Читать книгу Кирпич из Лондона - Вячеслав Миронов, Вячеслав Миронов - Страница 5

Не успел Роман распаковать вещи, как в дверь громко постучали. Он вздрогнул от неожиданности.

– Ну вот. Началось. Покой нам только снится, – и усмехнулся.

Пригладил волосы, открыл дверь. На пороге стояли двое. Рост одного метр семьдесят пять, возраст тридцать пять – сорок лет, блондин, светлые глаза, северный типаж, левая сторона лица менее подвижная, чем правая. Особых примет нет. Нос прямой, носогубная складка выражена слабо. Рот прямой, губы жестко сжаты, подбородок округлый. В костюме, но без галстука. Рубашка свежая, надета несколько часов назад, нет засаленности и грязи на вороте. Руки чистые, кожа на сгибах фаланг пальцев немного скукоженная, так бывает, когда обмораживаешь руки. Туфли начищены до блеска.

Второй повыше, рост за сто восемьдесят, светлые волосы с проседью подстрижены коротко, лицо невыразительное, квадратной формы, подбородок раздвоен, брови широкие, сросшиеся на переносице. Глаза серые, глубоко посажены, смотрит как из бойниц. Тонкие губы контрастируют со всем лицом.

Первый говорил по-русски, но с акцентом. Во время учебы в Санкт-Петербурге Роман слышал акценты многих иностранцев, но тут не мог уловить, кто перед ним по национальности. Больше было похоже на эстонский, так как сильно растягивал гласные.

– Здравствуйте, Роман Анатольевич. Я – Пол. Собирайтесь, мы уезжаем.

– Далеко? – удивился Кушаков.

– Нет. Недалеко. Идемте. – И мужчина показал рукой на припаркованный рядом джип Volvo серого цвета.

Волнение, страх, возбуждение – все сразу сковало тело, во рту пересохло. Роману хотелось одновременно вцепиться в косяки дверного проема и бежать. Быстро, очень быстро! Кровь бушевала в теле. Два удара и деру к границе!

– Конечно. Проходите, – с трудом выдавил он, впуская гостей в комнату.

Мысль мелькнула в голове, что сейчас сделают укол и утащат в тайную тюрьму ЦРУ. Нельзя подать им виду, что он боится. Беглый взгляд по зеркалу, чтобы убедиться, что визитеры не готовят наручники и шприц. Нет. Вошли, осматриваются.

– У вас есть телефон, фотоаппарат? – спросил второй мужчина.

– Конечно.

– Пожалуйста, отдайте нам их. Мы потом вернем.

Роман пожал плечами, достал из кармана мобильный, а из сумки фотоаппарат. Мужчина раскрыл чемоданчик, который принес с собой, и Роман положил телефон и фотоаппарат в него. Чемоданчик захлопнулся.

Затем пошли к машине. Мужчина молча открыл багажник, там стоял металлический ящик, мотнул головой, и Кушаков бросил туда свою сумку. Взглянул на номера – финские. Запомнил. Понятно, что у ЦРУ таких номеров, как фантиков у дурака. Пол сел за руль, а второй с Кушаковым на заднее сиденье.

Роман посмотрел на часы, засек время, посмотрел на небо, приметил, где солнце. Хозяева машины не были расположены к разговору, он тоже молча смотрел в окно, пытаясь понять, куда его везут, считал повороты. Когда он придет в ФСБ, то все нюансы, мелочи будут ценны.

Пол вел машину уверенно, было видно, что дорога ему хорошо знакома. Он притормаживал, заранее перестраивался, скорость ни разу не превысил, а там, где стояло ограничение, сбрасывал скорость заранее. Образцовый водитель.

Городки, поселки менялись, Кушаков запоминал название. Черт, язык сломаешь с этими финскими названиями! От напряжения выступили капельки пота на лбу.

Вспомнилось, как его обучали: если не можешь прочитать текст, понять его, тогда просто «фотографируй». Точно так же, как и с объектами наблюдения. Можно в упор рассматривать объект, стараясь запомнить все детали, проговаривая про себя, что видишь. А можно бросить мимолетный взгляд, «сфотографировать» его, а потом уже сесть за стол и составить описание. Так обучали в Санкт-Петербурге.

Вот и Роман уже устал загонять в память названия населенных пунктов. Что удивляло – отсутствие заборов. Между домами, отелями лишь аккуратно подстриженный невысокий кустарник. Показалось, что видел воинскую часть. Большая территория, много военных. Вокруг сетчатый забор, и то метра полтора высотой. Непривычно все это было. Удивляло и забавляло. Неужели у них нет домушников? И как потом расследовать квартирные кражи – проснулся профессиональный интерес. А машина тем временем продолжала ехать. Попутчики молчали.

Впереди показалось большое живописное озеро, множество отелей на берегу. Дорога вилась вдоль озера, вот уже и большинство домиков осталось позади. Странно, обычно они понатыканы близко друг к другу.

Наконец подъехали к нужному отелю. От увиденных ранее гостиниц он отличался тем, что высокий забор закрывал внутреннюю территорию.

Ворота открылись. Охранник пропустил машину, и она, проехав мимо двух зданий, остановилась у третьего.

– Приехали, Роман Анатольевич, выходите, – обратился к Роману Пол.

– А мои вещи?

– Не волнуйтесь. Портье доставит их в номер. Проходите. Вас ждут.

– Мне бы умыться да в туалет сходить. Ну, и поесть тоже не помешает. С утра маковой росинки во рту не было.

Пол на секунду задумался, потом махнул рукой:

– Идемте, я провожу вас в туалет.

Они вошли в просторный холл. Мебель качественная, добротная. И охранник на стульчике за столом на входе… Нет дежурного администратора – улыбчивой девушки. Не отель, а комфортабельная тюрьма. И не охрана, а конвой.

Снова в голове застучала кровь. Ну, все… Клетка захлопнулась. Не выдержав нахлынувших эмоций, Кушаков с тоской в глазах обернулся. Охранник молча, спокойно, как скала, воззрился на него.

«Спокойно. Спокойно, – мысленно проговорил Роман. – Тебе ничего не угрожает. Тебя не пытают. Все хорошо. Ты здесь из-за Родины. Доброволец. Спокойно, Рома!»

Только сейчас он осознал, во что вляпался. И не просто, а по самые уши. Страх, тоска сковали все внутренности, скрутило живот, дыхание остановилось, ноги стали холодными, ватными, колени подогнулись, в глазах все поплыло, раздвоилось. Ему внезапно стало жалко себя. До слез. Как в детстве.

Возникла заминка. Пол, сделав несколько шагов, обернулся, увидев побледневшего, пошатнувшегося Кушакова, быстро подошел к нему, взял под руку и, нараспев протягивая гласные, участливо спросил:

– Роман Анатольевич, вам плохо? Врача?

Кушаков медленно убрал его руку и ответил:

– Спасибо. Наверное, уровень сахара упал в крови, вот с голода и зашатало. Когда обед?

Пол сделал шаг назад, в упор посмотрел на него и ладонью показал в сторону двери:

– Туалет – вон там.

Туалетная комната поразила сантехникой. Роману доводилось бывать на осмотрах и обысках во многих богатых домах и квартирах, но даже те туалеты и ванны, которые он видел, блекли, казались бесконечно отсталыми и устаревшими. Кафель на полу и стенах тоже был ультрасовременным.

Он помыл руки после туалета, пригладил волосы влажными руками. Ополоснул лицо. Открыл холодную воду, начал пить. Вода показалась вкусной, без хлорки, вкус был как из родника. Он пил ее и никак не мог напиться. Вытер лицо, руки, посмотрел в зеркало и подмигнул своему отражению:

– Не боись, прорвемся, опера!

Пол терпеливо стоял под дверью, показалось, что он даже не менял позы.

– Ну что, Пол, когда обед? – наигранно бодрым голосом поинтересовался Роман.

Тот двинулся по боковому коридору, махнув рукой, даже не оборачивался. Кушаков последовал за ним, автоматически подсчитывая шаги, количество дверей.

Пол открыл одну из дверей, пропустил Романа вперед, сам остался в коридоре – «курьер посылку доставил».

Большая комната, обшитая, в отличие от тех, что он видел, не деревом, а бежевым пластиком, на полу тоже не дерево, а керамогранит. Свет потолочный, много ламп. «Как в операционной, без тени!» – мелькнула мысль в голове у Кушакова. На стенах никаких украшений, окон тоже не было. У стены стоял небольшой столик, стул с высокой спинкой. Напротив – еще один стол, большой, за которым сидели двое, перед каждым открытый ноутбук.

– Здравствуйте, Роман Анатольевич!

Тот, что ближе к двери, был постарше, говорил с легким английским акцентом, но правильно. На вид около пятидесяти лет, волосы с проседью, брови густые, растут пучками, нос прямой, кончик заостренный, нижняя губа мясистая, подбородок прямоугольный. Вес примерно килограммов девяносто, а рост приблизительно метр восемьдесят. Плечи покатые, такие у бывших борцов бывают. Шея толстая, когда-то была накачанная.

Второй, что дальше от двери, был помоложе, чуть за тридцать. Сидел прямо, развернув плечи. Осанка военного или старается казаться выше и значительнее? Посадка головы высокая, горделивая. Стрижка короткая. Шатен. Европейский тип лица. «Лошадиная морда». Вытянутый череп. Высокий лоб, брови по краям светлые, к переносице темнее. Карие глаза. Прямой нос, коротковат по отношению ко всему лицу. Губы тонкие, ниточкой. Выглядит чересчур спокойным, слегка надменным. Взгляд свербящий, тяжелый.

Тот, что постарше, встал из-за стола, протянул ладонь.

– Здравствуйте, мистер Кушаков! Мы рады вас видеть. – Жест в сторону маленького столика. – Садитесь!

И улыбка как в кино, в тридцать два отличных фарфоровых зуба, даже светлее стало в комнате, показалось, что солнечные зайчики поскакали по стенам.

– С вашего позволения, я присяду, а садитесь вы сами, – усмехнулся Роман.

Собеседник легко рассмеялся, погрозил ему пальцем:

– О! Я совсем забыл, из какой вы организации. Конечно, конечно, присаживайтесь.

Кушаков сел на стул, поерзал, устраиваясь по-удобнее. Откинулся на спинку. Нормально. В меру удобно.

– Мистер Кушаков, – заговорил второй, – подвиньтесь, пожалуйста, к столу, положите руки на стол, ладонями вниз, и постарайтесь как можно меньше двигаться.

Роман все выполнил и, улыбнувшись, заметил:

– Модифицированный полиграф. У нас по старинке, проводами, датчиками облепляют. Но у вас тоже ничего так.

– Вы уже проходили проверку на полиграфе?

– Нет. Только подозреваемых проверял. Попробую на себе, что они испытывают, – продолжал хорохориться Кушаков.

На самом деле ему хотелось убежать, заорать, что пошло все к черту! Азы вербовки, которые вдалбливали в голову на учебе и службе, учили, что первым делом надо психологически расположить к себе кандидата на вербовку. «Залезть под «шкуру» – было такое расхожее выражение у оперов. Но у американцев, видать, иные учебники и инструкторы. Это уже не вербовка, а допрос с применением полиграфа.

– Вы знаете, как меня зовут, а как мне к вам обращаться? Молодой и старый? Или номер один и два? – выдавил он из себя улыбку.

– Меня зовите Джон! – широко улыбнулся старший.

Молодой слегка скривил надменное лицо:

– Уильям.

– Очень приятно, – кивнул Роман. – Начнем. Что вы хотите узнать?

– Расскажите нам, что именно вас заставило обратиться к нам. Какие сведения вы готовы нам сообщить? – задал первый вопрос Джон.

Роман уже давно проигрывал в голове этот монолог. Идет все так, как он и задумал, он просчитал этих хваленых церэушников! Их можно предсказать!

– Мне не нравится то, что происходит в стране. Продажность системы. Мы сбиваемся с ног, ловим, рискуя жизнью, а продажные адвокаты, прокуроры, судьи выпускают их. Или же они, отсидев год, выходят на свободу и снова совершают преступления. И мы снова ловим. Устал. – И он отрепетированным жестом прикрыл глаза.

– Мистер Кушаков, не поднимайте руки, не двигайтесь, – тут же сухо отреагировал Уильям. – Просто говорите, больше ничего не нужно. – Посмотрел в экран монитора ноутбука и добавил: – Продолжайте, пожалуйста.

– А потом я понял, что нужно что-то делать. Вот и предложил свою помощь вам. Сведения? Все секретные документы, к которым я имею доступ. – Все. Заготовленная речь закончилась.

Уильям внимательно смотрел в монитор, изредка бросая быстрые взгляды на Кушакова. Джон же неотрывно наблюдал за ним. Он и задал вопрос:

– Вы хотите нам предоставить совершенно секретные приказы по организации работы в МВД России?

– Ну, да, – кивнул Роман.

– Знаете, вы проделали совершенно ненужный путь. – И Джон зачитал весь список регламентирующих приказов МВД, секретных и совсекретных. Многие Роману были знакомы, а большинство он даже и не слышал. «Ничего себе осведомленность!» – пронеслось у него в голове. – Вы это нам хотели предложить?

– Да.

– Мы попусту теряем время. Вы агент ФСБ? Отвечайте честно.

– Нет.

Уильям кивнул, Джон мельком взглянул в монитор:

– Вы самостоятельно вышли на нас или под контролем ФСБ?

– Я вышел самостоятельно.

– Вы хотели потом обратиться в ФСБ?

– Нет, – твердо ответил Роман, но в горле пересохло – он с ужасом осознал, что попался. Холодный пот прошиб от затылка до копчика.

– Давайте так, Роман Анатольевич, – устало продолжил Джон. – Вы рассказываете нам правду. У нас есть ваши письма как в МИ-6, так и в ЦРУ, переписка, перечисление денег и оплата вашей путевки и прочее. Документы поступят анонимно на Лубянку. Вы нам бесполезны. Или мы честно общаемся, или вас доставят на полицейской машине к границе и выдворят с территории Финляндии.

На Кушакова накатила тоска, отчаяние, он понял, что окончательно запутался и эти два разведчика могут и сделают, что обещают. Выдадут ФСБ. И все! Все! Конец всему! Конец всей жизни!

Разведчики молча смотрели на Кушакова, не проявляя никаких эмоций. Ждали. Понимали, что он сам себя загнал в угол. У него три выхода: работать на иностранные разведки, быть выданным ФСБ, самоубийство.

Кушаков быстро просчитывал возможные варианты, чтобы выйти с наименьшими потерями, и спросил:

– Наша встреча записывается?

– Конечно. – Уильям был спокоен.

Роман сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду:

– Что вы хотите знать?

– Все, мистер Кушаков. Все. – Джон снова был сама любезность. – Начните с правды. Например, зачем вы написали письма?

И Кушаков начал рассказывать. С самого начала. Поначалу было сложно. Он несколько раз пытался обелить себя, что-то утаить, но строгий Уильям предупреждающе поднимал указательный палец, не отрывая взгляд от монитора, и Роман понял, что он как на ладони, и уже не пытался врать. Говорил как есть, долго, с деталями, мелкими подробностями. Он никому не говорил, как ему было обидно, что его пнули как щенка от дверей контрразведки. Как он придумал способ передать письмо в МИ-6. После этого эпизода Джон выразительно и чуть надменно посмотрел на Уильяма. Тот молча пожал плечами.

Когда Роман закончил говорить, Джон попросил его рассказать о тех чекистах, с которыми ему пришлось контактировать, и он подробно рассказал, с описанием словесного портрета, сильных, слабых сторон каждого.

– Скажите, судя по геоданным вашего телефона, вы часто посещали закрытые города атомной промышленности, что поблизости от столицы вашего региона. Коммунисты называли их «почтовыми ящиками номер двадцать шесть и сорок пять». Они относятся к атомной и оборонной промышленности. Расскажите об этом подробно.

И майор Кушаков начал рассказывать. Все, что помнил. Он осознал, что уже полностью, с потрохами, принадлежит ЦРУ. Было много вопросов, особенно что касалось знакомства с инженерно-техническим персоналом.

– Как вы пересекаете КПП? Просто по служебному удостоверению не пропускают.

– Когда я служил в службе наружного наблюдения, то был выписан постоянный пропуск. Я его не сдал.

– Получается, что вы имеете беспрепятственный доступ в закрытые города?

– Да.

– Мистер Кушаков Роман Анатольевич, вы осознаете, что только что выдали секретную информацию представителям разведывательных сообществ Центрального разведывательного управления США и МИ-6 Англии? Осознаете, что совершили преступление, по законам России?

Роман был уже опустошен, измотан, хоть ствол в висок упирай и нажимай на спусковой крючок.

– Осознаю, – устало мотнул он головой.

– Вы выражаете четкое, ясное, добровольное согласие оказывать помощь разведывательным сообществам Америки и Англии?

– Да.

– Не так. Повторите дословно.

Кушаков откинулся на спинку стула, поднял подбородок и, как на плацу, четко отчеканил:

– Я, майор милиции Кушаков Роман Анатольевич, выражаю добровольное согласие оказывать содействие разведкам США и Англии.

– Отлично, мистер Кушаков! Вы проголодались?

Роман подумал, что готов сейчас съесть слона. И выпить!

– Да уберите же руки с этого чертова стола! – с довольным видом поднялся Джон. – Пойдемте же есть! И выпьем! Вы же не против выпить и плотно поужинать, а, мистер Кушаков?

Вот так, самое страшное осталось позади. Он сделал выбор. Отчего-то ему стало легче. Сомнения, метания закончились. В груди тяжелый комок рассосался.

Роман тоже поднялся, и они втроем покинули допросную комнату.