Читать книгу Жилище страха - Вячеслав Петрович Тимонин - Страница 2

– Большой, – говорит Тина, ловко перебирает тонкими пальцами по кнопкам пульта управления, и компьютер послушно увеличивает изображение заброшенного корабля. На экране мерно вращается вытянутая гантель метров сто длиной. Тип, класс, порт приписки – компьютер не может определить ничего, даже системной принадлежности.

– Да, всяко больше нашего будет, – говорю. – Надеюсь, и побогаче. Подойди ближе.

Тина легонько прикасается к ручке контроля ионной тяги, и я чувствую тошноту. Это плохо! Значит, генераторы гравитации шалят, и неровен час, полетят ко всем чертям. Печальная перспектива быть размазанным по переборкам тонким слоем заставляет меня задуматься о капитальном ремонте. В очередной раз.

Но где вольному торговцу разжиться немалой суммой и не преступить закон?

Правильно! Негде. Остаётся мародёрствовать и грабить мёртвые корабли. Надеюсь, этот ещё не обчистили до нас, и мы сорвём солидный куш.

Посудины такого типа, как на экране, мне раньше не встречались. Судя по номеру «NC-17-78» на сером борту, можно утверждать, что построили её земляне, и это всё. Ну а кто ещё? За почти трёхсотлетнюю историю космической экспансии никто так и не встретил кого-нибудь схожего по уровню развития с хомо-сапиенс. Хотя сейчас всё чаще шутят: хомо-хоумлес. Человек бездомный. И правда, слишком много всякого неприкаянного сброда шатается по галактике. Скоро она вся превратится в помойку. Как и Земля когда-то.

И я шатаюсь, но мой дом – «Антара», небольшой грузовик класса Т-300. Таких уже лет сто не выпускают, но роднее у меня никого нет, и плевать, что разваливается на ходу.

– Капитан, похоже, к транспорту пристыкован ещё один корабль, – говорит Тина, и тычет пальцем в экран. – И тоже без признаков жизни.

– Неужели мы не первые?

В глубине души затаиваю обиду, но надежду не теряю.

Дистанция между кораблями сокращается, мы подходим к длинному грязно-серому куску человеческого гения, перемалывающему пустоту. Тина выравнивает угловые скорости, вращение останавливается. «Антара» неуклюже примащивается к утолщению в центральной части чужака и вытягивает стыковочный хобот.

– Внимание! Три… Два… – Тина закусывает острый язычок, – стыковка!

«Антара» вздрагивает и замирает, гул двигательной установки стихает.

– Тина, а где «один» потерялся? – в шутку хмурится Горм, – нарушаешь инструкцию, жёнушка?

– Больно тебе это надо?! – тоже в шутку огрызается Тина, а когда Горм безрассудно поворачивается спиной, пытается пнуть его ботинком.

В последний момент великан уходит в сторону и оказывается у Тины за спиной. Обнимает здоровенными лапищами и шепчет в ухо:

– По-моему, ты заслуживаешь хорошей порки!

– Возвращайся с подарками… и тогда я подумаю!

Я морщусь и демонстративно сплёвываю под ноги:

– Хорош, народ! Тошно уже от ваших лобызаний! Горм, вали в шлюз переодеваться, и Николаса разбуди по дороге.

Горм громко чмокает Тину в ухо (она айкает) и, лыбясь, заявляет:

– Слушаюсь, капитан!

Я качаю головой, проверяю заряд любимого «СМ-Глот». Перед уходом говорю Тине:

– Скажи доктору Брауну, чтобы собирал чемоданчик. Мало ли кто умудрился на транспорте выжить… Или на другом корабле.

– Ходовые огни погашены, сигнала бедствия нет. Вряд ли! Они давно заброшены… Без энергии долго не протянешь, сам знаешь! – она щурится, – ну хорошо, запущу дрон в круговой облёт.

Через десять минут наша группа стоит у выходного люка. Здоровяк Горм вооружён тяжёлым разрядником, рыжий Николас автоматом, Марита – наш спец по компам – навороченным запястником с кучей программ, я – сомнением.

– Шлюзование… – доносится голос Тины из шлемофона. – Готово. Топайте.

– О`кей, – говорю, – мы выходим.

С шипением тяжёлая плита уходит вбок. По очереди, цокая магнитными подковками, мы переходим в транспортный коридор. Пять метров невесомости, и мы у входного люка чужого корабля.

Марита останавливается позади нас. Выглядит она растерянной. Я вижу за стеклом шлема её большие чёрные глаза, смотрящие в никуда.

Окликаю:

– Марита.

Не слышит, она словно не здесь.

Подхожу, дотрагиваюсь до плеча.

– Марита, а я и не знал, что ты силой мысли умеешь открывать люки.

Она вздрагивает, что-то бормочет на дрянной смеси испанского и универа:

– la vivienda de los miedos… (жилище страхов)

– Опять ты со своей тарабарщиной?

– Простите, капитан. Мне что-то показалось… Я… Я мигом!

И правда, не проходит и минуты, как она открывает входной шлюз, подключившись к внешнему компьютерному порту. В сером корпусе чужака образуется тёмный провал. Ветер, поднявшийся из-за разности давлений, выбрасывает мусор изнутри.

Первым на борт ступает Николас. Его задача, чтобы не было неожиданных «сюрпризов», которые могли оставить другие мародёры. Луч его фонаря беспорядочно мечется в темноте, Николас пытается засечь возможного врага.

Через минуту он говорит:

– Чисто! Если тут и был кто-то, то очень давно.

Командую:

– Входим.

Подключается Тина.

– В атмосфере мало кислорода, но он пригоден для дыхания. Опасных примесей и микроорганизмов нет. Там можно жить.

– Ясно, но лучше побудем в скафандрах.

Мы проходим шлюзовую камеру, затворяем люк. Останавливаемся в небольшом отсеке, полном шкафчиков со скафандрами. Впереди Х-образный перекрёсток. В стороны расходятся коридоры, ведущие в рубку и на корму. Впереди люк второго шлюза, за ним неизвестный корабль. Недалеко от меня лифт на верхнюю палубу. Но от него толку мало, он обесточен.

Выхожу на связь:

– Нет питания. Горм, глянь лестницу наверх.

– Ща.

– Марита, попробуй врубиться в локальную сеть.

– Sí capitán.

Мы с Николасом встаём в проёмах. Я смотрю в сторону рубки, пытаюсь что-нибудь разглядеть в темноте, он – на корму. Обычно ближе к носовой части располагаются каюты экипажа и пассажиров, но мой луч выхватывает из мрака лишь ящики и контейнеры. Трюм.

– Тут не пройти, плотный завал, – сообщает результаты осмотра своей стороны Николас.

– Принято. Видимо, вся нижняя палуба грузовая. Если кто-то и остался в живых, то искать его нужно на верхней.

Горм плавно «спрыгивает» с металлической лестницы, ведущей к люку в потолке:

– Путь наверх закрыт, механизм заблокирован с той стороны, – сообщает он и пожимает плечами, хотя в скафандре это выглядит глупо.

Марита бормочет непонятные ругательства, потом произносит:

– Не могу подключиться. Нет энергии.

И правда, в коридоре и шлюзе не горит ни одной лампочки, даже сигнальной. Получается, что питание отключено везде, кроме входного шлюза. На корабле достаточно тепло, судя по датчикам скафандра, градусов пятнадцать, значит с обшивкой порядок…

Я вызываю «Антару»:

– Тина, приём.

– Слушаю?

– Корабль обесточен. Мы идём в рубку, попробуем запуститься оттуда. Судя по всему, это колониальный транспорт, вся нижняя палуба завалена грузом, который с охотой и без лишних вопросов купят на Внешних Кольцах.

– Отличная новость, капитан! Я как раз хотела сказать, что наш генератор…

– Потом, Тина! Я помню, ты предупреждала меня о необходимости ремонта.

– Да. И ты меня послал. Грубо оборвал, как и сейчас…

– Тина, пили мозг своему мужу. Сейчас нам пора.

Коммуникатор обиженно щёлкает.

Я делаю знак рукой, показывая в проём, ведущий на нос корабля. Николас устремляется внутрь, я иду следом, затем Марита. Горм прикрывает тыл.

Коридор длинный, метров сорок в длину. Мы проходим мимо ящиков, наваленных вдоль бортов и редких поперечных переборок. Они закреплены пластиковой сеткой с крупными ячейками, чтобы не сорвались и не пробили обшивку во время манёвров. В одном месте сетка не выдержала и порвалась, в воздухе хаотично висят брикеты размером с кирпич.

Николас берёт один, восклицает:

– Ого, да это же сублимат рацион!

– Ага, толковая вещь! – подтверждает Горм. – И тут десятки ящиков!

Я переключаю коммуникатор:

– Тина, слышишь, мы нашли протеиновые пайки, считай новый генератор у нас в кармане…

Она негромко хихикает, и даже, наверное, потирает руки, но я не вижу.

Советует в ответ:

– Гляньте там, может, что ещё интересное есть!

– Ох, без сопливых… – бурчит Горм.

Николас продирается сквозь брикеты. Они разлетаются, сталкиваются друг с другом, ящиками, переборками, и порождают дикий хаос.

Неожиданно я замечаю что-то среди них.

Будто тень нависает над ящиками. Гораздо более тёмная и вещественная, чем окружающий холодный воздух, она дрожит и мажется. Что-то там расправляет пятиметровые крылья, похожие на рваные лохмотья, и делает взмах.

В голове шумит, я жмурюсь, мотаю головой, чтобы сбросить наваждение. И подсознательно хватаюсь за рукоять «Глота».

– Капитан?! Всё в порядке? – удивляется Горм.

Открываю глаза, силюсь снова разглядеть живую тьму. Но понимаю, что это всего лишь игра воображения.

– Да так… – бормочу. – Показалось.

* * *

– Яма, яма, я-я-ма-а, – Горм кривляется, изображая из себя шамана, вызывающего дождь. Марита реанимирует компьютер корабля.

За мгновение до того, как вспыхивают оранжевые плафоны системы резервного освещения, Горм умудряется нечеловеческим голосом заорать «Да будет свет!» и хлопнуть в ладоши. Выходит эффектно!

Ровный гул, стрекот просыпающейся аппаратуры и разноцветное перемигивание индикаторов наполняет рубку.

Помещение небольшое. Три кожаных кресла расположены треугольником, консоли плавно отекают их, оставляя узкие проходы вдоль переборок. Небольшой предбанник, утыканный контрольными щитами, усыпанными мириадами индикаторов, сейчас потухших.

Следов поспешного бегства нет. Словно экипаж спокойно выключил аппаратуру, покидал личные вещи в рюкзаки и свалил.

Хмыкаю недоумённо. Спрашиваю Мариту:

– Ну, что там?

– Всё очень странно, капитан. Бортовой компьютер исправен, но кроме низкоуровневых программ, типа контроля датчиков и остальной машинерией, ничего нет. Нет судового журнала. Нет списков экипажа, пассажиров, груза. Нет маршрутных карт. Да и карт-то самих тоже… Вообще ничего! Словно корабль только что со стапелей вышел!

– Чё? Корабль призрак, типа… – морщится Горм. – Вот, блин!

Ну призрак и призрак, мало ли таких кораблей болтается в космосе. Значит, им не повезло. А нам – да. Повезло!

– Да плевать, свет есть – уже хорошо! Легче таскать ящики в трюме. Топай туда, взгляни ещё раз, что там ценного. Мы с Николасом пройдёмся по жилым каютам, а ты, Марика, останься тут, может, выудишь чего из компа.

– Ладно, пойду поворошу, – говорит Горм и подходит ближе. Мне хорошо видно, как он хитро лыбится за стеклом запотевшего шлема. – Капитан, вы это, ну… Если вдруг симпатичное, что-то встретите… Прихватите.

Я понимаю, к чему он клонит.

– Для Тины?

– Ага.

– Ладно…

Махнув на прощание Марите, расходимся.

Подхожу к пассажирскому салону. Над притолокой надпись на нескольких языках: «Пассажирский салон». Я жму кнопку, дверь, не торопясь, уходит в переборку. Освещение моргает и, кажется, начинает светить тусклее. Внутрь осторожно входит Николас и приседает, внимательно изучая помещение. Он боец старой закалки, я мысленно себя хвалю, что принял его в команду. Для вольных торговцев край как полезно держать под рукой надёжного человека.

Я вхожу следом. Опять длинный коридор, полутёмный и узкий. По обе стороны множество дверей, и как оказывается потом, некоторые распахнуты. На палубе валяется мусор, вещи и одежда пассажиров. Здесь было столпотворение и давка. Будем надеяться, что все они просто улетели. Сели в спасательные шлюпки и свалили, оставив нам свой груз.

Пристально осматривая каюты и беспардонно ковыряясь в чужих вещах, мы доходим почти до конца салона. Улов, считай, нулевой. На этом корабле действительно летели колонисты, люди бедные, продавшие всё за билет в новую жизнь.

Я выхожу на связь с «Антарой».

– Тина, приём!

– Наконец-то! – заявляет она, в её голосе паника. – Вы куда все пропали?

– В смысле?.. – я немного ошарашен. – Ты чего такая взволнованная? Случилось чего?

– Случилось! Я не могу до Горма докричаться!

– Он должен быть в трюме. Не парься, может быть, у него передатчик барахлит.

– Я волнуюсь.

– Успокойся! Мы скоро закончим здесь наверху и спустимся вниз. Как дела на «Антаре»?

– Я закончила осмотр корабля… Ну того, второго.

– И?

– Странный он, я ничего подобного никогда не видела!

– Не томи.

Чтобы не терять время, я продолжаю идти в нескольких шагах позади Николаса. Он продолжает ворошить вещи в каютах. Пассажиры побросали всё, даже самое необходимое. Очень странно, даже при экстренной эвакуации так не бывает.

Тина тем временем продолжает:

– Капитан, пусть я буду выглядеть совсем дурой, но это явно неземной корабль. Не человеческий!

– Да? – я не особо удивляюсь, Тина, как и все женщины, склонна к сантиментам. Встретить первым другую расу, освоившую межзвёздные перелёты, мечтает каждый. Кроме меня.

– Да! – огрызается Тина, забыв о Горме, – Он непропорциональный, обшивка странная, я не нашла сопел двигателей, и…

– Секретная разработка…

– Нет-нет! Он другой! Я увидела огромную дыру у него в обшивке и перед тем, как сдох дрон, обратила внимание на внутреннюю структуру. Это было похоже… на соты!

– Тина, ты разбила дрон?!

– Нет! Да. Он сам. Я…

Договорить она не успевает. На секунду тухнет свет, а затем в наушниках раздаётся дикий вопль. Долгий, захлёбывающийся. В нём отражается столько боли и отчаянья, что у меня волосы встают дыбом!

– Кто кричал? – спрашиваю.

Николас стоит передо мной, значит, не он.

В эфире раздаётся плаксивое причитание, похожее на хныканье мальчика-подростка.

Да что за чертовщина? Кто это? Кто-то из выживших? Как он влез на нашу частоту?

– О господи! – восклицает Тина. – Кажется, это же Горм!

Не может быть! Здоровяк не может так (!) плакать.

– Горм, ответь! – прошу я.

– Какого чёрта, идём! – встревает Николас.

Мы срываемся с места и неуклюже устремляемся обратно к лестнице на грузовую палубу.

Приказываю:

– Марита, на связь!

В ответ тишина.

– Марита, никуда не уходи! Мы сейчас.

Через минуту мы с Николасом вваливаемся в рубку. Пусто.

– Какого хрена! – вырывается у меня. – Марита, ты где!

Тина беснуется в эфире, пытается докричаться до своего мужа.

– Идём! – Николас уже грохочет подковами по ступеням, он на полпути вниз. Я спешу за ним.

Снова моргает свет и тухнет окончательно. Гул энергоустановки смолкает, корабль погружается во тьму.

Наушники оглушают женским визгом. Что-то звонко бьётся, плещется жидкость.

– Марита!

Визг повторяется и резко обрывается. Оглушительная тишина закладывает уши ватой. Я слышу своё тяжёлое дыхание и чувствую дрожь по телу. Это не страх, это адреналин жжёт нервы.

Мы бежим среди ящиков. Ну, как бежим – быстро переставляем ноги – в магнитных ботах особо не побегаешь, особенно в темноте. У самого выхода к шлюзу Николас припадает на одно колено.

– Тсс, – предупреждает он, целясь из автомата в темноту.

Я пытаюсь разглядеть, что же там есть, направляю луч фонаря. Свет тонет в чернильных лохмотьях, похожих на те, что мне привиделись в самом начале. Я чувствую, как от пола передаётся вибрация. Многоногий топот, похожий на скрежет металлической щётки или наждака. Словно миллион ног семенит по палубе, царапаясь острыми коготками.

Иссиня-чёрные лохмотья вибрирующей тьмы приближаются. Я холодею от ужаса. Взрыкивает автомат Николаса, раскалённый металл прошивает мрак. Он неохотно расступается и снова сливается воедино.

Не выдерживаю, стреляю и я. «Глот» шипит, выплёвывая сгустки плазмы. Они впиваются во что-то нереальное и гаснут. Тьме всё равно, ей не больно, она наступает, плескаясь о ящики вокруг, будто пожирая их.

– Здесь не пройти! – кричит Николас. – Назад! Через верх!

Мы у лестницы. Я спотыкаюсь, Николас подталкивает меня, падает сам, поворачивается на спину. Тьма у его ног, лижет его ботинки. Кажется, я слышу хруст армированной ткани.

– Твою ж ма… – он давится словами.

Слышу, как скрипят его зубы. Вижу, как конвульсии сотрясают тело. Луч фонаря мечется по сторонам, выхватывая бархатно-чёрных существ размером с ладонь. Они суетятся, непрерывно двигаются, тошнотворно шевеля множеством тонких гибких лап.

Неимоверным усилием Николас поворачивает голову ко мне и поднимает над копошащимися тварями руку. Пузырящиеся кровавой слюной губы шепчут, но не разобрать что. Он разжимает пальцы, в воздухе зависает небольшой многогранный огурец.

Граната взведена.

У меня пара секунд.

Я судорожно отключаю магниты и взмываю вверх.

Одна секунда.

Ракетой влетаю в рубку и прячусь за кресло.

Взрыв.

Дикий рёв разбуженной плазмы сотрясает корабль. Стон рвущегося металла режет уши. Всё вокруг вибрирует, меня качает. Неизвестно откуда взявшиеся листки бумаги устраивают бешеную карусель, но вскоре их утягивает воздушный водоворот. Воздух стремительно покидает этот проклятый корабль через пробоину в трюме.

Наконец, всё стихает. Даже Тина в эфире. Она лишь тихонько и невнятно всхлипывает. На заднем фоне слышен голос доктора Брауна. Ну наконец-то болван догадался дать ей успокоительное.

Я шепчу, больше для себя:

– Тише, тише.

У меня шок, возможно, контузия, но я понимаю, что останавливаться нельзя. Включаю магниты, нетвёрдым шагом выбираюсь из рубки. Бархатной копошащейся тьмы не слышно и не видно, её поглотила холодная пустота. Сквозь развороченные остатки лестницы я вижу звёзды. Взрыв гранаты может и не убил существ, но ураганный ветер наверняка выдул их наружу.

Здесь не спуститься, узко и много острых углов, я обязательно порву скафандр. Выход один – пройти через пассажирскую палубу, открыть люк в шлюзовую и спуститься там.

Делать нечего, осторожно вхожу в открытый люк. Нужно спешить, вдобавок ко всему, в скафандре почти не осталось воздуха.

Продираюсь сквозь хлам, взбаламученный покидающим корабль воздухом. В невесомости витают вещи пассажиров. Не знаю, живы ли они, спаслись или всё ещё на корабле. Смерти от чёрной саранчи не позавидуешь, хотя, на мой взгляд, задохнуться в шлюпке посреди безграничного космоса худший вариант.

Мимо проплывает небольшая продолговатая коробочка. В таких состоятельные дамы хранят украшения. Путаюсь в своих мыслях, но на моральные устои мне сейчас начхать. Машинально запихиваю её в карман штанов. Отодвигаю в сторону стволом «Глота» чьё-то ажурное бельё. Пробираюсь дальше. Двери, двери, двери, я иду мимо чьих-то несбывшихся надежд.

Наконец-то луч света выхватывает очертания выхода. Он кажется порталом в светлое будущее.

Подхожу ближе. Заглядываю, вцепившись в рукоять пистолета. Сердце готово прорвать грудь.

Никого. Но одна штука привлекает моё внимание. Аварийный люк, тот самый, который не смог открыть Горм. Теперь понятно почему, и по этой же причине, им не смогу воспользоваться я. Он залит иссиня-чёрной пористой массой, похожей на застывшую пену или… соты. Метровой высоты горб выглядит неразрушимым. Над ним свисает такой же, ко входу во второй пассажирский салон тянется вытянутая пузырчатая сопля.

Мне туда.

Делаю шаг в темноту. Сердце замирает.

Свет удивительным образом преломляется, отражаясь от чудовищных наростов, устилающих палубу и переборки вокруг. Ячеистая структура везде. По сравнению с первым блоком, тут царит мрачный порядок. Мусор не летает сам по себе, а надёжно зафиксирован застывшей пеной. Свет моего фонаря убегает вдаль почти до самого выхода, выхватывая череду сталагмитов, увитых пузырящимися лианами, среди которых виднеются бледные, иссушённые человеческие тела. Сотни тел.

Каюты превратились в гнёзда, переполненные обглоданными до белизны костями, они до сих пор хранят позы мучений своих обладателей. Грудные клетки причудливо играют тенью и светом, пугая меня, заставляя безудержно колотящееся сердце биться ещё чаще.

Я прохожу мимо обезображенных лиц, замирая на каждом шагу. О господи, как трясутся коленки!

Наконец, безмолвный ад кончается, я выхожу на корму и останавливаюсь у бесконечно чёрного проёма лестницы, ведущей вниз.

Кислород на исходе, я слишком часто дышу, ежесекундно ожидая наткнуться на смертельно опасную чернильную тьму. Я знаю, она где-то рядом. Наблюдает, анализирует, ждёт.

Я сглатываю, горло дерёт. Смотрю вниз, и воображение услужливо подсовывает мне картины древнего как мир Босха. То, что ждёт меня там, несомненно, дико, но и цивилизовано одновременно.

Что это за тьма? Что или кто эти существа? Паразиты? Непостижимый разум?

Откуда прилетел корабль, превращённый бархатной тьмой в улей? Неужели там тоже живут создания, считающие себя одинокими во вселенной, как и человек, и жаждущие встречи. Хотел бы я знать! Но ещё больше я хочу жить, а для этого нужно отпустить страх.

Ныряю в проём.

Огромные чёрные глаза Мариты смотрят на меня в упор через разбитый шлем. Иссиня-черные губы шепчут:

– No más miedo… (нет больше страха)