников» было 16 610. По статье «Измена Родине» сидели 2300 человек, «Террор» – 13, «Воинские преступления» – 1001 человек, «Хулиганство» – 1054, «Антисоветская агитация» – 544, «Участие в антисоветских заговорах» – 82, «Повстанчество, политбандитизм» – 33, «Члены семей изменников Родины» – 26, «Прочие контрреволюционные преступления» – 41 человек.

Если не учитывать осужденных по 58 ст. ч. 1б, 1а, и 58 ст. ч. 6, 8 УК РСФСР («Измена Родине», «Террор» и «Диверсии»), то по остальным частям 58 «контрреволюционной» статьи в Енисейском ИТЛ на 1 января 1951 г. находилось около 3 % осужденных, то есть наименьшая часть. Если в состав «политзаключенных» включать террористов, диверсантов, «власовцев», шпионов и изменников Родины, то их в Енисейском ИТЛ находилось до 10 %, а в Обском ИТЛ – от 18 до 26 % (в разные годы) от общего количества осужденных по другим статьям УК РСФСР.

Согласно ведомственной директиве, контингент лагерей формировался медкомиссиями из людей, пригодных к работе в тяжелых, экстремальных природно-климатических условиях, а ввиду длительности строительства предпочтительно с большими сроками лишения свободы.

По категориям трудового использования в процентном отношении от общего количества заключенных категории лагерников составляли следующий конгломерат: группа «А» (тяжелый физический труд – работающие на производстве и к ним приравненные) – 73 %. Группа «Б» (лагерная обслуга и работающие на лагерных хозяйственных работах) – 6,6 %, «В» (освобожденные от работы по болезни) – 7,4 %, «Г» (не работающие по прочим причинам) – 9,3 %.

В целом основную массу заключенных в СУЛЖДС составляли среднесрочники, то есть осужденные со сроком наказания от пяти до десяти лет. Организаторы строительства магистрали резонно полагали, что лагерники с такими сроками окажутся максимально мотивированными к ударному труду на основном производстве. Особенно с учетом своевременно введенных зачетов рабочих дней. Это означает, что контингент заключенных на строительстве Трансарктической дороги формировался не случайным образом, а по определенному алгоритму.

Аппарат Северного управления создавался на базе администрации Печорского (Северо-Печорского) железнодорожного ИТЛ, который наряду с Северным железнодорожным ИТЛ в период с 28 апреля 1947 г. по 6 мая 1948 г. входил в состав Северного управления лагерей железнодорожного строительства. После организации СУЛЖДС ему передавались северные производственные и лагерные подразделения Печоржелдорлага, в том числе Чумское отделение № 6, ЦРМ № 2, Центральные авторемонтные мастерские, Абезьский комендантский лагерный пункт (КОЛП).[7]

Учитывая тяжелые природно-климатические условия регионов, на территории которых началось возведение железной дороги, и особую стратегическую значимость строительства, для стимулирования труда заключенных исправительно-трудовых лагерей в Северном управлении лагерей вводились зачеты рабочих дней, их начисляли за перевыполнение производственного плана.

Непосредственно в лагерях Северного управления практика применения зачетов и порядок их начисления вводились директивой Министра внутренних дел № 97 от 13.02.1948 г., в которой констатировалось: «Зачеты рабочих дней использовались также как мощный фактор повышения производительности труда, укрепления дисциплины на производстве и порядка в лагере».

Наряду с организационным обеспечением производственного процесса одним из приоритетных направлений деятельности администрации стала работа по обучению заключенных техническим специальностям. Именно рабочих и техников «узкой» специализации остро не хватало на строительстве. В Северном управлении для решения проблемы организовали учебный комбинат (Учкомбинат).

Только за второе полугодие 1948 г. Учкомбинат подготовил 1567 специалистов. В учебном комбинате обучали машинистов и механиков экскаваторов, карбюраторщиков и водителей, машинистов локомобилей и бетонщиков, газорезчиков и токарей. Учили даже на экономистов и взрывников. Всего обучение велось по 25 специальностям.

Этот факт не подтверждает сложившееся в среде публицистов мнение о низкотехнологичном характере производственного процесса на строительстве Трансполярной дороги. Строительству 501 в массовом порядке требовались профессионалы достаточно высокого уровня и по самым разным, в том числе и техническим, специальностям. Десятки машинистов экскаваторов, токари, карбюраторщики, взрывники, то есть те, кого принято называть «рабочей аристократией».

Среди неафишируемых причин прокладки трассы и строительства порта и судостроительного завода называют, прежде всего, необходимость обеспечения обороноспособности страны, защиту с севера от нанесения внезапного удара с применением ядерного оружия. Историк А. А. Петрушин пишет, что в порту на Мысе Каменном планировалось создать базу для подводных лодок. В частности, от портового причала собирались прокопать канал до озера глубиной более 30 метров. Это озеро превратилось бы в бухту для укрытия судов в случае непогоды.

Магистраль возводилась быстрыми темпами и через несколько месяцев приблизилась к станции Лабытнанги, откуда планировалось развернуть ее на север, в направлении полуострова Ямал.

В то же время проектировщики трассы к концу 1948 г. стали склоняться к мысли, что крупный морской порт, который смог бы принимать суда океанского класса, став базой для тяжелых надводных кораблей и подводных лодок, на Мысе Каменном построить невозможно.

Обская губа оказалась мелководной, что исключало возможность прокладки стабильного фарватера: мелкий песок и ил быстро меняли рельеф дна. Гидрографические исследования подтвердили предположения проектировщиков – для обустройства порта неминуемо потребовались бы колоссальные по масштабам дноуглубительные работы, которые все равно не гарантировали бы устойчивую безопасность плавания в акватории порта и на подходах к нему.